Ничего личного

      Дилан сидел на качелях, наблюдая за серыми облаками, лениво, как будто нехотя, плывущими по небу. День выдался пасмурным и прохладным, к тому же с самого утра О’Брайена немного знобило, так что он надел свою самую большую толстовку, закинув в карман пачку сигарет, зажигалку и телефон с наушниками. Находиться дома было неприятно, как и последние лет пять, так что бегун привык проводить время, качаясь на качелях в ближайшем парке. Вот и сейчас он сидел тут в одиночестве.       Тем временем Томас только проснулся от противного жужжания будильника прямо над ухом. Бросив сонный взгляд на экран телефона, он решил, что поход в школу на сегодня отменяется. Кто вообще додумался начинать уроки так рано?       Тем не менее попытка снова заснуть с треском провалилась, так что Сангстер, бубня что-то себе под нос, встал с кровати, откинув одеяло, подошел к окну, чтобы немного проветрить и взялся за ручку, гадая, повезет ли ему в этот раз. Не повезло. После нескольких минут эта самая ручка просто радостно отвалилась. Томас звонко ударил себя ладонью по лбу.       — Браво, Томас, блять, Сангстер, — саркастично поздравил подросток сам себя и, попытавшись вставить ручку обратно, умудрился оцарапать сразу три пальца. Кровь не заставила себя долго ждать, и крупная бордовая капля набухла во впадине между указательным и средним. — С добрым, блять, утром.       Наконец, кое-как вставив злосчастную ручку, Томас повернул ее наверх, тем самым открыв окно. Прохладный осенний воздух слегка успокоил нарастающее раздражение в груди. День обещал быть веселым.       Найдя упаковку пластырей, Сангстер быстро и весьма неаккуратно заклеил кровоточащие пальцы. Дома заняться особо было нечем, так что Томас решил прогуляться в парке, раз уж уроки он все равно прогуливал. Надев первое, что под руку попалось, блондин тихо вышел из квартиры.       Дилан, естественно, идти на занятия тоже не собирался. Было, конечно, опасно тусить рядом со школой, потому что среди спешащих по парку людей могли оказаться одноклассники или даже учителя, но О’Брайену было все равно. Он сделал затяжку, сощурившись, а потом выдохнул, не задумываясь об уже привычных ощущениях. Мысли в голове немного путались: вероятно, он всё-таки простудился вчера вечером, сначала промокнув насквозь, а потом просидев до двух часов ночи в холодном подъезде. Дилан затянулся ещё раз и сильнее закутался в необъятную толстовку.       Утро выдалось действительно прохладным. Сангстер не выдержал холода, который проникал под его одежду, вызывая мурашки, пробегающие по всему телу, и застегнул свою кожаную куртку. Сейчас он был слегка похож на байкера, если не считать его миловидное личико и худощавое телосложение. Да уж, он тянул максимум на четырнадцатилетнего подростка, нежели на семнадцатилетнего юношу. Томас бездумно гулял по дорожкам парка, пока опять не наткнулся на площадку, на которой вчера видел О’Брайена. Тот сидел на качелях и сейчас, так что Томас слегка замешкался, не решаясь подойти, и лишь издалека наблюдал за Диланом, надеясь, что брюнет не повернёт голову в его сторону.       О’Брайен снова выдохнул сизый дым, наблюдая, как он растворяется в воздухе. Прислушиваясь к ощущениям, брюнет задумался. Бывает такое, что ты просто зависаешь, чувствуя момент каждой клеточкой тела. Вот и сейчас Дилан даже, кажется, перестал дышать. Утро само по себе было завораживающим, а помноженное на болезнь, оно казалось просто невероятным. Пытаясь разобраться в образах в голове, О’Брайен не заметил, как огонёк сигареты добрался до его пальцев. Только когда кожу ощутимо прижгло, он очнулся и, выругавшись, отбросил окурок.       Заметив, что сидящий на качелях Дилан выпал из какого-то странного оцепенения, Томас все же решил подойти к новому знакомому, хотя чувство неловкости не отступало от него ни на шаг. Вздохнув, Сангстер подошел ближе и кашлянул, давая о себе знать, а потом неуверенно переступил с ноги на ногу.       — Э-эм, привет…       Томас улыбнулся и запустил руку в свои волосы, чтобы поправить челку, упавшую на лоб. Причем именно ту руку, на которой находились пластыри. Клейкая сторона, по закону подлости, зацепилась за светлые локоны, оголяя ободранную кожу. Браво, блять. Быстро отдернув руку, Сангстер попытался приклеить пластырь, едва держащийся на пальцах, обратно, но хоть как-то закрепить его не удалось. Выругавшись уже вслух, Томас в итоге просто оторвал пластырь до конца и, скомкав, выбросил на землю.       Дилан оторвался от разглядывания небольшого ожога на пальце и поднял глаза на подошедшего Томаса. Ухмыльнувшись, наблюдая за чужими действиями, О’Брайен покачал головой и кивнул на свободную качель рядом с собой. Почему-то Дилан абсолютно не удивился этой встрече: слишком уж часто за последние сутки он встречал этого светловолосого паренька.       — Прогуливаешь, значит?       — Считай, что прогулы — это моя тайная любовь. Мать явно против наших отношений. Ромео и Джульетта, блять… — последнюю фразу Томас сказал гораздо тише, чем остальные две. — Ну, а тебе этот вопрос глупо задавать, да? Нетрудно догадаться.       Хмыкнув, Сангстер сел на соседнюю качель, потер глаза ладонями и глубоко выдохнул. Год только начинался, а неудачи уже преследовали его по пятам.       — Честно говоря, не ожидал тебя увидеть в такую рань.       — Почему? — спокойно поинтересовался Дилан, слегка повернув голову к собеседнику.       — Думал, ты будешь отлеживаться дома, — Томас перенес вес на пятки, а потом на носки, чтобы слегка качнуться. — Хотя пока всё действует по закону жанра, поэтому я не удивлён.       — Не люблю быть дома, — тихо сказал О’Брайен, и в его голосе неожиданно послышалась злость. Было видно, что ему неприятны мысли о доме хотя бы потому, что он тут же перевел тему. — Что с пальцами? — брюнет кивнул на валяющийся неподалёку скомканный пластырь, а потом на пальцы светловолосого.       — Утро не задалось. Сначала я проснулся от будильника, хотя планировал отлежаться дома. А затем устроил себе бои без правил с оконной, блять, ручкой, — Сангстер вытянул руку, рассматривая ободранные пальцы. — Бывало и похуже, конечно. К этому можно и привыкнуть. — Томас хмыкнул и спрятал руку в карман кожаной куртки, тихо зашипев от неприятной боли. — Короче, ручка у окна оторвалась, и я неожиданно решил стать инженером. Итог налицо. На пальцы, если быть точнее.       Слушая историю Томаса, О’Брайен улыбнулся. Просто и искренне. А потом оттолкнулся ногами и закрыл глаза. Чувства и образы были как никогда четкими, и Дилан хотел запомнить это утро: прохладный ветер и пасмурное небо, ощущение полёта и покалывающая боль в обожженных пальцах, свобода и странный парень на соседней качели.       — Ты, наверное, считаешь меня придурком… — как-то грустно ухмыльнувшись, заключил Сангстер, повторив действия своего «соседа по качелям». Ну действительно же был придурком.       — Да нет, — О’Брайен неопределенно пожал плечами, не открывая глаз. — Не больше, чем каждого, кто меня окружает. Я вот, например, забыл, что у меня в руке сигарета, и обжегся. Так что все мы немного того…       Томас поджал губы, еле сдержав смешок.       — Сегодня день покалеченных пальцев, что ли? — он по-прежнему держал пораненную руку в кармане, а другой держался за одну из цепей качели. День постепенно налаживался. Видимо, так только казалось, потому что, не удержав равновесие из-за сильного толчка, Сангстер с громким криком «Блять!» повалился на спину, а ноги тем временем оставались висеть на качелях. Раскинув руки по обе стороны головы, парень глубоко выдохнул. — А я только надеялся, что на сегодня с меня хватит.       Дилан рассмеялся и вдруг, отпустив цепи качелей, повалился назад и упал рядом с Томасом, продолжая хохотать. Сангстер тоже наконец засмеялся, прикрыв рот ладонью. Спустя какое-то время О’Брайен затих, восстанавливая дыхание, а потом достал полупустую помятую пачку и вытянул одну сигарету.       — Будешь?       — Давай. Самое то — валяться на холодной земле и курить. Мечта любого туберкулезника. Давно не курил, поэтому прошу не смеяться, если я вдруг начну кашлять,       Томас посмотрел на Дилана, смешно нахмурившись. Порыскав по карманам своей кожанки, он все же нашёл давно завалявшуюся дешевую зажигалку и попытался поджечь сигарету, но и на этот раз Сангстеру не повезло, так что блондин раздраженно сунул зажигалку обратно в карман. — Огоньку не найдётся?       О’Брайен в ответ молча протянул ему свою, а сам глубоко затянулся, тут же закашляв то ли от дыма, то ли от простуды.        Блять, — хрипло выругался Дилан и сразу же поймал на себе обеспокоенный взгляд Сангстера, который, вопреки своим словам, все же не закашлял.       — Хэй, я же пошутил про туберкулезника. Давай лучше встанем с земли, — Томас приподнялся на локтях, спустив ноги с качелей на землю. Поднявшись, наконец, на ноги и не вынимая при этом сигарету изо рта, умудряясь при этом спокойно выдыхать дым, он протянул руку О’Брайену. Как тогда, в коридоре.       Дилан принял протянутую руку и поднялся на ноги, стараясь не обжечься ещё раз. Кашель неприятным комом застрял в горле, и брюнет затянулся, надеясь избавиться от этого мерзкого ощущения.       — Чувак, тебе стоит потеплее одеваться, — посоветовал Томас, выдохнув. Он изредка поглядывал на О’Брайена, но в основном следил за маленьким огоньком, дабы тот не дошёл до его и так покалеченных пальцев.       — Похуй, — коротко бросил Дилан, отбрасывая окурок в сторону и вдавливая его в землю носком кроссовка. — Все когда-нибудь умрем. Просто кто-то чуть раньше. Если я не брошу курить, то недолго мне осталось, хотя я надеюсь прожить ещё лет семь.       — Но все же стоит хоть чуточку задумываться о своём здоровье. Ты не подумай тут, что я решил поиграть роль заботливой няньки. Просто факт, — усмехнулся Томас, в последний раз затянувшись и отбросив окурок в сторону лужи. — А то, что мы все умрем… Да, это так. Просто каждый пытается отсрочить неизбежное.       О’Брайен фыркнул, оставив все сказанное Томасом без ответа.       — Я, наверное, пойду. Надо ещё дела по дому делать, — он стиснул челюсти, как будто ему было неприятно говорить это. — До встречи в понедельник?       — До встречи в понедельник. ***       Когда над ухом снова зажужжал надоедливый будильник, Томас первым делом почему-то подумал про День Сурка. Вставать не хотелось совершенно, но надо было себя заставить, иначе весь следующий день придется выслушивать нотации про прогулы и опоздания. Вздохнув, Сангстер бездумно ткнул в экран телефона, и ему даже удалось выключить будильник с первого раза.       — Когда же это все, блять, закончится? — поинтересовался Томас у лежащего на полу у двери пуделя — питомца, который жил в семье Сангстеров уже семь лет. К несчастью, видимо, фраза «встать не с той ноги» в то утро сработала буквально, и блондин, запутавшись в одеяле, с грохотом упав на пол, из-за чего даже пес вскинулся и начал заливисто лаять. — Замолчи, — шикнул на собаку Томас, одновременно с этим пытаясь выпутаться из-под одеяла. — Да заткнись же!       Наконец освободившись, Сангстер бросил взгляд на часы и выругался: время, которое он обычно тратил на завтрак, уже истекло, и стрелки часов медленно поедали минуты, отведенные на утренний душ. Хотя первым уроком была физкультура, после которой можно было помыться, так что по этому поводу можно было не переживать. Зато стоило переживать о том, что, если Томас опоздает, тренер заставит его бегать по залу все оставшееся до конца урока, а то и жизни, время.       Быстро напялив на себя то, что под руку попало, Сангстер схватил рюкзак, собранный, к счастью, ещё с вечера, и, засунув в карман кожанки телефон с деньгами, побежал в школу.       Сначала Томас даже собирался не переодеваться, чтобы не тратить время, но в итоге успел даже напялить потрепанные спортивные шорты и майку и забежать в зал ровно со звонком. По крайней мере, он не опоздал, уже хорошо. Баланс черного и белого пока сохранялся.       Бросив взгляд на влетевшего в зал Сангстера, Дилан хмыкнул. В отличие от парня, на О’Брайене были длинные спортивные штаны и растянутая серая футболка. Очевидно, над своим внешним видом он не сильно заморачивался.       Поздоровавшись с вошедшим тренером, ученики начали пробежку. Первые два круга Дилан кое-как пробежал, но потом закашлялся и пошел шагом, чувствуя на себе недовольный взгляд учителя.       В прошлом Томас был таким же курильщиком, поэтому его дыхание все равно сбивалось, из-за чего приходилось иногда переходить на шаг, но злой взгляд тренера подстегивал снова ускоряться, вопреки острой боли в боку.       О’Брайен продолжал идти по залу шагом, не решаясь снова бежать. Только когда учитель явно направился к нему, испепеляя брюнета взглядом, Дилан попытался перейти на бег, но уже через минуту зашелся в приступе кашля.       — Блять, — тихо выругался О’Брайен, моля всех богов, чтобы физкультура поскорее закончилась. Томас, обратив внимание на Дилана, замедлился и пошел рядом.       — Ты в порядке?       — Да, полный порядок, — брюнет даже попытался улыбнуться. — Курить, блять, надо меньше.       — Да уж, курить тебе, действительно, надо меньше… А еще, я думаю, нам стоит хотя бы притвориться, что мы бежим, а то вон тот громила, — Сангстер взглядом указал на тренера, — нас угандошит.       — Блять, — снова ругнулся О’Брайен, но всё-таки медленно побежал, оглянувшись на тренера.       Томас в итоге даже смог еще ускориться и оторвался от Дилана, который едва плелся позади. Свисток тренера стал просто божественным звуком для О’Брайена, готового умереть прямо в зале. Перейдя на шаг, брюнет положил ладонь на бок и начал делать глубокие вдохи.       Видимо, «встал не с той ноги» все еще действовало, потому что Сангстер, буквально споткнувшись об собственную же ногу, повалился на пол второй раз за утро под громкий смех одноклассников. Дилан, сначала вздрогнув от резкого звука, резко обернулся и, увидев источник шума, закатил глаза.       — Ты всегда такой косячный? — не обращая внимания на заинтересованные взгляды одноклассников, вполне дружелюбно поинтересовался О’Брайен, подойдя ближе. Что-то буркнув в ответ, Томас поднялся на ноги, рассматривая свои колени, разодранные о жесткий пол.       — Вспомни, я боролся со оконной ручкой и проиграл, — Сангстер показал оцарапанные недавно пальцы.       — Сходи к медсестре, — посоветовал Дилан слегка обеспокоенно. Он и сам, бывало, косячил, но относился к боли совершенно спокойно, а иногда даже с затаенным наслаждением.       — Да все нормально, пройдёт…       На удивление, судьба решила сжалиться над Томасом и больше он не падал, не царапался и не бился ни обо что. По крайней мере в следующие десять минут, пока весь класс разминался. Однако, после разминки тренер начал раздавать ученикам баскетбольные мячи, и вот это уже было плохо. Зона повышенного риска, так сказать.       — Класс, осталось только сломать себе лицо тяжеленным мячом, — пробубнил Сангстер и, взяв свой мяч из сетчатой сумки, на всякий случай отошел подальше от тех, кто уже с особым усердием бил снаряды об пол.       Распределившись по залу, ученики начали выполнять разные упражнения. Пару минут все было спокойно, но вдруг кто-то не очень умный решил, что пнуть мяч будет замечательной идеей. Отрикошетив от стены, ярко-оранжевый снаряд впечатался прямо в лицо Дилана.       О’Брайен дернулся, ощутив острую боль. Громко выругавшись, не стесняясь тренера, он бросил злобный взгляд на одноклассника, нарушившего технику безопасности, и задрал голову, зажав пальцами переносицу, потому что кровь уже бурыми пятнами расплывалась на светло-серой ткани футболки. Томас сразу бросился к Дилану, игнорируя ноющую боль в коленях.       — А вот тебе точно нужна медсестра. Иначе за твоё острое словцо ты не только мяч в лицо получишь, но и поход к директору в придачу. Пошли, — Сангстер и не собирался ждать согласия. Схватив О’Брайена за руку, Томас потащил его к выходу из зала. Дилан покорно шел за ним, свободной рукой все еще зажимая нос, но за дверью сразу же остановился.       — Бде не нудна помощь, — невнятно сказал О’Брайен, недовольно глядя на Томаса.       — Ага, как же. Пошли уже.       Парням повезло: дверь в медицинский кабинет была открыта. Медсестрой оказалась довольно молодая женщина, которая при виде крови на серой майке О’Брайена охнула и быстро посадила парня на кушетку. И следом посадила самого Томаса, заметив его содранные в кровь колени, несмотря на то, что блондин сопротивлялся.       — Не спорь со мной, ещё заразу занесёшь какую-нибудь! Надеюсь, обработать сам сможешь? — женщина протянула Сангстеру тюбик антисептика, а сама занялась Диланом: начала ощупывать его нос. О’Брайен тихо зашипел и, когда медсестра отошла, чтобы взять ватные тампоны, бросил испепеляющий взгляд на сидящего рядом Томаса, который его сюда притащил.       — Нос не сломан, просто сильный ушиб, — добродушно улыбнулась девушка, вручая Дилану ватные тампоны. Заткнув ноздри, он вскочил с места и, заигрывающе улыбнувшись врачу назло Томасу, вышел из кабинета.       Сангстер фыркнул и закатил глаза, а потом поспешил выйти из кабинета, пропахшего медикаментами, от которых начинало уже подташнивать. Оглядевшись по сторонам, Томас заметил О’Брайена, спускавшегося по лестнице. В очередной раз закатив глаза, Сангстер пошел за ним. Хотелось сказать что-нибудь вроде «мог бы и подождать», но, вовремя вспомнив, что Дилан не особо приветлив к язвительным фразочкам, прикусил язык. Как только они зашли в зал, тот самый одноклассник, который и «отправил» О’Брайена к медсестре, начал раскатисто смеяться.       — Классный видок, — гоготнул задира, заметив тампоны, торчащие из носа брюнета. Томас сжал руки в кулаки, но затем, тяжело вздохнув, расслабился. Не хватало ему в мордобой полезть с его-то телосложением.       — Ты тоже отлично выглядишь, Уилл, — абсолютно спокойно сказал Дилан и прошел в раздевалку, проигнорировав тренера. Все равно до конца урока оставалось не так уж много времени, да и желания что-то делать не было никакого. Среди разбросанных вещей О’Брайен нашел свою толстовку, на этот раз темно-зеленую, и стянул с себя испачканную кровью футболку.       Томасу же не удалось с тем же успехом покинуть зал, поэтому он остался отрабатывать элементы баскетбола. Когда же, наконец, прозвенел звонок, он пулей выскочил из зала, несмотря на то что тренер кричал, что надо было построиться, как в начале занятия, а потом уже идти в раздевалку. Сангстеру было откровенно все равно. Единственное, чего ему хотелось — это воды. Едва не споткнувшись на входе в раздевалку, Томас быстрым шагом подошел к своему рюкзаку, достал пластиковую бутылку и начал жадно пить, позволяя воде течь по шее и мочить майку. Когда жажда была утолена, Сангстер вернул бутылку в рюкзак и, стянув майку, обратился к Дилану:       — Какой там следующий урок? — Сангстер взял свою красную клетчатую рубашку и, надев ее, стал застегивать пуговицы. Сделать это нормально он, конечно же, не смог: ошибся на одну пуговицу, из-за чего правая часть рубашки выше, чем левая. — Блять…       — Английский, — нехотя буркнул О’Брайен, даже не посмотрев в сторону Томаса. Темноволосый все еще злился из-за медсестры: он ненавидел, когда ему помогали, тем более насильно. Швырнув пропитанную кровью вату в мусорное ведро, Дилан закинул рюкзак на плечо и вышел из раздевалки, не сильно волнуясь о том, что задевает людей плечами. Направился он, конечно же, к запасному выходу — курить хотелось неимоверно.       Сангстер вздохнул и, переодевшись, пошёл к кабинету английского, который, если ему не изменяла память, находился на втором этаже. Небрежно бросив портфель, Томас уселся прямо на пол, и буквально через минуту к нему вновь подошла та девчонка, что не переставая жевала жвачку.       — Эй, ты сделал домашнее задание? — брюнетка даже не поздоровалась, а сразу перешла к делу. Сангстер хмыкнул, но все же начал копаться в рюкзаке под пристальным взглядом одноклассницы, чтобы найти нужную тетрадь.       — Спасибо, — девушка улыбнулась, но это было не особо похоже на искреннюю улыбку. Хотя… Томаса мало волновало. — Ах, я забыла представиться. Я Кая.       Сангстер натянул точно такую же фальшивую улыбку, как у одноклассницы, показывая, что ему безразлично, и намекая, чтобы брюнетка поскорее отошла. Что она, собственно, и сделала.       Когда Дилан первый раз затянулся, желание прогулять английский снова накатило с невероятной силой, но, к сожалению, злоупотреблять прогулами не стоило, если он не хотел вылететь из школы. Быстро докурив и выбросив бычок прямо на лестницу, О’Брайен вернулся в здание, закрыв за собой дверь. На воздухе злость почти выветрилась, так что к кабинету английского Дилан шел даже в приподнятом настроении. Увидев сидящего на полу Томаса, О’Брайен хмыкнул и уселся напротив. Сангстер бросил быстрый взгляд в сторону брюнета и тут же отвёл, дожидаясь назойливую девчонку, которая забрала его тетрадь уже больше десяти минут назад. Наконец, послышался цокот каблуков, приближавшийся к нему. Подняв голову, Томас сначала почувствовал запах мятной жвачки, а потом уже увидел саму Каю.       — Еще раз спасибо, — вернув тетрадку, девушка вновь развернулась и ушла туда же, откуда и пришла. Сангстер что-то неразборчиво буркнул себе под нос и запихнул тетрадку в рюкзак. Дилан бросил заинтересованный взгляд на уходящую девушку и хмыкнул.       — Не худший вариант, — негромко усмехнулся О’Брайен и провел рукой по волосам, все еще задумчиво глядя вслед виляющей бедрами девушке.       — Ха-ха, очень смешно, — саркастично посмеялся Томас и нахмурил брови. Отрицать, что девушка была красива, было, конечно, глупо, просто она была не во вкусе Сангстера. Да и он вряд ли был в ее вкусе, что уж скрывать. Проигнорировав язвительный ответ одноклассника, Дилан поднялся с места и зашел в класс, потому что дверь открылась изнутри, и учительница приглашающе кивнула.       — Опять курил, О’Брайен? — поморщившись, спросила женщина. Парень улыбнулся так невинно, насколько вообще умел.       — Я? Что вы, курение — смерть!       О’Брайен еще раз улыбнулся и прошел к своему месту, швырнув рюкзак на парту. Сангстер, еле сдерживая смех, поднялся и пошёл следом за Диланом. Пройдя в класс, он ещё раз ухмыльнулся и, покачав головой, все же сел рядом с брюнетом.       — Курение — смерть… — процитировал он. — Теперь понятно, почему ты куришь. Новый путь к суициду?       — Ну не скажу же я ей, что дымлю как паровоз и, вероятно, умру от рака легких, — О’Брайен едва заметно улыбнулся. — Хотя она бы меня и из-под земли достала: я ей проект еще с того года должен.       Зевнув, Дилан бросил взгляд на своего соседа, а потом оценивающе посмотрел на учителя, гадая, удастся ли поспать.       — Даже не думай, — словно прочитав мысли одноклассника, предупредил Томас. — Если ты ей до сих пор не сдал проект, да ещё и с того года, сомневаюсь, что она даст тебе поспать. Хотя делай, как пожелаешь.       К несчастью, поспать не удалось никому в классе, потому что, посмотрев наконец на доску, все раздосадованно загомонили. Преподавательницу, видимо, мало волновало то, что год только начался.       — Вы издеваетесь? — прошептал Томас, когда понял, что им дают самостоятельную работу.       — Серьезно? — простонал Дилан в унисон с половиной класса. — Какая работа, второй учебный день же.       Ученики поныли еще немного, но, встретив равнодушный к их мольбам взгляд учителя, уткнулись в свои листочки. О’Брайен, тяжело вздохнув, принялся выводить буквы на бумаге, то и дело зевая.       Решать что-то самому было очень лень, поэтому темноволосый сунул руку под парту и попытался разблокировать телефон. Тот громким звуком уведомил хозяина и всех, кто находился в классе, о том, что разблокировался он успешно. Дилан с трудом подавил желание удариться головой об парту, протягивая мобильный рассерженному учителю.       — Твоя косячность заразная, — пожаловался он соседу и, обиженно нахмурившись, продолжил работу. Томас тихо засмеялся.       — Если тебе так лень делать что-то, просто спиши у меня. Я эту тему проходил ещё в том году, — Сангстер придвинул свой лист ближе к середине парты. — Надеюсь, ты поймёшь мой почерк.       Дилан горделиво вскинул голову, демонстративно отвернувшись от протянутого листка, но, еще пару минут промучившись с заданием, все же повернул голову и начал быстро списывать.       — Спасибо, — тихо буркнул он, пока учитель собирал работы.       — Да не за что. Что ж, начало дня мне очень сильно не нравится.       О’Брайен потянулся и снова быстро записал что-то на руке.       — Че там дальше?       — Насколько я помню, литература. Представь, если все учителя решат нас проверить, и нам дадут писать сочинение на двести слов. — Ой, блять, не дай бог, — пробормотал Дилан, начиная уже собираться, потому что до звонка осталось совсем мало времени. Хотелось еще раз сбегать покурить, но О’Брайен все-таки осознавал, что пора прекращать дымить так часто, иначе рак легких ему точно обеспечен. Тем более у учительницы литературы была какая-то сверхъестественная чуйка на все запрещенное, так что, вздохнув, брюнет просто вышел со звонком и поплелся на четвертый этаж.       К тому моменту, как он поднялся на четвертый этаж, идти стало очень уж трудно. Плюхнувшись на холодные ступени, О’Брайен, тяжело дыша, ругнулся.       — Ебал я эти лестницы. Когда-нибудь я не дойду и все.       Томас тоже собрался, закинул рюкзак на плечо и одним из последних вышел из класса. Торопиться ему было некуда, а сидеть среди гомонящей толпы своих же одноклассников было таким себе удовольствием. С другой стороны, бесцельно шататься по школе тоже было скучно, так что Сангстер все же поднялся на четвертый этаж и сел прямо на лестницу, как и большинство других ребят.       Отдышавшись, он достал телефон из переднего кармана штанов и начал листать социальные сети. Ему редко писали друзья из предыдущей школы, да что уж там, у него и не было особо друзей. Здесь пока тоже как-то не срасталось, не считая надменной брюнетки и не менее надменного брюнета, отношение которого к Томасу менялось так же быстро, как осенняя погода на улице. Вздохнув, Сангстер снова углубился в чтение новостей и разглядывание фотографий и даже едва заметно вздрогнул, когда на мобильный пришло новое уведомление. Вот это уже было интересно. «+1 Уведомление»       Томас, слегка нахмурившись, зашёл в Facebook, которым не пользовался уже давным-давно. В графе уведомлений светился запрос в друзья от Каи Скоделарио. Хмыкнув, Сангстер нажал «принять» и сунул телефон обратно в карман. Работала одноклассница оперативно: даже стало немного не по себе от того, как быстро она его нашла, зная только имя.       Задумавшись над поведением девушки, которая, судя по всему, хотела познакомиться с ним, Томас и вовсе бы прослушал звонок, не поставь школьная администрация его на такую мощность. Встав со ступени, Сангстер пошел к кабинету, открыл дверь, поддающуюся с трудом и, бросив взгляд на доску, едва сдержал ругательство. «Тема сочинения…»       — И кто меня за язык тянул… — пробормотал Томас, проходя к своему месту и искренне надеясь, что сосед по парте не убьёт его за такое предсказание.       Увидев написанное на доске, Дилан резко остановился и развернулся, намереваясь уйти и больше не возвращаться. К несчастью, учительница уже заметила его и, окликнув, подозвала к себе. В который раз за день бросив злобный взгляд на Томаса, О’Брайен подошел к женщине, вопросительно приподняв брови.       — Опять курил? — с отвращением спросила она.       — Что вы! Курение — это…       — Смерть, — равнодушно закончила за него учительница. — И тем не менее от тебя несет как от табачного киоска. Останешься сегодня после занятий.       Дилан, стиснув зубы, прошел к своей парте, даже не взглянув на соседа, достал листок и принялся быстро строчить сочинение, сильно надавливая на карандаш.       Томас вздрогнул, когда парень сел рядом с ним. Между ними сразу повисло какое-то напряжение, поэтому он постарался отвлечься, выписывая на черновике слова и фразы, которые могли оказаться полезными в написании сочинения, черт бы его побрал. Казалось, хуже и быть не могло. Но нет, как выяснилось, могло: прозвенела пожарная тревога. Одноклассники, довольно переговариваясь, уже заняли едва ли не низкий старт, готовясь бежать, как только откроется дверь, но злобный взгляд учителя пригвоздил всех обратно к месту.       За дверью послышались торопливые шаги, а затем дверь распахнулась, впуская слегка встревоженного тренера.       — Все быстро на выход, — пробормотал он, нервно переступая с ноги на ногу. — Лучше вам поторапливаться.       Ребята непонимающе переглянулись. Видимо, за десять лет подготовки к подобной ситуации, они так и не запомнили, что личные вещи нужно оставлять на месте при возникновении пожара и стремиться как можно быстрее покинуть помещение. Но Томас решил, что это отличная возможность улизнуть из школы. Он не был отличником, так что прогулять оставшиеся уроки Сангстеру было раз плюнуть.       Схватив уже собранный рюкзак, Томас быстро устремился за одноклассниками. Под потолком этажа клубился сизоватый дым, как будто кто-то очень долго здесь курил. Даже не переложив учебники в свой шкафчик, Сангстер успел схватить в раздевалке свою куртку и выбежать из школы, пока никто из учителей не заметил, как он свалил. К слову, он был такой не один: знакомые лица мелькали уже далеко за забором. Не таким уж и гениальным план Томаса.       Когда все засуетились, Дилан нахмурился, как будто был очень удивлен, причем тем, что это происходит сейчас, а не тем, что это происходит в принципе. Конечно, ему хватило ума выбежать за остальными, так же схватив свой рюкзак. Разве что он забыл на парте учебник, но это было не большой потерей. О’Брайен видел макушку Томаса среди людей на лестнице, но не успел к нему подойти: толпа стремилась к выходу, и перемещаться в ней было невозможно, оставалось только успевать переставлять ноги, чтобы не упасть и не быть затоптанным людьми. Волной учеников Дилана вынесло на улицу, где брюнет несколько раз оглянулся, выискивая что-то или кого-то, но, видно, не обнаружив, расслабился, махнул мелькнувшему неподалеку Сангстеру и покинул территорию школы.