Колебание сердца

      — О, гляди, Кит, что я нашёл на последней планете!              Лэнс, из которого так и исходила неподдельная радость, подбегал к Киту, что-то сжимая в руках. Синий паладин был на взводе и взбудоражен явно больше обычного, а красный вздохнул в ожидании очередного выкрутаса. Он молился, чтобы это не было чем-то неприличным.              — О, о, вот, вот! — выпалил Лэнс и, искрясь, стал протягивать вещицу.              Кит удивился, когда увидел, что это было. Это было просто украшение, просто браслет, который переливался цветами от камней разных форм и разнящихся размеров. Преимущественно камни были округлыми в диаметре с два сантиметра, а цветовая гамма варьировалась от тёмно-синего, тёмно-зелёного до такого же тёмно-бордового. Вероятно, вещица считалась в чём-то необычной, но сейчас Кит удивлялся лишь тому, что она была, похоже, обычной и невинной до абсурда — никакого подвоха.              — Такие на Вэаверэте дарят тем… — начал Лэнс, аккуратно поигрывая шариками в пальцах, — кому клянутся в вечной любви, — Кит вздрогнул от этих слов, а Лэнс, чуть помявшись, продолжил: — То есть я собрал камни... — говорил синий паладин плавным голосом, переминаясь с ноги на ногу и всё обводя камни, — и три дня пытался, как могущественные воины Вакху, сделать украшение.              Кит рассматривал. Кит противился, но он завороженно рассматривал вещицу и руки Лэнса, её сжимающие.              — О, — выдал Лэнс и сделал шаг вперёд. Кит даже не отшатнулся, всё ещё будучи не в силах отвести взгляда от вида перед ним. — Хочешь спросить, почему, ха-ха, на тупой браслет я потратил три дня? О, там просто нужно найти определённые камни…              Три дня. Теперь Кит догадывался, почему предыдущие три дня было спокойнее, чем обычно. Лэнс не разлюбил, болезнь не прошла, он всё равно старался угодить, только в более замудрённых попытках. Кит до сих пор не знал, радоваться этому или нет.              — …потом какое-то освящение или типа того, потом, а ты знаешь, какие они твёрдые??? — Лэнс взвизгнул и сделал лицо мило-возмутительным. Для Кита это выглядело слишком очаровательным, так что сдерживать так и просящуюся на лицо мягкую улыбку становилось всё сложнее. — И по обряду нельзя пользоваться нашими бластерами, только по старинке! И по их старинке, это же ужасно! — парень махал руками, жестикулируя и эмоционально возмущаясь, казалось бы, ещё больше.              Кит старался не любоваться его живым, ярким, прекрасным лицом.              — …потом ещё какое-то, ээээ, я так и не понял, как это называется, но чтобы они светились. И знаешь, Кит, что??? — Лэнс воскликнул, придвинулся к нему резким движением и потряс браслетом перед лицом. — Они светятся, правда, так прекрасно светятся, ты должен будешь это увидеть, это обязательно просто!.. — Лэнс прокашлялся и впервые смущённо отвёл глаза за весь разговор. — Так что это… Они говорят, это так светится и любовь влюблённых. Любовь, заключённая в этих камнях, так это отражается, и так что… — парень робко протянул Киту браслет, а после поднял на того ясный взгляд. — Я клянусь тебе в вечной любви, Кит.              Сердце у Когане пропустило удар.              — Прими мой подарок и мою искреннюю любовь, — произнёс Лэнс с такой ослепительной улыбкой, что поджималось всё естество, внутри всё клокотало.              Вот только любовь неискренняя, — про себя подумал Кит с горечью и молча принял украшение с опущенными в пол глазами.                            — Коран, — Кит хлопнул руками по столу и требовательно говорил, так же требовательно и смотря на мужчину. — Мне обязательно находиться с ним?              Парень сбежал от Лэнса и потому сейчас стоял в столовой один, без него, но с остальной уже рассевшейся по стульям командой.              — Нет, Кит, не совсем, — осторожно вытягивал алтеанец.              — Тогда я могу его послать? — спросил Кит, почти с мольбой смотря то на Корана, то на других таких же опешивших паладинов. — Или мы можем запереть его где-нибудь? Могу ли я как-нибудь заставить его? Так, чтобы он перестал ко мне лезть?              — Но Кит, — подал Широ голос, казалось, обеспокоенно. — Это же Лэнс.              — Нифига не Лэнс. Просто не Лэнс, — выпалил Кит и даже не взглянул на Широ, а по-прежнему смотрел в одну точку на столе. Он мотал головой, всё отрицая и для себя, и для остальных. — И я так больше не могу. Просто не могу. Поэтому просто что-нибудь.              — Ну... — Коран задумался и склонил голову набок. — Болезнь будет протекать, вероятно, несколько сложнее, но если ты серьёзно скажешь ему, что не заинтересован ни в чём, то он может от тебя отстать.              — Как и обычный человек, которому разбили сердце, — тихо выдал Ханк.              — Разбить сердце? Окей, — бросил Кит, заметно расслабившись. Он выпрямился и отнял руки от стола под нахмуренный и сверлящий его взгляд Широ. Красного паладина всё сейчас достало настолько, что его не смущали ни остальные напряжённые взгляды, ни перспектива того, что он решил сделать в дальнейшем. — Лээээнс, — пролепетал Кит в коммуникатор настолько приторным и ласковым голосом, что окружающие подёрнулись. Они понимали, что голос именно что «приторный» в нынешнем контексте ситуации. — Ты гдеее? Мы уже заждались тебя в столовой.              Лэнс, до того искавший Кита, вызов и послание принял, всё услышал, пробормотал на радостях что-то неразборчивое в ответ и, видно, резко подорвался с места в их направлении. Подорвался он, вероятно, быстро и слишком, так как через не столь долгое время в столовой уже стали слышны шаги.              — О, Кит, я так рад… — верещал Лэнс, подбегая и ослепляя всех своей восторженностью в глазах и голосе.              — А я не рад, — сказал Кит жёстко. Он сам вздрогнул от своей интонации. Но надо быть жёстким — он так решил. Парень выпрямил руку и направил её в сторону груди Лэнса, так останавливая, а после опустил голову.              — О, простиии, — произнёс Лэнс, напротив, легко и просмеялся. — Я просто потерялся, ну не сердись, ну Киииит, — протянул паладин, сложив ладони вместе. Он попробовал наклониться, но напоролся лишь на вжимающую руку — Кит отталкивал снова.              Непреклонно, нужно быть непреклонным, — отзывалось в голове красного паладина.              Лэнс, видя такой сменившийся настрой, терялся и опасался. Сначала он не понимал, а потом с каждым сказанным словом Кита становился всё тусклее, всё глубже падая в бездну и разрываясь. Разрывался также и Кит. Кит молился о том, лишь бы не перепутать нужные слова с другими, так и рвущимися наружу.              — Я ненавижу это.              — Я обожаю это.              — Хватит, перестань.              — Пожалуйста, продолжай.              — Все эти нежности, ласки, подкатывания, серьёзно, завязывай.              — Нет, не прекращай этого никогда.              — Мне это неприятно.              — Это слишком приятно.              — Противно и не нравится.              — От этого слишком бьётся сердце.              — Пусть ты меня и любишь, но я тебя не люблю, Лэнс.              — Нет, просто я тоже люблю тебя, Лэнс.              — Ты просто...              Но речь Кита остановилась — на его руку упала слеза. Слеза Лэнса. Лэнс забился, задрожал и зашмыгал. Как он осознал это в своём шатком состоянии, то резко подёрнулся и стал с силой тереть рукавами глаза, вытирая предательские и непрошенные слёзы.              — О... о, прости… и… и правда. Я, я... я правда не должен был причинять тебе столько беспокойства, прости, я... — Лэнс заикался, и речь выходила ломаной. Отшатнувшись, он почти упал, но выстоял и, покачиваясь, теперь пытался восстановить равновесие.              Кит протянул руку. Неосознанно, просто по импульсу он, поражённый и непонимающий, тянулся к Лэнсу, но его руку отшвырнули, с размаха хлестнув по ней своей.              — Прости, пожалуйста, я больше никогда тебя не побеспокою, — это всё, что Лэнс прошептал своим осевшим голосом перед тем, как сбежать.              Рука Кита так и повисла в воздухе, пока он с пугающе медленной скоростью осознавал, что только что сделал.              Нет. Нет…              — Поздравляю, Кит, ты козёл, — фыркнула Пидж и стукнула стаканом по столу.              Кит и так знал, что он козёл. Его лишь поддерживала мысль, что Лэнс всё равно скоро это забудет. Забудет, не вспомнит, это всё канет в небытие, эти чувства, воспоминания, мысли, Кит не совершает ничего плохого…              Это же не тот Лэнс…              — О, я... — промямлил Ханк, вставая и выглядя до предела паникующим. — Я побежал его утешать, — протароторил он и скрылся в спешном беге.              Последующая тишина давила.              — Может, ты сделал всё и правильно, — спокойно подала голос Аллура, продолжая попивать напиток.              — Ты серьёзно? — процедил Широ и повернулся к ней. Девушку прожигающий взгляд нисколько не смутил, она, скорее, удивилась такой резкой реакции со стороны лидера.              — Да, — принцесса невозмутимо поставила стакан на стол. Звон разлился по помещению, выводя из оцепенения. — Приставания сложно выдержать, а в таком случае Кита — тем более. Лэнс слетел с катушек, и во всём просто виновата болезнь, но никак не Кит — можно интерпретировать это так. Из-за болезни он винил бы и себя, если бы узнал обо всём.              Широ хмурился и пристально буравил её взглядом. Ничего не говорил он лишь потому, что понимал — Аллура отчасти права. Это осознание давило по нему ещё сильнее.              — В любом случае… — выдавил из себя уже более или менее пришедший в норму Кит, присаживаясь за стол. — Я рано или поздно накричал бы на него, — он устало вздохнул и стал придерживать голову руками, упираясь лбом в ладони. — Сейчас вы меня хотя бы могли остановить от особенно жестоких слов.              — Если эти слова не жестокие, то какие же тогда? — подала голос Пидж. Она выглядела не раздражённой, не радостной, не спокойной — ей просто было больно. За них.              Кит было уже открывал рот, чтобы что-то ей ответить: ответить, какие же слова были бы именно жестокими, как девушка тут же прервала его.              — Нет. Нет, — Пидж отмахивалась руками. — Не хочу этого слушать и точка.              Кит только и сделал, что пожал на это плечами. Ему было всё равно, ведь он сделал больно Лэнсу, причиняя тем самым боль и себе. На душе просто было гадко.              Пусть это и не Лэнс.              Но он Лэнс.