Australis Incognita

Гюнтер неторопливо прислонился плечом к косяку, расслабляясь и против воли улыбаясь. Сцена, которую он застал, была довольно забавной. После оргии прошло уже несколько дней. За это время Гюнтер успел побыть с женой и детьми, поблагодарить Ганса и немного разобраться с последствиями покушения бывших господ на него. Особенно много проблем доставило то, что белобрысые твари, само собой, не столько повредили огневика, сколько раздразнили, и он, в припадке ярости, убил всех, кто находился в той комнате, в том числе нескольких невинных, оказавшихся поблизости. Теперь Т-3000, уже раздавший пиздюлей Игорю, в этот момент проводившему время с Мод в какой-то уединённой пещерке, Акселю, который банально дрых, и прочим своим командирам, потихоньку рыл носом землю, выясняя, кто же из бывших господ так ему удружил, организовав это покушение. Пока всё было глухо, тварь затаилась. Зато внимание к себе привлёк Тилька. Гюнтер из принципа прежде не наблюдал за своими созданиями, как тот же Тилька горько выразился, «не мешали — и ладно». Но теперь невольно стал присматриваться, и узнал, что первый из огневиков частенько уходит в отдалённые сектора, даже в те дни, когда нет огненных оргий. Подумав, немец решил временно оставить дело блондинов и разыскать Тильку. Вдруг да и разговорится. Нашёл Гюнтер Тильку, к своему большому удивлению, в прачечных. Женщины, там работавшие, буквально силком затолкали к себе его и ещё нескольких огневиков, и теперь едва не с боем вытряхивали их из одежды, намереваясь забрать ту одежду в стирку. Нужды особой в том не было, кожа Фойриге не выделяла пот. Но прачки были неумолимы, и несчастные терминаторы не знали, как отбиться и не повредить людям. Гюнтер снова улыбнулся и, наконец, обозначил своё присутствие. — Ну и чего ты стесняешься, Тилька? Ты всегда был красавцем, неудивительно, что ты девушкам понравился. Прачки густо покраснели и восхищённо посмотрели на бога, разве что не попытались поклониться. Ну а огневики дружно рухнули на одно колено и почтительно склонили голову. — Командир, ну хоть вы им скажите, что чистая у нас одежда. И нечего её с нас стягивать. Мы, конечно, не против самого процесса, но всё равно! Гюнтер махнул рукой. — Отдайте, не отстанут. Дамы, выдайте им чистую одежду взамен, они сами переоденутся. Тилька, я тут тебя для разговора ищу. Давай, подожду в коридоре. Огневики послушно закивали и отдали одежду. Тилька на бегу одевался в чистое, так что перед Гюнтером предстал в одних штанах и босой. Снова. — Что случилось, хозяин? — негромко и взволнованно спросил он. — Пойдём. Они неторопливо пошли по коридору. Гюнтер убедился, что действительно выбрал самый безлюдный, и их не подслушают. А если подслушают белобрысые, то значит будет повод для них раскрыться и попасться наконец. — Не хочешь мне рассказать, куда ты так часто ходишь за обжитую территорию? Ваша братия не так часто собирается, да и ходишь ты куда-то в другую сторону, — Гюнтер посмотрел на огневика и постарался говорить как можно мягче. — Не бойся. Я тебя ни в чём не виню. Я лишь надеюсь, что ты можешь доверять мне немного больше после того, как помог мне в тот раз. Тилька замер и стал вертеть головой. Не найдя, на что отвлечься, он решил хотя бы закончить процедуру одевания. Когда тянуть время он больше не мог, нерешительно опустил голову и виновато посмотрел на Гюнтера. — Не хочу, — буркнул он и нахмурился, втягивая голову в шею. — Или... Не знаю. Как ты себя чувствуешь?.. Ну, после того. Гюнтер вздохнул и, ещё раз оглядевшись, мягко, ненастойчиво обнял Тильку за плечи. Легонько, едва коснувшись губами, поцеловал его в шею. — Отлично. Просто отлично. Меня совершенно отпустило, я не просыпаюсь по ночам и не пугаю жену и детей своими криками. А что с тобой происходит? Я благодарен вам, правда. И всё равно перед вами всеми виноват. Я хотел бы чем-то помочь. — А что мы? У нас всё хорошо. Многие куда позитивнее стали смотреть на жизнь. Они не понимали, почему ты их отвергаешь, винили себя. Теперь стали увереннее. Так что ничего не надо. Можешь просто приходить, если хочешь. Там тебе будут рады. Можешь им занятия найти, если очень уж хочется интегрировать в остальное общество. Многие маются без дела, я уже и не говорю про полноценные бои. Ты лучше себе помоги. А то ощущение, что не только мы не находим себе места в этом новом мире. Может мы ещё чем-то можем помочь? Тилька охотно уцепился за возможность сменить тему и не отвечать. Тем более, что на отдалении от Гюнтера он ещё как-то планировал утаить правду, а после даже такого лёгкого контакта понимал, что не сможет лгать хозяину. Не в его это силах. Немец усмехнулся. — Может и можете. Ты ведь в курсе, что на Ганса тут было покушение. Но я не могу найти зачинщика, он затаился. И вполне возможно, что он ищет способ снова нам навредить. В чём-то я понимаю его мотивы, но допустить его агрессии не могу. А ведь он может напасть в другой раз на любого из вас. На тебя, например. Когда ты ходишь в свой тайник... или куда там, — Гюнтер посерьёзнел. — Если бы ты позволил, я бы помог тебе там. Возможно, тебе нужно оборудование из лаборатории или ещё что-то. И это было бы куда безопаснее, чем ходить в заброшенные места. Вашу трах-пещеру они не тронут, спекутся ещё на входе. А вот там где ты один... — Да не нужно тебе знать, что в тайнике! Гюнтер, меня-то это почти не касается, но я обещал не говорить. Пойми, мы напомнили тебе о себе, твоих созданиях, лишь с целью помочь. Но не все встречи с прошлым принесут тебе облегчение. Просто поверь мне! Хотя и не должен... — возмущенная, пламенная речь постепенно сменилась неуверенным бормотанием. — Я попытаюсь найти затаившихся. Чем смогу, помогу. Будем приглядываться к подозрительному шевелению. Могу тебе дать планы всех тайных мест, где кто-то мог бы прятаться... — Тилька осёкся. — Ага. И своего тайника тоже. Ну просто замечательно! Огневик зарычал и обречённо уткнулся лбом в плечо Гюнтера. — Ненавижу лгать и хранить чужие тайны. «А ещё некоторых трусливых огневиков, спихнувших свои проблемы на других. Столько лет не отсвечивал и жил спокойно. А теперь из-за Ганса всё вскроется». Тилька понимал, что уже не сберёг тайну и нарушил обещание, раз кто-то узнал о существовании тайны как таковой. Гюнтер уже всё равно узнает. И лучше бы не один. Подумает, что предательство. — Пошли. Гюнтер слегка его обнял. — Тихо-тихо. Не раскаляйся. Я знаю, что ты прав насчёт встреч с прошлым. Но всё равно хочу посмотреть ему в глаза. Даже если будет больно. Веди. Тилька схватил Гюнтера за руку и потащил за пределы бункера быстрым шагом, будто боясь передумать. Ну и ускоряя неминуемое. Они оказались в ещё одной пещере. Даже скорее земляной яме. Тесной, тёмной и сырой. — Прости меня, — тихо попросил Тилька у темноты, но та не ответила и никто не пошевелился. Затаившийся знал, что его всё равно увидят хотя бы на тепловизоре, но выходить не собирался. Гюнтер машинально похлопал Тильку по плечу, и медленно сделал несколько шагов вперёд, осматриваясь. Несколько раз сменил режим зрения... и вцепился пальцами в земляную стену, безжалостно её кроша. — Вектор? — еле слышно выдохнул он, присматриваясь к едва видимому даже на тепловизоре силуэту человека-мотоцикла. — Вектор, это ты? — Никого здесь нет. Убирайся! — злобно ответил силуэт и лишь сильнее сжался в никчёмный комок металла и плоти. «Быть не может! Они же погибли все! У них не было программы восстановления как у вас!» Гюнтер и сам не понимал, почему обратился к Тильке мысленно. Тот был прав, эта встреча его потрясла куда сильнее и жесточе, чем оргия с Фойриге. Т-3000 словно наяву видел всё, что когда-то сотворил с гостеприимным хозяином маленького и до неприличия мирного бункера. Зажмурившись, он сменил режим зрения и всё-таки сумел разглядеть мотонекроса. Тот определённо мёрз в своей норе, и выглядел не особенно хорошо: человеческая его часть серьёзно исхудала, длинные, спутанные, отросшие волосы разметались по спине и плечам, свесились на лицо. Ходовая часть была во многих местах разбита в хлам, покорёжена и оплавлена. От капсулы с биожидкостью шёл гнилостный запах, кожа на стыке явно была воспалена. От одежды мотоциклиста осталась лишь драная куртка, в которую Вектор судорожно кутался. А ещё он был весь невыносимо грязный, словно никогда не знал средств гигиены. Немец сделал ещё несколько медленных, осторожных шагов. «Давно он здесь?» — Вектор, выходи, прошу тебя. Тебе нельзя здесь оставаться, ты погибнешь! — Ты лишил меня сначала нормальной жизни, а потом и возможности умереть! И я останусь там, где хочу! Не погибну, я пытался! — кричал Вектор, но получался больше хрип. Пневматика отстрелила вбок единственную выжившую турель, и Вектор стал палить из неё в Гюнтера, едва удерживая слабыми руками в нужном направлении. Заряда хватило совсем на малое, зато нагрелась она из-за повреждений и грязи очень сильно, так что теперь к гнили добавился и запах жжёной плоти. — Тварь! Сдохни уже. Тилька сидел на краю ямы, до крови сжимая кулаки. Он не мог вмешиваться, да и не знал, на чьей стороне должен. «Давно. Я нашёл его полуживым, хотя он и пытался покончить с собой, но был слишком слаб и для этого. Видимо была какая-то программа. Я как смог, починил». «Вот как хочешь, но его нужно СРОЧНО в лабораторию! Ту, которая при госпитале! Или тебе нравится видеть, как он тут гниёт заживо?! Да, я в этом виноват, но у меня есть возможность хоть что-то исправить! Помоги мне, прошу!» Теперь уже Гюнтер был на грани истерики, хотя и относительно слабой. Он тихо зарычал, заращивая пробитые отверстия, и приблизился к Вектору вплотную, хватая его за корпус. — Вначале я тебя починю. А потом оставайся, где хочешь. Я тоже не могу сдохнуть, а ты не можешь попробовать с тем, что у тебя осталось. Вектор было попытался отмахиваться руками, но решил не тратить и без того мизерные силы и прижался телом к горбу своего мотоцикла, обнял себя руками и молча забился в истерике, подавляя любые рвущиеся наружу звуки. Тилька шустро спустился к нему и обнял, начал успокаивать. — Тише, дай я тебя согрею. Пожалуйста. Успокойся. «Прошу, уходи. Он ни за что не примет твою помощь. Как и любую другую. Я пытался. Он не хочет жить. Это я ему хотя бы раны силой заштопал и залечил. Ладно, прижёг. А то и они гноились жутко». Огневик прижал к себе тощее тело, показывая, что защитит от всего мира, что нечего тут биться в конвульсиях. Гюнтер отпустил их и отступил. Он снова должен был просить, умолять свои создания. Но сейчас в этом не было ни капли эротики или удовольствия. Только старая боль, воняющая как гниющая биожидкость. «Я не уйду. Или уйду, но вернусь с успокоительным и транспортёром. Тилька, ты же видишь, он мучается. И... поверь мне, хотя бы после того, что было тогда в пещере. Я клянусь тебе: когда он придёт в себя, я отпущу его. Он сможет отправиться куда захочет. И ты, если у тебя будет такое желание. Я клянусь. Но сперва позволь его восстановить». — Уходи, — скомандовал Тилька. «Я попробую. Но это бессмысленно!» — Вектор, милый, позволь хоть мне тебе помочь... — мягко начал огневик. — Я просил тебя прекратить мои мучения! Я просил тебя никому не говорить! Особенно ЕМУ! Ты предатель и трус! Убирайся! И никогда здесь не появляйтесь! Никто! Хочешь мне помочь — закопай меня в этой могиле! Живьём, раз тебе плевать на моё желание тихо уйти! Вон, жалкий щенок! Тилька наотмашь ударил Вектора по лицу широкой ладонью, рассекая губу и оставляя алый след. — Как же вы все задрали меня! Огневик может и выглядел всё тем же трепетным эльфёнком, но уже давно был широкоплечим огненным демоном без сердца и души. Он схватил груду истеричного металлолома за раму и понёс. Другой рукой он прижал лохматую голову к своей груди, не давая пошевелиться, даже слегка придушивая. «Показывай, куда его тащить!» Гюнтер молча пронаблюдал за сценой. И решил, что в его комментариях никто и не нуждается. Кивком велев следовать за собой, немец повёл Тильку в лабораторию. Он выбирал безлюдные технические переходы, но всё в конце пути им пришлось пройти через людный зал. Люди шарахались в стороны, спеша убраться с пути. Наконец, они были в лаборатории. Гюнтер показал, куда сгрузить Вектора. Вскоре заглянул Игорь, подозрительно глянув на собрата. — Приведи техников. Трёх. Сам выбери, ты с ними лучше знаком. Игорь без лишних вопросов ушёл. Вектор яростно шипел, сыпал угрозами и пинал Тильку, но ровно до тех пор, пока вокруг не появились люди. Под чужим взором он предпочёл нагнуться к корпусу как можно ближе и притвориться мёртвым. Тилька бережно опустил Вектора и сел рядом. Единственное, что позволил себе Гюнтер — подойти и грубо вручную выдвинуть опоры мотонекроса, чтобы тот встал устойчивее. Затем отошёл в сторону в ожидании техников. «Ты сможешь его усыпить? Да, я знаю, что поздно щадить чью-либо психику, но всё равно было бы неплохо обойтись без лишних уколов». Вектор затих и зверем смотрел на всех. Тилька обнял его, хоть тот и протестовал, и стал перебирать грязные сосульки волос, массируя у корней и мурлыкая колыбельную. Долгую, утомительную и очень действенную. От неё сердце щемило от тоски, но мысли постепенно затихали. — Да ты издеваешься надо мной? — обречённо выругался Вектор и закатил глаза от досады. Спустя некоторое время он заснул долгим сном, но менее злобно выглядеть не перестал. Лицо его разгладилось лишь немного, добавив беззащитный и жалкий вид. — Спасибо, — кивнул Гюнтер. — Так что? Останешься помочь? Тилька пожал плечами и продолжил гладить серые патлы. — Я не знаю, что делать. Наверно останусь... надо же проследить за тобой, — огневик криво усмехнулся. — А то вон волосы сострижёшь. Не надо. Я вымою их и заплету потом. Он всегда любил свою лохматую гриву. Ладно, что делать-то? Не бросать же его? Зря я что ли возился всё это время с ним? — Не остригу, — Гюнтер ухмыльнулся. — Я бы и себе отпустил, но жене не нравится. Если честно, я не был уверен, что они у него будут расти. Но вот... в общем, заплетай. Только отмой его. Можешь уже сейчас приступить потихоньку. Ты тело, я механизмы. А то сейчас ребята придут, им смотреть лучше будет без грязи. Болтая, немец всё же занимался делом. Аккуратно введя шприц с длинной иглой в колбу, он собрал образец биожидкости и, залив её в анализатор, принялся прохаживаться вдоль шкафчиков с реагентами и образцами и готовить посуду, чтобы составить лекарство, которое очистит биожидкость и через это кровь Вектора. Кстати, капельницы тоже будут нелишними. Но это потом, после гигиенических процедур. Тилька притащил целый чан воды, раздел своего названного брата и стал отмывать. В общем-то он не особо церемонился и старался сделать всю работу как можно быстрее. Только с нижней частью человеческой тушки был осторожен, боясь повредить и без того воспалённую плоть. — Посмотри, пожалуйста, ещё и глаз его. Он последнее время стал на него плохо видеть, и мутная радужка стала. — Который из? Гюнтер тем временем закончил с раствором и поставил его в специальную установку для очистки. Притащив другое ведро с водой, он принялся аккуратно отмывать корпус. Пару раз во время процесса он превратил палец в нож и поскрёб зацветшие места. При этом он витиевато ругался сквозь зубы, смешивая русские, английские и немецкие слова. — Левый. Огневик вытер насухо тело Вектора и стал со скуки считать рёбра. Благо малое количество подкожного сала позволяло. — Ты же говорил, что ему не нужна будет еда. Энергия из блока... какого-то там. Чего он такой тощий-то? — Он очень повреждён, — сообщил Гюнтер. — И, я полагаю, что он всё-таки умер. И был какое-то время мёртв. А вернулся... потому что этого захотел Скайнет. — Тогда сочувствую. Не думай об этом... пожалуйста, только не сходи с ума. Вернул и вернул. Может стоит ему... ай, не важно, — Тилька осёкся, увидев вошедших техников. Лишь натянул на Вектора одежду и стал отогревать. Гюнтер тут же подошёл к ним. Это были суровые ребята из средних уровней, оружейники из бункера «Адлер». Когда-то, когда они там поселились с целью вывести жителей и спасти от Москвы, Игоря поселили к ним. Как оказалось, почти все они были сенситивами или, как любил сокращать тот же Коннор — сенсами. При этом технику знали отменно как и военное дело. Гюнтер, недолго думая, в новом доме назначил некоторых из них на ключевые посты, а также доверил им всю технику и оружие, и даже не гнушался попросить у них через Игоря совета или помощи. Поэтому долгих предисловий не понадобилось. Гюнтер на большом листе сероватой бумаги по памяти начертил для них схему внутреннего устройства мотонекроса, и позволил им заняться делом. Те отогнали Тильку в сторону, вежливо и аккуратно, и приступили к делу. Гюнтер тоже участвовал, хотя и больше молчал и наблюдал. Некоторые детали пришлось выкинуть, другие полностью заменить, из-за чего дважды бегали на «завод» к токарям и с боем заставляли их оторваться от работы ради вытачивания нужной детали. Наконец Вектора оставили в покое. Гюнтер дал им всем три выходных и попросил Игоря передать на кухню, чтобы парням выдали свежего пива. Сам ввёл в капсулу свой состав и бросил Тильке большой кусок плёночного материала. — Прикрой его. Нужно прокрасить корпус, не нужно, чтобы на тело попало. Огневик укрыл пленкой Вектора и стал рассматривать новые детали. Похоже, теперь конструкция стала раза в полтора легче. — Убрал оружие? Тилька всё это время рассматривал Гюнтера, его людей. Терминатор явно стал больше доверять другим и не лезть всюду сам. — Одну турель и две ракетницы оставили, — отозвался Гюнтер, встряхивая вполне обычный, как в древности, баллончик с краской. — Если что, отбиться от врага можно. Винтовку поставили плазменную, не требующую перезарядки. Подкорректировали энергосистему. Теперь очередь за телом. Увы, я не врач и не биолог, чтобы так же легко починить его. В целом, гнилостные процессы мой препарат остановит, получится ли его откормить... посмотрим. Не хочешь сам покрасить? — Нашёл мне художника. Не, прости. Меня ты слишком откормил и я вот этими лапищами уже ничего ровно не покрашу. Так что давай сам. Могу только едко комментировать. И неприличное не рисуй ничего, — затарахтел Тилька в своей привычной манере. Привычной-то привычной, да вот только за беззаботной болтовнёй всё равно была горечь. — А откормить я его откормлю. И так вон уже на три ребра меньше. Был жутким скелетом. — Листочки-веточки можно? — едко фыркнул Гюнтер. — Типа тех, что у него на шее, например. Меж тем он сосредоточился и, орудуя баллончиком, нашарил связь в своём сознании. «Мохнатое рыло вызывает жопу с крыльями. Ваше величество, соизвольте спустить свою куриную жопу с насеста и побеседовать с тварями четверолапыми!» — Тогда проще продолжить орнамент Шу. Есть в нём некоторое изящество. Потому что за листочки не то, что он, я тебя в решето исполосую. Не издевайся над ним. И так уже тошнит от его жалоб. Тилька заправил прядь мокрых волос за ухо и там же почесал. Может действительно будет правильно уйти, раз так милостиво предлагают? Не место им здесь. Впрочем, как и в любой другой точке мира. Ещё бы Шу найти, и вообще можно будет сидеть у костра и делиться обидами. Но, похоже, что тот сгинул с концами на войне. — А может и веточки сгодятся. Хоть где-то будет зелень. «Гюнтер-Волк, а не охренел ли ты часом? Что надо-то?» — Не буду, ладно. Вообще, может, отойдёт, сам решит, нужно ли ему что-то или нет. «Я вот хочу спросить: кто, мать твою, мне про моих мотонекросов каркал, а? Глянь, что натворил! И если ты знал об этом от Папаши, лучше вспомни и признайся прямо сейчас». Гюнтер сосредоточился и передал французскому Ворону картинку, которую сейчас его видели его глаза. А именно отощавшего и окрашиваемого Вектора. Но хотя бы уже чистого и более-менее отремонтированного. Ворон какое-то время вглядывался в создание из костей и металла. «М-да... даже комментировать не хочу. Ни его существование, ни внезапное появление. Я не знал ничего. Меня мотонекросы стали волновать не так уж давно, когда крылья делал. Ну и лет десять назад просто видел в твоём досье. Даже больше. Так что, неужто взялся за старое? Биомеханика, подчинение, хорошенькие пленники, любящий отец?» «Нет, всё проще до смешного. Это один из моих трёх первенцев. Я полагал, что все мотонекросы, как и огневики и прочие, погибли после... сам знаешь чего. Но если у огненных была возможность восстановления, которой Скайнет и воспользовался, то эти должны были умереть. А он... говорит, даже пытался покончить с собой. И ничего не вышло, — Гюнтер вздохнул, беря полный баллончик с краской и прокрашивая оставшиеся лысыми места. — Понятия не имею, зачем это делает Папаша. Но что есть, то есть. Тебе доводилось восстанавливать организм отощавших пленников?» «Я их не доводил до такого состояния, — мысленно фыркнул Корбин. — Ты бы не на вес его смотрел, а на вот эту дрянь, тобой же и сотворенную. Кожа вроде и целая, лишь припухла хорошенько, но под ней всё гниёт. Я не знаю, что ты ему заменял, но он так насквозь разложится, а кожа и не треснет даже. И останется твой мотоцикл, кости, кожа и аквариум с рыбками. Кстати о нём. Тушка полностью входит в чашу?» «В чаше располагаются системы, подключённые ко всем органам в теле. То есть, считай, что полностью. Если ты это имел ввиду. Насчёт гниения я немного поработал, ввёл в биожидкость некоторый состав. Сейчас докрашу и подключу к капельницам, чтобы кровь тоже очистилась. Но если ты посоветуешь ещё что-нибудь кроме рыбок, то буду только благодарен. Кстати, как там курочка твоя поживает?» «Я не то чтобы шутил. Почитай на досуге про рыбок Гарра Руфа, или про опарышей. Да много таких животных было в старом мире. Вот и подыщи их аналоги среди одноклеточных, или хотя бы простейших. Бактерий и паразитов в мире пока что предостаточно. С очищением крови правильно, но недостаточно. Так что действуй. А курочка моя на яйцах сидит и бед не знает. И даже угрызений совести у меня, в отличие от некоторых, нет». «Умный папин мальчик, ты не забыл, что я нашего родителя сильно обидел? Особенно, когда трахнул его любимчика. У меня нет доступа к его базам. А сам я знаю не так много. Помню только, что какие-то рыбки объедали омертвелую кожу с ног человеческих самочек, и вроде бы это было полезно. И стоило дорого. Но тут моя мысль и останавливается. Я к чему про Филина спросил — можешь ты его под крылышками других пернатых оставить? Не хочешь прогуляться до моего скромного дворца?» Ворон расхохотался. Едко и высокомерно, но быстро успокоился. И сам понимал, что с таким раскладом далеко не факт, что и он не лишится знаний, благосклонности и заботы отца, свободы и безопасности любимым игрушкам. «Подключай давай к своей распрекрасной лаборатории. Посмотрю на твоего первенца. Прогуляться я может и хочу, но сейчас совсем не до того. Если ты помнишь, вы оставили пол Парижа полыхающим. При том далеко не ту половину, которую МНЕ бы хотелось. Так что сейчас могу предложить только свой ум, а не тело. Да и проснётся он раньше, чем я долечу». «Хорошо, давай так. Но ты всё равно заедь как-нибудь в ближайшее время. Может, кого-нибудь из моих блондинистых охламонов себе присмотришь взамен тех обнимашек, которые со мной убежали». Гюнтер аккуратно отделил часть своих нанитов, покрывая ими практически всё оборудование. И дал Корбину доступ. Причём всё это было больше на инстинктах, чем осознанно. Просто знал и всё. Быть может, Облако Парижа ещё и так на него повлияло? Жаль, что знаний в области биологии не добавило. «Работайте, мсье». Покачав головой, немец закончил покраску и выкинул баллоны в утилизатор. Покосился на Тильку. — Так... болтал кое с кем. Несколько высокомерный гражданин, но в медицине куда лучше меня смыслит. Один из манипуляторов тут же отвесил Гюнтеру размашистый пендель. «Я всё слышу! Вот прилечу и начищу твою блохастую морду!» Вся лаборатория тут же ожила. Повсюду стали ездить манипуляторы, кинематические пары и экраны со всевозможными датчиками и сенсорами. Всё это сгрудилось в центре комнаты и стало само себя «рассматривать». «Не густо». Всё, что могло служить руками, тут же полезло по шкафчикам. Сенсоры стали сканировать Вектора, выводить показатели на экран. Корбин ощупал низ живота мотонекроса, особенно уделил внимание нечеловеческой коже. «Не проколоть даже, верно? Вот потому и говорю, надо действовать изнутри этой чаши. Запустить туда нечто, что пожрёт всё мертвую плоть. Живая останется. А потом уже активно взяться за восстановление тканей. Можно проще, запрограммируй свои наниты на поражённые клетки. Эффект тот же, только они не пожрут их, а заменят. Результат и сам знаешь: он будет жить вечно. Кстати... я не то чтобы кого-то взялся защищать, но сейчас он более чем смертен. Чудо это, или же несчастливая судьба, ему виднее». Тилька с ужасом смотрел на движение техники в лаборатории. — Скайнет? — тихо спросил он у Гюнтера. Один из эндоскопов повернулся на Тильку и стал рассматривать. «Новый муж? Прошлый был милый, пока не устроил полёт феникса. Этот хоть не взорвётся? А то и твоя работа пойдёт насмарку». «Гибрид трёхтысячного и мотонекроса? Нет уж. Лучше реально каких-нибудь бактерий наловить. Да нет... Тоже первенец. Они с этим вот костлявым были чуть не братьями в той жизни. Видимо, что-то осталось. Тилька Вектора даже от меня прятал какое-то время. А потом мои детишки и людишки устроили мне веселуху, и под это дело я всё узнал. Технику починили, спецы у меня хорошие. А вот мясо... Ну да сам уже видишь. Можешь что-то сделать?» — Нет. Не у одного тебя есть сородичи. Это мой брат. И да, он всё слышит. И даже видит. — Хоть что-то новое у тебя в жизни, — усмехнулся Тилька и отполз подальше. «Так я уже делаю». Корбин пока что больше изучал строение чаши и показатели исследований. «Гляди. Очаг воспаления не очень большой. Но он есть. Система твоя весьма своеобразна. Наверное, в здоровом виде она в достаточной мере циркулировала жидкости. Сейчас её способностей недостаточно. Покажи, что я могу сделать с чашей. Не хочу разбить её. А механику я изучал в несколько другом ключе. Так что присоединяйся». Манипулятор Корбина держал наготове несколько ампул и силиконовую трубку. «Пока что я могу предложить нечто сродни обезболивающему. Боли не будет, но и не онемеет. Твоя система недели на две точно сможет поддерживать стабильное состояние лекарства. Выведем дренажную трубку, чтобы было куда выходить гною. Нет ничего хуже для воспаления, чем зашитая наглухо полость. Препаратов у тебя и близко нет толковых. Так что жди почтового голубя. С антибиотиками, думаю, ты справишься и сам. Снимешь очаг. Ну а я пока найду, чем мертвечину отскоблить из внутренность. Чтобы новое воспаление не образовывалось». Гюнтер встал с ящика, на котором временно угнездился, и, взяв нечто вроде тонкого пинцета, прицелился в то место, куда вводил свой препарат. «На стыке с капсулой можно проникнуть в чашу. Я этим воспользовался, когда вводил своё лекарство. Сейчас приоткрою, всё делай быстро. Нет, трубку не пережмёт. Ты Арно имеешь ввиду?» Немец аккуратно ввёл пинцет в стык, углубил и раздвинул. «Потом придумаю, чем закрыть этот минус. Если вытянем». Корбин одним манипулятором ввёл обезболивающее, а при помощи трёх других, эндоскопа и рентгена установил дренаж и подсоединил к нему пакет. «Отлично. Можешь закрывать». Даже сквозь мысленную связь было слышно, как Ворон радостно вздохнул и азартно стал стучать когтями друг о друга. «Да, Арно. Ты ж так и не взял себе огурцов и плотоядный редис... и книжку обещал мне... с помидорами и курицей». Ворон договаривал уже машинально, не задумываясь. Его тут осенило, что прямо под боком есть горе-агрономы, умудрившиеся так испоганить его овощной подарок, что тот стал жрать людей, пока те едят его. «Пришлю, всё пришлю, — в ответном ворчании слышалась искренняя благодарность. — Только одну сволочь у себя тут выловлю. И соберу ответную посылку. Так... закрыл. Что ж. Буду ждать твоего посланника. Спасибо, Корбин». «Держись, Волк. Спасибо за интересный опыт». На том конце послышалось воркование, и связь разорвалась. Тилька к тому времени разжился бумагой и пишущим предметом и стал зарисовывать расположение всех известных ему тайных троп и помещений. Гюнтер вздохнул, закрепил пакет так, чтобы он никуда не делся, и потянулся. — Всё. Пока сделали, что можно. Обещал ему лекарства прислать. У нас, к сожалению, нет таких. Что ты там рисуешь? — Планы пещер. Надо же найти твоего недоброжелателя. Не думаю, что это поможет, но вдруг. Глупо плести заговор в таких заметных, хоть и отдаленных местах. Куда проще им в своих же спальнях говорить. Но проверить стоит. Гляди, всего восемь лучей. Одиннадцать пещер. Два каких-то конических помещения. Остальное я просто не знаю. — Да я тоже думаю, что если гад и потерялся, то в толпе, — Гюнтер задумчиво почесал нос. — А вот если он попытается создать какое-то оружие, то где-нибудь там можно мастерскую устроить. Тут немец покосился на пошевелившегося Вектора. — Знаешь, что... Раз уж ты с ним будешь... Гляди в оба. Люди видели мотонекроса. Он может напасть. Или его прихвостни.