Четырнадцать лет спустя
– Там, – произносит Джон Сноу и, развернув лошадь, галопом направляется через мост. Он спешивается и наклоняется над мертвой лютоволчицей, найденной им с братьями. Мгновение спустя, он направляется назад улыбаясь. – Наверное, отползли в сторону от остальных, – демонстрирует он ещё двух щенков лютоволчицы, не найденных ранее. – Или их прогнали, – говорит лорд Эддард Старк, задумчиво глядя на щенка-альбиноса и его черную, как смола, сестру. – Альбинос, – сухо удивляется Теон Грейджой. – Умрет даже быстрее, чем другие. – Едва ли, Грейджой, – одарив воспитанника Эддарда холодным взглядом, отвечает Джон. – Он – мой. И о суке я тоже позабочусь, если… – Её возьму я, – заявляет Теон и уже тянет руки к щенку, но его опережает Эддард. – Твой герб – кракен, Грейджой, – одергивает он воспитанника. – О этой лютоволчице позабочусь я. Она – моя. – Что вы с ней сделаете, отец? – интересуется Робб Старк. – Я могу позаботиться о ней, лорд Старк… – начинает Джон Сноу. – Я не причиню ей вреда, – уверяет его Нед. – Она отправится в Ночной Дозор. Думаю, тамошние разведчики найдут ей применение. – Вейон, быстро найди надежного человека, который будет заботиться о волчице и довезет её в Лисс в целости и сохранности, – приказывает Эддард своему стюарду, когда Старки возвращаются в замок. – Чем быстрее, тем лучше. А пока, ты отвечаешь за этого щенка. – Туда же, куда и в прошлый раз? – задает один единственный вопрос Пуль. – Да, – кивает Старк. – Будет сделано, милорд. – Ты отправишься к ещё одному моему ребенку, – тихо шепчет на ухо лютоволчице Нед, когда Вейон отправляется выполнять его поручение. – К моей любимой девочке. Даже к двум моим самым любимым девочкам. Так что, даже не вздумай раньше времени расставаться с жизнью или привязаться к кому-то другому. Ты принадлежишь моей дочери. И она тебя очень ждёт. Защищай их изо всех сил, будь моей любовью, рукой и мечом там, где я сам не могу ими быть.***
Сейчас Великая Септа Бейлора
Когда Джоффри Баратеон приказывает Илину Пейну принести его голову, Эддард даже не удивляется. Разве Ланнистеры могут быть верны своим клятвам и обещаниям? В его голове столько мыслей. Они толкаются, бьются, не желая уступать друг другу. Превращая секунды до казни в часы. Дочери…Сыновья… Кейтилин… Винтерфелл…Лианна… Его клятва. Джон. Валирия. Имена любимой и племянника заставляют утихнуть хаос в его голове. Джон. Он так и не успел рассказать ему, кто его мать. И кто его настоящий отец. Валирия. Он хотел бы увидеть её в последний раз. Вдохнуть запах холодянки, исходящий от её белых, как снег, волос. Раствориться в её голубых, как замерзшие озера, глазах, когда они полны звездного света. Услышать её звонкий, как песнь валирийского меча, голос, зовущий его. Говорящий, что она любит его. И ответить ей тем же. Насладиться прикосновением её рук, знающих меч и умеющих извлечь самые сладкие звуки из лютни. Теплом её тела. Биением её сердца рядом с его сердцем. Умереть со вкусом её поцелуя на губах – вина с медом. И, наконец, вживую увидеть их дочь. Прижать её к себе. Сказать ей, что он – её отец, и что он безумно любит её. Может быть, надо было тогда забыть о семье и чести и позволить себе последовать за голосом сердца – в Лисс вместе с Валирией и Джоном? – Твой дом – Север. Ты никогда не был бы счастлив в Лиссе. Даже рядом со мной. Всё время бы терзался, – с усмешкой произносит знакомый голос рядом с ним. Нед поднимает глаза и видит перед собой любимую. – Смотри только на меня, любимый, – её глаза полны слёз, а на губах мягкая улыбка. – Сейчас всё закончится. Лед – милосердный меч. Он не станет терзать тебя. Он помнит. И пламя тоже помнит, – добавляет она. – Вскоре они запоют вместе и отомстят за всю невинно пролитую кровь. Лед поёт громко … и в последний раз. А затем наступает тишина и тьма.***
– Где я? – спрашивает Эддард. – Это загробный мир? Я умер? – Да, любимый, ты умер, – раздается голос Валирии позади него. – Но это не загробный мир. Это место между небом и землей. И по твоему желанию, оно приобрело вид «Бродяги». – Но почему я здесь? – недоумевает Старк. – И почему «Бродяги»? – Это ты мне скажи, почему «Бродяги», – улыбается Вали. – Потому что этот корабль мог увезти меня в новую счастливую жизнь, – немного подумав, озвучивает северянин. – Но почему я здесь? – Потому что я попросила об этом богов Старой Валирии. С недавних пор не только я их слышу, но иногда и они меня, – не то хвалится, не то сожалеет валирийка. – Я не могу отпустить тебя, не попрощавшись. – Ох, Вали, – наконец-то прижимает к себе любимую Нед, зарываясь носом в её мягкие волосы, по-прежнему пахнущие холодянкой. – Мне так тебя не хватало. – Как и мне тебя, Нед, – тихо отвечает женщина, наслаждаясь таким родным ароматом зимней мяты. – Как и мне тебя. – Ты совсем не изменилась за эти пятнадцать лет, любимая, – усмехается Эддард, рассматривая лицо Вали. – Только глаза стали ещё мудрее и печальнее. – Ты тоже по-прежнему прекрасен. И времени уже не изменить тебя, – усмехается она, проводя пальцем по первым проблескам седины в его бороде. Эддард качает головой, всё ещё не веря в происходящее, а затем впивается в её губы долгим, жадным, жарким поцелуем. Такой валирийка подарила ему, когда пятнадцать лет назад они прощались у чардрева, у которого она стала его женой. Вино с медом и слезы. Теперь настал его черед. – Спасибо, – трется Эддард щекой о щеку Валирии. – За то, что ты разделила со мной миг смерти. За эту возможность попрощаться. Я, наверное, не сумел бы найти покой, если бы не смог сделать этого. – Как и я. Я бы не простила себя, если бы не сумела найти способ попрощаться с тобой, – Вали даёт волю слёзам. – И попросить прощения за то, что не осталась с тобой. За то, что думала, что так спасу тебя. И всё равно не уберегла, – её слова пропитаны горечью утраты. – Ах, если бы я только осталась с тобой… – То страдала бы по всем тем причинам, которые назвала мне когда-то, – обнимает её Нед. – Как и наши дети. Даже признанные и узаконенные королем, для остальных они всё равно были бы бастардами. И я страдал бы вместе с вами, – глухо говорит Старк. – От того, что не могу сделать для вас что-то ещё. А так, наша дочь выросла без этого позорного клейма, – улыбается он. – И без отца, – с болью произносит валирийка. – Знаешь, это была самая большая её мечта – увидеть тебя. Но теперь она никогда не сбудется. И я не знаю, как мне сказать ей об этом, – качает она головой, затем утыкается в грудь мужчины. – Я ведь могла осуществить эту её мечту. Спасти тебя. – Невозможно всех спасти, Вали, – горько откликается Старк. – Я могла бы попытаться, – упрямо парирует Вали. – Это та Валирия, которую я знаю, – смеется северянин. – Ты не смогла бы спасать меня вечно, – мягко говорит он. – Сама знаешь. От судьбы не уйдешь, – Вали кивает. – Если бы я не умер сейчас от рук Ланнистеров, то умер бы потом – в войне против них. Как и Роберт. Но о его смерти ты, наверное, уже знаешь. – Знаю, – не отрицает она. – И мне жаль, что ты потерял своего друга. Но Баратеона мне не жаль. Как жил, так и умер. – Я потерял его очень давно. Когда помог ему добыть корону, – горько произносит Нед. – И вы умерли не от рук Ланнистеров, а от рук Таргариенов, – поправляет его Валирия. – Серсея и Джейме – дети Безумного Короля и Джоанны Ланнистер. И их дети тоже Таргариены. – Откуда… – Когда-то давно Рейгару об этом сказала Рейла, а он – мне. Теперь их тайну знаешь и ты, – отвечает на невысказанный до конца вопрос женщина. – Точнее, только мы с тобой и знаем. Мейстер, знавший кто настоящий отец близнецов, был сослан Тайвином после смерти Джоанны и исчез неизвестно где. А сам лорд Утёса Кастерли уверен, что это его дети. – Но почему ты мне не сказала об этом раньше? – поражен мужчина. – Потому что это точно ничего не изменило, – решительно отвечает валирийка. – Роберт Баратеон всегда прислушивался к советам Джона Аррена. Он бы все равно женился на Серсее Ланнистер. К тому же, без веских доказательств тебе никто бы не поверил. А какие у тебя были бы доказательства? – хмыкает она. – Только мои слова. – Да, только твои слова, – вздыхает Нед. – Кстати о Таргариенах, – вспоминает он. – Роберт приказал убить Визериса и Дейенерис, твоих сводных брата и сестру. Они сейчас… – Путешествуют с кхаласаром её мужа где-то в Дотракийском море, – заканчивает его мысль женщина. – Знаю. Но не беспокойся за неё. Она под надежной защитой. С ней ничего не случится. – Откуда… – начинает северянин, и тут же сам даёт себе ответ: – Твои видения. – Да, – подтверждает Валирия. – В последнее время их у меня предостаточно. – Что это, ветер? – удивляется Нед, когда легкий порыв внезапно ворошит его волосы. – Это знак, что тебе пора, – мягко объясняет ему Валирия. – Пора прощаться, Нед. Их последний поцелуй полон любви и нежности. А ещё горечи и боли утраты. И соли от слез обоих. – Я люблю тебя, Валирия Таргариен, – глядя в глаза Вали, говорит напоследок Нед Старк. – И всегда буду любить. Даже после смерти. Знай это. Передай нашей дочери, что я люблю её. Что больше всего на свете я хотел бы обнять её и сказать ей об этом сам. И что с ней остается моя любовь и моя защита в виде лютоволчицы. Кстати, она получила её? – интересуется мужчина. – Да, получила. Они с Тенью – так она её назвала – неразлучны, – сообщает валирийка. – И королевский указ, узаконивающий нашу дочь, мы тоже получили. Но как ты уговорил на это Баратеона? – Он мне доверял. И не особо глядел, что подписал, – лукаво усмехается Эддард. – А теперь, когда он умер, никто не сможет ничего доказать: знал он или не знал, понимал или не понимал, что подписывал. Подписи и печати на документе настоящие. – Лорд Эддард Старк, королевский десница, обманул своего короля? – не верит своим ушам Вали. – Ради нашей дочери я готов на всё. Береги её. И его тоже. Джона. Он сейчас в Ночном Дозоре, – выдавливает Старк. – Прости, что не удержал его. – Джона, – эхом произносит женщина. – Да, я знаю, что он надел черное. И я не злюсь на тебя за это. Ты не мог и не должен был удерживать его. Он там, где должен быть. Где начинается его путь, – усмехается она. – Снова видения? – не сомневается Нед. – Да, они. – Что же, раз такова его судьба, – вздыхает мужчина. – Но ты ведь всё равно разыщешь его, не так ли? Помни: теперь только ты знаешь, можешь и должна рассказать ему правду о его родителях. А ещё скажи ему, что я люблю и горжусь им. И что я был бы счастлив, если бы он был не моим племянником, а сыном, – дрогнувшим голосом заканчивает он. – Я разыщу и передам ему, Эддард. Им обоим, – её голос дрожит от вновь усилившихся слез. – Не надо, не плачь, – ободряюще улыбается ей Старк. – Ты должна быть сильной. Ради нашей дочери и нашего племянника. И ради меня. Обещаешь? – сжимает, а затем целует её ладонь Эддард. – Обещаю, – силится улыбнуться Вали. Но не получается. – Эй, я ведь тебя не покидаю. Я и дальше буду рядом с тобой. С каждым из вас троих. Невидимый глазу, я буду в вашем сердце, – его рука оказывается напротив её сердца. – Эй, это должны были быть мои слова, – сквозь слезы, шутливо упрекает его Валирия. – О том, что даже те, кто покинули нас, навсегда остаются в наших сердцах и помогают нам. Я должна была сказать тебе их ещё тогда, на «Бродяге». – Считай, что ты их сказала, – усмехается мужчина. – Именно ты помогла осознать мне эту истину. Ты и твоя любовь. – И она всегда будет с тобой, – её голос вновь становится твердым. Голосом Валирии Таргариен из Башни Радости. – С живым или с мертвым. Я всегда любила и буду любить только тебя одного, – легкий, как бабочка, поцелуй, и вот Эддард уже один на «Бродяге», чьи паруса уже наполнились ветром, готовым нести его в путь. – Вали? – зовет он её. – Да? – Что меня ждёт там? – в его голосе слышится смятение. – Не знаю, – откровенно признается она. – Но хочу верить, что там тебя ждет покой рядом с любящими тебя людьми, с которыми тебе больше не придётся расставаться. – И что когда настанет твой час, к ним присоединишься и ты? – вопрошает он. – Можешь не сомневаться. Однажды «Бродяга» привезет меня к тебе. И никто и ничто на свете уже не сможет разлучить нас.***
– Мама! Мама, просыпайся! Ты снова плачешь во сне. И снова кровавыми слезами. Валирия открывает глаза и вытирает со своего лица кровавые дорожки, оставленные слезами. – Мама, всё хорошо? – обеспокоенно спрашивает Ллирэй. Позади неё появляется Тень – её лютоволчица. Она прибежала к ней, как только почувствовала тревогу хозяйки. Женщина смотрит в фиолетовые глаза дочери – то немногое во внешности, что девочка унаследовала от Таргариенов. Во всем остальном Ллирэй или Лианна-Рейнира похожа на свою тётю Лианну Старк. Подобно ей, девочка почти всегда носит свои каштановые волосы распущеными. Лишь изредка она убирает их в косы, украшая их голубыми розами – её любимыми цветами. Их она выращивает сама здесь, в Лиссе, сумев найти подход к этому капризному цветку. Склонностями Ллирэй походила одновременно и на тётю, и на дядю, в честь которых её назвали: прекрасная певица, искусная фехтовальщица и наездница. В свои четырнадцать лет умения Ллирэй в этих искусствах почти ничем не уступают её матери. Как и она, девочка прекрасно образована и обожает путешествовать. Характером её дочь тоже пошла в Лианну и Рейгара: благородная, смелая, с горячим сердцем. Впрочем, от матери с отцом она тоже кое-что унаследовала: благоразумие, железную волю и силу духа. Есть ещё одно, что девочка унаследовала от матери: видения или же, как называет их Ллирэй, «зеленые сны». Она пока только учится их видеть и понимать, но уже преуспела в этом. – Это папа, да? Он умер? – догадывается Ллирэй. – Да, моя волчица, – нежно проводит Вали по волосам дочери. – Твой папа умер. Ллирэй несколько секунд осознает сказанное матерью, а затем опускается на колени рядом с её креслом, обнимает мать и молча утыкается головой ей в живот. Точно также поступает и Тень: кладет голову на живот хозяйки и безмолвно скорбит вместе с ней. – Ты видела его, мама? Успела с ним поговорить? – вопрошает дочь. Вали чувствует, как её горячие слезы обжигают ей живот. Ллирэй редко плакала, но если уже плакала, то кровавыми слезами, как и мать. – Успела, моя волчица. Он просил сказать, что любит тебя и всегда будет с тобой. – Я так хотела его увидеть, – горько произносит девочка. – Я просила богов об этом. Почему они остались глухи к моим просьбам? – Хотела бы я знать, Ллирэй. Хотела бы я знать. Ведь к большинству моих просьб они тоже глухи, – поглаживает она дочь по спине. – Ллирэй? – Да, мама? – Прости меня. – За что? – поднимает глаза дочь. – За то, что много лет назад я не захотела остаться рядом с твоим отцом. Именно из-за этого моего решения ты всю свою жизнь не видела и не знала своего отца. И уже не сможешь этого сделать. – Я не виню тебя, мама. Я знаю, почему ты уехала. Валирия рассказала Ллирэй всю правду чуть меньше года назад, когда девочка увидела первое своё видение. И спросила мать о своём кузене. – Мама? – спрашивает Ллирэй. – Да, моё солнышко? – отзывается Валирия. – У меня правда есть кузен в Вестеросе? – недоверчиво интересуется дочь. – Кто тебе сказал такое, Ллирэй? – настороженно спрашивает мать. – Ты. Во сне, – звучит ответ девочки. – Мы стояли на борту «Песчаного змея», и ты сказала, что мы едем к моему кузену. Я знаю, это только сон, но он был таким настоящим, – протягивает она. – Вот я и решила спросить. – А я случайно не назвала тебе его имя? – решает проверить свою догадку Валирия. – Сказала, – кивает Ллирэй. – Эйгон. Мама? – ещё раз вопрошает девчушка, когда в глазах её непривычно молчаливой матери появляется странное выражение. – Сядь, Лианна-Рейнира, – приказывает мать. Это впервые Валирия называет девочку её полным именем. В глазах женщины появляются слезы. – Я так не хотела, чтобы ты повзрослела раньше времени. Хотела, чтобы тебе исполнилось хотя бы шестнадцать, прежде чем ты узнаешь всю правду. – О чём ты, мама? – не понимает девочка. – Но, похоже, тебе придется. Как и мне в своё время, – не слыша, продолжила её мать. В тот день мать и дочь долго говорили. Точнее говорила мать, а дочь слушала истории многолетней давности. Правдивую историю о её матери. О любви её дяди и тёти, в честь которых она была названа, на которых так похожа. И о которых раньше ничего не знала. О любви её матери и отца, которого она всё это время считала мертвым. Валирия даже показала ей документ, в котором лорд Эддард Старк признавал её своей дочерью. О том, как почти пятнадцать лет назад Валирия Таргариен, расставшись с любимым, появилась на пороге отчего дома с ребенком под сердцем. И как её приёмный отец и дед Ллирэй придумал целую историю о том, что его дочь последнее время была в Вестеросе, потому что удачно вышла замуж. А потом её муж умер во время восстания Баратеона, после чего его родственники выгнали её, и она вернулась домой. О его ответе на вопрос, почему дочь и внучка носят его имя, он отвечал просто: – Я не желаю, чтобы они носили имя этих негодяев. Они живут в моём доме и будут носить моё имя. И о том, что Ллирэй унаследовала от Валирии умение видеть, которое мать приняла, но так и не определилась со своим отношением к нему. Восторженные глаза, а затем слезы и крики дочери Вали не забыть никогда: – Ты лгала мне всё это время! Не хочу тебя знать! – яростно кричит Ллирэй и убегает в свои комнаты. В тот вечер Валирия впервые за много лет плачет. Из-за своего разбитого сердца. Из-за разбитого сердца дочери. Кто знает, может, нужно было презреть свои видения и остаться с Недом? Ллирэй росла бы рядом с братьями и сестрами. И с вечным клеймом бастарда. Как и сын Рейгара. Нет, этого для своей дочери она точно не хотела. Как и для сына Рейгара и Лианны. За это, как и за то, что она когда-то солгала Дейну и Ллирэй, она себя никогда не простит. Вали ожидает от Ллирэй всего, чего угодно: злости, ненависти, молчания, презрения, побега или даже просьбы в приказном тоне поплыть в Вестерос. В конце концов, Валирия сама так поступила. Но когда через несколько дней дочь без стука появляется в её комнатах и утыкается головой ей в живот, как обычно делает, когда ищет материнской защиты и поддержки, мать удивляется. – Расскажи мне ещё об отце, – просит Ллирэй. И Валирия рассказывает. Всё, что помнит. Девочка долго молчит, когда мама заканчивает рассказывать. – Ллирэй? – спрашивает женщина. Но её дочь не отвечает. Она крепко спит. Вали аккуратно, чтобы не разбудить девочку, устраивается рядом и тоже засыпает. Посреди ночи она просыпается от того, что Ллирэй плачет во сне. – Лианна-Рейнира, проснись! – будит её мать. – Ну-ну, успокойся, – прижимает она к себе плачущую дочь. – Это всего лишь сон. – Да, просто сон – повторяет Лианна-Рейнира. После той ночи девочка вновь разговаривает с матерью и ведет себя так, словно ничего не случилось. Только часто уединяется в саду и подолгу о чем-то размышляет. Вали тоже не решается вновь заговорить с Ллирэй обо всём расказанном. Пускай лучше дочь первой начнет этот разговор. А потом в Лисс прибывает Тень – подарок Неда, и Ллирэй полностью посвящает себя дрессировке лютоволчицы. А женщину накрывают видения. Множество видений, из-за которых она практически не уделяет внимание дочери, в ускоренном темпе погружаясь во все события, происходящие в Вестеросе и Пентосе, где, как показали ей видения, последние несколько лет находятся её сводные брат и сестра. Пока однажды ей вновь не снится Нед со Льдом над шеей, и Ллирэй не находит мать с кровавыми слезами на глазах. И ни о чем не спрашивает, догадываясь обо всем без слов. – И я давно простила тебя, – произносит Ллирэй. – Наверное, ещё в ту ночь, когда мне приснился сон, из-за которого я разрыдалась. Просто не успела сказать тебе об этом. Мне снились ты и твоя боль. – Я и моя боль? – не понимает Вали. – Это как? – Я была тобой, – объясняет девочка. – Я чувствовала всё то, что чувствовала ты, когда сначала потеряла дядю Рейгара, а потом и тётю Лианну. И когда ты расставалась с папой. Тебе было так больно. И так страшно потерять ещё и его вместе с твоим племянником. И я поняла, почему ты бежала из Вестероса. По тем же причинам, по которым я до сих пор не могу спокойно смотреть на «Морскую владычицу», – с содроганием произносит название корабля Ллирэй. «Морская владычица». Киран, её кузен. Первая детская и взаимная любовь её дочери. Первенец сводного брата Вали, Кигана, которому отец передал свои дела, после того как сказал, что он хочет наконец отдохнуть и насладиться воспитанием внуков. Мальчик был старше Ллирэй всего на несколько дней. Его мать, красавица-лиссенийка Дара, умерла во время родов. Спустя несколько лет Киган вновь женился. Новая жена, волантийка Кора, успела подарить ему нескольких сыновей и дочерей. Но красивого, смелого и своевольного, доброго и умного Кирана Киган любил больше всего. И Киран тоже не чаял души в Ллирэй. Как и их отец, Киган считал, что детям с самых ранних лет нужно познавать мир. Поэтому с восьми лет Киран, как и Ллирэй, регулярно начал плавать вместе с отцом в другие Вольные города. В тот раз они плыли в Тирош все вместе: Киган с Кираном и Ллирэй с Вали, которая по просьбе брата стала его постоянной помощницей в делах после того, как они единственные остались в отеческом доме. Гизелер, средний брат, отправился в Старомест – ковать мейстейрскую цепь. Младший, Роран, выбрал стезю наёмника. А сестры, Тиенна и Ларра, повыходили замуж: одна за браавосца, другая – за пентошийца. Путь до Тироша прошел спокойно. Но на обратном пути на «Морскую владычицу» напали пираты. Вали приказала детям хорошенько спрятаться, и Ллирэй послушалась. А вот двенадцатилетний Киран нет. Он считал, что он достаточно взрослый, чтобы сражаться… Когда бой закончился в пользу команды «Морской владычицы», и Киган обнаружил мертвого сына, он долго плакал. И ещё дольше отходил от этой утраты. Сейчас на лице Кигана вновь появлялась улыбка, и он вновь брал с собой в путешествие старшего из своих сыновей, Орвалена. Но на «Морскую владычицу» он больше не поднимался. Как и Ллирэй, которая после смерти Кирана ещё долго мучилась кошмарами и отказывалась путешествовать куда-либо. Со временем боль и воспоминания немного отпустили её, но, как и дядя, Лианна-Рейнира отказывалась даже приближаться к «Морской владычице». – Но ты справилась. Сначала ради Эйгона, а потом ради меня, – крепко обнимает Ллирэй мать. – Хотя твоя боль до конца не ушла, но ты справляешься с ней. Хотела бы я быть такой же сильной, как ты, – мечтательно шепчет девочка. – Ты будешь, моя волчица, – нежно гладит её по голове Валирия. – С нашим с тобой даром по-другому не может быть. К тому же ты наполовину Старк, наполовину Таргариен. А оба этих рода всегда были сильными. Дитя льда и пламени не может быть слабым, – улыбается она. – А ещё я много расспрашивала своих наставников, особенно нашего мейстера, о том, как воспитывают девочек в Вестеросе, в частности на Севере, как к ним относятся, есть ли разница в воспитании законных дочерей и бастардов. – Твой отец может тобой гордиться, – ерошит женщина волосы дочери. – Любовь к мудрости – это его черта. Во всяком случае, так говорила о нем твоя тётя Лианна. И что же ты узнала, моя волчица? – Что отец, в отличие от моего деда, наверное, позволил бы мне заниматься тем, что мне по нраву: фехтованием, стрельбой из лука, верховой ездой, игрой на арфе, танцами. А ещё, что я бы, как и тетя Лианна, все эти годы просидела в стенах Винтерфелла. Не смогла увидеть мир. Отец вряд ли позволил бы нам это, а даже если позволил, то все вокруг смотрели бы на нас с тобой с презрением, а его жена, Кейтилин Талли, ещё и с ненавистью. Как, наверное, и мои братья с сестрами. Кроме Эйгона, конечно, – в голосе Ллирэй появляются мягкие нотки. Похоже, девочка ещё не знает своего кузена, но уже любит его. – Что твоё решение остаться в Лиссе, позволило мне расти свободной и уверенной в себе. – Ты действительно повзрослела, моя Лианна-Рейнира, – с печальной гордостью говорит Валирия. – От девочки твоего возраста редко услышишь такую речь. Сомневаюсь, что я произнесла такую же, если бы была на твоём месте. – Но ведь ты когда-то сумела понять и простить дедушку, – возражает девочка. – Я была старше, – только и отвечает мать. – Кроме того, моя мечта увидеть отца в некотором смысле уже сбылась, – решается поделиться секретом девочка, соскучившаяся по вниманию своей матери и легкости, которая раньше царила в их отношениях. – Это как? – с интересом вопрошает Вали. – Иногда я могу видеть глазами Тени, – хвастается Ллирэй. – Ты когда-нибудь слышала о таких способностях? – Слышала, Ллирэй. Говорят, наш с тобой предок, Кровавый Ворон, не только видел «зеленые сны», но и был оборотнем – мог вселяться в птиц, а, может быть, и в других зверей. Да и среди Старков, кажется, точно были варги – люди, умевшие вселяться в волков, – поясняет значение незнакомого дочери слова валирийка. Так что же ты видела глазами Тени? – интересуется Вали. – Папу, – в глаза дочери появляются счастливые искорки. – Он говорил, что мы с тобой – две его самые любимые девочки. И что Тень должна защищать нас. – Но чужое воспоминание никогда не сможет стать равносильным собственному, – замечает женщина. – Зато оно сумело передать мне то, что я действительно хотела почувствовать – его любовь, – парирует девочка. – Она всегда была с тобой, – улыбается Валирия. – Лианна-Рейнира? – Да, мама? – Помнишь, ты видела, как мы с тобой плывем к твоему кузену Эйгону? – Помню, – на лице Ллирэй появляется понимающая улыбка. – Собирайся, мы плывем к нему.