В безысходности срабатывает инстинкт самосохранения
***
Он молчит. А парню эта тишина уже давит на виски. Тонери не спешит посвящать Боруто во все трудности за всё время существования их клана. Он будто не верит, что перед ним Удзумаки. Пришелец чувствует другую чакру, очень знакомую, но её количество очень мало, поэтому Тонери не может быть уверен, что это именно тот, о ком он думает. Боруто держит рукоять меча наготове, на случай если Ооцуцуки решит напасть. Хотя намёка на враждебность и желание атаковать Удзумаки не видел. Тонери знал, что Боруто однажды явится за ответами, и он не имел каких-то препятствий, чтобы не рассказывать ему. В конце концов мальчишка имеет право знать: почему именно он стал избранником на Джоуган. — Я расскажу, — Тонери выдержал паузу перед тем как начать. — существует легенда, что после того, как Идзанами осталась в стране Ёми, а Идзанаги вернулся домой без неё, богиня Луны и ночи Цукиёми, будучи ещё совсем юной, выколола свои глаза, потому что не желала видеть как разрушается их семья. Её родная сестра — Аматерасу искала множество способов вернуть глаза сестре, но добилась успеха лишь наполовину. Цукиёми могла видеть, однако её глаза больше не были такими как у всех. Чёрная склера и голубая радужная оболочка. Это был Джоуган. Аматерасу неосознанно передала половину своей чакры сестре из-за чего, в результате смешивания дня и ночи, тело Цукиёми породило эти глаза. После смерти Идзанаги, Цукиёми, на которую и так повлиял распад родительского союза, окончательно сошла с ума. Её целью было превратить мир в страну Ёми, чтобы она смогла встретить мать. Именно в тот период Джоуган начал показывать свои первые способности, и Аматерасу посчитала нужным отнять его. Тогда начались первые войны. Аматерасу не могла добиться преимущества в войне, так как Цукиёми к тому времени уже полностью овладела способностями глаз. Джоуган питается отрицательной энергией и, если ударить такой же отрицательностью, то есть шанс победить. Так думала Аматерасу, поэтому и отправилась на Землю, где запечатала самого грешного человека в меч Сурансшингу, который сейчас находится у тебя за поясом. — Боруто нахмурился и сжал рукоять меча. — в итоге победа в войне досталась Аматерасу. Попытка уничтожить глаза не дала никаких результатов, поэтому она решила поступить по другому. Посчитав, что, узнав о способностях Джоугана, их захочет присвоить и младший брат Сусаноо, она организовала вокруг себя двенадцать так называемых «ветвей», а сама встала во главе тринадцатой, дабы защитить глаза. Когда Аматерасу умерла, назначив своего сына наследником, войны возобновились. Джоуган постоянно крали и тогда король принял решение, что каждый монарх из поколения в поколение должен хранить глаза при себе. Это было самое первое правило клана, которое действует и по сей день. В эпоху дворцовых переворотов, когда отношения между ветвями были наиболее обостренными, Ооцуцуки Кагуя решила сыграть над этим свой спектакль. В её планах было натравить ветви друг на друга, чтобы клан уничтожил сам себя. Ей удалось добиться своих целей, если бы она взяла в расчёт своего младшего сводного брата Куюши. Она не рассчитывала на то, что король признает Куюши полноправным наследником на престол и в этом потерпела неудачу. Пока Кагуя сбегала на Землю, новый король ввёл свои порядки. В первый день своего царствования он публично сжёг предателей, сразу поселив в других ветвях страх. Не удивительно, ведь психика Куюши после ночи восстания в ходе которого сбежала Кагуя, сильно пошатнулась, ибо он потерял отца и разочаровался в сестре. При Куюши долгое время не было войн. Несмотря на то, что он был слишком юн, он правил кланом как никто и никогда этого не делал. Спустя двести лет после того случая вновь было восстание побочных ветвей, где моему дедушке удалось украсть Джоуган, правда лишь один. — Боруто прикрыл свой глаз. — дедушка сбежал со своей семьёй на Луну, где всю жизнь потратил на то, чтобы уничтожить Джоуган. Он был последователем богини Аматерасу и лишь хотел закончить её дело. Под конец своей жизни ему удалось найти способ запечатать глаз, но он не успел и завещал это дело мне. Моей задачей было активировать неизвестное и очень древнее доуджутсу — Тенсейган. После смерти дедушки на Луне я остался совсем один и у меня не было ничего, что я мог бы противопоставить Куюши, когда его войска найдут меня. В безумстве я искал донора на Тенсейган. И я нашёл его. Им стала твоя мать — Хината Хьюга. — Боруто заметно напрягся. — Однако я был слишком наивен, посчитав, что похитить её будет просто. Эта идея провалилась и, чтобы урвать себе хоть что-то, я похитил родную сестру Хинаты — Ханаби. Я пересадил себе её Бьякуган и, пока Тенсейган пробуждается, я должен был найти сосуд, который бы держал в себе глаз. Хината не смогла просто оставить сестру и пришла на помощь. Тогда она дала мне почву для размышлений на её счёт снова. Я решил, что именно Хината станет сосудом и мне удалось запечатать в неё чакру Джоугана. Она была идеальным носителем чакры до тех пор, пока не родился ты. В тот день был большой выплеск чакры в атмосферу. Эта чакра дошла даже до планеты, где обитают Ооцуцуки. Как я узнал позже, Куюши, почувствовав эту чакру, послал Момошики и Киншики на Землю, подумав, что это чакра Кагуи. Возможно, что после твоей победы над Момошики, Куюши уже знает о тебе и скоро спустится на Землю за тобой. Тонери закончил. Ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить сказанное, ведь он так давно держал все подробности при себе, что выплеснул давно выученный текст и сейчас вспоминал, не забыл ли чего. Его душа прямо камень с души сбросила. Всё эти годы он не знал, что стало с Джоуганом: имеет ли он былую мощь или запечатывающая сила постепенно подавляет эту чакру. В его возможностях было лишь наблюдение со стороны и личные источники, от которых Тонери получал последние вести. Боруто понадобилось приличное количество времени, чтобы понять, что все происходящее не сон. История начиналась обычной легендой, которая звучала как обычная страшилка, а закончилась реальностью, как самый настоящий кошмар. Неужели вот она — правда? Неужели Удзумаки и впрямь обладает глазом, что смешал день и ночь? Рассказ не звучал как придуманная на ходу отсебятина. Похоже, что Тонери не врал. Однако, как ни странно, после этой истории у Боруто в голове зародилось больше вопросов, чем нужно. Что-то не сходилось в этой истории и Удзумаки отчаянно цепляться за каждое сказанное Тонери слово, чтобы увидеть подвох. — При ослаблении каждого сосуда, запечатанная чакра высвобождается. Когда моя мать рожала меня, её сосуд ослабился, а единственное, что тогда функционировало в её организме активнее всего — это я. Получается, что чакра переметнулась к наиболее удобному для неё сосуду. — Боруто поднял на Тонери глаза. Из-под заросшей чёлки выглядывает давно не активировавшийся Джоуган. — так уж случилось, что я знаю о предках своих родителей. Хагоромо и Хамура. Хамура предок моей матери, Хагоромо — отца. Ты знал, что при соединении их потомков получится одно — Кагуя. Ведь она их мать. И Куюши не случайно почувствовал её чакру. Прочитал, как открытую книгу. Такую уверенность в словах, в голосе, Тонери не слышал уже давно. Зря он пытался утаить что-то, ведь Боруто всегда на шаг впереди. Не будь он первее, умнее и ловчее давно бы стал кучкой органов. — А ты умён. — забавно, но губы Тонери тронула ухмылка. — прямо как Куюши. Могу сказать, что вы похожи судьбами. — он почувствовал, как нарастает напряжение и чакра. Это чувство, которое он уже давно позабыл. Оказывается слишком быстро и близко к Боруто, грубо убирая чёлку, что закрывала Джоуган. Удзумаки молчит, хмурится и лишь его рука на рефлексе держит меч у горла Ооцуцуки. — в моих планах было естественным путем скопировать чакру Кагуи и поместить глаз в человека, что будет носить эту чакру. Хотя тебя трудно назвать человеком. Я думал, что ты не выдержишь, умрёшь при родах, но ты родился здоровым и в этом твоя нечеловечность. В тебе течёт кровь самой главной ветви клана Ооцуцуки, ты контролируешь Джоуган, ты смог победить практически самого сильного члена клана Ооцуцуки, ты подчинил себе меч Сурансшингу… …ты истинный наследник на престол клана Ооцуцуки. Боруто продолжал молчать и держать меч у горла Тонери, все больше сжимая рукоять. Желание разрезать эту гладкую кожу возрастало с каждой секундой. Удзумаки грубо отпихнул руку Ооцуцуки от своего лица и отвернулся. Больше было похоже на шутку, которая уж точно была несмешной. Неопытный мальчишка с переходным возрастом как у всех подростков, истинный наследник клана каких-то монстров? Стоит жить ради того, чтобы узнать, что ещё для Боруто подготовила судьба. Будет неинтересно умирать вот так, без окончания этой игры, в которую она играет. Нельзя полагать, что Куюши не придёт за своим глазом. В его распоряжении целая армия таких же, как Момошики, хотя может и послабее. В планы Боруто не входило сражаться с теми, кто придёт в его песочницу забирать давно украденное ведёрко. Одному ему точно не справится, и это самое паршивое. Придётся искать союзников, сильных союзников, которые по силе равны Ооцуцуки, которые хотя бы смогли на поле битвы выйграть дополнительные десять минут для Боруто. И он знает таких.***
Солнце находилось в зените, когда Конохамару увидел пещеру, которая в точности соответствовала карте Шикамару. Нара нарисовал её в спешке и по памяти, поэтому сразу предупредил, что в координатах могут быть погрешности. Так как благодаря птицам Иноджина, ребята получали возможность видеть местность с высоты птичьего полёта, то просто не могли упустить эту пещеру. Собственно сам Иноджин не находил себе места. Он волновался за Химавари, которую они оставили в деревне. Она так долго тренировалась, отдавала всю себя лишь тренировкам. И вот первое задание, которое она ждала больше всех проходит без неё. С другой стороны Яманаке так даже спокойнее. Он до сих пор не понимал своей привязанности к ней. Ему казалось, что он никогда не расплатится с ней за всю поддержку, сострадание и терпение. Она сумела растопить холодное сердце Иноджина, даже не прикладывая к этому усилий. Для него она стала родной сестрой. Когда, казалось бы, что все хорошо, Яманака снова видит её слёзы. Иноджин ненавидел Боруто за её слезы. Как он не старался, но не смог отвлечь Химавари от мысли о брате. Удзумаки тренировалась до потери сознания, с каждым днем её удар становился твёрже, точнее, а из глаз лилась ещё одна слезинка болезненных воспоминаний. В конце концов Иноджин просто сдался и пообещал самому себе рассказать Боруто в каком состоянии он заставил пребывать свою горячо любимую сестрёнку. — И как тебя угораздило? — Шикадай не смотрит ей в глаза, он смотрит на свой коктейль, который разбалтывает. — хотя, — стаканчик с напитком с глухим стуком ставится на столик. — я давно предполагал. — Мне бы хотелось избавиться от этого, ведь наш мир не для этого, тем более настают тёмные времена, — Сарада смотрит куда-то под стол и сжимает края своего сарафана. — тем более это будет только сбивать меня. — Вы все такие глупые становитесь, когда у вас наступает такой период? — Нара откинулся на спинку диванчика. — пойми, Сарада. Ты — не такая. Мир не такой. И он был чертовски прав. Шикадай всегда прав. Даже в таких ситуациях он не опускает рук и не даёт этого делать другим. А что же делала Сарада? Она лишь запиралась в своей комнате, кричала, что не собирается ужинать, ходила в четырёх стенах и каждая стена повидала её кулак. Учиха думала лишь о себе, думала о собственной боли и совершенно не замечала других. Ей казалось, что она единственная, кто так сильно переживает. Она не замечала как пропадала улыбка Шикадая, когда она, развернувшись, уходила домой. Она не замечала Мицуки одного в деревне холодными вечерами и чаще всего проходила мимо, ссылаясь на плохое настроение. Это так эгоистично. И это заставляет расстраиваться ещё больше. Головные боли с каждым днем усиливаются, кошмары становятся явственнее, а наяву ей постоянно слышится его имя. Как же непросто любить, тем более, когда твоя любовь не взаимна. Что было бы, если она призналась бы ему сейчас, несмотря на обстоятельства? Что он бы ей сказал? Учиха пыталась забыть о чувствах, пыталась заставить себя ненавидеть его, но не любить. Любовь страшнее ненависти. «Они встретились случайно. Встреча не была спланированной. Они просто пересеклись, когда Седьмой выходил из круглосуточного магазина, а он прогуливался по ночной деревне. Им хватило лишь взгляда друг друга, чтобы понять, что нужно поговорить. Отошли к мостику и долго молчали наслаждаясь ночной тишиной. — Что думаешь? — Седьмой первым первым прерывает тишину. — Я… — Конохамару отводит взгляд куда-то в сторону. — я молчал лишь из уважения к Вам… — Не стоит формальностей. Мы не начальник и подчинённый. — В таком случае… Братишка Наруто, ты очень изменился. Неужели повзрослел? — Сарутоби выпалил это буквально на одном дыхании. Слишком уж долго он держал все в себе. — стал таким же как и все? — Конохамару глубоко вздохнул. — настоящий Наруто не согласился бы на такое. — А у меня не было возможности выбирать! — Удзумаки повышает тон. — одна жизнь или жизнь тысячи? Что я должен был делать? Смотреть как планету атакуют? Смотреть как люди умирают? Скажи же мне, что я должен был делать? — А может… — у Конохамару не поворачивается язык, чтобы сказать этого, но он слишком долго держал это в себе, чтобы упустить идеальную возможность сказать об этом. -… ты просто боишься, что лишишься должности? Наступила тишина. Они недолго смотрели друг на друга, после чего Удзумаки глубоко вздыхает и отводит взгляд, запуская пятерню в волосы. — Саске недавно сказал мне тоже самое. Боруто — мой сын, но я Хокаге. Это постоянно мне мешало. — Наруто тяжело вздыхает и приземляется на рядом стоящую скамейку. — мне приходится принимать решения, которые не устраивают меня, которые приводят меня в безысходность. Ты прав. Я цепляюсь за эту должность, потому что долго шёл к этой цели. Но сейчас… бунт в деревне и слова Саске заставляют меня задуматься. Я не имел семьи, но обретя её — не ценю. Увы, я понял это слишком поздно, однако никогда не поздно признать то, что ты был не прав. Поэтому я хочу отказаться от должности Хокаге. Уход Боруто открыл мне глаза и заставил понять, что семья для меня важнее, чем эта должность. Я ошибся и должен чем-то жертвовать. — Но ты не можешь… — Нет могу. Я ещё не решил. Поэтому можешь успокоиться.» Больше разговор об этом не заходил, однако Конохамару не мог перестать об этом думать. Он винил себя за то, что думал о Наруто плохо, за то, что давил на него и не замечал, что ему тоже паршиво на душе. Он замечал, что этого никто не замечал. Все нашли козла отпущения и срывались на нем. Сарутоби оказался так неблагодарен к тому, кто его обучил, и это приводило в тупик. » — Шестой, что вы чувствовали, когда Саске ушёл из деревни? — Что чувствовал? — лениво протянул Какаши, поднимая глаза к потолку. — чувствовал, что будто часть моего сердца просто беспощадно вырвали, а остальные его части постоянно болели и постоянно находились в беспокойство за ту часть, которую вырвали.» Конохамару чувствует тоже самое. Однако он не ожидал, что две части будут заглушать боль той, что вырвали. Ребята спустились ко входу в пещеру. Было решено сделать неподалёку небольшой перерыв, а также повторить план действий ещё раз. Седьмой предупреждал, что путь на Луну лежит через озеро, которое находится в этой пещере. Также Наруто напомнил, что это задание исключительно для того, чтобы узнать информацию, а не устраивать резню. Чо-Чо, радостная такому перерыву не упустила возможности скушать пару тройку пачек чипсов за обсуждением плана. Денки же прошёл немного к пещере, чтобы изучить её. Он порылся в своей сумке и достал оттуда маленький футлярчик, после чего открыл его. — Жук? — Ивабе появился неожиданно за спиной Денки, из-за чего очень напугал его. — Это не совсем жук, — он включил ноутбук и воткнул какую-то флешку. — это специальное устройство предназначенное для обнаружения врагов. Он может сканировать местность на расстоянии пятиста метров и отсылать мне по геоданным. Очень удобно, учитывая наш случай. — Согласен, — Юино почесал затылок. Он, конечно, мало что понял, да и что такое геоданные он не знал, поэтому просто смотрел. — Эй, че делаете? — Подошли Шикадай и Иноджин. — О, Денки, ты все-таки взял с собой «жука»? — Нара склонился над маленькой букашкой которая была в руке Каминаримон. — кропотливая работа. Детали внутри маленькие. Сам бы точно не справился. — Да. Ты прав. Мне помог Катаске. — Денки выпустил «жука» из руки и тот уже через минуту скрылся в темноте пещеры. Каминаримон быстро уставился в ноутбук, опасаясь, что там ловить не будет. Но все работало, «жук» подсвечивался зелёным. — Да ты крут, Денки. — Ивабе стукнул Каминаримон по плечу так, что у него очки съехали с носа. — С-спасибо, — Денки вновь уставился в экран. На карте стало появляться голубое пятнышко. — это то озеро, про которое говорил нам Седьмой! — Ты можешь выяснить его глубину? — Шикадай склонился пониже, вглядываясь в монитор, пока Каминаримон, что-то быстро печатал. — Нет, «жук» не может этого передать. — внезапно зелёная точка на радаре начала мигать, а потом и вовсе исчезла, свернув карту. — что? — Денки ничего не понимал. Он попытался исправить ситуацию, но «жук» не отвечал. — Аккум может сел? — предположил Шикадай, выгибая спину. — Нет. Он был полным. Думаю, что «жук» отключился не случайно. — Думаешь, там есть враг? — Яманака посмотрел в сторону пещеры. — Погодите, вы чувствуете эту чакру? — Шикадай напрягся и ребята замолчали. — её немного, но я её чувствую. — Нара посмотрел на Мицуки и Сараду. Они тоже почувствовали. — Значит он уже был здесь, — Учиха открыла глаза. — у меня плохое предчувствие, но кажется переговоры не будут успешными. — Иноджин, ты можешь определить сколько времени прошло с того момента как он покинул это место? — Конохамару нужно было знать точно, что Боруто не внутри пещеры и что он не на Луне. Если он там, то это провал. Им придётся бежать. Ничего не остаётся, ведь таков приказ Седьмого. — Мне требуется немного времени и полная тишина. — Яманака сел, подперев под себя ноги и закрыл глаза. Для начала Иноджин обследовал местность на наличие большого скопления чакры. Её было не обнаружено. Значит, Боруто здесь нет. Остатки его чакры и природной почти смешались, но Яманака смог определить практически точное время. — он вышел из пещеры полчаса назад. Время не точное. Максимальная погрешность пять минут. — однако, даже после этого Иноджин продолжил думать. — такое чувство, что он был не один, однако чакра второго очень мала. Я бы даже сказал, что с таким количеством чакры человек жить не может. Для ребят это стало почвой для размышлений. Иноджин первый раз сканировал чакру Боруто, тем более, когда от неё почти ничего не осталось. Если бы не маленькая концентрация природной чакры в этой местности, он бы наврядли ухватился бы за Боруто. — Ладно, чего тут стоять. Пойдёмте. — Сарада первой подала голос, закидывая рюкзак на плечо. Ей не хотелось сейчас думать об этом, ведь если начнёт, то все закончится как заканчивалось всегда. Ей не хотелось накатывать болезненные чувства. В пещере было холодно. Чем дальше они заходили, тем громче становились завывания ветров. Летучих мышей наверху была просто тьма, все они спали. Намида не отходила ни на шаг от Сумире, которая успокаивала её тем, что летучие мыши не кусаются, если их не трогать. Денки постоянно смотрел на пол, надеясь найти своего «жучка». Когда стало становится ещё холоднее ребята поняли, что приближаются к озеру, когда они сделали последний поворот, который выводил точно к нему, они и подумать не могли кто их там будет ждать.***
Сегодня необычное собрание. Оно проходит в доме Джигена, в особом зале куда даже Дельта не имела доступа, но сегодня она зашла туда вместе с остальными «внутренними» Кары. В центре этой комнаты стоял огромный стол над которым нависала роскошная люстра, её света хватило, чтобы осветить всю комнату. Хорошему освещению посодействовали также белые стены, но это были мелочи. Наверное, каждый заметил, что стульев было всего девять в то время как «внутренних» всего восемь. Джиген не стал тянуть. Сразу сел во главе стола и, пригубив бокал вина, посмотрел на противоположную сторону, где должен сидеть последний «внутренний». — Однажды я пообещал себе, что когда «Кара» будет в полном составе, она соберётся в этом зале, чтобы обсудить дальнейшие планы. Поиски Девятого и Десятого заняли у нас пятнадцать лет. Всё эти пятнадцать лет мы скрывались, выживали именно ради этого момента. Момента, когда… … Вся «Кара» будет в сборе. Как только дверь открылась все почувствовали эту давящую чакру, которая была готова буквально поставить всех присутствующих на колени. Как только дверь открылась на пороге они увидели его. Ему очень шёл этот плащ. Ему очень шла эта цифра десять на его шее. Наконец-то вся «Кара» в сборе. Наконец-то они могут действовать.