***
- Скульд, тебе подарочек. На стол лег конверт, скопированный с первоисточника, ночью позаимствованный из вещей капитана баскетбольной команды. Блондинка кивнула, тут же вскрывая и пробегаясь глазами по шифру. - Итак, Урд, что накопала? – Брюнетка приземлилась на стул, закидывая ногу на ногу и легонько покачивая носком туфли. - Довольно мутный тип, хочу заметить. Ведомство присматривается к нему уже давно. Чего стоит тот случай месяц назад, помнишь, когда в заложники взяли израильскую сборную? – Рыжая девушка, отвлёкшись от картинок и проектора, посмотрела на сестру. Верданди небрежно кивнула. Тогда она находилась в подвешенном состоянии. Причем в прямом смысле. Турецкому послу почему-то не понравилась ее персона, вскрывающая его сейф. - Помню, и что? Их убили вроде всех. Не говори мне, что этот божий одуван причастен к теракту?! – Она взглянула на фото цели. Лысоватый, толстоватый, с пухлыми щеками и морщинками вокруг заплывших глазок, говоривших о том, что человек любит улыбаться. У таких обычно всегда бывает одышка и они много потеют, промакивая лоб платочками. И, как правило, с первого взгляда не вызывают опасений. - Нет достоверной информации. Зафиксировано, что в последние несколько месяцев до и после Олимпиады с его счета уходили деньги, и – тебе это понравится! – именно в те страны, где бывала наша гоп-компания. - Деньги уходили только заграницу? И это не привлекло внимания? – удивилась Верданди. - Незадолго до переводов он получил пост в Министерстве финансов, - уточнила Урд. Удобно, когда творишь незаконные махинации и работаешь там, где их можно прикрыть. - Также некоторые суммы переводились внутри страны. - Выяснила – куда? - Естественно, - закатила глаза рыжая и передала следующий листок оперативнице. Суммы были небольшие, можно сказать – смехотворные. Но адресатов было больше десятка. - Кто получатель? - Все пенсионеры, - тут же отозвалась Урд. И предвосхищая вопрос: - У двоих есть дети, у троих – только внуки, у остальных – вообще никого. Опять же – очень удобно: - Раскидал сумму, а потом собрал через подставных лиц. Наличные уже не отследим, - качнула головой брюнетка. – Замечен с кем-нибудь из той троицы? - Не подтверждено, но около трех недель назад был контакт с... предположительным участником, - словно бы виновато качнула головой Урд. - До отправки в Испанию, значит. Выгода? – попробовала с другой стороны оперативница. - Ты и сама знаешь, - вмешалась Скульд, отрывая взгляд от кодировки. - Власть и деньги? - И новый пост в новом правительстве, - подхватила Урд. – Думаю, надо бы лично с ним побеседовать. - Препараты? – равнодушно уточнила блондинка. Обе сестры кивнули ей, и та лишь спокойно пожала плечами – но все равно никого не обманула: все знали, что внутренне девушка передернулась от ужаса и отвращения. - И, Скульд? – позвала Верданди, просматривая папку, собранную на цель. – Кажется, для тебя появилась работа. Стратег команды глянула на фото, показанное брюнеткой – рядом с толстяком сидела абсолютно бесцветная девушка, на черно-белой карточке казавшейся почти бесплотной – и лишь вздохнула.***
Он заметил ее на одном из съездов, посвященных решению вопросов сопредельных республик. Тоненькая хрупкая, с волосами как снег – и прозрачными голубыми глазами. Она, заметив его интерес, смущенно потупилась и отвернулась, чтобы скрыть румянец. Альбинос. И, видимо, девственница. Такие обычно громко кричат… Все, как он любит. Мужчина хищно улыбнулся – девчушка идеально вписывалась в его вкусы, а судя по блокноту в ее руках – добыть информацию будет несложно. Малышку звали Инга, она работала стажером в «Комсомольской правде». Внимание такого высокопоставленного чиновника, как он, можно считать провидением для начинающей журналистки. И если она неглупа, то не откажет и постарается на славу. Но если откажет – так даже интереснее. А узел в штанах скручивался сильнее с каждым разом, как она изящным жестом головы откидывала белоснежные волосы. Инга была очаровательно наивна – заманить ее к себе в квартиру было делом нехитрым. И пока она мыла руки, он ждал у двери. Девушка сделал шаг в темный коридор, и на ее шее сомкнулась рука. Она даже не успела вскрикнуть – никто из них не успевал. Отработанным жестом прижал спиной к стене и наклонился, глядя в льдинистые глаза. - По-моему, сейчас самое время показать, что я не зря обратил на тебя свое внимание, - ласково прошептал в ухо чиновник, носом проводя линию по мягкой коже щеки. От нее даже пахло морозом. - Да, ты прав, - как-то странно спокойно подтвердила Инга. – Не зря. Политик успел только заметить, как испуганное выражение сменилось равнодушием, а потом девчонка немыслимым образом извернулась, проводя захват и заламывая его руку за спину, носом тыкая в стену. Мужик охнул и от шока пнул нападающую в голень. Давление на руку ослабло, и он тут же освободился и побежал к двери. Ручка ушла вниз, и он дернул створку на себя, открывая просвет, когда дверь вдруг захлопнулась. Из темноты угла вышла еще одна фигура – хрупкая и явно женская. На улице за окном проехала машина, и на миг блики осветили лицо, на котором сверкнули желтые глаза. - Ar tau patinka albinosai, tvora Kupryus? (Любим альбиносов, товарищ Купрюс?) – по-литовски спросила девушка. – А как насчет брюнеток? - Да кто вы такие?! – рявкнул мужчина, бросаясь на нее. Что он, с какой-то девкой не справится?! Но эта оказалась куда крепче блондинки. Тонкие пальцы схватили его за запястья, брюнетка повернулась всем телом, выворачивая его руки, и он по инерции влетел лбом в стену. Перед тем, как упасть в темноту, политик заметил тонкий шприц, блеснувший иглой…***
…Инга сидела на кухне их квартиры, в которой когда-то они жили втроем. Урд молча обреталась рядом, беззвучно размешивая сахар в высокой кружке с надписью «Come on! I wanna dance in the dark…», привезенной Лидой из Лондона. Блондинка улыбнулась этой фразе – это их работа: танцевать в темноте, защищая их страну от всех угроз. В ванной шумела вода – Верданди всегда была до ужаса педантичной в плане гигиены. Но лысый пузатый мужик, в которого вкатили ампулу так называемой «сыворотки правды», и впрямь был отвратительно мерзким. Инга встала и принялась еще раз мыть руки в раковине – уже с ядерным хозяйственным мылом. - Как ты? – спросила брюнетка, вытирая руки и застывая в проходе на кухню. Скульд пожала плечами. Она так и не избавилась от фобии – боязни уколов и иголок. Даже в руки шприц взять не могла, мгновенно начинался тремор. Последствия экспериментов, которые обесцветили ее глаза и волосы, сделали кожу чувствительнее к солнечному свету, чем у простых людей – именно поэтому ее не пустили на оперативную работу, Отец решил, что в роли мозга команды она справится лучше. Какая ирония, что большинство препаратов, которые они используют на заданиях и объектах, были опробованы на ней самой!.. - Что рассказал наш Горбун из Ноттердама?* – спросила в ответ Фрида, отпивая из кружки. Обычно именно она – «Урд», то есть прошлое – занималась добычей, сбором и анализом информации. А добывать нужные сведенья можно разными путями: с кем-то хватало задушевного разговора, кому-то по душе больше были пытки… Индивидуальный подход, ага. Но сегодня всё делала Верданди – душу отводила, очевидно. Что, интересно, натворил тот литовец, что среднюю так вынесло?.. - Все выложил, - хмыкнула Лида, присаживаясь рядом с блондинкой и вытягивая ноги под столом. – Эта ячейка – не единственная. Похожие есть на Украине и в Белоруссии, еще одна нарождается в Грузии. Купрюс был лишь посредником между ними. Есть еще кто-то сверху, до которого нам пока не дотянуться. Он не знает, кто это, лично не встречался, но именно этот аноним занимался переведением Купрюса в Минфин. - Надо копать, - чуть хрипло произнесла Инга, машинально потирая ноющее горло. Слишком давно она не была на операциях. Но вариантов не было – извращенные вкусы объекта не оставляли выбора. Им, если подумать, и так повезло. – Нет смысла отрезать голову гидре, когда на месте одной вырастит две. Что с твоим баскетболистом? - Ничего, а что с ним? – повернулась к ней Верданди. По лицу было незаметно, но сестры знали друг друга слишком хорошо, чтобы смочь обмануть. Урд ехидно улыбнулась и похлопала ее по руке: - Ты перетащила его к себе! Мы видели мужские вещи в шкафу. - Вы такие… проныры! – рыкнула Лида, закатывая глаза. А потом нахмурилась: - Так легче наблюдать. И держать на поводке. - Да, - коротко обронила Скульд. – Я тоже так думала. Рыжая и брюнетка молча наблюдали, как самая старшая из них уходит к себе. Средняя Соболева всегда оправдывала тяжелый характер их стратега тем, что детство у нее прошло в лабораториях исследовательского центра КГБ. Родители Инги были осуждены по 58-й статье УК РСФСР**. Их расстреляли, как военных преступников, а малолетнюю дочь отдали на опыты, уверенные, что девочка долго не проживет, «но хоть какая-то польза от нее будет». Девочка выжила, вот только потеряла все краски. А в восемь лет ее заметил подполковник Соболев, у которого давно уже зрела идея – и очень вовремя подрастала шестилетняя дочь. Все это вполне могло объяснить трудный и нелюдимый характер Скульд, вот только… У всех троих детство было не сахар. Фрида вообще свое помнит только с пяти лет, когда начались тренировки. Однако рыжая была веселой и хохотливой, хоть и вгоняла людям иголки под ногти время от времени… А Инга была отцовской любимицей. - Она завидует, - бросила в пространство Урд. – Тебе и твоему Модестасу. У нее с тем разведчиком не было и половины того, что есть у вас. - Посмотрим, останется ли хоть что-то после того, как я ликвидирую Йонаса. Аналитик пожала плечами, и брюнетка стала собираться домой. Моде она сказала, что у нее корпоратив с девочками из МИДа. Надо, что ли, хоть рюмашку хлопнуть для запаха… Или нет. Сама же отругала его сегодня за пьянство. Как же выбесил вчера, когда куда более твердо стоящие на ногах Сергей и Алжан под руки привели его к ней! Бедный Купрюс из-за этого десятка костей недосчитался! Семейная жизнь – это так сложно!.. Полотенце, которым девушка машинально вытирала стол, выпало из рук. Семейная? Семейная?! Она хотела сказать «совместная»! Совместная, да. Именно так. Совместная. «Совместная! Слышишь ты, глупое сердце?!» «Сама ты глупая! – недовольно бухнул орган в груди. – Живи теперь и мучайся!» - Начни копать с перевода этого Купрюса в Минфин, - обратилась она к Урд, что мыла чашку. – Если найдем, кто ходатайствовал об этом, возможно, найдем и тайного благодетеля. Если застрянешь… - …обращусь к Отцу. Да-да, спасибо большущее! И как это я без твоих советов раньше информацию-то выбивала? – закатила глаза рыжая. - Именно что «выбивала», - хмыкнула брюнетка. И неловко прикусила щеку: - Я там немного увлеклась… - Разберусь, как всегда, - отмахнулась младшая сестра. – Топай давай. А то твой спортсмен тебя потеряет. И, Лид? - М? – обернулась девушка, уже открывающая дверь. - А возьмешь автограф у Сергея Белова?.. Ответом аналитику была прилетевшая в лоб ложечка для обуви, от которой она, конечно, благополучно увернулась. - Мазила, - фыркнула Урд, направляясь в изолированную комнату.***
- А ты знаешь, мне понравилось! – неожиданно хмыкнул Модестас, упорно отмалчивавшийся с тех пор, как они вышли из кинотеатра. - Ага, а я тебе говорила, что смешно будет! – радостно воскликнула Лида, плотнее запахивая пальто и прижимаясь к руке баскетболиста. - Хорошо, согласен. Иногда женщины могут выдавать дельные идеи, - милостиво согласился спортсмен, наблюдая за выразительной мимикой переводчицы. - «Иногда»? «Иногда»?! – двинула она бровью, глядя на него как на смертника. – Бегите, товарищ Паулаускас, покуда есть на чем бежать! Мужчина якобы в ужасе схватился за голову и округлил глаза, всем своим видом демонстрируя жуткий страх перед грозной представительницей МИДа. Та пару секунд смотрела на эту гримасу и со смехом попыталась оттолкнуть эту здоровую тушу от себя – но кто бы позволил? Такие вечера случались слишком редко, чтобы их упускать. В Советский Союз пришла осень – та самая, что ближе к зиме и означает холодный влажный ветер, лужи под ногами, мокрые насквозь сапожки и плащи, под которыми прячутся уже не тоненькие блузки и платьица, а свитера. Лиде и Модестасу нечасто удавалось вот так вырваться из порочного круга «дом-тренировка-работа-дом». На самом деле – всего пару раз. Пока была хорошая погода, Соболева вытаскивала литовца погулять по ночному городу, подышать свежими выхлопными газами. Теперь же, когда в свои владения вступала сырость и слякоть – выходить из дома совсем не хотелось. Куда больше привлекало завернуться в теплый пледик, привезенный из Франции, и гусеничкой подползти под горячий бок Моди, у которого ритуалом было после тренировки поесть и часок почитать какую-нибудь книгу – благо, у Лиды в библиотеке их было бессчётное множество. Она подсадила его на Конан Дойла и Шекспира, он ее – на спортивную сводку новостей и литовскую кухню. Так они теперь и проводили большинство вечеров: Модестас читал, она – тихонько сопела ему в плечо, упорно сдерживаясь, чтобы не рассказать, что будет дальше, а то он опять начнет ругаться, мол, «так нечестно, это не спортивно», тыры-пыры, все дела… А еще очень хотелось разгладить морщинку между бровей, которая возникала, когда мужчина вместе с литературным героем сталкивался с очередной загадкой – и не знал, как ее разгадать. Она тоже не знала, как разгадать загадку под названием «Дело 415». Поэтому сегодня вечером объявила, что свихнется, если его высочество не оторвет свой филей от дивана и не сводит ее на какое-нибудь культурное мероприятие. Очень кстати вспомнился Сергей, который, чуточку розовея скулами, рассказывал, как Любаше (прозванной так с легкой Лидиной руки) понравился новый рисованный мультфильм – вторая часть нашумевших еще в 1969-ом году «Бременских музыкантов». Соболева хохотнула, явно подозревая, как именно Люба продемонстрировала свое одобрение студии «Союз мультфильм»***. Они гуляли по городу, болтая о различных пустяках, о тренировке Моди, о куче отчетов в отделе переводов. Все это было так привычно, но не рутинно. Приятно и достаточно свежо, чтобы Лида больше слушала, чем говорила, впитывая в себя каждую секунду… - Наше время уходит! – полоснув по ней прозрачными, как лед, глазами, резко бросила Скульд. – Просто признайся, что оттягиваешь то, что должно неизбежно случиться! Когда Отец узнает… - Он узнает, если только ты ему расскажешь, - срезала старшую Верданди, и между сестрами, словно живыми олицетворениями света и тьмы, пробежало напряжение. - Ты тянешь нас на дно! – презрительно отчеканила Инга. - Я знаю, - спокойно пожала плечом Лида, и блондинка на несколько мгновений опешила от такого ответа. - Ты ведешь свою игру, - внезапно вклинилась между ними рыжая Урд. – Мы чего-то не знаем? - Конкретизируй вопрос, - механическим голосом потребовала брюнетка. - Дьявол! – прошипела Скульд, ударив ладонью по столешнице. Она как никто знала, что средняя в свою любимую «Игру в имитацию» может забавляться очень долго, а вытащить из нее что-то таким образом не удавалось даже Отцу. - Нас ликвидируют из-за тебя – и твоего литовца! – упирая ладони в стол и склоняясь к сестре, очень тихо проговорила блондинка. - Ты боишься смерти, Скульд? – насмешливо подняла бровь Лида, не меняя позы. Стратег недобро оскалилась, и оперативница поднялась на ноги: - В таком случае, тебя никто не держит в «Норнах». …Модестас внимательно пробежался взглядом по темным окнам обычного отдела почты, и Лида незаметно качнула головой. Три совпадения из трех: три раза в разное время она проводила его мимо этого здания, и три раза он смотрел в окна, пытаясь понять, есть ли там кто-то. Кто-то, кого он знает и покрывает. Кто бы мог подумать – у всех на виду! А ведь стоило задуматься.***
Лида хлопотала у плиты, ежеминутно заглядывая в духовку, откуда по всей квартире разносился вкусный запах яблок и ванили. Модестас обмолвился, что любит шарлотку, и сегодня, видимо, девушка решила побаловать своего капитана – пока еще были свежие яблочки. - Ням-ням-ням, ням-ням-ня-а-ам, - бормотала брюнетка и вздрогнула, когда ей на талию опустились две большие ладони. - Колдуешь? – прикусив маленькое ушко по краю, поинтересовался литовец. - Феячу, золотце, - хмыкнула переводчица, заканчивая с самодельным кремом и мельком глянув на часы. Два часа до начала. Нормально. Сегодня было воскресенье. У Паулаускаса не было тренировки, и в отделе почты – было пусто. Наблюдение выявило, что заговорщикам тоже требуется перерыв. - Однако их уже четверо, - поморщилась Скульд, стягивая промокшие ботинки – почти сутки под мокрым снегом… Неудивительно, что по приходе домой она тут же покидала в рот ударную дозу аспирина… и малинового варенья. - Прибавление? – подняла бровь Урд, любовно обтачивая ножик. - Мужчина. Наемник. – Обе сестры с интересом посмотрели на нее. – Ни разу не засветил лица, ни в анфас, ни в профиль. - М-м-м, а ребятки-то умнеют на глазах, - нехорошо ухмыльнулась Верданди. – Видимо, их наниматель позаботился, чтобы было кому проследить – и избежать очередной лажи. - Он… мне кажется, я где-то его видела, - нахмурилась Инга и глянула на среднюю сестру: - Взглянешь? - Конечно, - пожала та плечами, мол, что за вопрос? «Конечно…» Пальцы сжались на ложке чуть сильнее, и металл, рассчитанный на бережное обращение и полировку раз в месяц, начал чуть заметно деформироваться. Поспешно разжала хватку, пока увлекшийся ворошением ее волос Модестас что-нибудь не заметил. «Конечно…» А значит, придется ему соврать. Усыпить – и соврать. И от этого становилось неожиданно мерзко на душе. Не помогало даже то, что она точно знала, литовец и сам привирает. Не так масштабно, как она, но тем не менее: задержали на тренировке… золотко, я решил прогуляться через парк, воздухом подышать, сама знаешь, как душно в зале… не трогай, пожалуйста, сумку… я сам постираю вещи… И все в таком духе. Однако врать ему все равно было мерзко. - Надо мной смеются в команде, - чуть хрипловато прошептал мужчина в ушко. - Хм? – приподняла бровь Лида. - Говорят, что я стал примерным семьянином. После тренировки – домой. На тренировку – вместе, поцелуйчики, цветы, конфеты. - А, - отмахнулась Соболева. – Они просто завидуют. Достанешь противень? Пирог был разрезан и тщательно – а главное, обильно – промазан кремом. Модя заварил душистого чая с мелиссой, и пара неспешно села за второй ужин. Лида, не скупясь, отрезала баскетболисту кусок вдвое больше своего, после чего предусмотрительно подбавила еще крема. Мужчина, любящий сладкое, только улыбнулся, чмокнув девушку в щеку, пробормотав явно смущенно «Хозяюшка!» «Еще какая!» - хмыкнула про себя брюнетка, не попробовав от своего куска ни крошки. Паулаускас что-то увлечённо рассказывал про вчерашнюю тренировку, про коронные прыжки Сереги, и как Гаранжин заставляет остальных обливаться десятым потом, чтобы стать достойными главного снайпера команды, когда вдруг широко – и явно неожиданно даже для себя – зевнул. Потом еще раз, и еще. - О, кисонька, возможно, тебе уже пора спать? Ведь завтра снова на тренировку, - сочувственно покивала Лида, про себя думая, что наверняка не дотащит на себе такую тушу, свались он прямо в коридоре. К счастью, засыпающий спортсмен даже не спорил и, путаясь в длиннющих ногах, поплелся в спальню. Соболева успела только скорректировать траекторию полета, чтобы упал максимально достоверно, а Модестас уже сладко сопел в две дырки. Глянув на это дело и беззвучно вздохнув, Лида затянула волосы в хвост, стремительно превращаясь в Верданди.***
Она и Урд шли с черного входа, откуда фургон забирает посылки, Скульд пробиралась через вентиляцию. В динамике слышалось легкое копошение и дыхание блондинки, от которого у брюнетки временами все сжималось внутри. Порой ей казалось, что старшая и вовсе без костей. Инга могла сложиться под любым углом и в любой плоскости. То ли на нее так подействовали тестируемые препараты, то ли просто от природы она обладала феноменальной гибкостью и растяжкой, но вытворяла такие трюки, что даже сестры не всегда успевали подобрать челюсть с пола. Замок тихонько тренькнул, открываясь, и две тени просочились на склад. Здесь было темно, ни черта не видно, вокруг громоздились коробки с большими грузами и стеллажи с маленькими. Остро пахло тем самым запахом лежалых вещей, от которого всегда хочется чихать… Урд быстро зажала себе нос сквозь тканевую маску и передёрнула плечами, проглатывая оглушительный звук. Тени рассредоточились, опасаясь выходить на открытое пространство. В динамике раздался щелчок, где-то сверху прошелестело в трубе воздуховода. Загудел прибор ночного видения. - На позиции. Чисто. Норны выступили из темноты, зажглись два фонарика. Верданди наткнулась глазами на стеллаж с маленькими коробочками-посылками, рассортированными до получения, а Урд занялась столом, который, незаметный от входа, притулился за штабелями крупных посылок. Пробежавшись глазами и фонариком по сверткам, брюнетка поспешила сестре на помощь. Действовать нужно быстро, здесь лишних рук не бывает. Они в четыре руки и двадцать пальцев перебрали все бумажки во всех отделах небольшого стола, но ничего не нашли. Квитанции, чеки, рекламки каких-то выставок… билеты на баскетбольный матч в Испании. - Ничего нет, - буркнула раздраженно рыжая. - Должно быть, - упрямо возразила оперативница. - Значит, не там ищем, - поддержала ее с верхотуры стратег группы. Не там… Взгляд скользнул по стеллажу с мелкими коробочками, затянутыми желтой бумагой и бечевкой. Много ли в Москве людей с именем на «Й»?.. Лично она знает только одного. И в той ячейке как раз лежал сверток, очень похожий на скатанную в свиток бумагу. Аккуратно развязала, распотрошила, и на стол легли фотографии генсека, двух министров, занимающих ключевые посты, председатель КГБ и некоторых товарищей, проявивших себя как выдающихся финансистов. Маленькая карта с красными крестиками по количеству снимков, счета в банках, фамилии подставных лиц… - Вот оно, - рыкнула вдруг Урд, хватаясь за какой-то квиток. Перевод довольно внушительной суммы денег с неизвестного счета. - Готова спорить на стрижку «под мальчика», что отправитель – и есть наш загадочный добродетель. Учитывая, что у главной по пыткам в их команде волосы были – удавишься от зависти, клятва была внушительной. - Запомнила? – подала голос Скульд. Фрида хмыкнула – каких-то шесть цифр! – Ди, давай… Что там надо было старшей, Ди уже не слышала. На входной двери в хранилище щелкнул замок.***
Йонас не мог понять причину своего гнева, но он однозначно злился. С тех пор как им прислали в помощь этого головореза, все шло совсем не так, как представлял себе до этого литовец. Он сказал всего одну фразу («Можете обращаться ко мне Сергей»), а Паулаускас уже знал, что отныне все будет по-другому. Для него. Он стремительно терял бразды правления маленькой группой выживших. С этой мысли думы перескочили на другую. Брат последнее время выглядел до неприличия счастливым. В то время как у старшего все шло наперекосяк, у младшего глаза лучились довольствием и радостью. Неужто девку какую себе нашел? Признаться, со всеми этими событиями Йонас как-то выпустил из виду личную жизнь мелкого. Нужно бы наверстать… Вдруг и девушка сможет быть полезной? На почту в глубокую ночь Йонас возвращался, гонимый дурным сном и плохим предчувствием. Еще с детства мужчина привык им верить, поэтому сейчас, когда скрипнула дверь на склад, и он вошел в темное помещение, под ложечкой невольно потянуло. Щелкнул тумблер, свет ударил по глазам, на мгновение ослепив, и Йонас постарался проморгаться как можно скорее. В месте, которое вот уже почти месяц служило им укрытием, все было в порядке. Литовец проверил все ящики, все документы, все лежало, как и до этого – нетронутое и неприкасаемое. Однако дурное предчувствие все равно не отпускало. Как и ощущение взгляда в спину. Паулаускас крутанулся на каблуках, но нашел только стеллаж с маленькими посылками – и тайником. Хоть в чем-то этот Сергей был прав: хочешь что-то спрятать – положи на видное место. Мужчина подошел поближе, внимательнее осмотрев скатанные в рулон и завернутые в бумагу документы. Все было хорошо, только бечевка чуть-чуть развязалась. Подправив, литовец неожиданно почувствовал, что стеллаж как будто качнулся. Повинуясь инстинкту, поднял голову – мало ли, вдруг крысы?! – и увидел в отражении металлической трубы черное пятно. Пятно, очень по форме напоминающее человека. Сделав вид, что поправляет ремень на брюках, зацепил пальцами пистолет, сделал шажок назад и резко наставил его на ворюгу. - Я тебя вижу! – рявкнул он. И немного даже ошалел от наглости взломщика. Это была явно женщина, судя по фигуре, довольно молодая, затянутая в черное, не столько скрывающее, сколько обтягивающее всё, чем наградила ее природа. Лицо и волосы закрывал черный же капюшон и тканевая маска. Только глаза были видны – желто-зеленые, в свете ламп какие-то пугающе яркие. Она пластично свесила ноги и спрыгнула с высоты, оказавшись в шаге от дула и в трех – от Йонаса. Маска натянулась, видимо, девушка улыбнулась, однако глаза оставались холодными и какими-то… равнодушными. Заговорщик сделал шаг назад, чтобы увеличить разрыв, и… наткнулся затылком на еще одно дуло. - Нет. Это я – тебя вижу, - хмыкнули сзади. Думать было некогда. И он выстрелил в ту, что была спереди. И в ту же секунду она пришла в движение, метнувшись в бок и перехватив его руку, уводя оружие наверх. Грянул выстрел, пуля угодила в потолок. И Йонаса вдруг пронзило воспоминание: он уже видел эти смазанные тени, чистой смертью носящиеся между его бывших соратников. В Испании тоже были они. Всё произошло одновременно: женщина вывернула ему руку, он – схватил ее за лицо другой свободной. Она машинально дернула головой, и ткань сорвалась, оставшись в ладони литовца. Красивая, невольно подумалось, прежде чем девушка ужом извернулась, проводя какой-то немыслимый прием, а после Йонасу стало не до чего – хруст руки в предплечье был таким громким, что он сам не услышал собственного крика боли. - Это – моё, - прошипела девушка, вырывая у него из руки лоскут ткани. И вдруг рявкнула: - Нет! Сознание мутилось от боли, и окончательно покинуло Йонаса, когда желтоглазая все с тем же равнодушным видом ударила его в лицо коленом.***
Знакомая медсестричка наложила гипс, по-докторски радуясь, что «так повезло, перелом-то закрытый и осколков нет, удачно упал!» Ага, просто замечательно. Теперь в их команде было всего два здоровых члена, но одному Йонас не доверял, а второй изначально был самым ненадежным – слишком много хотел знать, слишком много вопросов задавал… да и брат, к тому же. Просто так в расход не пустишь, жалко. Но страну еще жальче. Ради благой цели нужно чем-то жертвовать. Йонас шипел и ругался, всем сердцем желая найти мерзавку и собственноручно выкрутить ей ее красивые ножки из суставов. Сергей, слушая его рассказ, отчего-то не смеялся и даже не шутил, как ждал литовец. Наоборот, с каждым сказанным словом, с каждой деталью хмурился все больше. - Вы засветились, - по итогу сказал наемник. – Очень по-крупному и перед серьезными людьми. Девки эти, которых ты описал… Среди наших ходит много всяких баек, но я не верю в совпадения, а их слишком много. – Мужик, метр восемьдесят, жилистый и даже на вид – отнюдь не слабый, провел рукой по лысому черепу. – Говорят, они – призраки. Чушь, конечно, но, глянув разок на их выучку, невольно веришь. Парни рассказывали, что их всего – двое или трое, никто точно не знает. Предполагают, что работают на КГБ, да и где еще таких могут натаскать. Идеальные убийцы, чище работы не видел. В голосе наемника звучало уважение напополам с интересом, и Йонас брезгливо скривился – все у этих убийц не как у людей. Никакой морали, никакой чести… Только бы в игрушки свои играть, пулялки-стрелялки… Озарение пришло так неожиданно, что литовец аж дернулся, и руку тут же пронзила адская боль. Выругавшись так, что Сергей ехидно хмыкнул, он посмотрел на лысого: - Мне нужно их досье. - Смеешься? Или они тебя еще и по голове приложили? – нахмурился убийца. - Нет. Мне оно нужно. Как я понял, эти девки перебежали тебе дорогу, - задумчиво произнес Паулаускас, прощупывая почву. – Неужто отомстить не хочешь? - Я знаю цену таких желаний, - мрачно буркнул наемник, невольно набычиваясь. Ага, видимо, обида у него и впрямь нешуточная. Тем лучше. - Мне нужно досье на этих тварей! И я сделаю так, что ты сможешь убить одну или двух из них – зависит от конечного числа. Бритый недоверчиво сверкнул глазами, но Йонас уже увидел в его лице все, что нужно – интерес. А там и до согласия недалеко. Он вспомнил, где видел эту красивую суку. Девчонка брата действительно окажется весьма кстати в их маленьком подполье. С теми самыми выкрученными ногами. Йонас уже даже придумал, где ее встретит.