Сириус вертел в руках дымящуюся сигарету, сидя у окна, из которого открывался вид на дорогу. Скоро должен был придти Римус. Неделю назад, в Рождество, они так и не смогли ни к чему придти. Сначала друзья укладывали спать Гарри, а потом оба просто вырубились без сил.
«Я не верю, что он ничего ко мне не чувствует», — вертелось в голове Блэка вперемешку с непонятной обидой на друга.
«То первый целует меня, то убегает от разговора, насчет нас», — Сириус уже который раз прокручивал в голове всю прошедшую неделею, пытаясь понять, где он свернул не туда. Римус усердно делал вид, что слова друга для него ничего не значили, и даже обнимал его, будто нехотя. А Сириус слишком боялся надавить на Луни, боялся услышать болезненный отказ, хотя знал, что этого быть не должно.
Наконец под фонарем показалась темная фигура в плаще. Римус взглянул в окно своего дома и с улыбкой махнул рукой Сириусу.
Когда он вошел в дом, разделся и сел за стол на кухне, Блэк тяжело опустился на соседний стул и всем своим видом показывал, что их ждет серьезный разговор.
— Можно я поем? — попытался оттянуть Римус.
— Ешь. И слушай.
— Мы не будем вместе, Бродяга, — оборотень настороженно заглянул в глаза другу.
«Нет, будем», — пронеслось в голове Сириуса, хотя вслух он спросил лишь:
— Почему?
— Я... Не в том возрасте и состоянии для таких экспериментов.
Блэк вскочил на ноги и возмущенно вскрикнул:
— Экспериментов? Ты думаешь, для меня это все просто так, для веселья?!
— Я не знаю, что это для тебя, но я не хочу это начинать, — Римус тоже поднялся со стула.
— Это?! Это? Так ты называешь то, что я, гребаный Мерлин, люблю тебя?
— Не ори на меня!
Бродяга с некоторым недоумением и злостью смотрел на друга, не зная, что сказать самому близкому человеку, когда тот не хочет слушать. Он постарался продолжить как можно более спокойным голосом:
— Луни, я люблю тебя. Правда. Я не гей, ты знаешь, но... Но с тобой это нечто иное. Я не хочу ставить никаких экспериментов и тем более играть с твоими чувствами, я хочу просто... Быть вместе, — он поймал вопросительный взгляд Римуса, — мы и так самая настоящая семья. Ты, я и Гарри. Мы спим вместе, мне нравится тебя целовать, мы вместе воспитываем ребенка, хоть это и вынужденная мера... Почему мы просто не можем быть вместе? Ничего не изменится же толком.
— Если не изменится, то нет смысла менять.
— Луни.., — Сириус подошел вплотную к другу, прижимая его к себе за талию, но ощутил на своей груди твердую ладонь, которая не отталкивала, но и не подпускала ближе.
Римус, проклиная себя, обошел друга и ступил на лестницу, чтобы подняться в спальню. Каждый шаг будто ломал его кости изнутри, сопровождаемый взглядом Сириуса. Из глаз вот-вот должны были политься слезы и надо было оказаться наверху раньше, чем соленая влага появится на щеках. Скрип последней ступени слился с скрипом открывающейся двери. Римус испуганно замер, тут же услышав громкий хлопок, потрясший весь дом.
Выйдя из секундного оцепенения Люпин подбежал к окну, находя взглядом едва заметную черную фигуру, обнимавшую себя руками. Сириус обернулся, словно желая вернуться, но уже через секунду вышел со двора и аппарировал.
Оставаться в пустом доме было страшно. Римус с сомнением залез на подоконник, как это всегда делал Бродяга, и взял в руки пачку его сигарет. От них пахло руками Сириуса. Или наоборот.
— Кикимер! Кикимер, пожалуйста, — с сомнением произнес Люпин в пустоту.
Но к его удивлению эльф появился, недовольно переминаясь с ноги на ногу:
— Хозяин приказал слушать мерзкого полукровку, друга маглов. Кикимер пришел.
— Сириус дома? — Римус старался игнорировать ворчание старого домовика.
— Да, хозяин напивается, как свинья. Мерзко, мерзко...
— Спасибо. Последи, чтобы он никуда не уходил, — чуть успокоившись, приказал Люпин.
***
Джеймс Поттер, демонстративно не здороваясь, обошел кудрявого парня, сидящего у дерева и рухнул на траву в некотором отдалении. Питер тут же проследовал за ним, ни капли не сомневаясь в правильности происходящего. Римус шел чуть позади, уткнувшись в книгу, и совершенно автоматически сел рядом с друзьями. Подняв глаза, он заметил, что кого то не хватает.
— Сохатый? Так не хорошо, — нахмурился он, кивая в сторону Сириуса.
— Тебе напомнить, что благодаря ему Нюнчик знает о твоей "пушистой проблеме"?
— Он все еще наш друг.
— Пусть посидит там один и подумает. Может научиться чему, — зло прошипел Поттер.
— Вот именно, Луни, мы друзья, но он действительно поступил ужасно, — как всегда согласился Хвост.
Римус обернулся на Сириуса и сразу же поймал его взгляд. Несмотря на тихие возражения друзей Люпин встал и направился к последнему мародеру, облокачиваясь на дерево рядом с ним.
— Сердишься на меня? — виновато спросил Бродяга.
— Нет. Всегда знал, что ты дебил.
Сириус неловко усмехнулся и кивнул в сторону Джеймса и Питера:
— А они чего?
— Хотят своим бойкотом заставить тебя думать прежде, чем делать. Я то знаю, что это бесполезно.
Римус снова уткнулся в учебник. Тишина успокаивала нервы, разгулявшиеся в последние дни. Они встали из под уютной кроны дерева только тогда, когда различать буквы на страницах стало почти невозможно.
— Я знаю, что ты любишь читать в одиночестве, но спасибо, что посидел со мной, — Сириус неловко улыбнулся.
— Да ладно тебе.
— Нет, правда. Не люблю быть один, когда мне плохо.
***
«А сейчас мне именно плохо и я именно один», — подумал Блэк, стряхивая пепел прямо на стол.
Виски плескалось лишь на дне бутылки, но алкоголь совершенно не чувствовался в теле. Никакие отвлеченные мысли не шли в буйную голову.
«Почему, Римус, почему?»
Скрип крыльца.
«Римус»
Стук в дверь.
«Римус!»
