***
После пар девушка была невероятно измотана, голова гудела, хотелось поскорее приехать домой и расслабиться. Несмотря на то, что она "девочка из богатой семьи", София не ездила на собственной машине с личным водителем, её привлекали долгие поездки на автобусе и музыка в наушниках, для неё это уже было сравнимо с отдыхом. Ей нравилось смотреть в окно, приоткрывать рот, будто она тоже поет песню, и просто думать о чем-то своём, находясь, можно сказать, наедине с собой. Теперь ведь наедине ей точно оставаться не удастся. Она прогуливалась от остановки до дома и уже заранее предвкушала, как она возьмет шоколадный батончик, который купила вчера, и сядет смотреть дораму. Ритуал, который никогда не нарушался. София зашла в дом и, кинув вещи в прихожей, помчалась практически сразу на кухню. Пробегая через гостиную, она увидела Маттео, сидящего перед телевизором. "Вот ведь бесит. Ничего, прогоню его как-нибудь." — подумала девушка. Открыв холодильник, она достала яблочный сок, но никак не могла найти свой любимый батончик. София посмотрела в гостиную и поняла, что её лакомство уже давно уничтожено Кимом. Она в бешенстве закрыла дверцу холодильника и зашагала к Маттео, встав перед телевизором. — Какого черта? — возмутился парень. — Это я должна спрашивать тебя, какого черта ты берешь чужое? — Девушка взяла в руки обертку от батончика, которая лежала на столе перед диваном, и демонстративно бросила в Чондэ. — Ты хочешь забрать у меня всё, да? Моего отца, мой дом, мою еду? Что следующее, Маттео? — Она особенно выделила его имя, произнося его с каким-то презрением. — Так, — Маттео встал с дивана и, выключив телевизор, продолжил: — послушай сюда, принцесса, на батончике не было написано твоё имя. Так что хватит закатывать эти сцены, можешь проворачивать подобную ерунду в драм-кружке или парню своему истерики закатывай, если такой вообще имеется, в чем я сомневаюсь. Они стояли в нескольких сантиметрах друг от друга, и было впечатление, будто по всей комнате летали искры от их злости. София не выдержала и влепила Маттео пощечину, потому что уже не могла сдерживаться. Ким метнул на неё бешеный взгляд и ответил тем же, нисколечко не беспокоясь о том, что она младше и девушка. Эванс раскрыла рот от удивления и не могла поверить, что всё это взаправду. Чтобы её кто-то ударил? По лицу? — Я же сказал, что ты будешь получать в ответ то, что даёшь, забыла? Девушка крикнула и набросилась на парня, хватаясь за его черные волосы и оттягивая так, чтобы ему уж точно было больно. Маттео не уступал ей и поступал по своему принципу, не изменяя ему. В комнате только и слышно было, что их крики и ругань, пока они хватали друг друга за волосы, периодически пытаясь поцарапать или ударить куда-нибудь, как говорится, куда попадут. София пыталась повалить Маттео на диван, но тот был сильнее, чем ей показалось сперва, в этом была её ошибка. Он сам навалился на неё, и они оба уже практически катались по полу, так и не отпуская друг друга, хватаясь за волосы. Девушке всё же удалось вырваться, и она схватила вазу, стоявшую на столе, готовая в любой момент прицелиться и кинуть в братца. Благо сделана она была из керамики и не очень большой, так что была достаточно легкой. — Да ладно? Я должен поверить, что ты правда метнешь в меня вазу? — А ты сомневаешься? София замахнулась и кинула вазу в сторону Чондэ. Тот успел закрыть голову, так что ваза разбилась о его руки. Он медленно опустил их, открывая лицо и пристально глядя на девушку. Ким подошел к барной стойке на кухне, на которой тоже имелась ваза, фарфоровая, но с цветами. Он аккуратно вынул их и положил на стол, с таким спокойным лицом, будто он просто собирался поставить из в другую ёмкость. — Да ты не посмеешь, — сказала София, надеясь, что парень всё же просто блефует. — Почему же? Парень не шутил и через секунду, наспех прицелившись, бросил вазу в сторону Софии. Та успела увернуться, и ёмкость разбилась о её спину. Вода из вазы сразу же оказалась на полу и на одежде девушки, которая молниеносно развернулась лицом к Чондэ. Она уже не могла успокоиться и снова набросилась на него, хватая за локоны и получая то же самое в ответ. — Сволочь, пусти меня! — кричала София, стараясь сделать Киму как можно больнее. — Схерали? Сама пусти, идиотка! Сходи к психиатру! Вообще-то говоря, со стороны действительно было похоже на брата и сестру, готовых убить друг друга из-за какой-то ерунды, как такое бывало, наверное, у многих в семье. Но борьба шла не на жизнь, а на смерть. После всех ударов, как бы там ни было, у обоих останутся синяки. София пыталась даже укусить Маттео и один раз ей это всё же удалось, она смогла дотянуться до его плеча и прокусила его сквозь свитшот. Чондэ был просто в ярости и уже собирался сделать то же самое, как вдруг они услышали, что в гостиную зашел мистер Эванс, окликнувший их по имени. Парень и девушка замерли на месте, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, и никто даже не думал отпускать первым. Они так и стояли секунд десять, пока мужчина не разрял их самолично. — Вы совсем с ума посходили? Мне теперь даже на работу ездить нельзя, иначе вы поубиваете друг друга? — повышая голос, говорил мистер Эванс. — София, ты начала? — спросил он, сразу понимая, что Маттео ни за что не стал бы делать этого. И потом, он довольно хорошо знал капризы дочери. — Да, я! И что с этого? Он крадет у меня мои вещи! — оправдывалась она. — Вещи? Я не могу взять еду из общего холодильника? Тебе пора лечиться, малышка, — возмущался Маттео. — Сам сначала вылечись, ненормальный. — Хватит! — крикнул мужчина. — Я не думал, что всё так запущенно, София. Ты правда полезла драться из-за батончика? Я даю тебе мало денег, чтобы ты могла купить себе эту ерунду? Ты не могла сходить за вторым? Так жалко? — Почему я должна? Пусть этот теперь возвращает мне то, что украл, — сложив руки на груди, сказала девушка. — У него есть имя, и пойдешь ты сама, если тебе нужно. Устраивать всё это из-за какой-то шоколадки... Я не хочу сейчас в этом разбираться. Разойдитесь по своим комнатам, я позже поговорю с каждым из вас, сейчас не до этого, у меня от вас голова разболелась, — сказав это, мужчина направился в свой кабинет, надеясь хоть там немного отдохнуть. София и Маттео всё ещё стояли в гостиной, потрепанные, с царапинами и взъерошенными волосами, похожими сейчас на птичье гнездо. Глядя на них, можно было подумать, что они нашкодившие дети, которым от силы лет десять, но никак не за двадцать. Оба были разъяренными, как буйволы, но пытались прийти в себя, успокаивая сердцебиение — ударов было штук сто двадцать в минуту у каждого — и приводя в норму дыхание. Они посмотрели друг на друга ненавистным взглядом, после чего Маттео, как и было сказано, проследовал в свою комнату, лишь бы подальше от этой истерички, а София, приведя себя немного в порядок, всё же пошла за другим батончиком. Чондэ лежал на кровати и вспоминал, как мистер Эванс просил его позаботиться о его дочери, как просил, можно сказать, изменить её, снять с неё маску... Ему теперь начинало казаться, будто и нет никакой маски, и она в самом деле такая неуравновешенная, какой была сегодня, да и всегда, если быть честным. Он вообще понять не мог, как у такого "классного мужика" такая дура-дочь. Неужели её мать была такая же? Отсюда другой вопрос: как мистер Эванс полюбил бы такую женщину? Ким чувствовал себя измотанным морально и физически. Он не знал, как сможет выполнить просьбу мистера Эванса, это казалось чем-то нереальным. Если сравнивать лепреконов, единорогов и спокойную и милую Софию, то первые казались более правдоподобными существами. Про них люди хотя бы слышали и говорили, а вот в то, что девушка может быть вполне себе вменяемой, парню как-то уже не верилось. Он вообще впервые за всю жизнь встречал кого-то столь раздражающего, эгоистичного и незрелого. Как долго он не проявлял особо никаких эмоций и старался их не показывать, и тут из-за одной самовлюбленной особы он испытал такую гамму чувств, которую , кажется, не испытывал за весь прошедший год. Казалось, что второго такого наплыва нервная система просто не выдержит. "Как она вообще себе позволяет так себя вести со мной? С окружающими, с отцом? Маленькая эгоцентричная сучка." — думал парень, закрыв глаза. София, нахмурив брови, шла в ближайший супермаркет, сложив при этом руки на груди, будто бы закрываясь ото всех. Она была похожа на пятилетнюю девочку, которой только что сказали, что ей нельзя съесть целую коробку конфет. Она была обижена на отца, который не принял её сторону, а наоборот свалил всю вину на неё. Как же это так, поддержать старшего брата, который и брат-то ей от силы минут пять? Конечно, легче всего не признавать своих ошибок, будучи уверенной в своей правоте, да только вот так постоянно делать не получится. И окружающие не будут изо дня в день потакать твоим прихотям, потому что просто-напросто устанут от этого, и им легче будет просто отвернуться. Шагая по улице в джинсовом комбинезоне и сером пальто, девушка размышляла обо всем произошедшем и пыталась сделать наконец соответствующие выводы. Вряд ли она бы сразу поняла, что поступала неправильно, характер человека не меняется за десять-пятнадцать минут прогулки от дома до магазина. Однако хотя бы немного привести свои мысли в порядок вполне возможно. По крайней мере, София успокоилась и уже собиралась в полном одиночестве всё же посмотреть дораму, как и планировала, пока кое-кто не испортил ей все планы и настроение. Она и не собиралась мириться с Маттео или тем более извиняться за то, что сделала. Ей по-прежнему думалось, что поступила она вполне себе нормально и так сделал бы каждый. Но она глубоко заблуждалась. Сам Маттео, конечно, не рассчитывал, что девушка придет просить прощения или что-то в этом роде, он был убежден, что сделать из неё человека ему поможет лишь чудо. "Ну, будем ждать чуда." — думал парень, проваливаясь в сон.Глава 4
10 мая 2018 г. в 08:55
Сидя на парах, София не могла сконцентрироваться на том, что говорил преподаватель, все мысли были только о том, как бы напакостить новоиспеченному братцу, чтобы он побыстрее убрался из дома, однако ничего дельного на ум не приходило. Даже подруга заметила, что девушка будто находится не здесь и пару раз дергала её, когда господин Ом смотрел в их сторону. Единственное, на что ещё могла отвлекаться девушка, так это Бэкхён, в которого она была влюблена. Стоило ему заговорить или посмеяться, как она тут же забывала о противном Маттео.
Надо ли уточнять, что о своих чувствах София ему, конечно, не говорила и боялась этого? Какой бы уверенной она ни пыталась казаться, внутри она всё ещё была застенчивой девочкой, как когда-то в детстве. Но показывать этого никому было нельзя. Даже подругам этого знать не нужно, считала девушка.
— Ты здесь ещё? — щёлкая пальцами перед лицом Софии, спросила Хеджин. — О, смотри, там Бэкхён!
— Где? — девушка повертела головой, в надежде увидеть объект воздыхания, но тщетно. — Эй, Джин, что это было? — толкая подругу в плечо, надула губки София.
— Да ничего! Просто я до тебя докричаться не могу никак, а реагируешь ты, только если заговорить о нём или если он сам что-то тебе скажет. Что у тебя в голове творится? — ткнув пальцем в лоб, спросила Хеджин.
— Ладно, только не делай так. В общем, это всё из-за Маттео, — пояснила девушка.
— Супер. Я должна знать, кто это, или ты соизволишь объяснить? — облокотившись и подперев подбородок, спросила Хеджин.
— Папа сказал, что он мой старший брат, и теперь это чудовище живет с нами. Я не знаю, где папа откопал его, но выглядит он как непонятно кто, а ещё он мудак конченый.
— Кажется, кто-то ревнует папу к его сыну, да? — съязвила Хеджин. — А вообще, это реально шокирует. Но не слишком ли ты плохого мнения о нем? Может, просто хреновое первое впечатление?
— Нет, не слишком, я знаю, что говорю. И я не позволю ему надолго задержаться у нас. Не верю я, что он его сын, понимаешь?
— Это нормально, но если папа тебе сказал, думаю, ты можешь ему верить. С какой стати ему врать тебе? Ну, получилось так, что у него был ребенок до тебя. Это ведь не делает его ужасным человеком в твоих глазах? Ты же злишься на него, да? Обиделась? Это твои нотки эгоизма проклевываются, признайся.
— Ох, ну и что с того? Я всю жизнь была одна, а теперь должна принять то, что есть кто-то кроме меня. И ладно бы это был нормальный парень, знаешь, такой замечательный брат, а не эта тварь в кожанке и макияжем как у проститутки.
— Ого! У тебя правда такой брат? — с неподдельным интересом спросила Хеджин.
— Боже, Джин, если ты вдруг в него влюбишься, я с тобой перестану общаться, — посмеялась София. — Чтобы в него влюбиться, надо иметь действительно специфический вкус на парней.
— Мм, ну а чтобы втюриться в Бэкхёна, надо быть ценителем прекрасного, — ехидно сказала подруга.
София снова стала выискивать взглядом предмет своего обожания и, найдя его, наконец успокоилась, забывая на время о Маттео и любуясь Бэкхёном. Для неё он действительно был ангелом и вообще лучшим парнем на земле. Несмотря на насмешки подруги и уговоры признаться ему, она продолжила тихонько наблюдать за ним. Хотя она и была с ним в хороших отношениях и часто общалась, ей всё не хватало смелости прямо ему сказать, что он ей нравится не как друг.
За всей напускной холодностью и стервозностью скрывалась влюбленная и чувствительная девушка, которая никак не хотела показываться миру, боясь, что она снова обожжется, как это было в школе. Даже несмотря на то, что отец Софии был влиятельным человеком, в школе она подвергалась различным запугиваниям, издевательствам и сталкивалась с предательством. Она бы и не смогла рассказать, как на самом деле у неё дела, потому что ей было бы стыдно признаться, что она стала объектом насмешек. Она чувствовала такое унижение, что никому не могла об этом говорить, даже Хеджин. Подруге казалось, что София всегда была такой, какая она есть сейчас, и в университете все были такого же мнения, и Эванс это устраивало.
Детские шрамы постоянно напоминали о себе, но девушка тщательно их прятала, залепляя различными пластырями, которыми были притворная высокая самооценка, липовая уверенность в себе и сдержанность в проявлении теплых чувств к кому бы то ни было. Даже с отцом она вела себя не так, как на самом деле хотела бы. Она уже привыкла быть такой, и ей казалось, что все вокруг тоже. Незачем было рушить такой образ, который она так старательно создавала. И даже влюбленность в Бэкхёна не могла это сделать. Стало быть, ничего не поможет.