***
Раз в месяц Теренса хочет удавить весь факультет. Раз в месяц в ночи раздавался заунывный кошачий плач. Кошек в Слизерине отродясь не бывало (за этим нижайше просим-с в Башни), так что пытать несчастное животное никто не мог. Источником мерзкого, ушираздирающего звука был всегда Теренс и… его скрипка на которой он перетягивал струны. Раз в месяц. Ночью.***
Грэх не любит завтраки, потому что не может есть с утра. Поперек горла встают: и тыквенный сок, и тосты, и даже отменные рубленные сосиски. Аппетит изволит просыпаться ко второй паре и тогда среди однокурсников начинается веселый марафон: «Покорми Грэха и не попадись учителю». Единственное исключение — это собственный декан. Профессор Снейп штрафует Монтегю на 1 балл с факультета и отправляет его в подсобку, чтобы тот мог спокойно поесть.***
Эдриан любит: котиков, гвоздику и горький шоколад. Возможно, именно поэтому ему так нравится бесить Кэти Белл.***
Маркус знает три языка: английский, шотландский и итальянский, но виртуозно кроет матом только на шотландском, в оставшихся двух языках его оборотам не хватает изящества. Всю тактику и стратегию игры команда Слизерина всегда обсуждает только на шотландском, потому что в Хогвартсе у стен точно есть уши.***
Уоррингтон любит сказки не только барда Бидля, но и простые маггловские сказки: про рыцарей, принцесс и драконов. Их статичные книжки без живых иллюстраций, перебегающих через страницы, вызывают у Кассиуса восхищение. Легко передать настроение и эмоции — магией и движением, но статика… Умение магглов все передать в статике восхищает Кассиуса.***
То, что у Флинта отлично по Зельям знают немногие. На сдвоенных парах с Гриффиндором, Маркус всегда что-то взрывает. «Это ваш лучший взрыв, мистер Флинт», — голос декана полон яда, но в глазах — насмешка. Взрывы у Флинта и, правда, выходят отличные и он еще ни разу не повторился. Своеобразное, но достижение***
Грэхем терпеть не может людей и большие сборища. Они его давят и душат (хотя как можно давить и душить того, кто возвышается над толпой?). Все эти взгляды, как кажется Грэхему, оставляют на нем практически реальные следы. От чего сразу хочется пойти и вымыться целиком, соскребая кожу почти до крови.***
— Иди и не греши, — встряхивает за шиворот гриферское недоразумение по фамилии Вуд Маркус, и тут же отпускает. Он сейчас слишком добрый и благодушный, чтобы реагировать на мелкие подначки своего вечного оппонента. Боул достал откуда-то отличный виски и они усидели почти всю бутылку. Грешно было бы переводить теплое спокойствие сути своей родины на тощего англичанина.***
— Мистер Уоррингтон, опишите, пожалуйста, мистера Флинта двумя словами, — аудитория замирает в предвкушении. Гриферы давят улыбки, гнусно ржа в руках. Кассиусу даже думать не надо, он знает какие слова идеально опишут капитана. — Каледонский антисизигий, — в аудитории стоит звенящая тишина, она смущает Уоррингтона и тот поспешно добавляет, — Marcus buon capitano, — вызывая смешки уже у слизеринцев. Многие из них уже бегло понимали отдельные итальянские слова, а некоторые, как и Кассиус, коряво, но могли даже на нем изъясняться. Ну, интересно же знать, что там такого буркнул про тебя Флинт.***
— Мотнегю, а ты мне нравишься! — А ты мне, рыжий, нет. Резво свистят бладжеры в воздухе. Слизерин ведет в счете.***
Малфой не бесил и не раздражал. У Флинта было четверо младших братьев и сестер, так что пронять его было крайне сложно.***
Грэхем терпеть не может: веснушки, яркий солнечный свет и апельсины. Первое выглядит как болезнь, второе просто раздражает, а на третье у Монтегю острая аллергия. Поэтому отправить любого из Уизли на больничную койку — дело чести для Грэхема.***
— И что же насчет поэзии конца семнадцатого века, Грэх? — Я считаю ее ярчайшим проявлением самобытности английского языка того периода. Стоит отметить двух классических антиподов: Лавлейса и Саклинга. Темы их произведений часто схожи, но насколько отличаются друг от друга тональности их произведений… — Фли-и-инт, скажи Монтегю, чтобы он прекратил быть профессором! — Монти! — Короче, Лавлейс пишет про то как весело и клево ебать баб и бить морды врагам, Саклинг тоже про еблю и драки, но с оттенком того, что расплата придет и вообще ты сдохнешь. — Вот так — нормально. А то начал тут что-то задвигать про самобытность английского языка… — Что поделать, Монти — очень любит поэзию.***
— Не верь. Не бойся. Не проси. Основные три правила. Если тебя это устраивает мы продолжаем. — Меня это устраивает, Юджин.