***
К общежитию Наруто я добралась достаточно быстро и, можно сказать, мне повезло — Узумаки был дома. Сильно постучав в дверь три раза, я быстро вбежала в его квартиру, осматривая на предмет лишних ушей. Таких не было, поэтому я, тяжело вздохнув, начала говорить, не дав сказать своему сокоманднику ни слова. — Наруто, слушай очень внимательно. Сейчас нужно любыми правдами и неправдами не допустить того, чтобы Джирайя ушел на миссию в Амегакуре. Я клянусь, расскажу тебе все, но потом — сейчас главное успеть. Собирайся, мы идем к Цунаде! Нужно сказать, что Узумаки оказался крайне тактичным и понятливым — лишних вопросов задавать не стал, а лишь кивнул и быстро переоделся из домашнего в свой привычный костюм. По пути, я обрисовала Наруто пару вариантов того, как избежать этой миссии. Самым, на наш взгляд, правдоподобным было лишь одно: «Наруто видел в Узушиогакуре свиток, где были нарисованы хвостатые звери, но забрать забыл. Теперь, видимо озарение дошло, и Узумаки вдруг подумал, что там может быть информация по тому, как контролировать Девятихвостого. Поэтому Джирайя должен туда отправиться, найти его и притащить в Коноху». — И помни, — максимально тихо говорила я, когда мы поднимались по лестнице в кабинет Хокаге. — Если миссия не в Аме, то ничего не предпринимаем. В кабинет Цунаде мы вошли без приглашения, под истерические вопли чуннина, на которые, впрочем, не обратили никакого внимания. — Что здесь происходит? — грозно поднялась Сенджу, крайне недовольным взглядом осматривая нас. Рядом стоял Джирайя, который казался очень даже удивленным. — Бабулька Цунаде, это правда очень важно, — кивнул Наруто, привлекая к себе внимание. Взгляды саннинов скрестились на Узумаки, и тот сразу же продолжил. — Джирайя-сенсей, а куда вы путь держите? Жабий отшельник, казалось, удивился еще больше, услышав обращение, но затем вмиг стал серьезным. Я поняла, что это та же ситуация, что и с моим именем. Когда Узумаки серьезен, он никогда не прибавляет к моему имени «-чан», так же и тут — Наруто зовет Джирайю «сенсеем», а не Извращенным Отшельником, только когда речь идет о чем-то очень важном. И саннин, как никто, это понимал. Все-таки, три года прожил с блондином бок о бок. — У меня серьезная миссия, Наруто, — просто сказал Джирайя. Я же все это время смотрела на Цунаде, надеясь понять что-то по ее выражению лица. И получилось! Сенджу больше не была похожа на разгневанную фурию, а больше напоминала печальную принцессу. И я поняла, что это та самая миссия, потому, что и в аниме Цунаде не хотела пускать своего товарища туда. — И где эта ваша миссия? — нетерпеливо спросил Наруто. — Это имеет какое-то значение? — приподнял бровь Джирайя и я встретилась с его жестким взглядом. Черт, неужели что-то заподозрил? — Да, потому что у меня к вам есть небольшая просьба. — В Амегакуре, — нехотя ответил жабий саннин. — Понимаете ли, Джирайя-сенсей… Изложив нашу версию «отвлечения» Извращенного Отшельника, Узумаки ждал ответа. Я же думала над тем, что будет, если Джирайя не согласится. Если так подумать, кто мы такие, чтобы не пускать его на миссию. С другой стороны, возможно, он что-то заподозрит и решит сначала все выяснить, а потом уже отправляться в Аме. Но, если честно, больше всего я рассматривала вариант с тем, что он просто махнет рукой и решит, что сначала можно пошпионить в Дожде, а потом уже и в Узушио пойти. Внезапно, в окне кабинета Хокаге показалась знакомая шевелюра, а следом в кабинет влез Какаши. Мы с Наруто одновременно поздоровались, после чего я словила задумчивый взгляд сенсея на себе. — Наруто, Сакура, думаю, вам стоит выйти, — голосом, не терпящим возражений, сказал Хатаке и мы, переглянувшись, вышли из кабинета. — Думаешь, сработало? — как-то неуверенно спросил Узумаки, устало приседая на скамеечку возле кабинета. Я лишь передернула плечами, мол, понятия не имею, и присела рядом, опираясь локтями на колени. Если сработало — хорошо, ибо смерть Джирайи недопустима. Не только потому, что я искренне хочу его спасти, нет. Если в Конохе и вправду вскоре будет раскол населения, то, думаю, Джирайя примет правильную сторону и будет сильным союзником. А еще, если честно, это уже принципиально. Когда-то давно один человек сказал мне: «Только помни, что не получится у тебя защитить всех». Сказал, а потом умер, защищая своего напарника. Эта фраза часто крутится у меня в голове, но я старательно отбрасывала ее назад, до недавних пор. Теперь же во мне заиграла та упертость, благодаря которой я добилась много большего, чем могла, в прошлом мире. Да, всех я и вправду не спасу… — Но попытаться стоит, — прошептала я, глядя в пустоту. — Сакура... Дальнейшие слова Наруто перебил звук открывающейся двери — к нам вышел Какаши, в привычной манере, держа руки в карманах. — Наруто, Джирайя-сама сказал, чтобы ты через час уже накрыл на стол у себя дома — он хочет серьезно с тобой поговорить, — два раза повторять не стоило — Узумаки, едва поняв смысл слов, быстро поблагодарил сенсея, попрощался со мной и убежал. Я же, оставшись с Хатаке наедине, раздумывала над тем, что делать дальше. — Какаши-сенсей, не хотите пообедать?***
Рядом с Какаши я чувствовала себя в безопасности. Именно на этой мысли я ловила себя всегда, когда находилась бок о бок с Копирующем Ниндзя. И не то, чтобы я действительно чувствовала опасность или думала, что слабая. Нет. Просто, даже рядом с Хокаге или той же Микото, я не ощущала этого чувства. Скорее, что-то типа покровительства. С Хатаке же все было по-другому. И я очень боялась, что однажды это пройдет. Я сидела на балконе, а впереди, опираясь на перила, стоял Какаши. Его поза была расслабленной, что случалось крайне редко — обычно, сенсей всегда был настороже. Рука регулярно поднималась, когда он брал чашку с кофе и подносил ко рту, чтобы сделать глоток. Я же по обычаю пила чай, что, в принципе, не удивительно. Под ногами все еще лежала та разбитая чашка, которую я уронила перед тем, как выбежать из дома. Чай, который вылился, совсем не высох и небольшой лужицей расположился возле фикуса. Наконец, Хатаке обернулся и осмотрел меня. Его грудь поднялась с вдохом и опустилась с выдохом. Положив пустую чашку из-под кофе, он прошел мимо меня в мою комнату, и я, мигом поднявшись, покинула балкон. Какаши стоял возле туалетного столика и держал в руках рамку с фотографией команды номер семь. Мы с Наруто искренне улыбались, держась за руки, а Саске стоял с каменной рожей, но, если присмотреться, было видно, как уголки его губ немного приподняты. И да. Он тоже держал меня за руку, так как перед фотографией я в наглую взяла его руку в свою. Сенсей же находился сзади всех нас и улыбался фирменным глазом-улыбкой (или улыбкой-глазом? Как же правильно?). — Надо перефотографироваться, — непринужденно сказала я, обращая на себя внимание. — Вообще, это предложил Наруто. В общем, идея такова: на первой фотке мы все генины и вы джонин, на второй — все джонины, кроме самого Узумаки — так как он все еще генин, а на третьей — все, опять же таки, джонины, а он — Хокаге, но все еще генин. Как-то так. — В духе Узумаки, — в голосе сенсея послышалась некая теплота, и я прям умилилась. — Сенсей, вы что-то хотите сказать? — решилась спросить я, видя, что вопрос все же есть, но Какаши не знает, как его правильно задать. — Знаешь, — немного подумав, сказал Хатаке. — Я не хочу верить лишь в факты, но они говорят об одном. Ты — не Сакура Харуно. На мгновение я услышала, как сердце пропустило один удар. А потом опять начало биться с еще бешеной скоростью, заставляя меня упасть на колени, ибо почему-то возникла ужасная слабость в теле. Судорожно вздохнув, я облокотилась руками об пол и посмотрела на Какаши снизу вверх. Сенсей застыл с непонятным выражением лица, и я, на минутку прикрыв глаза, пыталась спрятать в них свой страх. Итак. Он знает. Какаши Хатаке знает, что я — не Сакура Харуно. Но как? Как узнал? Знает ли кто-то, кроме него? Где я прокололась? И что делать дальше? — Сенсей, — почти выдохнула я, прислоняясь спиной к кровати. Накатилась вселенская усталость и большая слабость, поэтому я, как безвольная кукла, просто откинулась на бок кровати, позволяя рукам и ногам лежать так, как им угодно. Казалось, я почти не контролирую свои действия. — Я и правда не Сакура Харуно. С моей точки зрения. Но с точки зрения всех остальных, правда в том, что я и есть она, — немного помолчав, я опять прикрыла глаза, обдумывая, как выпутаться из этой ситуации. В голове возникла совершенно идиотская мысль, но я задержала на ней свое внимание. Была не была. Открыть глаза. Слабо улыбнуться. Задать вопрос. Задорно подмигнуть. — Сенсей, а вы умеете проникать в чужое подсознание? Пять минут на ответ. Понадобилось даже меньше. Вот Какаши опускается передо мной на колени, вот сдвигает повязку на глазу. Шаринган с тремя томоэ начинает крутиться, после чего образует совершенно новый узор. Я наблюдаю за появлением Мангеку Шарингана зачарованно, совершенно ничего не боясь. Открыться для этого человека? Да. Я готова. Для меня эти пару минут казались одним мгновением. Мы оказываемся на полянке в моем собственном лесу. Чувствую себя здесь намного лучше, но уже не ощущаю присутствия своей сожительницы — она ушла. Поворачиваясь к Какаши и понимаю, что он застыл в удивлении. И почему это? Никогда в чужие сознания не проникал? Нахмуриваюсь, так как сильный порыв ветра сдувает мои волосы вперед и я замечаю, что они не розовые. Совершенно. Срываюсь на бег, пытаясь найти свой ручеек чакры, и застываю как вкопанная, глядя на свое отражение. Голубые глаза, каштановые волосы и милое личико, так отличающееся от лица Сакуры Харуно. Да. Ну, привет, Даша. — Объяснишь, что все это значит? — поинтересовался Какаши, оказываясь рядом со мной. Я же все еще осматривала свое отражение, впитывая образ, словно губка. Синяя обтягивающая юбка до колена, так любима мною в том мире, белая блузка, заправленная в нее, и даже туфли на шпильке, на которых я раньше могла бегать, словно была в кроссовках. — Вы даже себе представить не можете, как я скучала по этому наряду, — проговорила я, вслушиваясь в свой высокий голос — да, у Сакуры он более низкий. — Кто ты? — Какаши, ты веришь в другие миры? — и, не дождавшись ответа, я продолжила, ибо понимала, что больше никогда и никому этого не расскажу. — Если нет, то просто послушай рассказ сумасшедшей ученицы, а если да… Меня зовут Дарья, но многие называли меня Я Ен, так уж получилось, что в прошлом мире я крутилась в сфере переводов, много дел имела именно с китайцами — одной очень большой и великой нацией. Именно они дали мне это имя, и я чуть ли не полжизни откликалась на него. Впрочем, это не так важно. Я была достаточно суеверной девушкой, но вот в потусторонние силы и параллельные миры никогда не верила, хотя и думала над этим очень часто. А потом, в один день, по самой нелепой случайности, я умерла. Мне было так больно, Какаши, что я даже не могу тебе передать. После той боли я больше ничего не чувствовала. А потом, неожиданно, проснулась в кровати. Причем не моей — это я поняла чуть ли не с самых первых минут. В первый же день в отражении зеркала я увидела до боли знакомое лицо. Сакура Харуно. Представляешь, я попала в человека, которым восхищалась все детство. Какаши, сейчас будет очень сложная информация, но ты не перебивай меня, хорошо? Я взмахнула рукой, как когда-то делала другая «я», и в лесу сразу же стало темно. Перевела взгляд на полную луну, и, убедившись, что туда же посмотрел и Хатаке, продолжила рассказ, запуская несколько картинок из прошлого. — Эта история о мальчике, в которого с самого рождения был запечатан Девятихвостый Демон Лис — Кьюби. Люди из деревни ненавидели его, презирали, Наруто был одинок. Но, несмотря на это, он никогда не отступал от своей цели. Желая, чтобы люди его признали, Узумаки всеми силами пытался стать сильнее. Его друг, вечный соперник — Учиха Саске был с Наруто в одной команде. Сам Саске тоже был одинок, он потерял своих родителей, потому что старший брат вырезал всех членов его клана, оставив только любимого младшего брата. Решив, что любой ценой отомстит своему старшему брату Итачи, Саске покинул Деревню Скрытого Листа и записался в ученики одного из Легендарных Саннинов Конохи — Орочимару. До этого, забыла уточнить, они были в команде номер семь с Сакурой Харуно под предводительством Какаши Хатаке — вечно опаздывающий сенсей, который за все время научил их хождению по деревьям. Наруто всеми силами пытался вернуть друга, даже стал учиться у другого из Легендарной Троицы — Джирайи. Сакура же решила стать ниндзя-медиком, ученицей последней из Легендарных Саннинов — Цунаде. Так и проходили года самосовершенствования и обучения. Однажды, стало известно, что появилась некая организация Акацуки, которая охотится на биджу и, соответственно, придет и за Наруто. И они действительно пришли, когда вне их рук остались лишь Девятихвостый и Восьмихвостый. Там случилось еще много чего, типа уничтожения Конохи, встреча Наруто с его отцом — Четвертым Хокаге, если вы забыли, правда о резне клана Учиха; но все свелось к одному — некий тип в маске, называющей себя Тоби и являющейся лидером Акацуки, объявил Четвертую Мировую Войну Шиноби. И тогда, Пять Великих Стран, впервые объединились перед общей опасностью. Война была выиграна, а как иначе, во многом благодаря Узумаки Наруто, Учихе Саске, Харуно Сакуре и Хатаке Какаши, но и жертв было крайне много. Ах, да. Забыла. Еще Учиха Обито. Какаши вздрогнул, но взгляд от экрана не оторвал. — Ох, оказывается, он не умер, а был подобран Великим Учиха Мадарой, который, к слову, тоже не был мертв. Ох уж эти Учихи с их недо-смертями. Именно Мадара навязал Обито свои идеалы, именно он виновен во всем, что случилось. А Обито, после настоящей смерти вечного соперника Хаширамы, продолжил его дело — реорганизовал Акацуки и встал во главе, хотя и никому не было известно, что он и есть настоящий Лидер. Ах, Какаши, это так сложно объяснить, но ты попытайся поверить. Картинки на Луне сменялись, показывая ключевые моменты аниме, а я уже молчала, думая о том, как все-таки сложно пересказать всю мангу, не подготовившись к этому. Уже не наблюдая за Хатаке, я поправила волосы, по привычке, и присела на берегу ручейка, освобождаясь от туфель. Немного повозившись с застежками, как и в прошлом мире, я, наконец-то, откинула в сторону туфли и опустила ноги в воду, удивляясь, что она не очень-то и холодная. Так, слегка прохладная, но так даже приятно. Откинувшись на зеленую траву, я закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать. Не знаю, сколько я так пролежала, пока не почувствовала, как рядом со мной ложится Какаши. Лениво повернув голову в его сторону, я удивилась, не увидев на его лице неверия — будто бы Хатаке действительно поверил во все это. Эх, было бы хорошо. — То есть, — заговорил сенсей, видя, как я смотрю на него, — в вашем мире мы — лишь персонажи манги? — Я понимаю, тебе тяжело это принять, — прикрыла я глаза, подбирая слова. — Но это правда. Я сама была в шоке, когда попала сюда, хотя и не испытала всё, что должна была — мое альтер-эго забрало почти все эмоции, оставив мне лишь маленькую часть. — Правда? Знаешь, мой мир перевернулся с ног на голову, — горько усмехнулся он. — Я уже не знаю, что есть правда, а что — нет. — Один не по годам мудрый человек однажды сказал: «Люди в своей жизни крепко связаны с тем, что принимают за правду — они живут, полагаясь на их знания и осознание, привязываясь к ним. Жизнь человека сама по себе определяется тем, что он считает истинным и правильным. Это и формирует нашу реальность. Вот только, что такое «истина»? Неопределенное понятие. А это значит, что их «реальность», быть может, лишь мираж… Может ли быть так, что люди живут в мире собственных иллюзий?», — немного изменила я известную цитату Итачи Учиха. — Черт возьми, а моя реальность действительно оказалась лишь миражом, — горько ухмыльнувшись, проговорил Какаши, закрывая глаза. — Может быть, — пожала я плечами. — А может быть и нет. Какаши, как думаешь, может ли мой мир быть иллюзией? Может, я просто придумала весь этот мир? Может ли быть такое, что я — Сакура Харуно, и всегда ею являлась? А та реальность — лишь выдумка? Мы замолчали, думая каждый о своем. — Как ты могла узнать про настоящего отца Наруто, если это действительно твоя выдумка? — наконец, заговорил Хатаке. — Всё слишком реально, Сакура. Хотя, могу ли я теперь называть тебя Сакурой? Сколько вообще тебе лет-то было? — Какаши, неужели это все, что ты хочешь от меня узнать? — улыбнулась я, прищурив глаза. — А если скажу, что была старше тебя? — Ты всегда была слишком рассудительна для своего возраста. Решила подружиться с Наруто, не влюбилась в Саске, в отличие от своих сверстниц, «случайно» отравила Микото, в конце-то концов. — Двадцать пять, — поймав непонимающий взгляд, я выразительно закатила глаза. — Мне исполнилось двадцать пять лет за день до того, как я умерла. — Понятно. — Кстати, почему ты не сообщил куда надо, что я — не Харуно? — Хотел сам во всем разобраться, — нехотя ответил Какаши. — Ты ж все-таки моя ученица. Когда ты попала в Сакуру, сколько ей было лет? — Шесть. Это произошло перед поступлением в Академию. — Ты упоминала Учиху Обито.***
— И он потом поможет команде номер семь победить эту Кагую? — уточнил Какаши, внимательно слушая мой рассказ. — Именно, — кивнула я. — На самом деле, Обито — неплохой человек. Просто он сбился с пути, а Наруто, известный всем тем, что наставляет злодеев на путь истинный, помог Обито разобраться в себе и найти свой правильный путь. — В это так сложно поверить, — покачал головой Хатаке. — Понимаю, — вздохнула я, хоть и понимала, что мне было намного легче во всем это поверить, так как первый шок достался моему альтер-эго. — Но тебе нужно быстрее это все осознать и поверить мне, так как одна я не справлюсь. — А что ты собираешься делать? — уточнил Какаши, прищурив видный глаз. — Вообще, в идеале нам нужно раскрыть Обито и уничтожить Кабуто, который в будущем доставит много проблем. Еще эта тварь — Зецу. Черный Зецу — это воплощение воли Кагуи, он способен захватывать и контролировать тела противников, используя их техники. Белый Зецу может создавать и отдаленно общаться с клонами самого себя, которые могут поглощать чакру человека. — Как я понял, они могут разделятся? — Да. В каноне Зецу запечатали вместе с Кагуей, — на Луне возник момент из аниме, когда Наруто швыряет эту тварь обратно и запечатывает его. — Черт, ну и подставила же ты меня, Сакура, — ухмыльнулся сенсей. — В смысле? — не поняла я. — А что, мне, по-твоему, проще было со всем разобраться самой? И вообще! А как же слова про то, что это такая честь, что я посвятила тебя в такие подробности, а? — Это такая честь, — с иронией начал говорить Хатаке, — что ты, о великая и всемогущая, посвятила меня, такого несчастного и слабого, в такие подробности нашего несчастливого будущего. Я так признателен, что прям хочу все забыть. — Фу, неинтересно, — напряженная атмосфера, царившая до этого, спала, что, несомненно, меня радовало. — И все же, почему именно я? — подозрительно прищурив глаз, посмотрел на меня Какаши. — Я тебе доверяю, Какаши, — честно ответила я, не отводя взгляда. Было видно, что Хатаке удивлен моей откровенностью, но говорить что-либо не спешил, будто обдумывал, что сказать будет правильней. Я понимала, что довериться мне ему будет очень сложно, хотя бы потому, что большую часть своей жизни он прожил один. Мать погибла, отец совершил самоубийство прямо на глазах маленького сына, потом умер его друг, он сам убил девушку, которая его любила, а следом погиб и учитель. Жизнь Какаши была крайне тяжела. И сейчас ему сложно довериться мне, пусть он и знает меня уже давно. — Гражданская война, — внезапно сказал Копирующий Ниндзя. И это признание о доверии было лучше тысячи слов. — Данзо? — нахмурилась я, понимая, что старику совсем не выгодно устраивать в его же селении войну. — Да. — Но почему? Он же всегда заботился о благе Конохи! Пусть и из тени, но все, что делал Шимура, было направлено исключительно на благо деревни. Вряд ли бы он стал готовить что-то такое. Данзо же понимает, что во время гражданской войны селение очень ослаблено, и другим проще всего напасть и захватить Коноху именно когда внутри происходит такое. Я не понимаю. — Никто не знает наверняка. Шикаку лишь предполагает, а Цунаде-сама не имеет права что-либо делать до начала боевых действий. Мы пытаемся выявить предателей, но это очень сложно, на данный момент. — Поэтому старшие начали готовить новых глав кланов? — Именно. Если все так, как предполагает Нара, то масштабы будут огромны — вряд ли все главы останутся живы. — А что с наследниками? Ведь, подчинить как раз их — логично. Если главы кланов будут на стороне Данзо, то это все пройдет намного быстрее. — Многие кланы, такие как Курама, Сарутоби, Шимура и даже Хьюга поддерживают Данзо. — Хьюга? Но ведь Хината… — Я не знаю точно, Сакура, — покачал головой Какаши, устало вздыхая. — Но многие факты говорят о том, что как раз они будут на стороне Данзо, когда поймут всю ситуацию. — Но, если так подумать, то на стороне Хокаге намного больше кланов — Нара, Яманака, Акимичи, Абураме, Инузука, Учиха, в конце-то концов! — Во-первых, мы точно не знаем про Абураме — они поступят только так, как будут считать правильным. А, во-вторых, это не мощь. У Данзо в запасе еще десятки бойцов Корня АНБУ, еще некоторые бесклановые… И, ты думаешь, что даже с теми же гражданскими не проводятся беседы? — Но почему вы не можете это остановить?! Вы же все знаете! — Сакура, еще раз повторю — Хокаге-сама не имеет никакого права предпринимать что-либо, пока не были совершены какие-то противозаконные действия. — Черт, но ведь… — замолчала я, опуская голову и закусывая губу до крови. — Неужели вообще никак? — Нет, — твердо ответил Хатаке. — Войне быть.