Сквозь время

Кто-то когда-то сказал, что смерть — не величайшая потеря в жизни. Величайшая потеря — это то, что умирает в нас, когда мы живем. © Хейли Джеймс-Скотт - Холм одного дерева

Гермиона не знала, кто сказал эти слова, но он был чертовски прав. В ее жизни все также, как и в этой цитате. Смерть — не страшно. Страшно потерять близких. А теряя близких, ты теряешь себя. Она помнила, как в ней что-то умерло. О, как бы она хотела умереть!.. Ей было очень тяжело. Она не хотела жить. Первые несколько дней, что она провела в Больничном Крыле после пробуждения, она ни о чем не думала, лишь пребывала в шоке и до конца не верила, что она в прошлом. Но потом все-таки пришло осознание того, что она потеряла. У нее не осталось даже слез. Она выплакала их в первый день, когда поняла. Свернулась в калачик и рыдала, сжимая в руках остатки палочки Гарри Поттера. От нее остались лишь жалкие щепки, такие же, как и от ее души. Жалкие мелкие кусочки, которые она не хотела собирать воедино. Да и зачем? А был ли в этом смысл?.. Когда больше ничего не осталось, даже мыслей, она просто лежала, раскинув руки и сверля пустым взглядом потолок. Она не знала, сколько времени прошло, сколько она так пролежала, но краем слуха услышала шаги профессора МакГонагалл, которая остановилась недалеко от ее койки: — Мисс Грейнджер, вы готовы идти со мной в Хогсмид? Девушка пару раз моргнула и лишь потом медленно повернула голову в сторону говорящей. Пустые глаза. Нежелание жить. Все это женщина так ясно увидела в этом взгляде, что отшатнулась, хватая рукой стоящий рядом стул, чтобы не упасть. О, Мерлин. Надо срочно ее расшевелить. Иначе так недолго и до суицида. Она вздрогнула, представив это, и еще раз попыталась достучаться до девушки, мягко улыбнувшись: — Мисс Грейнджер, вы помните?.. Нам надо приобрести вам одежду для обучения, мантии и книги. Через минуту Гермионе пришло осознание того, кто стоит перед ней и чего от нее хотят. Она снова моргнула и села в кровати: — Простите, профессор МакГонагалл, я… не сразу поняла, что вы сказали. Я готова. Женщина чуть усмехнулась. Она догадалась, что вернуло ей ясность ума. Книги. Вот что вернуло ее в реальность. Видимо, девочка очень любит учиться. Ну что ж, посмотрим. *** Спустя несколько часов они вернулись обратно в Хогвартс с многочисленными покупками, разговаривая как старые друзья. Женщине удалось немного завладеть вниманием студентки, сначала та не сильно горела желанием общаться, но вскоре стала отвечать, хоть и не улыбалась. Минерва заметила, что девушка несколько раз останавливалась, как вкопанная, замерев на одном месте и смотря в какую-нибудь определенную точку. Она поняла, что Гермиона вспомнила что-то неприятное в ее прошлой жизни, и очень сожалела об этом. Она ведь еще ребенок. Хотя нет. Уже нет. Дети должны играть в куклы, салочки, а не в смерть. — Сегодня уже 30 августа, скоро в Хогвартс приедут ученики, и тебе будет не так скучно, — похлопала девушку по плечу женщина. — Мне и так не скучно, — чуть улыбнулась Гермиона. — Ну, я так не думаю. Окружение в виде пожилых и занудных стариков, а особенно беседы с ними — сомнительное удовольствие. — Я так не думаю, мне интересно с вами. — Ну-ну, — усмехнулась профессор Трансфигурации, — я ведь тоже когда-то была молодой, дорогая. И поверь мне, общество молодых людей куда интереснее, чем общество стариков. Может, завтра тебе стоит прогуляться? Как ты считаешь? Думаю, я смогу выбить у директора Дамблдора разрешение на аппарацию, — улыбнулась женщина, и девушке на секунду показалось, что она подмигнула. Гермиона ошарашенно проводила женщину глазами и, пожав плечами, отправилась с покупками в отведенную для нее комнату. Только зайдя в помещение, девушка поняла, насколько она устала. Видимо, она еще не полностью восстановилась. Она раздраженно повела плечами, снова вспоминая все это. Потом встряхнула волосами и начала разбирать вещи, укладывая их аккуратными стопками в шкаф. Она знала, что через пару дней, а точнее послезавтра ей придется переехать и снова их разбирать, но ее это успокаивало. Сам процесс укладывания помогал ей ни о чем не думать, ей даже казалось, что складывая вещи, она складывает и свою жизнь в полочки, все свои проблемы, и так она чувствовала некоторое облегчение. Закончив с процессом, она обессиленно рухнула на кровать, закрыв глаза рукой и медленно выдохнула. Надо поспать. Хотя бы сейчас, боже. Хотя бы чуть-чуть без этих чертовых кошмаров. Ей их хватает и в реальной жизни, Мерлин, пожалуйста, хотя бы сегодня. Я больше ни о чем не прошу, черт побери! Просто одна спокойная ночь без кошмаров, просто ночь, без сновидений. Она подумает обо всем завтра. А сейчас ей хочется просто поспать. *** Она шла медленным шагом по улицам Косого переулка и жадно обшаривала глазами каждый уголок, каждый магазин, впитывая в себя каждую мелочь и до последних деталей возобновляя ее в памяти. Она сравнивала его с переулком своего времени и изумлялась, как они похожи, почти одинаковые. Гермиона шла и все думала, все удивлялась, как же так получилось, как же так вышло, что она идет уверенным шагом, идет, дышит, хотя внутри все мертво, хотя сердце перестало биться несколько дней назад, хотя вместо души у нее теперь лишь горький пепел воспоминаний. Ей казалось, что время летит мимо нее, как будто это не она, а кто-то другой ходит, живет, дышит, ей казалось, что вокруг жизнь кипит и бьет ключом, а внутри, где-то глубоко, все остановилось. Она сама не заметила, как ноги привели ее к книжному магазину «Обскурус». Она с интересом и любопытством разглядывала замысловатую вывеску, немного обшарпанную, но в общем-то целую, а затем открыла дверь, зазвенев колокольчиком. Поздоровавшись с продавцом, девушка начала идти вдоль длинных полок и перебирать пальцами корешки книг. В этом магазине чаще встречались книги по Темной магии, чем во «Флориш и Блоттсе». А если быть точнее, то только здесь книги подобного жанра и можно было встретить, ведь раньше этот магазин и предназначался для таких продаж, судя по названию. Как же давно она не читала! Ей казалось, что целую вечность. Заинтересовавшись парочкой книг, девушка все-таки не удержалась и понесла их на кассу. Впервые за долгое время, на ее губах расцвела слабая улыбка, казалось, что ее губы совершенно забыли, каково это — просто улыбаться, не говоря уже о смехе. Ей казалось, что она больше никогда не засмеется так искренне, как делала это раньше, в далеком прошлом — о, Мерлин, а ведь это было почти недавно, почти вчера, — вместе со своими друзьями, вместе с Гарри. Вспомнив о своих близких, Гермиона резко опустила губы, позволив равнодушию вновь воцариться вечной маской на ее лице, застыть подобно воску. Сухо попрощавшись, она стремительно вышла, почти выбежала из магазина, крепко прижимая к груди сверток, богатство теперешней жизни. Но оказавшись на людной улице, девушка снова позабыла обо всем и снова начала удивляться, как спешат люди, дети, а она опять идет, медленно ступая, мимо них, опять чувствуя, что все это происходит не с ней, это идет не она, а какая-то другая девушка, очень похожая на нее. Она решила зайти в кондитерскую Шугарпламу, едва открыв дверь, ее чуть не сбил какой-то щуплый мальчишка, вылетевший оттуда стрелой, вслед ему раздавались гневные выкрики бушующей продавщицы: — А ну стой, мелкий засранец, верни, зараза! Гермиона на автомате уменьшила книги, положила в карман и, выцепив взглядом темную голову маленького грабителя, быстрым шагом направилась за ним. Надо признать, воришка был довольно шустрым, но не ему было тягаться с ней, когда у нее на счету были бесчисленные побеги и бегства. За последний год она так набегалась, что могла дать фору любому спортсмену, что уж говорить про какого-то мальчишку, хоть и очень ловкого. Она знала Косой переулок вдоль и поперек, знала каждый закоулочек, и у нее было в этом преимущество — она прекрасно знала, куда он пойдет, какой будет следующий его шаг. Поэтому девушка свернула в сторону, решив срезать через узкую улочку между невзрачными магазинчиками, куда никто почти не ходил, и именно по этой причине большинство из них разорились и были заколочены наглухо. Увидав мальчика, который пятился спиной к ней, она чуть усмехнулась и встала, уперев руки в бока и нагнувшись к его уху: — Ну и как первое в жизни воровство? — Ааа! — мальчик закричал, подпрыгнул и обернулся в ужасе, рассыпая вокруг ворованные лакричные палочки, шоколадные лягушки и Берти Боттс. Гермиона захохотала, запрокинув голову и прикрывая губы руками, мальчик нервно дернулся, оглядываясь вокруг, и попытался сбежать, ломанувшись напролом. Незнакомка резко выбросила руки вперед и ухватила его за плечи, а когда он только раскрыл рот, прижала к нему свою прохладную ладонь: — Тише, балбес, если ты закричишь, то все узнают, что ты здесь, мелкий грабитель. Я не выдам тебя, хорошо? — мальчик несколько секунд глядел в серьёзные глаза напротив, а потом кивнул. Девушка тут же убрала руку и присела, начиная собирать рассыпавшиеся сладости. Мальчик нахмурился и присел рядом со странной девчонкой: — Почему ты помогаешь мне? — вместе они собрали конфеты, она начала распихивать по его карманам ворованные лакомства. Девушка лишь подняла губы в подобии улыбки и встала, повернувшись спиной к нему и намереваясь уйти. — Эй, подожди, ты же не ответила! — он потянулся и успел схватить ее за запястье. Она обернулась, сверкнув глазами и покачав указательным пальцем, словно была какой-то учительницей: — Во-первых, не «эй, ты!», а Гермиона. И во-вторых, мм, зачем ты это сделал? — Невежливо отвечать вопросом на вопрос, — парировал он. Девушка насмешливо фыркнула: — А я плохо воспитана, так что мне прощается. Ну так что? По тебе не скажешь, что ты нищий оборванец, — она кивнула головой на его, несомненно, недешевую одежду, — и что ты голодаешь. К тому же, если бы ты действительно голодал, то обчистил магазин с нормальной едой, а не лавку со сладостями. — А ты наблюдательная, — хмыкнул он, прищурив глаза. — Ну так?.. Невежливо заставлять девушку ждать. — Проспорил другу, — закатил он глаза и сунул руки в карманы брюк. — О да, выполнять условия спора — святое дело, — усмехнулась незнакомка. — Ладно, парень, в следующий раз просто будь осторожней. До встречи, — вновь немного улыбнувшись, девушка развернулась и пошла прочь. — До встречи, Гермиона, — прошептал себе под нос мальчик и, проводив ее взглядом, направился по своим делам. Гермиона быстрым шагом пересекла оживленную и гудящую, словно улей, улицу, и зашла в кондитерскую. Продавщица все еще бухтела, ненавистно оглядывая дверь, как бы ожидая, что вот сейчас, вот в эту секунду сюда войдет воришка, извинится и отдаст все, что наворовал. — Вот, извините пожалуйста, это за мальчика, — продавщица удивленно вскинула глаза на какую-то девицу, которая, мило улыбаясь, положила деньги на прилавок, взяла парочку лакричных палочек и выпорхнула из лавки. *** «Флориш и Блоттс» остался таким же, каким девушка его помнила и двадцать лет назад. Или двадцать лет вперед?.. Аа, неважно! Она уже запуталась. Толкнув дверь, Гермиона медленно вошла в помещение и принялась ходить между рядами, проводя рукой по корешкам книг. Сегодня людей было немного, практически никого, кроме самой девушки, здесь находился мальчик со своей матерью и какой-то мужчина. Удивительно, учитывая то, что сегодня был последний день, когда можно было купить учебники. Скорее всего, люди сделали покупки заранее, а не в последний день, как было в ее времени. Сзади зазвенел колокольчик, оповещая о новом покупателе, но гриффиндорка не обратила на это внимание — она читала названия книг, спустя пару минут колокольчик заработал снова и девушка, услышав какие-то громкие голоса, решила выйти из своего «убежища» и посмотреть, что происходит. — А ты, я смотрю, решил заняться в кои-то веки учебой? Боюсь, Блэк, тебе это уже не поможет, — проговорил язвительный и такой знакомый голос. Осторожно выглянув из-за угла, волшебница увидела высокого и болезненно-худого парня, на котором мантия болталась словно на вешалке, с длинными черными волосами до плеч, а напротив него стояло двое парней. Причем один из них был… О, Господи! Да это же… — Гарри! — прошептала Гермиона и чуть было не кинулась вперед, но вовремя опомнилась — это не Гарри, ее друг мертв, это… Джеймс Поттер. Господи, это же Джеймс Поттер! А рядом стоит Сириус Блэк. Это… и правда он. Молодой и энергичный Сириус. А этот бледный парень — это же Северус Снейп собственной персоной! — О, Боже, во что я вляпалась, — обреченно выдохнула девушка, прижимая ладонь ко лбу. — Это, видимо, тебе уже ничего не поможет, Нюниус! — с яростью выплюнул Сириус, сжимая руки в кулаки. — Ребят, пойдемте на улицу! — в магазин заскочил молодой высокий парень, со шрамами на лице, в котором девушка узнала Ремуса Люпина. Компания вышла из магазина, а следом за ними направился Снейп, закативший глаза. — Вот же ж блин, надо пойти попытаться остановить их! — прошипела Гермиона, выходя вслед за ними. — И о чем же вы хотели поговорить со мной? — медленно растягивая слова, спросил Снейп, облокачиваясь спиной об стену в заброшенном переулке, на заднем плане которого находился старый, ныне нефункционирующий фонтан. — О том, что тебе не следует делать, Нюнчик, — сквозь зубы проговорил Джеймс. — Ребята, давайте не будем! Завтра начнется новый учебный год, вы же не хотите получить сразу же замечание! — попытался образумить друзей Ремус. — Рем, не бойся, мы уже совершеннолетние, никто отчислять нас не будет, — ухмыляясь, ответил Сириус. — Кхм, а что здесь происходит, молодые люди? — тоном строгого преподавателя, уперев руки в бока, спросила девушка. — А ты еще кто такая? — нахмурился Поттер, внимательно изучая наглую и беспардонную девицу. — Красотка, я бы на твоем месте отчалил отсюда домой, подальше от плохих мальчиков, — обезоруживающе улыбнулся Бродяга, думая, что его обаяние повлияет на незнакомку и она уйдет. — На твоем месте, милый, — выделила она прилагательное, — я бы повернулась и вместе со своими друзьями пошла бы по своим делам, без ссор и драк, — ядовито улыбнулась Гермиона. Парень опешил — что? Он не ослышался? Она послала его? Его? Да что она возомнила о себе?! Он открыл было рот, собираясь возразить, но его перебили: — Либо же я сообщу о вашем непозволительном поведении профессору МакГонагалл и профессору Дамблдору, — закончила свою речь незнакомка, ослепительно улыбаясь. Бродяга со свистом втянул в себя воздух и прошипел себе под нос: — Стерва. — Спасибо, — снова улыбнулась девушка. — Ты тоже ничего. — Подожди. Откуда ты их знаешь? Я тебя ни разу не видел в Хогвартсе, — подозрительно прищурившись, спросил Джеймс. — О, Мерлин, ну какая разница, откуда я их знаю, а? Я не думаю, что вам нужны проблемы в начале учебного, последнего года. Так что давайте мирно разойдемся, хорошо? — Да, хорошо, спасибо вам, — согласился Люпин, улыбнувшись девушке и взяв под руки сопротивлявшихся друзей, увел их. Девушка прикрыла глаза и облегченно выдохнула. Господи, ну зачем вот ей это все? Зачем она вообще ввязывается в это? Зачем ей это нужно? — Ну и зачем был нужен этот концерт? — спросил чей-то насмешливый голос. Гермиона подпрыгнула и уставилась на Снейпа. Что он тут делает? Почему еще не ушел? — Что ты все еще здесь делаешь? — недоуменно задала вопрос девушка. — А тебя мама не учила, что невежливо отвечать вопросом на вопрос? — А тебя? Только прозвучали эти слова, девушка испуганно остановилась, что он сейчас ответит? У него недавно умерла мать, а она разбередила еще свежие раны. На удивление девушки, парень неожиданно расхохотался. Также неожиданно успокоившись, он сказал: — Ты бы лучше держалась от них подальше, иначе попадешь в неприятности, — и собрался уходить. — Неужели волнуешься обо мне? — спросила она его спину. — Предупреждаю, — повернув голову назад, ответил он, усмехнувшись. *** — Добрый вечер, дорогие студенты! — начал свою вступительную речь Дамблдор. — Для кого-то это первый учебный год, для кого-то последний, и я буду надеяться, что этот год мы переживем удачно, без розыгрышей и неожиданных сюрпризов. И надеюсь, что башня Гриффиндора будет жива, — лукавый взгляд в сторону Мародеров, и оглушительный хохот студентов. — А теперь я хочу представить вам новую студентку, мисс Кэйтлин Джин, прошу любить и жаловать! — Из стайки первокурсников отделилась одна девушка, которая направилась к столу преподавателей, чтобы пройти церемонию распределения. « Так, так, так, — сказала Шляпа. — И почему же ты, дорогая, учишься под другим именем? — Так надо. — О, ну конечно-конечно, посмотрим, что тут у нас… Милочка, помнится, я отправляла вас на Гриффиндор! — Можно сейчас отправить меня в Когтевран? — Это еще почему? — Я… не смогу находиться рядом с некоторыми людьми… — Дорогая, ты уже с ними сблизилась. Так что… я не меняю своих решений. Тебе дали второй шанс, так воспользуйся им, глупая». — ГРИФФИНДОР! — Прокричала Распределяющая Шляпа. Гермиона в шоке встала со стула и на негнущихся ногах направилась к столу, где ей предстояло провести ближайший год, в ушах словно набатом стучал молот. — Я поздравляю тебя! — услышала девушка мужской голос. Девушка повернулась и увидела улыбающегося Ремуса: — Спасибо. — Это тебе спасибо, что пыталась образумить этих идиотов и помогла мне, — мотнул он головой в сторону своих друзей и усмехнулся. — Да не за что. — Так-так, значит, стервочка учится теперь с нами? — насмешливо протянул Сириус, в упор смотря на новенькую. — Вот откуда ты знала наших преподов. — Преподавателей, — машинально поправила Гермиона. Блэк скривился — тоже мне, нашлась еще одна заучка, второй Эванс еще не хватало! — Сириус! — шикнул на друга Ремуса, с укоризной глядя на него. — Меня зовут Ремус Люпин, а это мои друзья — вот это наглое хамло — Сириус Блэк, вон тот парень с лохматой шевелюрой в очках Джеймс Поттер, а… так, а где Питер? — А черт его знает, — пожал плечами Сириус, вытянув руки над головой. — Вроде, говорил, что попозже приедет. — Ладно, с Питом ты попозже познакомишься, — улыбнулся парень Гермионе. — Мм, хорошо, — неопределенно промычала девушка, ковыряясь вилкой в тарелке. Через пару минут она бросила это дело и поднялась, намереваясь пойти в гостиную. Парни переглянулись недоумевающими взглядами, а Ремус встал: — Джим, подмени меня, пожалуйста, а я пока ее догоню. — Хорошо, — кивнул Сохатый. — Странная она какая-то, — подозрительно сообщил Бродяга. — Новая школа, что ты хочешь от нее, Сириус, — поморщился Джеймс. — Задумалась о чем-то. — Ага, конечно… *** — Кэйтлин, подожди! — А, что? — растерянно моргнула Гермиона, разворачиваясь на чей-то громкий голос — в коридоре больше никого не было, кроме нее и Ремуса, который сейчас почему-то направлялся к ней. Почему он идет к ней, если зовет совершенно другого человека? Ах ты ж, черт, он же ее зовет! — А куда ты идешь? — В гостиную, — осторожно ответила девушка. — Ты хоть знаешь дорогу туда? — Ой, — глупо улыбнулась девушка. — Задумалась. Я здесь несколько дней только. И я знаю дорогу только до своей комнаты, а теперь меня переселили в общую гостиную. — Ладно, пошли провожу тебя. Заодно пароль скажу, — улыбнулся парень. — Значит, ты староста? — нарушила неловкое воцарившееся молчание новоиспеченная гриффиндорка. — Да, Лили Эванс тоже является старостой Гриффиндора, — кивнул юноша. — Ты с ней познакомишься, ее не было в Большом Зале, скорее всего, она в гостиной уже — наверняка все приготовила к твоему переезду. — Моему? — изумленно переспросила девушка. — Ну да, — снова кивнул Люпин. — Она очень ответственный человек, ко всему относится с пониманием и серьезностью, она тебе понравится. — Не сомневаюсь в этом, — со слабой улыбкой согласилась Гермиона. — Мм, а ты раньше где училась? — Я была на домашнем обучении, а потом… эээм, родители решили, что мне будет лучше учиться в школе, со сверстниками. И я выбрала Хогвартс. — Ты не пожалеешь о своем выборе, это самая лучшая школа! На ребят не обращай внимания, особенно на Сириуса, если он что-то не так скажет, он не всегда думает головой. — На дураков не обижаются, — вспомнила маггловскую поговорку девушка. — Именно. Поэтому не слушай его. — Хорошо, спасибо, — за разговором время пролетело незаметно, и они уже добрались до башни. — Запоминай пароль, — сказал Люпин и повернулся к Полной Даме. — Львиное сердце. Душа Гермионы перевернулась, а ее сердечная мышца сделала тройной кульбит. Великий Мерлин!.. На ее пятом курсе был точно такой же пароль, черт возьми! Что за странное совпадение?.. — Кэйтлин? Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Ремус, нахмурившись и положив ей руку на плечо. — Что? Прости, ты что-то сказал? — встрепенулась студентка, очнувшись от воспоминаний. — Да. С тобой все хорошо? Ты побледнела, выглядишь очень плохо, если честно. — Хах. Прости. Вспомнила кое-что, вот и все. — Понимаю, — кивнул староста. — Привет, Лили! — сказал он рыжеволосой девушке с яркими зелеными глазами. — Здравствуй, Ремус! — улыбнулась гриффиндорка. — О, ты, должно быть, Кэйтлин Джин? Рада познакомиться с тобой! — и, улыбаясь, пожала протянутую руку. — И я рада, — сконфуженно пробормотала Грейнджер, оторопелыми глазами смотря на мать Гарри. Мерлин, это же его мама… О, Гарри!.. Если бы только ты был тут! Ты был бы счастлив увидеть ее, ту, о ком тебе столько рассказывали. Эту легендарную женщину, чья любовь защитила тебя от смерти. Она словно светилась изнутри счастьем, заполняя собой все пространство вокруг, но это не притесняло окружающих, наоборот, притягивало к себе все больше и больше. Она была заполнена какой-то яркой внутренней красотой. Ее волосы горели огнем, а глаза сияли тысячами изумрудов. — Ты… очень красивая, — стеснительно сказала Гермиона, чуть растягивая губы в полуулыбке. — Оу, да ладно тебе, — залилась румянцем Эванс. — Не такая уж и красавица… — О, да брось ты! — уже увереннее заявила Кэйтлин-Гермиона. — Ты действительно очень красивая девушка! Ремус, скажи ей! — обернулась она к парню, который ошалело следил за разговором. — Эм… да.. да! Ты права! — неуверенно заговорил он, с сомнением смотря на студенток. — Я серьезно, Лили! Я.. у меня была подруга.. тоже красивая, такая же рыжеволосая, как и ты, но глаза у нее были светло-голубые, почти серые. И веснушек у нее не было. А твои глаза зеленые, знаешь… цвета Надежды, — последние слова девушка чуть слышно произнесла, почти прошептала, грустно улыбаясь. — Спасибо, Кэйтлин. Мне правда очень приятно слышать такие слова, — проговорила Лили и улыбнулась. — Эм, ну, пойдем, я покажу тебе нашу комнату. — О. Хорошо. А сколько девочек учатся на седьмом курсе? — Мм, немного. Всего лишь четыре девочки, а с тобой теперь пять. А мальчишек восемь. Вот, смотри, это будет твоя кровать. Зайдя в комнату девочек, Гермиона ошеломленно замерла — ну что за ирония судьбы! Та же комната, что и в ее прошлом-будущем, и та же кровать. — Ты в порядке? — заботливо спросила мать Гарри, аккуратно касаясь ладонью спины Грейнджер. — О, да, я в норме. Просто… тут так мило! — и криво улыбнулась. Лили приподняла брови, явно не поверив, но сказала: — Спасибо за комплимент, Кэйтлин. Я хочу сказать, что ты тоже очень красивая. Ты мне сразу понравилась. Я понимаю, что мы совсем не знакомы, но… можно задать вопрос? — Да, задавай, — напряженно ответила Гермиона, а внутри она уже знала, о чем хочет спросить ее мама Гарри. — Почему ты говорила о своей подруге в… прошедшем времени? Вы… поссорились? Мы не подруги еще, но я надеюсь, что ими станем. И… в общем, я хочу сказать, что ты можешь рассказать мне что угодно, я пойму тебя, обещаю, никто ни о чем не узнает. Ты можешь мне доверять, — она подошла и взяла за руку остолбеневшую Кэйтлин. — Я… не знаю даже, что сказать на это… я ценю твою заботу, Лили, спасибо, что переживаешь за меня. Ты права, — она запнулась и прикрыла глаза другой рукой. — Мы поссорились с ней. Мы были как сестры. Она была первой девочкой, с которой я подружилась. А теперь ее нет… и мне очень не хватает нашей дружбы. — Мне очень жаль, — тихо проговорила Эванс. — А теперь говори, что тревожит тебя. — Это так заметно? — с грустью спросила Лили. — Еще как, — закивала Гермиона. — Знаешь, у меня есть старшая сестра. И мы с ней не в ладах. Когда мне было 11, мне пришло письмо из Хогвартса, а … в итоге оказалось, что я волшебница, а она нет. И ее это очень задело. И… — она тяжело вздохнула и присела на кровать. Гермиона села рядом и успокаивающе стала поглаживать собеседницу по спине. — С тех пор все пошло наперекосяк. Она не хочет меня ни видеть, ни слышать. Мне невыносимо находиться с ней в одном доме, каждые каникулы превращаются для меня в сущий ад… Девочка моя, да ты понятия не имеешь, что такое настоящий ад… — Она называет меня уродкой и кричит каждый раз, чтоб я убиралась к таким же, как и я. — Я понимаю, это непросто — пытаться найти общий язык с человеком, который терпеть тебя не может, и мне очень жаль, что ты не можешь нормально с ней общаться, потому что семья — это самое главное в жизни человека. В ней говорит детская обида, которая перекрывает все остальные чувства, в том числе и сестринские. Я уверена, что она жалеет о том, что говорит тебе, но не может признаться в этом из-за своей гордости. Ты не должна бросать попытки завоевать ее сердце, Лили, — мягко сказала Гермиона и посмотрела в глаза старосты. — Напиши ей письмо. Расскажи, что чувствуешь. И скажи, что не хочешь терять ее и эту особенную связь, что существует между всякими сестрами. Я убеждена в том, что она все поймет и попробует наладить с тобой отношения. Еще не поздно построить новые. Пришли ей какой-нибудь подарок или… пригласи ее сюда! А точнее, пошли письмо с подарком, и даже, если ответ не придет, на выходных появись дома и своди свою сестру в Хогсмид, ей тут понравится. — О… Вау. Кэйтлин, ты… спасибо тебе огромное! — Рыжеволосая смотрела на новую студентку глазами, полными слез. — Ты просто чудо! — в порыве чувств она кинулась обнимать соседку. — Да ладно тебе, — обнимая ее в ответ, проговорила гриффиндорка. — Я ничего не сделала толком. — Нет-нет, ты сделала очень много. Ты дала мне очень ценный совет. Причем в тот момент, когда он был мне нужен, когда я уже готова была сдаться. Спасибо тебе. Вот так, как-то совершенно неожиданно зародилась дружба между двумя разными поколениями. Это еще не была полноценная дружба, но это были ростки дружбы и доверия между матерью и лучшей подругой Гарри. И они были безумно этому рады. Лили была нужна поддержка со стороны Гермионы в отношении своей старшей сестры Петуньи, а Гермионе была нужна опора со стороны Лили, чтобы не сойти с ума от одиночества. Хоть Гермиона и не желала ни с кем тут сближаться, понимая, как это больно, и не представляя, что будет, если кого-то из них вдруг не станет, но она не могла ничего с собой поделать. Она понимала, что просто рехнется, если не будет ни с кем общаться. Поэтому она решила, что небольшое общение должно пойти ей на пользу. А вообще она очень сильно удивилась, когда рыжеволосая начала ей рассказывать свои личные проблемы. Она же чужая здесь. Или девушка настолько открытая, что готова рассказывать о своих личных вещах кому угодно? Да нет, на такую болтушку она не похожа. Тогда что? Почему она так быстро доверилась? Доверие надо заслужить. Доверие завоевывается долго. Если не месяцами, то годами. — Скажи, чем ты любишь заниматься в свободное время? — Эм… знаешь, у меня его особо-то никогда и не было. Из-за моих друзей, которые просто обожали вляпываться в разные неприятности, мне частенько приходилось думать, как бы спасти их задницы от наказаний и, что еще хуже, отчисления, — закатила глаза Гермиона. — А всю остальную часть своего времени я пыталась заставить учиться этих балбесов. — Ты любишь учиться? — изумленно спросила Лили. — Да. А что здесь такого удивительного? — поинтересовалась девушка, вставая с кровати и расправляя свою постель. — Ну… тут никто не хочет учиться, кроме меня и Ремуса. Так что здесь особо и поговорить не с кем. — Понимаю тебя, — улыбнулась гриффиндорка. — В моей старой школе я жила с двумя девочками, которые были полностью помешаны на моде и мальчишках! Они и думать не хотели про учебу, а ведь это так важно! — начала энергично жестикулировать Грейнджер, пытаясь доказать свою правоту. — Это точно, Боже, как классно, что мне будет с кем поговорить о зельях или трансфигурации, — рассмеялась Эванс, а потом нахмурилась. — Подожди, ты же была на домашнем обучении… — Эм… — Гермиона растерянно замерла, осознавая свою оплошность. — У меня был опыт, когда мне было двенадцать лет, родители отправили меня в школу. Но… потом обстоятельства сложились так, что я снова перешла на домашнее обучение. Я думала, что в магической школе все будет иначе, чем в маггловской, где у меня не было друзей. Но я не справилась и там, — пожала плечами девушка. — Зато, когда я училась дома, я подружилась со своими друзьями, — улыбнулась она. — Так что ни о чем не жалею! — О… мне жаль, что в той школе ты не нашла подруг, — сочувственно посмотрела на собеседницу староста Гриффиндора. — Но я обещаю, здесь ты не будешь одинока! — Спасибо, Лили, — улыбнулась Гермиона. Девушка улыбнулась в ответ и, чуть сжав плечо Кэйтлин, ушла в ванную. Мерлин, чуть не прокололась. Боже… ей надо выдержать все это. Вытерпеть. Господи, она пережила войну, так что это она точно должна пережить. Почувствовав тупую боль в области груди, девушка поморщилась и положила туда ладонь. На время она забыла о своей ноше, благодаря разговору с Лили и Ремусом, а теперь… Лили. Гермиона чуть раздвинула губы в улыбке, вспоминая эту солнечную девушку. Она должна сделать все для того, чтобы мама Гарри выжила в этой войне и прожила долгую и счастливую жизнь вместе с мужем и сыном, и, быть может, у Гарри появятся еще братья или сестры. А может, и те, и те. Так что придется ей разбиться в лепешку, но сделать все возможное для их счастья. И для счастья Ремуса и Сириуса. Они должны жить. Они молоды. Они же все еще дети. Они должны познать счастье, любовь. Жажду жизни. Они хотят жить. Это она точно знает. Пройдя войну, ей теперь стоило только посмотреть в глаза человека, чтобы понять, что его тревожит и хочет ли он жить вообще. И она видит, что они любят жить, они хотят жить. И они будут жить. Они не должны спешить жить, как это делали многие в ее времени. Ее окружение спешило жить, спешило долюбить. А здесь… все так тихо, размеренно. Неспешно. Словно они и не знали о нависшей над их головами угрозе. Хотя, скорее всего, они пока и действительно не знают об этом. Просто слышали о каком-то темном волшебнике. Надо узнать. И надо запомнить, что теперь ее зовут Кэйтлин, а не Гермиона. Гермионы отныне больше не существует. Девушка знала, на что идет. Она попросила Дамблдора все-таки поменять ей имя, это была всего лишь мера предосторожности, на всякий случай. А пока… ей стоит попытаться выспаться. Завтра предстоит трудный день. Если она хочет их спасти, ей надо набираться сил. Сладких снов, Гермиона…