Они стояли перед огромным кораблем, верхушка которого терялась в высоком ясном небе, растворяясь в солнечных лучах, что белесыми зайчиками играли по поверхности раскаленного металла. Огромный воздушный шаттл казался неприступной крепостью, которая обязательно защитит, спрячет своих пилотов от всех вселенских бед.
Плод трудов команды гениальных военных инженеров, чудо техники, как его называют улыбающиеся дикторы на телевидение, не пробуждал ни малейшего интереса в младшей Холт. Ей не хотелось, как это случалось обычно, разобрать все до мельчайших деталей, включая все крохотные микросхемы, а затем собрать все вновь, внеся свои коррективы, не хотелось понять, как устроено все внутри у этого мощного железного титана.
Кэти с каким-то отчуждением и грустью, спрятанной глубоко на донышках больших глаз цвета горячей карамели, смотрела на огромного металлического зверя. Тихая ненависть закипала в душе девушки к этому совсем не живому существу, словно он причина всех ее бед, словно он отправляет ее самых родных людей в далекие зловещие космические дали, вон из Млечного пути.
Мэтт, Сэмюэл и Широ стоят рядом со своими родными, о чем-то переговариваясь и весело улыбаясь в предвкушении своего путешествия. Ни один из них не задумывался о том, какие опасности могут таиться в бездне нескончаемой Галактики, у них в глазах отражаются только далекие, еще неизвестные землянам созвездия и ясное бесконечное небо, в которое они поднимутся совсем скоро.
Фигурки пилотов слишком маленькие по сравнению с огромным кораблем. Что уж говорить о крохотной Кэти, которая кажется совсем куколкой рядом со статными военными в отглаженной яркой оранжево-белой форме. Она оглядывает каждого по очереди и старается не обращать внимание на комок, раздирающий гортань конечно же лишь от пыли, которую поднимают ноги в тяжелых берцах с раскаленной, нагретой солнцем земли.
Сэм стоит, обнимая жену за талию, и с каким-то снисхождением и мягкой улыбкой глядит на Мэтта и Широ, у которого за миллионами созвездий и бездонным небом в темных глазах скрывается…
тоска? Ей кажется, лишь кажется, ведь так? Нет, Кэти не может ошибиться: точно таким же взглядом, — полным сожаления и тяжелой свинцовой тоски взглядом, капитан смотрел на черноволосого кадета с сумасшедшими фиолетовыми глазами цвета предгрозового неба, которые подернулись тонкой пеленой хрустальных слез.
Кэти не видела, как хрупкий кадет кричал, заламывая руки в черных перчатках…
Не видела, каким смятением наполнились глаза непоколебимого капитана Широгане…
Не видела, как оба сильных– лучших– пилота сжимали друг друга в объятиях… словно последних.
Кэти не видела всего этого, но от мрачных мыслей о темноволосом пилоте стало неуютно, отчего она еще плотнее укуталась в зеленую ветровку с белыми звездами на карманах, так заботливо одолженной Мэттом для своей «забывчивой, не заботящейся о своем здоровье сестрицы». Впрочем, она ему теперь совсем не нужна, ну в смысле эта чертова куртка. Она вряд ли спасет его от космических вихрей.
Мэтт, солнечный мальчик, всегда поражал окружающих своим безграничным позитивом, непонятно, каким образом сочетаемым с рациональным умом и любовью к точным наукам. В самые темные времена он умел разглядеть в безграничном море ужасных случайностей что-то светлое, доброе. Вот и сейчас, в свои последние минуты на Земле, он смеется так звонко и безмятежно, что его голос разбивается эхом о тяжелое ограждение Гарнизона и металлические стенки корабля.
Кэти искренне любит его смех. Он всегда напоминал ей о доме, который всегда был для Холтов чем-то святым и нерушимым, обителью самых светлых чувств. Даже в самых дальних экспедициях, куда они не раз отправлялись с отцом, его мягкая улыбка и бархатный по-человечески искренний смех прогонял всю тоску.
Дом там, где Мэтт. Ведь дом там, где семья. Дом– где охана.
Осознание того, что скоро ее личный маяк будет бороздить просторы космоса, наравне с гордостью за брата вызывало чувство опустошения и тупую злость.
— Кэти! Чего ты там стоишь?! — крикнул Мэтт, заметив отсутствие сестры рядом с собой. Девушка вздохнула и, натянув воротник ветровки на самый нос и распустив губы в приветливой, но надтреснутой– что брат заметит сразу же– улыбке, направилась к шумной компании. Когда младшая Холт подошла достаточно близко, она заметила, что все взгляды обращены на нее: такой же печальный, как и у нее самой, матери, ободряющий отца, понимающий Мэтта и… сочувствующий Такаши Широгане.
Она тут же, словно кот, устроилась под рукой у брата, уткнувшись носом в его холщевую форменную куртку. Удивление, которое изобразил молодой человек на своем лице, было лишь поверхностным, показательным для родителей и друга, ведь Кэти очень редко проявляет нежность (по крайней мере, все так думали). Но Мэтт ведь все понимает— скорее чувствует, а потому лишь крепче обнимает сестру, проводя по таким же рыжим и мягким, как у него самого, волосам. Он чувствует, как намокает куртка и как слегка вздрагивает грудь Кэти, которая несмотря на свои тринадцать, кажется совсем маленькой. Сердце молодого человека сжимается от понимания реального положения вещей: он оставляет ее, его маленькую сестренку, одну. А это значит, что некому будет таскать огромное количество книг из библиотеки, некому укладывать засидевшуюся за компьютером девушку спать, некому… Некому делать еще кучу вещей, которые так привык делать Мэтт. Это осознание словно клином вышибает из глаз все звезды, собранные в гроздья созвездий, оставляя лишь пустоту черных дыр, которую вряд ли возможно чем-то заполнить. Он еще ближе прижимает девушку к себе, проводя дрожащими от волнения пальцами по хрупким– надавишь чуть сильнее и разлетятся на крохотные осколки звездной пыли– плечам.
Идиллию прерывает генерал Айверсон, куратор экспедиции на Керберос, строго осведомляя о том, что пилотам пора готовиться к полету, а всем посторонним пора покинуть ненадлежащую для их нахождения территорию. Сэмюэл хмуриться, поглядывая на своих детей, и пытается заговорить Айверсона хоть на минуту, но тот и не думает слушать, грубо дотрагиваясь до руки Кэти, от чего та вздрагивает, а Мэтт инстинктивно отводит ее в сторону, скрывая ее от пристального взгляда военного своим плечом.
— Дайте мне пять минут. — безликим холодным голосом выплевывает Мэтт, смотря на Айверсона нечитаемым взглядом. Он отводит Кэтти под непонимающий взгляд Широ немного в сторону от толпы.
Девушка наконец отводит свое лицо от плеча брата и смотрит на него затуманенными глазами, из которых тоненькими ручейками бегут слезы. Он присаживается на корточки, все еще крепко держа сестру за оба плеча, и смотрит не нее такую домашнюю и родную в его куртке с заплаканными глазами и розоватым носом-пуговкой и еще в течение нескольких долгих секунд не может заставить себя выговорить и слова.
— Ну чего ты расклеилась… М? — тихим и от волнения хриплым голосом говорит Мэтт, все еще пытаясь шутить. Он старается очень тщательно подбирать слова, которые исчезли из сознания в самый важный момент. И тут ему в голову приходит совсем неожиданная идея. Настолько простая, но, как он считает, гениальная, что Мэтт готов ударить себя по лицу с криками, что он чертов гений вообще-то.
Холт смотрит на сестру уже менее растеряно, все еще крепко сжимая ткань ветровки на ее плечах, когда он набирает в легкие пыльный воздух и хриплым полушепотом напевает:
— Не забывай…
Глаза Кэти распахиваются и в них читается несказанное удивление и что-то похожее на смятение, но Мэтт продолжает, искренне надеясь, что она вспомнит.
— Просто должен я идти…
Кэти все еще неуверенно смотрит на брата, когда в ее глазах вспыхивает понимание и на месте статного парня она видит мальчишку с взъерошенными рыжими волосами и съехавшими очками…
***
— Мэтт, стой! Куда ты?! — кричит маленькая девочка в розовом сарафане с белыми атласными лентами.
Мальчишка выдыхает и улыбается, понимая, что сейчас вновь придется объяснять все маленькой сестренке с самого начала. Младшая Холт с пушистыми рыжими косами, из которых от быстрого бега выбилась прядь, стоит с широко распахнутыми карамельными глазами и с недоверием глядит на старшего брата.
— Милая, а ну пойдем в дом. Мы же уже все попрощались. Они уезжают всего лишь на неделю, нечего так переживать за них. — с улыбкой говорит Коллин, обнимая дочь за плечи.
— Нет, они хотят нас опять бросить! — с обидой вскрикивает Кэти, вспоминая, когда мужская половина семейства уехала аж на месяц в клинику, чтобы наконец-таки решить все проблемы со зрением Мэтта, так как местные специалисты лишь разводили руками. Но об этих подробностях шестилетнему ребенку взрослые конечно же сочли правильным не сообщать.
— Милая, вовсе нет… — попыталась успокоить дочь Коллин, а затем отошла в сторону, поймав на себе взгляд старшего сына.
Все еще улыбаясь, парень присел на корточки и протянул вперед руки, приглашая сестру ближе.
— Не забывай, — девочка подходит ближе и тут же натыкается на руки брата, —
не плачь и не грусти, — раздается чуть хриплый ломкий мальчишеский голос.
Пускай в далеком я краю, любимая моя,
Ты знай, что песни я пою
Лишь только для тебя
Родители не могут сдержать улыбок, когда Кэти обнимает Мэтта за шею и шепчет совсем тихо, чтобы он поскорее возвращался. Брат и сестра словно связаны красной незримой нитью, которая обвивает запястья каждого из них. Эти нити завязываются в узелки, теряются в толпах людей и путаются в хитросплетениях чужих судеб, но никогда не рвутся…
***
Кэти ненавидит прощаться. Она терпеть не может находиться с людьми и понимать, что через несколько минут они исчезнут: уплывут на корабле, сядут в тяжелые поезда с грязными окнами или улетят на огромном космическом шаттле в неизведанные звёздные дали. Девушка грустно улыбается и уже не может сдержать тихих всхлипов, когда видит, как по-доброму смотрят на нее родные глаза, в которых отражается она сама, звезды и воспоминания их детства.
Кэти уже давно не шесть, а Мэтту не двеннадцать– это осознание приходит так внезапно, когда за плечом брата девушка замечает, как Широ сдерживает гневного Айверсона, который так и порывается оттащить парня и насильно забросить его в этот чертов корабль.
— Не забывай, не уйти нам от судьбы.— продолжает Мэтт, срываясь на каждом звуке и еще ближе привлекая сестренку к себе. —
И будем снова вместе мы…
Широгане непонимающе глядит на мистера Холта, словно задаваясь вопросом: «Какого черта сейчас происходит? Мы же вернемся совсем скоро», который прозвучал бы слишком формально, ведь он сам прекрасно понимает,
какого черта. Часом ранее он прощался с другом, понимая, что больше они могут и не встретиться.
— Они уже давно так надолго не расставались…– отвечает за мужа миссис Холт на немой вопрос черноволосого пилота. — Все время вместе, всегда рука об руку, словно нечто целое, неделимое. — продолжает женщина, сама смахивая маленькую слезу.
Кэти вспоминает строки из песни, которые слишком точно описываю их с братом, наверное, именно поэтому они и въелись ей в память, а сейчас так и норовят сорваться с языка, чему девушка уже совсем не противится и тихо поет в такт брату:
— Помни, что в своей любви я не скажу прощай, — Мэтт улыбается совсем по-детски, услышав, что ему подпевают, —
пока я не вернусь к тебе…
Не забывай
Последние строки Мэтт выдыхает совсем не слышно, привлекая сестру в объятия. В реальность их возвращают крики Сэма и громкие шаги генерала Айверсона, кричащего что-то о нарушении устава и субординации. Мэтт тут же приходит в себя, возвращая себе непринужденный вид с едкой ухмылкой на губах и нечитаемым взглядом, разворачивается лицом к остальным и смотрит-смотрит-смотрит на всех, словно ничего не произошло. Только Широ замечает, как тяжело сейчас другу и как легко ему сейчас переступить черту.
Оба Холта чуть покачивающейся нетвердой походкой направляются к родителям, Широ, орущему генералу и той толпе военных и механиков, что постепенно стекаются к кораблю из главных корпусов.
Коллин еще раз обнимает сына и мужа, скорее всего, читая про себя молитву на родном итальянском, в чем она никогда никому не признается, кладет руку на плечо Широ, и просит быть осторожным. Кэти в стихийном порыве еще раз напоследок обнимает отца, Мэтта, уже с невозмутимым видом порывисто шепчет ему что-то на ухо, бросается к Широ, в нерешительности переминается с ноги на ногу, а затем тоже крепко обнимает. Парень какое-то время не осознает, что происходит, а затем сцепляет руки на спине у младшей Холт, именно в этот момент понимая, что ради маленькой звездочки с слишком серьезными любопытными глазами он должен защищать Мэтта и Сэма.
Он должен вернуть их домой.
Женская половина семейства Холт удаляется сразу же с прибытием главного командования, которое в своем вихре уводит пилотов ближе к кораблю. Кэти в последний раз оглядывается на то место, где еще минуту назад они стояли вместе со всей семьей– Широ уже давно стал ее частью, но осознание этого приходит только сейчас, когда три статные фигуры стоят плечом к плечу, дослушивая последние инструкции.
Она молит всех возможных богов, существование которых отрицает, о том, чтобы все было в порядке, кутается в зеленную ветровку, которая еще хранит запах мандаринов и хвои, — запах Мэтта, и скрывается в основном корпусе Галактического Гарнизона.
На землю падает первая капля дождя, словно гасит всю пыль, поднятую суетящимися людьми, стирает последние земные следы звездных пилотов.
