where do we go from here

громовые перекаты сливовых туч заглатывают корявый очерк горизонта. небу неуютно. 2d – тоже. 'очередное воссоединение', думает он. и смотрит на перекликивающиеся молнии. он с легкостью путает свет софитов со светом фар. мердока это, конечно, бесит. еще ему кажется, что он больше не способен ни на что оригинальное, поэтому emi его тоже бесят. обе эти злости не переходят границ упрямого эгоизма; да, и ему, и им он еще, конечно, покажет, но сейчас он думает о том, что, быть может, с дьяволом действительно стоило играть по-честному. сломанные двери мотелей, дешевая сода из автоматов, подъем в три утра, потому что не спалось изначально и потому что еще можно успеть на ночные акции в забегаловках. им передаривают их собственные cd-диски; никкалс пытается сбыть их на амазоне. [выходит так себе] нудл с привычной легкостью отпустила все потуги переходного возраста; к ней пришла любовь к дискотекам и вернулась необходимость творческого уединения, к ней пришла вся мудрость мира и вернулась вся глупость десятилетней девочки. объявление об очередном возрождении группы воспринимается неожиданно громко и волнительно. к нудл приходят новые наряды и картриджи для приставки, к мердоку – новые порции алкоголя, из-за которых ему однажды достается от нудл за попытку померить ее новые наряды; к 2d приходят новые приглашения на интервью, и никкалса почти колотит от ярости, когда 2d идет туда в одиночку. самому 2d в целом и общем все равно: он всю жизнь был у мердока на привязи, и ни тогда, ни сейчас уйти за пределы допустимого и не пытался, но так и не понял, хотел ли. на всякий случай на интервью он рассказывает только о чем-то неважном. в winnebago тянет сыростью, воском и кукурузными чипсами. мердок приглашает рассела на фейс контроль его фургона, и тому нравится: десятки девушек ежедневно проходят четкий отбор и глупые викторины, а мердок близок к благодарности. [это он скрывает] нудл стала больше пить. она разборчива: простому 'камикадзе' предпочитает 'клевер клаб', а в 'b-52' подливает больше апельсинового ликера. по ночам из ее комнаты доносятся звуки мелодики; 2d иногда слышит их и тихо подпевает. — где ебучая нудл?! — почти каждое утро разносится по всем апартаментам разъяренный голос никкалса. она забивает стиральную машинку одеждой и уходит гулять. иногда это раздражает и рассела, и он сообщает ей, что в следующий раз самостоятельно перевезет все ее вещи в химчистку. никто из них, конечно, угроз не исполняет. периодически рассел ближе к вечеру присоединяется к нудл, чтобы зайти по магазинам и закупить еду, о которой все остальные забывают принципиально. она показывает ему разные красивые места разных красивых городов, в которых они ненадолго останавливаются. рассел не любит метро, но с ней посещает все то, что приводит ту в восторг. — а что ты чувствовал, когда думал, что я умерла? хоббс задумчиво склоняет голову. вечерние лучи озаряют его затылок и проходят сквозь пальцы ладоней; он перебирает ворс ковра. — я чувствовал... пустоту. и злость, быть может... и грусть. — это как когда дела убили? — нудл машинально повторяет его движения головы. — на парковке-то? — неа. в тебе. глаза рассела расчерчиваются легкими помехами. — во мне?.. — отзывается он эхом. — возможно. но не совсем. тогда как скачок напряжения был, понимаешь? я даже помню плохо. это как когда ты смотришь на яркий громкий салют, а потом он неожиданно заканчивается, и ты стоишь посреди площади; люди расходятся, а на небе – росчерки дымовых полос... — рассел смотрит рассеяно; голоса внутри снова говорят ему что-то. — другое, в общем. ты – это другое. — я – это другое... — отзывается нудл, и медленно, с задумчивым выражением лица облокачивается на подлокотник. свой айпад 2d подарил крабам с необитаемого острова. игры там были неинтересные, но мердок все еще соглашается играть с ним в приставку. — ты стал каким-то скучным. — замечает однажды стю. мердок реагирует. — мне, блять, теперь даже таблетки просто так в аптеках не продают. выпивка в баре скатилась к чертям, люди уже спирт разучились нормальный делать. сигареты дорожают с каждой минутой. ничего не пишется. джойстик сломан. — ты всегда так говоришь. — я тебе сейчас врежу. — может, надо было все-таки отдать душу дьяволу? почему ты решил, что сможешь его... а! полупустая миска, делая сальто, опрокидывается на пол, рассыпая стекло, вселенная останавливается на несколько десятков секунд; последняя мысль, о которой успеет подумать 2d, будет о том, что теперь джойстик, возможно, действительно будет сломан. во время уборки рассел расторопно, почти по-домашнему переругивается с никкалсом, но после тот все равно запирает 2d в комнате. рассел не заостряет на этом внимания и заканчивает уборку к приходу нудл, ближе к утру. она пробирается к 2d через окно и там неспешно обрабатывает его боевые ранения, попутно рассказывая о том, какого крутого парня встретила на тусовке хиппи в катакомбах и как весело провела с ним ночь. 2d глупо смеется в ответ и после засыпает. иногда группа останавливается в глухих придорожных мотелях, где не в каждом номере поклеены обои, а с крыш открывается чудесный вид; нудл и рассел сидят на них подолгу – нудл пьет диетическую банановую колу, а рассел говорит, что за городом небо чище и выглядит по-другому. правда, теперь они стараются делать это реже: однажды втайне ото всех 2d соорудил лук со стрелами и ушел в лежащий за городом лес на охоту; мердок искал его на своем фургоне несколько часов, а после, чуть не заставив самолично сбросится со скалы, не выпускал его из winnebago полторы недели. перед самым отъездом на стене мотеля со стороны заднего двора рассел баллончиком написал:

our soloist couldn't run a chook raffle in a country pub and he's the ant's pants

иногда они снимали крупные апартаменты в дорогих районах небольших городков, и мердок приводил своих фанаток уже туда; иногда это были небольшие квартирки, иногда – подвалы студий, однажды по просьбе нудл им даже большой заброшенный сухой бассейн перепал. однажды гитаристка ('возможно, под какими-то веществами', рассуждал хоббс после) с громким смехом под шепелявящий брит-поп начала выкидывать свое тряпье в окно, на мелкую оживленную улочку хакни; рассел, через какое-то время увидев это, сначала был так разозлен, что, схватив нудл за ноги, свесил из этого окна ее саму, но она, показав ему язык, засмеялась еще больше, и потом наговорила ему всякого ('всякой тупой ебучей дичи, как обычно', дополнял рассуждения мердок после), и уже через 7 минут в окно полетела красная шапочка рассела. [на подоконнике его комнаты содержалась небольшая коллекция] и беззубые, эхообразные, оживающие музыкальные отрывки, от нескольких хаотичных аккордов до крупных фрагментов, скапливались на смартфонах, в тетрадях, в черепных коробках. — хэ-э-э-эй! мердок! нудл! час скидок на флипы! — 2d слышно и без этого плохо, но в клубе под дрожащий бит в душной толпе можно было и не пытаться. нудл и мердок отжигают в центре танцпола под сумасшедшие завывания толпы; рассел увлеченно разговаривает со стриптизершой о том, что в студенчестве она увлекалась теми же комиксами о танкистке, что и он; 2d опустошает бокалы со сладким маракуйевым соком и лимонным ликером, вишневым сиропом и шоколадным коньяком. на следующий день они засветятся со всеми последствиями в лондонской газете, дадут шумное интервью и отправятся в студию, и альбом будет оглушительным после, и нудл соберет армию собственных фанаток, но не забросит карате, и мердок с полной (почти) ответственностью возьмется за поиск нового жилья, но не перестанет порой красть из аптек рецепты на лекарства, и рассел вновь попробует записать что-то самостоятельно, но не перестанет проводить вечера с друзьями внутри, и 2d вновь перестанет чувствовать себя одиноким, но не перестанет так много спать.