Проклятие Рэйджу

      Зоро в отчаянии стукнулся лбом о руль. Машина долго и протяжно загудела, привлекая к себе внимание, он задел клаксон. Медленно он поднял голову и огляделся: что он делает? Что он ТУТ делает? Потому что прошло каких-то восемь часов, и он опять на парковке перед рестораном СР-9, куда утром отвез Завитушку. Он не продержался и суток, и половины суток, просто забылся, пока рулил домой — и вот сидит в машине на ресторанной парковке. И ждет с какой-то мучительной болью в сердце, когда из дверей покажется Санджи. И что ему Зоро скажет? «Я тебя ненавижу, потому не могу прожить без тебя и суток»?       Сегодняшнее утро сильно по нему ударило. Потому что он проснулся и на одну минуту забыл обо всех обстоятельствах. Был только бегающий по тесной комнате Завитушка, в панике пытающийся разгладить закинутые куда-то вчера Зоро брюки. Окно комнатушки смотрело в стену другого дома, но даже слабого утреннего света хватало, чтобы разглядеть Санджи. И уже этого хватало для счастья. — Черт, черт, черт, черт! — Санджи скачет вокруг кровати на одной ноге, пытаясь на ходу пропихнуть ее в штанину. — Я опаздываю на работу, мне же отсюда в центр пилить!       Зоро приятно потягивается, заставляя кровать скрипеть, и смотрит из-под полуприкрытых век на Завитушку — лохматого и утреннего. В следующий раз нужно не проспать пробуждение Санджи, мелькает на краю сознания. — Который час? — Уже восемь, не разлеживайся, второго ключа у меня нет, выметайся давай.       Санджи подпинывает Зоро в бок, однако старается не попасть по раненной ноге. Но иллюзия разрушается, Зоро вспоминает, что не на квартире у своего бойфренда. Он на квартире у Санджи, а он куда важнее, чем бойфренд. И больнее. Вдруг наваливается усталость, он не может заставить себя подняться, ощущается пульсирующая боль в ноге и слабость от потери крови. — А во сколько мы легли? Ты же пораньше из бара ушел, до скольки ты вообще работаешь там? — До двух или трех, зависит от дня недели, — Санджи деловито осматривает порванные джинсы Зоро на предмет пятен крови. Кивает удовлетворенно — выглядят прилично. — Чего? Ты сколько часов в день вообще спишь? — Ты не мой личный секретарь, Маримо! — Санджи запускает ему в лицо джинсы. Зоро ухмыляется и стягивает с себя одеяло, показывая, что ягодицы у него голые, трусы-то тю-тю! С чертыханиями Санджи лезет под кровать в поисках чужого белья, черта с два он стал бы это делать, если бы не опаздывал и не спешил выпроводить Зоро скорее. — Ты сегодня уволишься из бара, — серьезно говорит Зоро, и спрашивает: так бы поступила Рэйджу? Он с недавних пор стал советоваться с внутренней Рэйджу по поводу Завитушки и его выкрутасов. Кажется, она единственная была на него управой. Нет, ну надо же — Кид! — Хера-с-два! — в лицо Зоро прилетают его черные боксеры, тот отплевывается. — Это не предложение, а указание. Юристу вы уже выплатили, можно и не убиваться. Во всяком случае, я не намерен обсуждать проект Барати в три часа ночи после твоей смены. И мой прораб Фрэнки тоже. Как ты собираешься улаживать дела? К тому же наше соглашение, ты так легко на него пошел думая, что все равно в твоем плотном графике не найдется места? Так я освобожу.       Зоро деловито натягивает трусы, ожидая возмущений. Но Завитушка молчит и приходится в удивлении взглянуть на него: стоит и губу кусает, а потом кивает, решительно так. — Понял. — Ну раз понял, то поехали!       Зоро встает и подгоняет Санджи шлепком по заднице, ему еще домой заехать переодеться.       К СР-9 они подъехали за пять минут до начала смены Санджи. Зоро паркуется перед самым входом, и Санджи выскакивает пулей с переднего сиденья, даже не прощаясь. Вот паршивец, а где благодарности? Давая задний ход, Зоро замечает по ту сторону стеклянной витрины ресторана пристально наблюдающего за ним того сиреневолосого мужчину. Точно менеджер, но Завитушка не опоздал, так что нечего его таким злым взглядом сверлить!       Как на зло Куина уже встала, когда Зоро тихонько пробирается в дом через двери додзе, она выцепляет его в гостиной. — Во вчерашней одежде! Братец, да это же шейм волк! Что, у кого-то была очень горячая ночка? — она сидит в кресле и не видит рваной штанины Зоро, оно и к лучшему. — Я на работу опаздываю, не до шуточек твоих, Куина, — он поднимается по лестнице, и не хромать с перебинтованной ногой очень трудно и очень больно, но сестра смотрит, а ее испугать он себе позволить не может — никогда. — Неужели, это Перона?! Кто бы мог подумать, Зоро. Я рада, что вы правда друг другу понравились даже при договорном браке! Хотя, конечно, жалко, что не Рэйджу, тогда бы мы породнились с Санджи… — При упоминании Завитушки спина Зоро напрягается, неестественно выпрямляясь. Он следил за походкой и не уследил за реакцией. И Куина все видит. — А что такое? Ты поэтому больше не приводишь Санджи, не хочешь ему говорить, что нашел замену Рэйджу?       Зоро морщится, никакой он замены не нашел. Вся суть в том, что на целом свете нет замены Завитушке, а он сам долго и упорно занимается самообманом. Иначе придется признаться, что он не ненавидит Санджи и мстит ему, а совершенно жалким образом принуждает объект своей любви принадлежать ему путем шантажа. Нет, нет, лучше мстить и ненавидеть. — Какая ерунда, я с ним вижусь в офисе. Наша компания отстраивает после пожара ресторан его папаши… — Ууу, — расстроенно тянет Куина, — теперь точно в офис поеду, хватит мне на больничном отсиживаться. Там Санджи, а домой ты его не приводишь. Какая от него польза в офисе? А тут он бы приготовил что-нибудь…       У Зоро нет сил на споры, что Куина должна лечиться, и что он сам справится с отцовской компанией. Не сегодня, слишком болит нога, слишком ноет заново раскуроченное Завитушкой сердце. Куина следит за ним до самого верха лестницы, пораженная, что брат не пресек как всегда ее желание вырваться из созданных им тепличных условий.       И вот — Зоро побывал на работе, не удосужился даже заглянуть к врачу — слишком много было дел. Он мог бы поехать в больницу после работы…, но заканчивается рабочая смена Завитушки, и Зоро, как заговоренный, обнаруживает себя на парковке ресторана. Всякий раз, когда дверь отворяется, сердце замирает на один удар — это Санджи! И всякий раз Зоро разочарованно вздыхает.       Когда на улице и правда появляется Санджи, у Зоро наступает паника. Что ему сказать, зачем он приехал? Зоро выходит из машины и кивает Санджи: сюда. Из окна за ними наблюдает тот самый сиреневолосый менеджер, у него что — дел других нет?! — Чего тебе, Маримо? — Санджи хмурится, но его взгляд скользит по Зоро, определяя по осанке, болит ли вчерашняя рана на бедре. Зоро почему-то старается стоять ровнее, по-глупому не желая волновать Санджи. Словно ему есть дело, что тот думает. — Приехал проконтролировать, уволишься ли ты из того гадюшника и не напорешься ли на Кида. После вчерашнего он должен быть реально зол, — Зоро складывает руки на груди и смотрит грозно, показывая, что не доверяет Санджи. Тот закатывает глаза. — Это говорит парень с рассеченным бедром. Тебе нужно домой ехать, а не на педали давить.       Зоро прикусывает язык — эта игра ведется не честно. Почему Зоро обязан придерживаться ненависти к Санджи, а тому можно о нем заботиться? Если Зоро будет ласков к Санджи, тот опять ускользнет от него, решив, что крадет то, в чем нуждалась Рэйджу. — Садись в машину. Во сколько должна начаться твоя смена?       Санджи пожимает плечами и обходит машину. — Через полтора часа. Босса еще нет на месте.       Зоро тоже садится и поворачивается к Санджи. — Мы найдем, чем заняться.       Они занимаются этим час прямо в машине в каком-то тихом тупичке. Потому что все остальное время, что он не целует Санджи, Зоро несчастен. Все остальное время он помнит, что должен его ненавидеть, что у него новая невеста, и что его ждет новая правильная счастливая жизнь. И что Завитушка не его. Но когда ты накрываешь его губы ртом, запускаешь руки под гибкое тело, а от твоих толчков Завитушка смешно стукается в тесноте о дверную ручку пассажирской двери — тогда помнить об этом не получается. Тогда Завитушка полностью тебе принадлежит, и это форма счастья как героин. Когда действие заканчивается, ломка практически невыносима. И еще Зоро думает, что наверное бывают случаи, когда люди умирают от передозировки счастья.       На заднем сиденье очень тесно, кажется, что Санджи весь состоит из вечно торчащих в стороны конечностей, Зоро стукается о его колени, натыкается на острые локти, наваливаясь на него. Если бы все было иначе, они бы хохотали, как умалишенные от очередного локтя в глаз, от того, как машина наверняка покачивается снаружи и все догадываются, что творится внутри, несмотря на тонированные стекла.       Время неумолимо проходит, и Зоро высаживает Санджи около бара, кивая: я подожду тебя с новостями об увольнении. Санджи также молча покорно кивает. Его костюм весь измят, Зоро сдирает его уже второй раз за сегодняшние сутки. Если бы у них все было хорошо, он бы позвал Санджи на свидание, Завитушка любит свидания, он в них дока. В приличный ресторан настолько помятыми их бы не пустили. И Зоро отвез бы Санджи в закусочную на выезде из города, куда ездили они семьей в детстве. В ней на столиках круглые пятна из-за горячих чашек, играет старая музыка и самые вкусные молочные коктейли в мире по версии Куины.       Это первое место, куда они пошли всей семьей, когда Зоро только усыновили. Тот, пусть и торчал едва-едва макушкой над столом, сидел на диванчике очень ровно и спокойно, не хватая со стола даже поставленный перед ним роскошный шоколадный милкшейк. Он не хотел вести себя недостойно, воспитатели в детском доме говорили, что таких, как Зоро, детей из неблагополучных семей не забирают — боятся дурной наследственности. И теперь семилетний Зоро ведет себя как идеальный ребенок, он не хочет подвести ту семью, что положилась на него. Он не опозорит этих людей в общественном месте неблагополучным поведением, которое, как говорили воспитатели, в его генах. Куина запускает трубочку в милкшейк и делает громкое буль-буль-буль, милкшейк пузырится и брызгается в стороны, оставляя капли на столешне. Глаза Зоро расширяются от ужаса: что она творит! И она их родная дочь, но так их позорит! Куина хитро посматривает на Зоро. Его переполняет возмущение, но он не должен ничего говорить, он не имеет права воспитывать ее. — Ты посмотри на него, он сейчас лопнет, — Куина тыкает локтем свою маму. Зоро еще не думал о ней, как и о своей маме. Тогда еще нет. — Куина, ты его специально изводишь, — качает головой мама, но почему-то улыбается. Зоро не понимает. — Конечно! К такому его жизнь не готовила, — гордо заявляет черноволосая девчонка. Зоро хмурится — неприлично ведет себя она, а обсуждают его. Куина привстает, склоняется через стол вперед, прямо к его милкшейку, и запускает в него свою трубочку, набирая в легкие воздуха! Зоро не выдерживает — хватает обеими руками стакан и резко двигает в бок, она сейчас и его стакан запузырит! От резкого движения пенный шейк плещется и выпрыгивает через край, плюхаясь лужицей на старый стол. Зоро смотрит на лужицу в ужасе — он же собирался не позорить эту семью, не вести себя «неблагополучно», а напортачил хуже, чем эта девчонка. Он сурово сводит к переносице зеленые бровки, Куина на той стороне стола давится от хихикания.       Он пытается дотянуться рукой до салфетницы в центре, чтобы все вытереть. Но его руки пока слишком короткие, забываясь, ему ведь только семь лет, он привстает на диванчик ногами, но салфетки все равно далеко. Коленками он упирается в край стола, упирается в него руками, чтобы дотянуться до центра. Стол скользкий от пролитого милкшейка, руки скользят, и он падает прямо пузом в лужицу на столе. Голова проезжает вперед и сбивает заодно и шейк Куины — розово-клубничный. Весь ужас произошедшего накатывает на него разом: он в общественном месте встал ногами на диван с мягкой обивкой, поставил не только руки, но и колени на стол. Мало того, не только стол, но и всю одежду перепачкал. Он подвел взявшую его семью в первый же ответственный раз, в итоге позор семьи не смешливая Куина, а он, потому что неблагополучные гены никуда не денешь. Он хмурится изо всех сил, чтобы не заплакать от разочарования в себе — он думал, что он сможет. Но — не смог. — Почему ты не попросил дать тебе салфетку, Зоро? Куине же было бы проще дотянуться, — мама Куины аккуратно приподнимает его. Зоро впервые позволяет прикасаться к себе так близко, раньше он уворачивался от объятий, но в молочной луже он совершенно беззащитен. Зоро молчит на ее вопрос, очевидно же, что он напортачил — он и должен был со всем справиться сам. — Ааах, чую, с твоими провокациями, Куина, и с твоим упорством, Зоро, меня ждет очень насыщенный десяток лет.       Мама аккуратно усаживает Зоро на его место на диванчике. Стол более-менее сухой, потому что Зоро протер его своим пузом. Его оранжевая футболка — одно сплошное шоколадно-молочное пятно, а ведь после перекуса отец обещал подъехать с работы и отвести их прокатиться на колесе обозрения. Они вернут Зоро назад в детдом и будут правы. — Хорошо, что тут есть автомат с сувенирными футболками, — мама выходит из-за столика. — Но молочных коктейлей с этого семейства хватит!       Когда мама уходит, мокрый и тихий Зоро остается сидеть напротив Куины. Ее милкшейк полностью пролился, она смотрит на опрокинутый стакан, и ее нижняя губа мелко подрагивает. Что, едва не разревелась, потому что пролился стакан, вот глупая девчонка. — На, возьми мой, — Зоро теперь уже аккуратно, насколько хватает детских ручек, двигает в ее сторону свой стакан, в нем еще осталась половина. Теперь у Куины не только губа трясется, но и глаза блестят. — Ты чего? — ошарашенно спрашивает Зоро. — Почему ты отдаешь свой стакан? — выдавливает Куина. — Больше у меня ничего не получается исправить, — вздыхает зеленоволосый пацан.       И Куина взрывается, она начинает реветь сразу, крупными слезами, которые не успевает стереть с щек, зато сопли на кулак наматываются длинные. Мелкие девчонки плачут некрасиво, на разрыв. Зоро сидит, окаменевший. Мало того, что все перепачкал и разлил, так еще и их дочку довел до истерики. Но он ведь не хотел, это все его неблагополучные гены…       Тут же возвращается мама, она быстро подсаживается к ревущей дочке. Зоро сидит тихо и угрюмо, он надеется, что всех его знакомых мальчишек из детдома уже разобрали, и ему не придется объяснять им, почему он дефектный, и его вернули. — Ну, что такое? — мама не зацеловывает и не затискивает Куину, она легко присаживается рядом и вздергивает ей пальцем нос. Куина икает от слез. — Она из-за милкшейка, — говорит Зоро. — Пусть возьмет мой, если обещает перестать плакать.       Мама сморит на него удивленно, а Зоро очень старается протолкнуть милкшейк как можно ближе к Куине, но не вставать больше ногами на диван. Куина начинает реветь еще громче. — Прости, прости меня, мама. Прости. Я не думала… извини меня, Зоро, — хлюпает сквозь слезы Куина. И Зоро не понимает, чего это она? — Одумалась наконец, — мама приобнимает Куину за плечи. — Помнишь, что я тебе говорила? Если ты набедокурила, ты и должна все исправить. А старается за тебя Зоро. Вот поменяю вас местами, и он будет старший брат. — Нет! — Куина с силой мотает головой. — Я старшая сестра, я! Смотри!       Она вскакивает, хватает купленную футболку, и начинает сдирать с Зоро мокрую — прямо в зале закусочной, даже не отведя в туалет. Зоро краснеет, пыхтит и упирается. Куина не отстает, она сильная девчонка. С легким треском футболка рвется, Зоро остается с голым верхом, он сидит лохматый и нахохлившийся, но молчит. — Куина! — окликает немного вспотевшую от борьбы с настырным братом девочку мама. — Вот, сбегай, смочи полотенце, а то новая футболка будет липнуть к телу из-за сладкого. — Ага! — Куина радуется подсказке и бросает полуголого Зоро. Тот остается один на один с ее мамой. — Зоро, — мягко окликает его она. — Я знаю, что ты можешь все сам. И футболку переодеть сам, тебе же уже семь лет. Но ты не поможешь мне с Куиной? С ней никакого сладу нет, такая задира. Знаешь, она очень сильная и ловкая, в школе всех мальчиков побила. И теперь с ней никто не хочет дружить. Я подумала, что если ей будет нужно о ком-то заботиться, она перестанет быть забиякой, — Зоро чуть-чуть наклоняет голову на бок, внимательно смотря на черноволосую женщину, Куина на нее очень похожа, и на Коширо. А Зоро — ни на кого. — Я прекрасно знаю, что ты сам можешь вытереться и одеться, но мне так нужна помощь. Пусть Куина научится быть заботливой, позволь ей побыть старшей сестрой. Мне не к кому больше обратиться.       Зоро насупленно молчит, ему дико стыдно, что Куина раздела его в обеденном зале. Но мама Куины смотрит так просяще и так искренно, что он медленно кивает. — Ладно, — лицо женщины расцветает от радости, Зоро не привык, чтобы на него смотрели ТАК, и ежится. — Только можно она все-таки пойдет на колесо обозрения. Она очень хотела. Я тогда разрешу ей держать меня за руку, чтобы я не боялся на высоте. — А ты на самом деле не боишься высоты? — с любопытством спрашивает мама. — Боюсь, — честно признается Зоро. — Только от того, что тебя держат за руку, высота же не исчезает. Так что я это для нее. — О.       Куина возвращается с намоченным дьявольски холодной водой полотенцем и начинает протирать Зоро. Полотенце обжигает кожу, но он старается терпеть и не вырываться, мама попросила помочь Куине стать лучше, в нем нуждаются, и он не подведет. Потом Куина напяливает на него футболку. Два раза, потому что первый раз вышло задом наперед, Зоро стоически выносит заботу.       Так все и продолжается. Зоро позволяет Куине проверять, положил ли он в сумку завтрак для школы, хотя прекрасно мог бы сам. Он позволяет Куине переводить его через дорогу перед школой. Позволяет выбирать репейник из волос после драки с мальчишками, хотя легко сам бы мог его просто выстричь. Он позволяет ей написать его новую фамилию на ранце, потому что еще не знает таких букв сам, хотя мог как всегда написать просто — Зоро. Он даже позволяет ей стричь ему ногти на правой руке, потому что он еще не умеет держать ножницы в левой. Хотя он думает, что можно было бы просто подождать годик-два, пока он подрастет и научится. Всякий раз мама смотрит на него с благодарностью и ласково — он помогает Куине стать лучше и заботливее. Он важно кивает, осознавая свою значимость в этом плане, и подставляет голову, когда Куина приносит большое махровое полотенце, чтобы вытереть его голову, промокшую после проливного дождя.       Зоро позволяет Куине научить его завязывать шнурки на его первых взрослых кроссовках, позволяет показывать, как держать меч и тренироваться, позволяет залеплять пластырями его мозоли. И он уже не знает, справился бы он сам, или нет. Мама смотрит на них ласково.       Наверное только после смерти мамы Зоро понял, что она обвела семилетнего диковатого мальчишку вокруг пальца. Заставила разрешить заботиться о себе, не пытаться все делать самому, живя в семье. А Зоро купился. Ну и ладно, Куина же тоже купилась до такой степени, что до десяти лет следила, почистил ли Зоро зубы на ночь. Ценой в два пролитых милкшейка мама сделала так, чтобы Куина заботилась о Зоро, а Зоро заботился о Куине. Воспоминания о том дне в забегаловке всегда заставляют Зоро улыбаться.       Мама… если бы она все еще была жива, он мог бы ей все рассказать. Потому что она мигом обвела бы Санджи вокруг пальца, заставила бы думать, что быть с Зоро — это идеальное решение для всех, а главное — для Рэйджу. Но мамы больше нет, и Зоро вязнет и тонет, для него нет выхода.  — Все, Бруно в бешенстве, но на смену я могу не выходить. Доволен? — Зоро подскакивает на месте. Как надолго он так завис? Завитушка слоняется рядом с его лицом у водительского окна. Зоро трясет головой и отщелкивает замок двери — садись. — Я пойду загляну к своему старику. Месяца два хрыча не видел, надо проверить, шевелится ли он там.       Санджи не садится, машет рукой и уходит в своем помятом костюме, не спрашивая разрешения. Зоро еще не выплыл из воспоминаний и вовремя не успевает осадить того. Ладно, на сегодня ему должно хватить дозы Завитушки. Может, завтра станет легче.