Knocked Up

      В последний день августа Адам был на тридцать шестой неделе плюс шесть дней, бедный парень курсировал по мизерной территории. Так, как он был несчастен, никто не был. Я видел, как много дискомфорта ему доставляют возросшие по частоте схватки по Брэкстону-Хиксу, а нагрузка, которую его живот давал на его спину, делала нормальный сон почти невозможным, неважно, в какой позе он находился.       Хотя наблюдать, как беременность меняет Адама, было очень интригующе для меня. Я знаю, Адам имел много проблем с тем, каким женственным он выглядел, но, признаться честно, он был прекрасен. Его волосы отросли ниже плеч, и каждый их дюйм был таким чёрным, что казался почти синим при правильном освещении. Не стричься — это была одна из тех вещей, на которых настоял Адам в течение беременности. Я не мог понять, почему его естественный цвет так плох, но так как он не мог куда-то выйти, чтобы постричься, в происходящем с его волосами не было ничего удивительного. Я находил любопытным то, что его волосы сохраняли свой основной оттенок, на половине срока своей беременности Адам сдался в дотошной борьбе за сокрытие своих веснушек. И ещё только одна вещь, которая прилипилась к Адаму ещё с глэм времён, это подведение глаз карандашом. Он не делал этого каждый день, но в редкие дни Адам смотрел в зеркало, и следующее, что я осознавал, это то, что он держал карандаш для глаз в руке. Толстые тёмные линии смазывались до идеального состояния, на фоне округлости его лица и длины его волос эффект был потрясающим. Его глаза сияли, и в те дни Томми обычно ласкал себя в постели с Адамом.       Увы, я здесь сбиваюсь с пути своего повествования. Я уже сказал, что Адам сильно изменился и чувствовал себя некомфортно, став нервным и дёрганным. Каждую ночь, когда Томми засыпал, он уходил в бассейн. Вода — единственное, что уносило прочь всю его боль, и он часами покачивался на воде, наблюдая в темноте за звёздами. Томми и Дэвид видели все последствия беременности, которые отразились на Адаме. Томми в то утро проснулся в кровати один. Солнце ещё не встало, но когда он обнаружил другую часть кровати пустой и холодной, то удрал искать Адама. Дэвид, в свою очередь, планировал каким-то образом воодушевить Адама. А теперь вернёмся к продолжению истории. …       Адам запутался в миллионе вещей, невесомость его тела позволяла его разуму свободу размышлений. Адам знал, что когда всё о нём, о Томми и о двойняшках вскроется, его отец будет расстроен, как и все остальные. Он чувствовал себя виноватым, отказывая во встречах семье и друзьям. Он отказывал им с извинениями, главное из которых было в том, что у него долгие каникулы, и он не в городе. Он не знал, как именно объяснит им всё это, наряду с фанатами и папарацци, как только они вернутся домой. Это вселяло в его сердце печаль. — Адам, — позвал Томми, выхватывая его из потока мыслей. Адам вышел к бассейну, оставив дверь открытой, так что Томми знал, где его найти. — Утра, малыш, хорошо спал? — спросил Адам. — Да, но спал бы лучше, если бы ты был рядом со мной. Тебе нужно отдыхать. Я же вижу, как ты устал, и без мэйкапа эти тёмные круги под глазами создают тебе внешний вид. — Я просто… похоже, я не могу разместить своё тело. Они, практически, уже не помещаются внутри, но сейчас все эти толчки немного затихли. Не знаю, похоже, будто какое-то подводное течение зудит у меня под кожей. — Если бы я мог помочь… но я бессилен… Адам вздохнул и подплыл к ступенькам. Он встал, его колени снова ощутили этот вес, но ему нужно было быть ближе к Томми. Приблизившись, он заключил Томми в объятия, — Ты вовсе не бессилен. Я знаю, ты будешь рядом всегда, и в тот момент, когда я буду особенно нуждаться в этом. — Всегда, — прошептал Томми.       Солнце взошло над горизонтом, когда они обнялись, осветив мир вокруг в мягкий оранжевый цвет. Это был умиротворяющий момент, но вскоре Адам разорвал объятия, — Мне нужно в душ… прости, похоже я намочил твои пижамные штаны, — Адам улыбнулся, и взяв полотенце, оставленное возле бассейна, обернул его вокруг своей талии. Он принял душ, а потом присоединился к Дэвиду и Томми за завтраком, как и повелось уже в течение последних пары недель. Уже вымытый и одетый Адам присоединился к Томми за кухонным столом. Дэвид напевал что-то себе под нос, стоя за плитой. Адам даже не знал, что Дэвид готовил там в этот момент. Он не смог рассмотреть, что там на сковородке. Изогнув бровь, Адам взглянул на Томми. — Юго-Восточный омлет, — объяснил Томми, — Хочешь апельсинового сока или молока? — Ооо, вкусно. Апельсиновый сок пожалуйста, — с улыбкой ответил Адам. — Скоро будет готово, — Томми встал из-за стола и взял три стакана с полки, — Дэвид? — Молоко, — бодро ответил Дэвид. Вскоре Дэвид расставил на столе три тарелки и бутыль с кетчупом. Адам застонал. Омлет был вкусным, но картофельные оладьи, поставленные рядом с ним, сделали его по-настоящему счастливым. Но нужно было что-то ещё, и кетчуп здесь явно не подходил. Он нахмурился, когда Томми полил его омлет и картофельные оладьи кетчупом. Адам встал из-за стола и направился к холодильнику. Он вернулся с бутылью слегка розоватой жидкости и вылил немного себе на тарелку. Настала очередь Томми нахмуриться. — Креветочный соус, — пояснил Адам с улыбкой, и погрузил свою вилку в тщательно вымазанные в нём картофельные оладьи. Остаток времени, отведённого на завтрак, все провели болтая друг с другом. Дэвид напомнил Адаму, что завтра его беременности исполняется тридцать девять недель. Адам не мог поверить, как быстро пролетело время. Томми и Дэвид убрали за собой, как только закончили, а Адам сидел, поглаживая свой живот. — Адам, у меня есть для вас сюрприз, если вы сможете встать для этого. — До тех пор, пока мне не придётся никуда двигаться, я, возможно, смогу. — Ну… я ведь говорил вам, что моя мама была акушеркой. С того момента, как она больше активно не практикует, она начала свой собственный небольшой бизнес. Она делает гипсовые слепки с животов, покрывает их лаком и расписывает для пар. Так как она сама не может придти сюда, я попросил у неё всё необходимое для этого. После того, как я сделаю гипсовый раствор, мы сделаем такой же гипсовый слепок с вашего живота. Я не так уж и хорош в рисовании, но поскольку легенда такова, что двойняшек для вас выносила суррогатная мать, вы можете сказать своим близким к творчеству друзьям, что это слепок с её живота. И пусть они распишут его для вас, а потом у вас будет настоящий арт объект, который можно выставлять дома, и гости никогда не догадаются о том, что вы были беременны, — Адам смешливо взглянул на Дэвида, — Томми рассказал мне о снммках. Это не то, что можно будет показывать всем, плюс к этому и ту 3D запись вашей беременности, которой вы сможете поделиться с двойняшками, когда они подрастут, — объяснил Дэвид.       Адам знал, что если сделает это, то вряд ли когда-нибудь об этом пожалеет. Беременность не была лёгкой, но её результат стоил того. Завпечатление его форм сейчас будет чем-то, к чему он вернётся, доказательством того, как он действительно выглядел, поскольку он знал, что с течением времени воспоминания об этом поблёкнут. Толкающиеся малыши, рука на его животе… всё это станет очень далёким сном, — Да, это хорошая идея. Что ты об этом думаешь, малыш? — Думаю, что я всегда хочу помнить твоё тело таким, а с этой 3D презентацией это будет, чёрт дери, офигенно, — Томми хихикнул. — Хорошо, тогда мы это сделаем. Дэвид, что именно нужно делать?       Адам хотел знать, когда они начнут, как всё это будет происходить. Дэвид посоветовал ему сходить сначала в туалет, поскольку это займёт, по крайней мере, тридцать минут, и около пятнадцати минут ему точно будет очень некомфортно. Они покрыли его живот и грудь чем-то вроде прокладок, как объяснил Дэвид, предохраняющих его кожу от прилипания. А затем Томми под руководством Дэвида положил кусок пластика на кресло в гостиной, и, как только Адам сел, Томми поместил пластик и на его колени, чтобы защитить его плавки. Наконец, Дэвид начал смачивать белые полоски в тазу тёплой воды, который разместил на кофейном столике. Первый слой был готов. Дэвид разрезал полоску на три маленьких куска. Он сделал это, чтобы выделить самый верх живота и каждый сосок Адама. Дэвид смачивал и размещал каждую полоску на теле Адама, постепенно добавляя слои. Он объяснил Адаму, что чем больше будет слоёв, тем крепче будет сам слепок. Почти сорок минут прошло, прежде чем Дэвид закончил. — Простите, я забыл, мамины тридцать минут, возможно, относились к одноплодной беременности. У вас немного больше поверхность живота, так как вы носите двойню, не говоря уже о вашем росте. — Всё в порядке, — пробормотал Адам. — Сейчас мы подождём, пока это не высохнет достаточно, чтобы мы могли отделить его от вашей кожи. …       Дэвиду повезло, что он решил сделать гипсовый слепок с живота тогда, когда он его сделал. Тридцать девять обернулось магическим числом. Адам, по случайности, в ту ночь проспал дольше, чем спал за все эти дни, но на следующее утро он встал перед самым рассветом, и его вырвало третий раз за эту неделю. Я видел из-за чего это было, но Адам этого не уловил. Он собрал волосы в хвост и вернулся обратно в кровать.       Тело Адама очистило себя перед родами. Адам, будучи самим собой, предположил, что съел что-то, что, в очередной раз, его организм не принял. Я же был уверен, что у него уже начались роды, но даже я не мог предвидеть всего, через что Адаму придётся пройти в момент рождения двойняшек.       Это было первое сентября две тысячи одиннадцатого года. Это был тот самый день, который навсегда изменил жизни Адама и Томми. Сегодня они поприветствуют в этом мире свою девочку, но я немного забежал вперёд. А сейчас вернёмся к Адаму в кровать и увидим рождение нового дня. …       Адам не спал, все мысли о сне улетучились. Он лежал на своей половине кровати и смотрел на Томми. В комнате всё ещё было темно, но его глаза уже привыкли, так что он мог видеть контуры Томминого лица. За прошедшие месяцы он видел столько разных эмоций на этом лице. Адам сейчас был больше осведомлён о каждой эмоциональной вспышке в Томминых глазах, чем когда-либо до этого. Он полагал, это произошло потому, что они много месяцев провели бок о бок почти каждый день. Сейчас он мог распознавать боль и печаль даже по крохотному движению Томминых бровей. К счастью, он видел этого всё меньше и меньше. Томми занялся писанием статей для журнала, Адам понимал, что это помогает ему справляться с его горем. И он был благодарен Томми, что даже с грузом всех этих проблем тот продолжал оставаться рядом с ним.       Солнце взошло над горизонтом, его лучи проникли через окно и высветили Томмины скулы, которыми Адам всегда восхищался. Комната наполнилась золотыми и оранжевыми оттенками. Томмина чёлка была заправлена за ухо, а свет по всей длине делал её похожей на блестящий кукрузного оттенка шёлк. На краткий момент Адам увидел Томми, как тонкого маленького фея с красными татуированными крыльями. Разговор с Дэвидом о ЛА и сломавшихся людях за мгновение пролетел в воспоминаниях. Томми сломался по-своему, но Адам не мог любить его от этого меньше. Этот мужчина пришёл в его жизнь, как луч солнечного света, когда мир был безвкусен, и перевернул его с ног на голову. Нет, он не будет ничего менять с Томми. Томми подарил ему бесценный подарок.       Солнце взошло выше, цвета в комнате сместились, и фей исчез, оставив мужчину, которого Адам любил. Он дотянулся и погладил Томми большим пальцем по щеке. Короткие волоски под его кожей оказались мягче, чем он представлял. Он всё ещё не совсем привык к этим ощущениям, но он всегда любил такой Томмин вид. — Ммм… утра, — произнёс Томми с улыбкой. — Утра, малыш, — ответил Адам. Томми придвинулся ближе, и Адам погладил рукой его щёку. Он ждал, когда Томми откроет глаза, ждал, чтобы увидеть, что было в них этим утром. Адам почесал Томми за ушком, как если бы тот был котом, и Томмины глаза удивлённо распахнулись. — Я не кот, — рассмеялся Томми и убрал руку Адама. — Нет, но ты мой милый котёнок, — Адам вспомнил давнее прозвище, которое употреблял много раз в течение их последнего тура. Адам был в тот момент полностью уверен, что в прошлой жизни Томми был котом. Томми сморщил нос и зашипел. — Ууу, злюка. — Ты это знаешь, — усмехнулся Томми. — Знаю. — Как давно ты встал? Ты хоть поспал? — Проснулся как раз перед восходом солнца, просто лежал, смотрел, как ты спишь. — Проныра. — Не могу ничего с собой поделать. Томми сел на кровати, запустив руку в волосы. Его чёлка рассыпалась и коснулась подбородка. Томми несколько раз подстригал и красил волосы с тех пор, как они поселились в Dana Point, но чёлку он всегда оставлял расти. Он объяснил Адаму, что хотел оставить напоминание о времени, проведённом здесь, и глядя в зеркало на то, какими длинными становятся его волосы, он определял это по своему телу. Конечно, он мог смотреть и на Адама в любой момент, видя, по его растущему животу и волосам, сколько прошло времени, но хотел что-то и для себя. Адам считал, что он чокнутый, но восхитительный, при любом раскладе. — Да, ты реально проспал больше, чем обычно? — Странным образом достаточно, я думаю, вчерашние события с этим гипсовым слепком вымотали меня даже несмотря на то, что я просто сидел. Смывание потом остатков гипса в душе потребовало больше энергии, чем я мог позволить себе потратить. Мне кажется, я опустошён всем этим недосыпом. — Похоже на то. Желудок всё ещё расстроен? — Немного. — Насколько немного? — Проснулся от тошноты. — Отлично. — Да… я всегда забываю, насколько сильно ненавижу рвоту, пока это ни начинает снова происходить со мной. — Вот почему я стараюсь избегать похмелья, как чумы. Ты ещё не говорил об этом Дэвиду? — Неа. Забыл. — Также, как и рассказать, как идут твои дела? — спросил Томми, придвинувшись и массируя живот Адама. — Ничего нового. Брэкстон-Хикс — это чума, мои ноги так опухли, что стали похожи на сосиски, и мне нужно в туалет, чёрт дери, каждый раз, когда я пошевелюсь. — Да уж, звучит, как норма, — ответил Томми. Адам, любопытствуя, почему Томми встал, наблюдал, как тот сдвинулся вниз. Он остановился у ног Адама, — Для меня они не выглядят, как сосиски. Адам хихикнул, не ожидая этого. Но это быстро трансформировалось в стон, когда Томми прижал большие пальцы к его стопам и начал ими работать. Адам расслабился и погрузился в ощущения прежде, чем осознал это. В следующий момент, когда Адам вернулся к реальности, Томми нежно шептал ему на ушко. Открыв глаза, он увидел рядом улыбающегося Томми, ласкающего ладонью его волосы, — Я принёс тебе завтрак. — Необязательно было, — пробормотал Адам. — Я хотел, а теперь, приподнимись немного. Адам приподнялся до тех пор, пока верхняя часть его тела не встала вертикально, поддерживаемая горой подушек. Томми взял с туалетного столика поднос и поставил его перед Адамом. Тот улыбнулся. Томми сделал ему тосты и рядом с кружкой воды поставил баночку с мёдом. — Замори червячка немного. — Сейчас уже хорошо, но лучше съесть чего-нибудь лёгкого. — Тогда поешь, а я пойду вниз и уберу на кухне. — Спасибо за завтрак, люблю тебя, — Адам улыбнулся и сжал руку Томми. Ему было приятно, когда Томми придвинулся ближе и чмокнул его в губы, прежде чем встать и выйти.       Адам откусил небольшой кусочек покрытого мёдом тоста, распробуя вкус на языке. Он никогда не думал, что еда может быть такой вкусной, какой она казалась ему во время беременности. Он довольно заглотил весь свой завтрак и запил водой, убрав поднос обратно на столик. Скатившись с кровати, Адам направился в ванную. Писать стоя он больше не мог, и потому сделал это сидя. Закончив, Адам помыл руки, умылся и почистил зубы. Но когда он потянулся, чтобы выключить воду, он почувствовал это.       Эта схватка началась где-то в спине и сдавила вокруг живота. Адам вцепился в раковину, стараясь передышать её. Когда его отпустило, он вцепился пальцами в спину. На мгновение Адам задумался, не роды ли это, но отбросил эту мысль. Больше не думая об этом, он спустился вниз, найдя Томми в гостиной со шваброй. — Что за необычный вид, — вылупился на него Адам. Томми вздрогнул, но отвернувшись с улыбкой, вернулся к своему занятию, закончив спустя недолгое время. Адам смотрел, как Томми собал всё в ведро и понёс в ванную. Он вернулся несколько минут спустя и звонко поцеловал Адама, — Чем хочешь заняться сегодня, детка? Посмотреть фильм, может, прогуляться на пляж, или поплавать? — Такой трудный выбор. Думаю, тебе лучше взять солнцезащитный крем. Я обычно не плаваю, пока солнце не сядет за горизонт. — Плавание — это то, что нужно, — хихикнул Томми и ушёл наверх. Когда он вернулся, у него в руках был солнцезащитный спрэй. — Не взял мои плавки? — Думаю, бедный Дэвид уже всё слышал и видел. Не думаю, что он будет возражать, если мы будем купаться голыми. — Наверное. — Скидывай штаны и прими соответствующую позу, мой фарфоровый обнажённый принц. — Неа, не совсем. Я выгляжу так, будто кто-то взял холст и разбросал по нему маленькие капельки краски в одинаковых оранжевых и коричневых цветах. Оу, кроме, пожалуй, этих милых розовых растяжек. Полагаю, художник был с чувством юмора, — Адам сбросил штаны, расставил ноги на ширину плеч и поднял вверх руки.       Томми лишь покачал головой и обрызгал Адама спреем так быстро и эффективно, как только возможно. После того, как Адам весь был покрыт хорошим слоем спрея, Томми начал втирать его, не спеша массируя его икры, бёдра, задницу, поясницу и наконец его плечи. Томми обошёл его и пробежался руками по груди и пухлому животу, не торопясь и убедившись, что не осталось ни одного незащищённого участка кожи. Наконец, Томми добрался и до пальцев, натерев их на одной руке, а потом и на другой. Когда Томми закончил, Адам поблагодарил его. Ему нравилось, что Томми не может противиться желанию прикасаться к нему. Это внушало ему чувство того, что он особенный и не выглядит, как корова. — Пойдём, — произнёс Томми, улыбаясь, скинув свои шорты. День был тёплым, но самая сильная летняя жара спадала медленно. Адам не мог понять, обычно ли это, или так просто от того, что они в прохладной воде, но это было уже неважно, потому что вода нагрелась от солнца и приятно ощущалась на коже. — Уверен, ты был задуман, как рыба, — голос Томми достиг Адама с другой стороны бассейна. — Я всегда любил воду. Адам проплыл от одной стороны бассейна к другой несколько раз, пока его плечи не начало жечь от усилий. Наконец, он подплыл к ступенькам, где выбрал плескаться Томми. То, как Томми плавал, его забавляло, и он засмеялся, вызвав у Томми удивлённый финт бровью. — Я выгляжу, как буй, так это и понятно, что я так плаваю, но у тебя то нет такого груза на теле. Не могу взять в толк, почему ты так плаваешь. — Я не лучший пловец, это всё, что я могу, — Адам увидел, как Томми перевернулся со спины на живот и подргёб к нему. Томмина чёлка распласталась на одной стороне его лица, и Адам бережно убрал её за ухо. Томмины глаза потеплели, — Что? — Просто будучи грёбанным романтиком в душе, не могу не думать, как же ты красив. И ты, в некотором смысле, совершенен, потому что даже когда я сам должен заботиться о тебе, ты заботишься о моём сердце. И да, я буду отрицать, что когда-либо это говорил. — Ты не грёбанный романтик. Я люблю тебя и обещаю, что не буду вспоминать о том, что ты когда-либо обращался со мной, как с девчонкой. — Я тоже люблю тебя.