Когда в реальном мире рушатся какие-нибудь устоявшиеся связи, то же самое происходит и в психике. При этом в замкнутом объеме вашего «я» высвобождается чудовищное количество психической энергии. Это как маленький атомный взрыв. Но все дело в том, в какой канал эта энергия устремляется после взрыва. Виктор Пелевин. Чапаев и Пустота.
***
В погоне за преданностью и верностью он готов идти на крайние меры. Отступать дважды не в его стиле. Почему бы не попробовать пытки как способ подчинить себе людей? Чтобы они полностью были в твоей власти, чтобы их разум сходил с ума от мысли о том, что он сделает, если они предадут. Давить и унижать не только физически, но и психически. В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток. Что бы вы чувствовали, будь у вас раздвоение личности? Какова была бы ваша реакция на этот низкий и мерзкий голос, который доносится из глубины вашего сознания? Раздвоение личности — это не так уж и хорошо, как показывают в фильмах. Ты теряешься во времени, не осознаешь, что делаешь, как делаешь и почему. На тебя оказывает влияние лишь этот голос. Кроме него ты ничего более не слышишь. Ты делаешь все, что говорит тебе он и в конечном итоге становишься амёбной марионеткой, тело которой уже больше не пренадлежит прежнему человеку, а то есть — настоящему тебе. Пытаешься отчаянно бороться за право самостоятельно действовать, не попадая под чьё-то влияние, но уже опоздал, потому что стал неосязаемым и та тёмная сторона твоего, так называемого «я», вырвалась наружу, оставив тебя на том же месте, из которого выбирался он. Самые противозаконные дела в доме Джигена творились под землёй, в подвалах, лабораториях и даже целых тюрьмах для заключения обычных людей со своей историей. Передвигаться по подземным этажам можно было с помощью лифта, который был в самой дальней части особняка. Боруто предпочёл не бродить по этажам, а сразу поехать на минус второй, где находилась комната пыток. Тут было тихо, только звук шагов ударялся о стены длинного тёмного коридора звучным эхом. С потолка стекала вода, а в углу скреблась крыса и бегала из одной части коридора в другую в поисках пищи. Тут пустовали камеры. Видимо, какое-то время назад заключённых было больше и на минус первом этаже просто не хватало места. Боруто приказал привести одного из «внешних», которому, по его мнению, больше всего нужна «встряска». Рэю не суждено стать машиной для убийств, коими Удзумаки планировал сделать Чизу и Рю, однако он будет очень кстати для разведки и планов. Умом парнишка не обделён, и Боруто это сразу заметил. Он лишь хочет убрать из Рэя все лишнее, оставить только холодный и расчётливый разум. Боруто планирует подчинить себе эту троицу, чтобы они выполняли все его приказы, и чтобы никто из них не посмел даже подумать о предательстве.Ему нужны верные псы.
Железная дверь с громким скрипом открывается, разнося этот неприятный звук по всему этажу. Рэй вздрагивает и поднимает голову. Он уже сбился со времени. Сколько он тут сидел? Два часа? Три? А может вообще полчаса? Каждая минута тянулась вечность. На его глазах чёрная повязка, а сам он прикован к электрическому стулу. Он не может понять, кто пришёл, но он уже догадывается, что этот человек просто так его отсюда не выпустит. Рэй старается не бояться, однако дрожащие руки, прикованные к подлокотнику, выдавали мальчика с головой. Его уже пытали до этого и не раз. Чаще всего это была Дельта, редко когда — Каваки. Она раз в месяц появлялась в темницах и хлестала заключённых розгами, чтобы те оставались в сознании и окончательно не теряли рассудок. Пока она не начинала этого делать, люди, которые сидели здесь, совершали самоубийство обычным ударом головой об каменную стену. По крайней мере, так Рэю и Рю рассказывал их сосед по камере, который уже был человеком пожилым. По его словам, он просидел в подземелье, без дневного света, добрых пятнадцать лет. Он был настолько худ, что можно было отчётливо увидеть его рёбра. Рэю всегда становилось не по себе от такого зрелища. Боруто неспеша начал расстегивать затёжку своего недавно приобретённого плаща, откладывая его на свободный стул, засучивать рукава на своей куртке и медленно идти к своей жертве. Рэй слышит, как пришедший заходит ему за спину и пытается развязать туго затянутый узел чёрной повязки. Повязка падает Рэю на колени и первые пару секунд взгляд не может сфокусироваться. Мальчик щурит глаза и опускает голову, чтобы укрыться от света. Спустя некоторое время Рэй сделал попытку посмотреть, кто за его спиной, однако пришедший не стал долго выжидать и показался на глаза своей жертве. Боруто отошёл к какой-то тележке, где мельком Рэй заметил скальпель, а потом и всё остальное дошло до него. Он сидит, прикованный к электрическому стулу, куда проведено множества проводов. Мальчик дёрнулся, попытавшись освободиться, но это оказалось бесполезно. — Чем меньше ты дергаешься, тем легче тебе будет, — сказал задумчиво Боруто, перебирая медицинские инструменты. Он знает зачем они нужны и даже немного разбирается, ведь Удзумаки не раз помогал Сараде, которая помогала своей матери в больнице. Боруто предпочитал это не вспоминать. — И так, — Удзумаки оставил все медицинские пренадлежности и обратил внимания на Рэя, присаживаясь напротив него, — расскажи мне о своём детстве, Рэй. Что-то же произошло такое переломное в твоей жизни раз ты попал сюда. — Боруто наблюдал, как лицо мальчика, будучи равнодушным, расслабляется, а в голове наверняка прокручивается вся история случившегося. Глаза Рэя краснеют, он ничего не говорит до тех пор, пока одинокая слеза не катится с его щеки. — Кто ты такой, чтобы я тебе рассказывал? — было слишком резко, опасно. Рэй хотел показаться в глазах своего мученника равнодушным ко всему: к жизни, к брату, к любви. Но Боруто не верил этому неопытному актёру, ведь его голос дрожал, а руки тряслись. Он слишком мягок и неопытен, чтобы прислуживать Боруто, однако Удзумаки о своём выборе не жалеет. Если он не станет убивать «внешних», как это делают другие, то нужно хорошенько натренировать каждого. Никто из них не должен выдать лишней информации, если они будут схвачены деревнями. Удзумаки знал, как пытают коноховцы, ведь однажды его команда присутствовала на допросе. Из-за такого зрелища Сараду стошнило прямо в туалете после окончания. Это было действительно ужасно. Жертвы бились в конвульсиях, орали во всю глотку, когда им отрывали очередной ноготь. Зачем нужны такие жестокие пытки в мирное время Боруто не знал, но сейчас может понять, что таким путем легче всего добиться информации. Нынешнее поколение шиноби, не закалённое войной, слишком мягкотело и невинно. Они бы не выдержали долгих пыток. — Хах, кто я такой? — неожиданно у Рэя закружилась голова, взгляд не мог сфокусироваться на Боруто, из которого, как ему показалось, исходила какая-то жуткая, давящая чакра, — Я твоя жизнь и смерть. Я могу дать возможность тебе поволочить ещё свое жалкое существование, но за неповиновение я могу это существование прекратить. — Удзумаки поднялся и зашёл за спину мальчику, — недавно в книге я вычитал одно стихотворение, советую тебе читать его на ночь, как молитву, — Боруто начал возиться на столе, Рэй слышал, как он перебирает что-то металлическое. — Чтоб выжить и прожить на этом свете, Боруто подключает что-то к розетке. До Рэя доходит то, что он собирается сделать. пока земля не свихнута с оси, — Нет… Стой… держи себя на тройственном запрете: Попытки выбраться бесполезны. не бойся, не надейся, не проси.— Сегодня я твой инквизитор, Рэй.
Он шепчет это мальчику на ухо и в тот же момент в комнате раздаётся пронзительный крик. Без всякого предупредительного сигнала… В тело его хлынула боль… Он не понимал, на самом ли деле это происходит, или ощущения вызваны электричеством; но тело его безобразно скручивалось, и суставы медленно разрывались. От боли на лбу у него выступил пот, но хуже боли был страх, что хребет у него переломится. Он стиснул зубы и тяжело дышал через нос, решив не кричать, пока можно… Однако долго он не смог держаться и крик снова наполнил комнату. Ток уже не поступал, но тело продолжало болеть и неестественно дёргаться. — Дай угадаю, — Боруто положил руки на плечи мальчика и сильно их сжал. — ваш отец продал вас Джигену, ведь ваша мама умерла и отец запил. Я прав? — послышались всхлипы. Рэй плакал. Значит Удзумаки попал прямо в яблочко. — ожоги на твоих ногах говорят о том то, что об тебя тушили сигареты. — Не совсем. — немного успокоившись мальчик заговорил. — мы изначально не нужны были отцу. Мать растила нас и совсем о себе не заботились, в конце чего скончалась. Когда нас буквально вытолкали из нашего дома к отцу, он долго ворчал, бил нас, говорил гадости про мать и постоянно пил. В конце концов он продал нас одному торговцу, который продал нас Джигену. —хриплым и дрожащий голосом, буквально на одном дыхании, вспоминал он этот печальный промежуток времени в его с братом жизни. Слезы готовы были снова скатываться по щекам, однако оглушающая пощёчина привела его в чувство. — Не смей распускать сопли в моем присутствии, — Боруто снова сел напротив. — будешь плакать, значит получишь ещё один разряд, который из-за твоих слез просто уничтожит твоё лицо. — Удзумаки некоторое время всматривался в осунувшееся лицо Рэя. — не спорю. Жизнь поступила с тобой и братом не справедливо, ведь вы ещё обычные дети, которые не знают о смерти, боли и предательстве. — Ты старше меня всего на пару лет… — Однако я уже повидал и смерть, и боль, и предательство. — Боруто опустил взгляд в пол, скрещивая пальцы рук, думая, стоит ли рассказывать ему подробности своей не простой жизни. — жизнь «даровала» мне самого худшего папашу в мире. Имя ему Наруто Удзумаки и на данный момент он Седьмой Хокаге Конохагуре. Так вышло, что он завладел не нужной информацией и попытался принять необходимые меры. Он планировал отдать меня на общественные эксперименты, чтобы операции на моем теле крутили по ТВ, а сам я превратился в кучку органов. Планы его провалились, и я сбежал. Сейчас я переполнен ненавистью к этому человеку и хочу отомстить ему. — руки сжались в крепком замке. — а ты? — Удзумаки заглядывает Рэю, который слушал очень внимательно, прямо в глаза. — ты не хочешь отомстить отцу за то, что издевался и унижал тебя? Не хочешь раздавить его, как простую букашку, которая попалась тебе на пути? Если ты оставишь свой страх перед смертью, то сам станешь ею, ведь остальные начнут тебя бояться. — Я понимаю, — Рэй хмыкнул. — но я не убийца. — Сейчас ты служишь мне, — Удзумаки грубо хватает мальчика за щеки. — и ты сделаешь все то, что я прикажу тебе. Ты должен быть мне благодарен, ведь вместо того, чтобы убить вас с братом после выполненного задания, я принимаю решение перевоспитать вас в верных собак. — Боруто отпустил лицо Рэя, да настолько грубо, что мальчик откинулся на спинку стула. Терпения на трепку у Удзумаки уже не было. Он встал, походил по комнате, пытаясь успокоить себя, но это лишь больше раздражало. В конце концов, бросив на мальчика безумные и сумасшедшие глаза, Боруто подлетел к нему и стал хлестать пощечины одну за другой. — ты должен отомстить отцу за предательство! За то, что никогда ни во что тебя не ставил! — щёки Рэя были уже красными, а сам он начинал терять сознание. На месте этого мальчика Боруто видел себя и не мог остановиться. Ему до сих пор казалось, что он слишком слаб и беспомощен перед отцом, учителем и миром шиноби в целом. Боль от предательства до сих пор не заглуишла река крови, в которой Удзумаки утонул и сейчас просто вынужден плыть по течению, пока не упадёт с высокого водопада и сам не станет частью реки. Но прежде чем он смешается с кровью всех своих жертв, ему необходимо утопить в речке ещё несколько жизней. Очередной замах, который больше не сопровождается оглушающим хлопком. Боруто опускает руку, не сводя взгляда с потерявшего сознания мальчика. Удзумаки бил настолько сильно, что умудрился содрать верхний слой кожи с щёк Рэя. Боруто не обратил внимания, когда мальчик потерял сознание и как долго он его бил, однако, похоже, что он немного перестарался. Так даже лучше. Не будет лишнего дергания. Удзумаки прошёл к тележке с медицинскими инструментами и аккуратно прошёлся по ним пальцами, словно пробуя их на ощупь. Остановившись на скальпелье и иголке с ниткой, Боруто вернулся к Рэю, который все так же находился без сознания. В медицине Удзумаки новичок. Ему легче сломать ногу, нежели приложить усилия к её восстановлению. Однако эта процедура требовала необходимости и сделать её должен именно он сам. Никто не знает, как могут сложиться обстоятельства в той или иной ситуации. Нельзя было доверять этим щенкам на все сто процентов. Сделав небольшой надрез на шее, Боруто подтёр струйку крови тряпкой, и продолжил вырезать отверстие в которое должен был вместиться маленький чип. Это был обычный кусок взрывной печати, на которую была наложена ещё одна печать. Сигнальная. Она служит, скажем так, сигналом для детонации. Одним движением пальцев Боруто сможет взорвать этот кусок бумаги и голову Рэя вместе с ней. Поместив чип под кожу, Боруто зашил это дело. Удивительно, но мальчик за все время процедуры не приходил в сознание и даже не издавал звуков. Покинув камеру, Удзумаки сказал служанке, чтобы она привела Рэя в чувство и подняла его наверх, а сам направился в следующую комнату, где его ждали Чизу и Рю.***
— Нужно быть всегда готовым к войне, ведь враг может напасть в любой момент. — Даруи прочитал выписанное предложение на бумаге вслух и отложил листок на стол. — Вы считаете, что это предупреждение? — Да, — Наруто кивнул. — мы предполагаем, что побывав на Луне, Боруто что-то узнал от Тонери, о чем умолчал последний. Возможно, это связано с Ооцуцуки. — Это может быть ловушка, — Куроцучи сложила руки на груди. — как мы можем быть уверены в том, что он действительно предупреждает нас, а не то, что ему необходимо нас собрать в одном месте, чтобы одним ударом уничтожить? — Боруто не стал бы действовать так опрометчиво, — Шикамару обратил на себя внимание присутствующих. — тем более он не стал бы связываться с нами, если бы хотел устроить ловушку. В его натуре делать это более искусно. — Что думаешь, Гаара? — Наруто заметил краем глаза, что тот над чем-то размышляет.«- Что ты задумал, Боруто? — Геноцид.»
— Одному Богу известно, что творится у этого юноши на уме, — Гаара отводит взгляд от точки, в которую смотрел, не моргая все это время. — он может и не начинать войну, но она может начаться из-за него. Ситуация крайне паршивая, учитывая, что боевой силы в нашей армии нет и, фактически, мы просто беззащитны. — он скользит взглядом по присутствующим. Вид их крайне озадаченный. — Просто доверимся Боруто на этот раз и начнем подготовку, — заключил Мизукаге, прерывая тишину. — В таком случае я предлагаю познакомить нынешнее поколение, — Наруто не был уверен в верности и полезности этого предложения, но ведь на собрании должно быть услышано мнение каждого. — отправить команды своих деревень в другие. Это поможет не только приспособить молодёжь к новой среде обитания и подстраиваться под неё, но и подробнее изучить и подтянуть свою стихию чакры, так как в разных деревнях шиноби специализируются в большинстве своём на разной стихии. Идея и впрямь имела смысл. Если молодёжь научиться работать друг с другом, то Альянс станет дружнее, а соответственно — сильнее. Однако тут не выйдешь на одной дружбе. Предложение Наруто затронуло все необходимое: силу, дружбу, смелость. Все это спасало мир шиноби и, хотелось бы надеяться, что спасёт ещё не раз. Пауза между Каге затягивалась. Каждый рассуждал, думал и у каждого на лице играли разные эмоции. — Я не против посмотреть, что выйдет из этой затеи, — Даруи в этот раз слишком быстро и беспрепятственно согласился. Обычно, он на собрании активист слова: «нет», однако в этот раз согласился сразу. — думаю, что списки тех, кто поедет, мы распределим сами. — все остальные были солидарны с Райкаге и тоже дали свой кивок одобрения. После окончания собрания Шикамару и Наруто поехали на местный вокзал, чтобы уже оттуда на поезде уехать в Коноху, так как на этот раз сбор происходил не там, а в Скрытом Тумане. Всю дорогу они обсуждали детали предстоящих, скажем так, экскурсий. Идея Наре понравилась, они смогут отвлечь ребят из Конохи от проблем Альянса, в которые, они, к слову, стали довольно-таки часто лезть. На перроне Наруто и Шикамару столкнулись с Гаарой и Канкуро, у которых тема разговора мало отличалась от той, о чем ранее говорили Седьмой и Нара. Канкуро сразу начал интересоваться у Шикамару как дела у Темари, не болеет ли она. Разговор у них завязался довольно быстро, а вот у Наруто и Гаары что-то не клеилось. Никто из них не мог начать. — Гаара, — это же бред, чтобы самому сильному шиноби в мире было трудно завязать разговор. — мне очень жаль, что… — на этом месте он замялся, подбирая слова. — Боруто причинил столько неудобств. Как Шинки? — Не волнуйся об этом. С Шинки все хорошо, — Казекаге просто чувствовал, что должен сказать что-то ещё. — не терзай себя мыслями насчёт Боруто. — рука мягко легла на плечо старого друга. — ему, держу пари, самому нелегко в одиночку справляться со своей психической болезнью. Если бы можно было решить все одним разговором… — Но разговорами, даже в такие времена, все решить не возможно, увы, — по губам Наруто пробежала грустная полуулыбка. — Это просто ещё одно жизненное испытание. Ты как всегда должен справиться с ним на отлично, иначе ты не Наруто Удзумаки.***
— И снова мы вне игры, — Иноджина это уже начинало забавлять. Он лёг на траву, убрав руки за голову. Седьмой опять уехал на собрание Каге и, когда приедет, опять станет молчать о всех его подробностях. — похоже, что мы действительно будем полезны, когда произойдёт действительно нечто важное. — Яманака продолжал давить под всеобщую тишину. Лицо Ивабе скривилось от злости, казалось, что ещё момент и он может ударить Иноджина. Однако тут все привыкли к тому, что Яманака частенько любит затрагивать больные темы. — Никто не видел Мицуки, Сараду и Шикадая? — Сумире попыталась перевести тему, чем вызвала смешок у Иноджина. — Они тренируются с самого утра и, вроде, перерывов пока не намечается, — Денки неотрывно печатал что-то в своём переносном ноутбуке. — Химавари, кстати, тоже с ними. — подметил Каминаримон, скользнув взглядом по Иноджину. Тот, услышав это имя, открыл глаза. Естественно, Яманака не мог остаться равнодушным и лишний раз не понаблюдать со стороны за Химой. Сумире увязалась за ним. Сейчас рабочее время, поэтому на улицах лишь дети да старики. Иноджин находился в неком раздражении, дожидаясь Седьмого из Скрытого Тумана. После того, как Боруто столкнулся с Саске в измерении Кагуи, у совета Каге появилась острая необходимость раз в месяц съезжаться в одну из деревень на собрание. Мысли вновь заняты Химавари, её грустью и тяжестью, которая свалилась на неё, словно бетонный потолок. Она едва выпустилась из Академии и сдала экзамен на генина, а ей все мало. Иноджин говорил ей, что все должно придти со временем и изматывать себя до потери сознания ради звания чуунина не нужно. Единственным аргументом стала Хината. Яманака просил Удзумаки пощадить хотя бы её, ведь она и так переживает побег сына. Для неё просто невыносимо смотреть, как одержимая тренировками дочь банально даже забывает пообедать. Да, это сработало, но иногда она всё-таки выходит на задний двор своего дома размяться. — Иноджин, — Сумире вытащила Яманаку из собственных мыслей. — все в порядке? — Да, все прекрасно за исключением того, что мой лучший друг покинул деревню, с особой жестокостью убивает людей, находится в розыске и заставляет бояться добрую половину континента. Ничего нового — обычные будни, — Иноджин такой Иноджин. На его саркастичность нельзя злиться, ведь все понимают, что он тоже волнуется, просто старается этого не показывать. Он такой человек, которой зарывает свои чувства глубоко в себе, оставляя снаружи лишь наигранную фальшь. — Действительно обычные, — задумчиво проговорила Сумире, смотря под ноги. — Тебя что-то беспокоит? — Яманака заметил это сразу. Какей редко когда уходила в свои мысли. По крайней мере при присутствии кого-то. — Да, точнее я не уверена, — она остановилась. Иноджин тоже остановился, выжидающе смотря на Сумире. — Нуэ. — её взгляд устремился к ладони, где моргал маленький глаз. — он иногда пропадает. Понимаешь? Из измерения пропадает. Я не могу его вызвать и это странно, учитывая, что Нуэ заточен в том измерении, в котором он сейчас. То есть он может передвигаться по измерениям, но я не имею представления куда он девается. Спрашивала его, но он молчит. — Есть какие-то предположения? — Яманака недоверчиво изогнул бровь. — Гозу Тенно, которое было создано моим отцом, с самого начала предполагало собой одну из техник Кагуи Ооцуцуки. Ему удалось создать нечто близкое к ней, — она замялась, а потом расслабилась и тяжело вздохнула. — знаешь, Нуэ неспроста так привязался к Боруто. — Да ну нет. Звучит как бред, не находишь? — Иноджин издал смешок. — Подумаем над этим позже, — всё-таки смягчился он, направляясь дальше. — а сейчас пошли. Зайдём по дороге, возьмём что-нибудь ребятам перекусить.***
» Он пришёл среди ночи. Сарада и не услышала стука в дверь, если не спустилась бы вниз попить воды. Весь в ранах и ссадинах он держался из последних сил, чтобы не упасть без сознания. Смутно даже помнит, как дошёл до дома. Учиха перепугалась, но учитывая обстоятельства, ахать и требовать объяснений было некогда. Она позволила ему опереться на себя и дойти до дивана в гостиной. Сарада буркнула что-то типо: «Я позову маму», но Саске схватил её за запястье и отрицательно покачал головой. — Но я не могу пока лечить переломы и глубокие раны, — шикнула она отцу раздражённо. — Как раз потренируешься, — спокойно продолжал стоять на своём Саске, снимая кофту и ложась на диван. — тем более представь, что будет с Сакурой, когда она увидит меня таким. Волей-неволей Сараде всё-таки пришлось послушать отца и сесть работать над его ранами. Она не знала с чего начинать. Повсюду были ужасные кровоподтеки, ссадины, а левая нога и вовсе была сломана вместе с парочкой рёбер. Закончив примерный осмотр, она нахмурилась, не выдавая удивления: — Сломано пару рёбер, нога, вывихнуто плечо и много глубоких ран. Боюсь, что я не смогу сделать всё так же блестяще как мама, но в крайнем случае, если ты планируешь упрямиться и скрывать все от мамы, то придётся ждать пока все восстановится естественным путем. Саске проигнорировал её слова, молча уставившись в потолок. Сарада тяжело взохнула и сосредоочила чакру в руках, поднося их к телу отца. В спасительном зелёном свечении Саске наконец перестал испытывать тупую, ноющую боль. Учиха останавливала кровотечение из ран и затягивала их. Правда, не так идеально, как делала это мама. Шрамы после этого все равно оставались. Самое сложное, а то есть переломы, она «приберегла» на потом. — Я получил известие о том, что в деревне был бунт… — Сейчас все утихло, Слава Богу, — прервав отца на полуслове заключила она. — люди разошлись по домам. — Учиха нахмурилась и попыталась сосредоточиться на ранах. — однако наврядли ты получил известие из-за чего, а точнее кого он произошёл. — Боруто, — догадаться было не сложно, ведь все события в последнее время крутятся вокруг него. — Мы поймали слугу Ооцуцуки Урашики, который разнес слух о Боруто по всей деревне, — зелёное свечение потухло, Сарада потерла глаза, пробираясь пальцами под очки, а потом продолжила заниматься вывихнутым плечом отца. Повисла тишина. Каждый думал о своём, но мысли сводились к одному человеку. Задаваться одними и теми же вопросами — надоело. Как, да почему? Потому что судьба так распорядилась! Она уж точно в этой истории играет не последнюю роль. — Любишь его? Этот вопрос порезал слух в полумраке тишины. Пальцы Учихи предательски дрогнули. В голове отчетливо слышался этот вопрос, ударяясь громким эхом. Сарада выпала в осадок, услышав вопрос отца. — Н… Не мешай. Мне нужно сосредоточиться, — голос всё-таки дрогнул, а эмоции чуть не вырвались наружу, ограничившись лишь одной слезинкой, которую Саске не должен был заметить. Хоть и ответила она уклончиво: Учиха все понял. С годами ты становишься все более неравнодушней к юношеской влюблённости, тем более, когда у тебя есть дочь. Вот, что Саске заметил. Всё-таки он благодарен миру и Сакуре за то, что у него есть семья, которую он не имел с самого детства. Сакура стала его спасением, которое он долгое время не хотел принимать, однако приняв, в его жизни появилось то, за что стоит жить и бороться. Снова, как в те годы, хочется бежать домой, в свою крепость, где всегда тепло и уютно.Где тебя ждут.
»***
— Сарада? Эй, Сарада, — Иноджин щёлкнул перед носом Учихи пальцами. Она вздрогнула, будто только вышла из транса, поморгала пару раз и посмотрела на Яманаку. — ну и ну… Ты только посмотри. У тебя же все мороженое растаяло. — Что? — бывшее мороженное растекалось по руке Учихи, в которой она держала палочку этого самого лакомства. Остатки стекали на траву, но похоже, что до этого момента она совершенно не обращала на это внимания. — Тебя что-то беспокоит? — поинтересовался Мицуки, протягивая сокоманднице салфетку. — Я просто задумалась о том, что Седьмой скажет, когда вернётся, — соврала она, вытирая руку салфеткой. — Думаю, что ничего он не скажет, — Яманака приземлился рядом. — по крайней мере уверен, что мы будем не нужны. — последнее задание подбило веру Иноджина в то, что отряд Конохамару может действительно сделать что-то стоящее. — Однако миру пришёл конец, — Шикадай комкал обертку съеденного мороженного. — и не исключено, что нужно готовиться к войне, ведь мы получили прямое предупреждение. — Шикадай, правда, сомневался, что это было предупреждением, но он не хотел, чтобы товарищи теряли надежды. — надеюсь, что Седьмой привезёт добрые новости. — Быстрее! — Ивабе еле бежал, тяжело дыша, казалось, что он сейчас свалится без сознания. — Седьмой… — он продолжал бежать и махать руками. -… он приехал. — переглянувшись, ребята соскочили с травы и понеслись к Резиденции. Ивабе, жалобно простонав, развернулся и лёгким бегом побежал за ними.***
Слава Богу дольше, чем час, на Чизу и Рю он не потратил. Основную часть времени он вживлял им чип. Оба не рыпались и сидели смирно. Чизу оценивала ситуацию, как какое-то развлечение, которое скрасило её дни. Как она выразилась: «В камере сидела одна. Ни друга, ни подруги.» Рю не без смешка заметил, что уж больно подозрительно было то, что трупы подруг и друзей Чизу выносили чуть ли не каждые три дня. Она лишь сложила руки на груди и театрально надула губы: «Они отказывались разговаривать со мной.» Этот взбалмошный характер объяснялся тем, что в прошлом, пока девочка жила чуть ли не на улице и питалась крысами, её мать, совершенно о ней не заботясь, предлагала услуги своего тела за определённую плату. Джиген нашёл Чизу сам и забрал к себе. Сделавшись его «внешним» и вооружившись научным мощным оборудованием, она наведалась к своей матери и жестоко расправилась с ней. Чизу стала убивать направо и налево, не щадя ни младенцев, в коих она видела себя брошенную, ни женщин, в коих она видела свою мать. Джигену пришлось урезонить её и посадить в камеру. Рю был более спокойным. В отличии от своего брата, он не поддавался на психическое давление, был абсолютно спокоен и холоден. То, что Удзумаки уже располагал информацией об их с братом истории, его совершенно не удивило. Наоборот, он лишь ухмыльнулся: «Напугать меня хотел что-ли?» Однако лицо у него напряглось, когда он услышал о том, что Рэя пытали электрическим стулом. Боруто больше не желал находиться в потёмках подземелий, поэтому после проведённой процедуры, он поспешил покинуть минус второй этаж. Выйдя из лифта на первом этаже, Удзумаки огляделся. Было тихо. Уже вечерело и, должно быть, рабочий день прислуги кончился. Боруто подумал, что ему уже тоже пора заняться проработкой дальнейших действий только уже где-нибудь в другом месте. Уснуть сегодня точно не удастся. Мозг до сих пор отказывался переваривать всю информацию. Боруто прошёл вдоль длинного коридора, выходя в холл. Рука не дотронулась до ручки входной двери, ведь Удзумаки услышал голоса в главном зале, где сегодня собирались «внутренние». Отчётливо слышался спокойный голос Джигена и раздраженный Дельты. Боруто подумал, что, должно быть, этот разговор не для его ушей, может что-то личное. Однако все эти предположения рассеялись, когда Удзумаки услышал крик Каваки. Отойдя от входной двери, он направился к противоположной и без стука вошел. Разговор тут же прекратился и три пары глаз уставились на пришедшего. Боруто был спокоен, как удав, скрывая интерес узнать: о чем же они говорили. Каваки посмотрел на Удзумаки убийственным взглядом и отвернулся к столу, не скрывая того, что ему неприятно находиться в обществе с ним. Боруто не обратил на это внимания, лишь продолжал смотреть на Джигена. — Обсуждаете что-то? — Боруто изогнул вопросительно бровь и прикрыл за собой дверь. — Подробности одного задания, — начал Джиген. — помнишь, я рассказывал тебе про отчёты экспериментов, которые не были закончены? — Удзумаки кивнул. — твоё первое задание начинается завтра. Совместно с Каваки ты отправишься в одну из деревень, чтобы украсть их. Они хранятся в главном архиве деревни, который очень строго охраняется. — И… В какую же деревню мы отправимся? — самый первый вопрос который волновал его. В голове вертелось лишь одно: «Только не Коноха» — В деревню скрытого Тумана, — Джиген обернулся, чтобы посмотреть на Каваки, а затем прибавил, — в прошлом у вас с Каваки выдалось неприятное знакомство. Именно поэтому я посылаю на задание вас вместе. — Каваки цыкнул, демонстративно громко встал со стула и вышел. Хоть он и предупредил Каге о войне, это не делает его их союзником. Он до сих пор остаётся врагом Альянса. Король придет за «Чистым Глазом» с многотысячной армией. В этой войне будет три стороны. Прольётся много крови. И тогда… Эпохе шиноби придёт конец. Три стороны. Теперь все понятно. Ооцуцуки, «Кара», Альянс Шиноби. На стыке этого противостояния сил они могут уничтожить Землю, ведь чего только стоит мощь отца и учителя. Чего стоит его собственная мощь и мощь Куюши Ооцуцуки. Чего стоит их столкновение.***
— Чего, чего? — Иноджин нарушил молчание первым, сложив руки на груди он издал смешок. — как наше общение с ровестниками поможет в войне? — Мы делаем упор не на ваше общение, а на то, как вы будете вести себя при смене обстановки. У каждой деревни порядки разные и тренировки у каждого индивидуальные. — констатировал Шикамару. — Ах да, — он достал из выдвижного ящика пару листов. — вам, должно быть, интересно куда и с кем вы поедете. — он бегло прошёлся взглядом по листку и вернулся в начало. — в деревню скрытую в скалах отправляются: Сумире, Васаби, Ивабе. В деревню скрытую в облаках отправляются: Намида, Химавари, Чо-Чо. В деревню скрытую в песке отправляются: Иноджин, Металл, Шикадай. В деревню скрытую в тумане отпраляются: Сарада, Мицуки, Денки. — Тогда кто же принимает других шиноби в нашей деревне, раз нас не будет? — Ивабе недоверчиво посмотрел на Нару. — Я буду! — дверь широко распахнулась, едва не слетев с петель и виновница этого трюка предстала перед ребятами во всей красе. — ну… Точнее я и моя команда. — Испраилась она. — Я тебя знаю, — Сарада вышла чуть вперёд. — ты Мирай Сарутоби. Я помню, что мы сражались на мосту, когда только-только нас распределили по командам. — Держу пари, что твое гендзюцу такое же слабое, как и тогда, — отшутилась она, не вспоминая своего поражения. — Сразимся как-нибудь? — в глазах Учихи блеснул огонёк азарта, и она ухмыльнулась. — Обязательно.***
— Дядя Шикамару, а где папа? — Химавари опомнилась и развернулась на полпути к выходу, когда выходил последний, Металл. — Он сказал, что пойдёт домой. Хочет провести время с Хинатой. Что принято делать в случае, когда идёшь извиняться перед женой? Подарить цветы? Украшения? Или просто ограничиться словами? Хината сделала больше всех в жизни Наруто. Она подарила ему семью, воспитала его детей, была верной и честной с самого детства. Она остаётся к нему ласковой и нежной даже сейчас, когда Удзумаки практически не появляется дома, не оказывает ей внимания. Хината не заслужила такого отношения. Пока Наруто жалел себя, пытался найти следы Боруто… Он совершенно забыл о том, что она тоже родитель, она мать. Так ничего и не придумав, Наруто решил делать то, что делал всю свою жизнь — импровизировать. Уж слишком неуверенно он просунул ключ в скважину. В коридоре горел свет, а это значит, что Хината дома, но, похоже, не услышала прихода Удзумаки раз не вышла встречать его. Наруто разулся и прошёл в гостиную. Он сразу понял, почему Хината никак не отреагировала на хлопок входной двери. Она уснула на диванчике, укрывшись пледом. Наруто невольно улыбнулся и подошёл ближе. Она такая же милая, как в их недалёкой молодости, и такая же красивая. Удзумаки сел перед Хинатой на корточки и начал изучать её лицо. Губы, которые он так давно целовал, были сухими и будто просили его сделать это. Но Наруто не решался, боясь разбудить Хинату. Он аккуратно убрал прядь её волос за ухо, и она, будь Удзумаки не ладен, все же пошевелилась и открыла глаза. — Наруто-кун? — сначала она ничего не понимая, смотрела на Удзумаки, а потом, покраснев немного, села, свесив ноги с дивана. — Я уснула? — Ничего страшного, — Наруто улыбнулся и сел рядом. — Хината, — позвать-то он позвал, а что сказать он до сих пор не знал. Пауза неприлично затягивалась. — я хотел извиниться перед тобой за то, что бросил тебя одну, когда Боруто покинул деревню, даже ничего не сказал. Я не думал о том, что ты мать и что ты переживаешь не меньше моего. Я заперся в кабинете, как в клетке, и не желал показываться дома. Мне было страшно увидеть твои слезы и слезы Химавари. Я некудышный отец и муж. Я знаю. Но я прошу у тебя прощения за то, что не был с семьёй, когда она нуждалась во мне больше всего. Сказал буквально на одном дыхании и, вроде как, получилось неплохо. По крайне мере Наруто утешал себя мыслью, что он лучше и не смог бы. — Я… — рука Хинаты нежно накрыла руку Удзумаки. -… тебе правда не стоило. Я не сержусь. — Но я правда должен был хотя бы извиниться. — Даже сейчас верен своим принципам, — Хината улыбнулась и опустила взгляд в пол. — мне действительно очень грустно временами, когда я не могу позвать Боруто завтракать или не могу встретить его дома с миссии. Я до сих пор не могу смириться с мыслью, что, возможно, он никогда больше не войдёт в эти двери, — её голос предательски дрогнул. — я никого не виню в том, что он ушёл. У каждой из сторон были свои причины. Произошло то, что произошло. Обратного не вернёшь. Остаётся только идти дальше. И тут она уже не сдержалась. Слезы стекали с её щёк ручьём, и Наруто было больно на это смотреть. Он опоздал с извинениями, которые должны были быть намного раньше. Хината подняла взгляд, чтобы посмотреть на Удзумаки, но он быстро прижал её к себе, обнимая. Он не желал видеть её слёз.