Another Club Member

Как только мы с Сайори приблизились, Моника начала свое объявление. — Итак, друзья, мне нужно кое-что вам рассказать. Как вы уже догадались, это касается фестиваля. — Моника, извини, что прерываю, но не могла бы ты просветить меня насчет фестиваля? Я просто немного не в теме. — А твоему классу что, не говорили? — спросила Юри. — Просто не надо было сидеть в наушниках, когда всем объявляли! — произнесла Сайори. — Сай! Тебя там не было! «Как она догадалась? Впрочем, я сам ей говорил, что делаю обычно на уроках» — Друзья, минуточку внимания, — произнесла Моника, — Тише, пожалуйста! Объясню для тех, кто не слышал, забыл или по какой-то еще причине не в курсе: Фестиваль Клубов — общешкольный праздник, на котором все клубы школы должны как-то показать себя. И мы не исключение — ведь это наш шанс привлечь новых участников и доказать всей школе, что мы тоже на что-то способны. Фестиваль состоится в следующий понедельник, а значит, у нас есть всего два дня плюс выходные, чтобы подготовиться. Поэтому, я предлагаю начать прямо сейчас! Моника обвела нас взглядом. — А что, у нас уже и программа есть? — спросила Нацуки. — Хороший вопрос. Мы с Сайори уже успели кое-что набросать, но принимать какие-то крупные решения без вашего ведома мы не стали. Я считаю, что раз мы — Литературный клуб, будет правильно, если мы все будем… — Читать стихи для гостей! — весело закончила Сайори. — Именно так, — подтвердила Моника. Однако, в клубе никто не разделял этого оптимизма. — Ты о чем, Моника? В смысле читать свои стихи для гостей?! — П-перед чужими людьми? Нет! Я н-не смогу! — Абсолютно разделяю эту точку зрения. Я как-бы не заинтересован, мягко сказать, в том, чтобы кто-то вообще знал, что я пишу стихи, окей? Услышав это, Сайори немного погрустнела, но Моника не растеряла уверенности. — Отлично. Тогда предлагайте свои идеи — я же сказала, что мы открыты для предложений! Вот ты, Майк, — девушка повернулась ко мне, — Каковы твои предложения? — Так, секундочку! Почему я? Я вообще согласен на любое шоу, если только оно не связано со стихами. — Разве у тебя совсем нет идей, Майк? — спросила Сайори. — Не дави на меня. Я же сказал, что поддержу все, кроме стихов. — Мы не хотели на тебя давить, Майк, просто времени у нас в обрез, — оправдалась Моника, — И поэтому нужно начать уже сейчас! «Время, точно!» Я понял, как мне выкрутиться. — Кстати, Моника, ты опять забыла про время! — произнес я показав на свои часы, — Уже десять минут третьего, а значит, если мы не хотим опоздать на концерт, нам стоит закругляться! — Да, кстати, — поддержала меня Юри, — Майк прав, у нас сейчас нет времени на репетиции. Все, что мы можем сейчас успеть — это обменяться стихами и пойти на концерт. «Блять, ну почти же получилось!» — Ладно, как скажете. Мне действительно стоило лучше следить за временем, — согласилась Моника, — Вижу, вы все уже приготовили свои стихи, так что можем начинать обсуждение. Я решил начать с Сайори — по крайней мере, она уже знает, что я сегодня без стиха. — Ладно, Сай. Давай я просто прокомментирую твое стихотворение и пойду дальше, — произнес я и с хрустом размял пальцы. — Ладно, давай. Картежник, — произнесла девушка. Саери протянула мне свой блокнот. Бутылочки Я снимаю свой скальп, как крышку с коробки печенья. Там всех моих снов тайное место хранение. Они как шарики света, в корзинке котята, забавные кексы Рукой я внутрь залезла поглубже, сковырнула один: На ощупь он тёплый и колючий немного. Но нельзя время тратить! В бутылку на сохранность его сразу же надо доставить. А бутылку я ставлю на полку, где все остальные стоят. Счастливые мысли, счастливые мысли, счастливые мысли в бутылочках в ряд. Моя коллекция позволяет много друзей заводить. Каждая бутылочка может любую проблему решить. Бывает так, что мой друг неважно чувствует себя. Бутылочка спускается вниз, на помощь приходя. Ночь за ночь ещё больше слов. Друг за другом, ещё больше бутыльков. Всё ниже и ниже мои пальцы опускаются. Будто в боре тёмном сквозь чащу пробираются. Роют и скребут. Пока шарик не найдут. Я сдуваю пыль с бутылочных крышек. Не выглядит так, что срок годности вышел. Моей пустой полки нужно ещё. Мои друзья глядят сквозь двери окно. Наконец всё готово. Я открываю, впуская друзей. Заходят они торопливо. Хотят мои бутылочки скорей? Одну за другой я лихорадочно достаю с полки. Раздаю всем друзьям, никого не обделив. Каждую бутылку, всю полку опустошив. Но каждый раз, из рук их выпуская, о кафель под ногами стукались они. Счастливые мысли, счастливые мысли, счастливые мысли Разлетелись на осколки во все уголки. Для моих неулыбчивых друзей они предназначались. Те все кричат, просят что-то, отчаясь. Но всё, что слышу я, — эхо, эхо, эхо. В своей голове. — Ох копать… Ниху… Кхм, неслабое стихотворение сегодня, — произнес я, прочитав его. — Надеюсь, тебе понравилось? — Не то слово. Я впечатлен. Только на мой взгляд оно какое-то слишком тяжелое для тебя, наверное. Не похоже на вчерашнее. — Ну, я старалась! Я хотела написать лучшее стихотворение в истории, — рассказала девушка. — Амбициозно. — Оно ведь не кажется тебе слишком мрачным? — Если честно — кажется. Кажется слишком мрачным для тебя, Сайори, — признался я, — Я привык к твоей жизнерадостности. Впрочем, стихотворение ведь не обязательно должно быть исключительно позитивным, так? — Я тоже так думаю, — согласилась Сайори. — Ладно, я тогда побегу еще кого-нибудь посмотрю. Ох, черт, это будет сложно… Следующей я решил посмотреть работу Юри. Когда я подошел к девушке, она сама начала разговор. — Майк, наконец-то ты освободился. Я ждала тебя! Юри с улыбкой открыла свою тетрадь на нужной странице. — А где твой блокнот? — С этим сегодня все сложно… Короче, он мне не понадобится, — ответил я. У Юри загорелись глаза. — Майк, ты выучил свое стихотворение наизусть? — Нет, Юри, все с точностью до наоборот… Улыбка сошла с лица девушки. — Ты… Ты забыл блокнот дома? — Да, Юри, — со вздохом ответил я. «Пусть лучше думает так — сути не меняет, но ей легче» — Очень жаль это слышать. А ты не сможешь рассказать свое стихотворение по памяти? — Увы, это невозможно. — Наверное, оно слишком большое… А о чем оно, Майк? — О хорошем, — я снова тяжело вздохнул — на этот раз чтобы смешок меня не выдал. — Хочешь пока почитать мое? — Конечно, Юри, давай тетрадь, — я аккуратно взял тетрадь из ее рук. Енот История эта случилась поздно ночью, когда бутербродами перекусить мне захотелось очень. Мое внимание привлёк енот, он за окном шнырял, проворный словно кот. Как помню сейчас, свои странные наклонности я заметила в первый раз. Кусочком хлеба я с енотом поделилась, подсознание мое с последствиями смирилось. Осознало оно, что, набив живот, ещё не раз ко мне придёт енот. Пленяющая красота ножа первым симптомом была. Хлеба куски — моего любопытства тиски. Зверёк — соблазна исток. По мере того, как росла луна, всё больше света отражалось от лезвия ножа. Того же света, что мерцал в пушистого моего друга глазах. Я режу хлеб, свеж и мягок он. Полосатый зверёк всё сильнее возбуждён. Или, возможно, то мои эмоции беспокойные, спроецированные на енота довольного. Енот стал упрям, за мной теперь следует по пятам. Или как ещё можно сказать, мы в компании друг друга привыкли пребывать. Аппетит зверька растёт день ото дня, мой хлеб выручает во все времена. Каждый раз, как ножик разрезает хлеба, енот в возбуждении скачет туда-сюда. Кровь приливает, классический рефлекс Павлова в силу вступает. Режу хлеб не спеша, раз сыт енот, довольна и я. — Сегодня не такое сложное, да? — спросил я, прочитав стихотворение. — По-твоему оно слишком простое? — спросила Юри в ответ. — Нет, оно отличное, просто я не мог не заметить, что оно несколько проще, чем вчера. — Ну… Я решила все же прислушаться к советам Нацуки. В конце концов она не посоветовала бы мне что-то плохое… Я так думаю. — Правильно думаешь, Юри. Так или иначе, мне нравится. — Жалко я не увижу сегодня твое стихотворение, — разочарованно вздохнула девушка, — Ты же покажешь мне его завтра? — Да… Нет… Может быть, — ответил я, запинаясь, — Кто знает, что будет завтра? — Да… Людям не суждено предсказать будущее, как бы удручающее это не было, — задумчиво ответила Юри. Я почти не удивился такому ответу и, кивнув, просто ушел. Подходить к Нацуки я боялся больше всего, но, несмотря на это, следующей я выбрал именно ее. — Ну что, готова показать мне свой сегодняшний стих? — Сначала ты, — ответила девушка. — Эм-м… Нет. — В смысле «нет»? Ну, на «нет» и суда нет, — произнесла Нацуки, убирая свой блокнот в портфель. — Да блин, ты не так поняла, — остановил я ее, — Стиха у меня нет, вот что я имел в виду! — Как так нет стиха? А не ты ли говорил, что хочешь вкладывать силы и время в литературный клуб? Что, сил хватило только на один стих? — Черт возьми! Ты не знаешь, чем я вчера занят был в это время! — ответил я. Нацуки фыркнула. — Да нет, знаю — в карты играл. — Блять. Короче, просто давай уже свое стихотворение, я прокомментирую и разойдемся. — Не, нифига, — ответила Нацуки. — В смысле? — В прямом. Ты-то мне стихотворение свое не показал, так с фига ли я должна показывать тебе свое? — Если хочешь, я могу зачитать тебе какой-нибудь из текстов Limp Bizkit, — предложил я. Нацуки скривилась, услышав это название. — Блин, ты что тоже слушаешь эту… хрень? — Ну да, и во-первых, не хрень. А во-вторых… Почему тоже? — Да мой папаша постоянно это врубает, — пояснила Нацуки. — Вот как. Ну что могу сказать… У нас с ним схожие музыкальные вкусы. — Угу, а еще он долбаный тиран, — Нацуки насупившись скрестила руки на груди. — Вообще, у меня тоже довольно строгий отец. — А часто ты получал ремня за то, что хранишь мангу под кроватью? — сердито спросила Нацуки. — Ну, мой отец строгий, а не садист, — ответил я, — К тому же я не читаю мангу… Блин. Херово я утешаю, да? Прости. — Ладно, проехали, — Нацуки улыбнулась, — Так уж и быть, прочитай, раз так хотел. Она дала мне свой блокнот. — Благодарю. Я быстро прочитал стихотворение девушки. Эми любит пауков Вот что я слышала о Эми — Она любит пауков. Мерзких, гадких, волосатых! Не стану с ней водится из-за её дружков. У Эми милый певчий голос. Мою любимую она песню поёт. Каждый раз, как хор я слышу, моё сердце в ритм бьёт. Но она любит пауков. Не подружусь с ней хоть за сотню пирогов. Однажды я ногу больно ушибла. Эми мне помогла до лазарета дойти. Прикасаться к ней мне было противно. Она грязна, раз ей по нраву пауки. Так что дружить с ней мне будет стыдно. У Эми много друзей. Она всегда в центре внимания. О пауках она заводит много речей. А вдруг пауков полюбит и её компания? Никогда не быть нам подругами с ней. Какая разница, что у неё ещё другие увлечения? Какая разница, что она не говорит о них? Какая разница, что они все безобидны? Этому не может быть прощения. Отвратительным тварям нет оправданий никаких. Миру будет лучше без пауколюбов, это очевидно. И я собираюсь всем глаза раскрыть. — Сегодня гораздо длиннее, чем вчера. — Ну естественно, — нахмурилась Нацуки, — Я тогда лишь разогревалась! Ты же не думал, что это мой апофеоз? — Может, апогей? — поправил я. Нацуки сердито выдохнула. — Может быть! — Ладно, не горячись. Апофеоз так апофеоз, будто мне не может быть пофиг. Вообще стих крутой. Кстати, ты в курсе, что Юри прислушалась к твоему совету и написала более… приземленное стихотворение? — И что, она начала сдавать? — спросила Нацуки, нахмурившись. — Как раз наоборот, — произнес я, — Оно все еще в ее стиле, но уже более простое для понимания. Как видишь, Юри ценит твои советы. Нацуки расслабилась. — Ну… Если честно, я сегодня тоже, как видишь, решила использовать не такие простые приемы и рифмы… Короче, скажи Юри, что она в чем-то была права. Окей? — Ладно, передам. Мне оставалось лишь отметиться у Моники, и мы могли бы отправляться к Йону в спортзал. Моника как раз оценивала работу Юри, когда я подошел. — А, Майк, вот и ты! Наконец-то, — рыжеволосая повернулась к подруге, — Ну что, Юри, думаю, мы все обговорили. Ты поняла, над чем еще нужно поработать? — Да, Моника, спасибо, — девушка взяла у президента свою тетрадь и пошла дальше. — Юри, погоди секунду, — остановил ее я, — Я только что от Нацуки. Она просила передать тебе, что ты была кое в чем права касаемо поэзии, а именно, что не стоит слишком все упрощать. — Она правда так сказала? — удивилась Юри. — Ну, полагаю, сама бы она в этом тебе не призналась, поэтому попросила меня. — Мне очень приятно, Майк. Передай ей это, пожалуйста, — ответила девушка. — Эм… Юри, а ты разве не к Нацуки сейчас идешь? — Ну… Вообще-то у меня только она осталась. А что? — Да нет, ничего, — скрыв смешок ответил я, — Передам, если хочешь. — Спасибо. Я посмотрел, как Юри подошла к Нацуки с тетрадью для стихов в руках. Мы с Моникой переглянулись. — Ну, это Юри, — сказал я, пожав плечами. — Готов показать мне свою работу, Майк? — спросила Моника в ответ. — Как тебе сказать… Может, я сначала посмотрю твою? — Ну ладно, если хочешь. Вот, — Моника с улыбкой отдала мне блокнот. Спаси меня Цвета, они не останавливаются.
 Яркие, прекрасные цвета
 Мерцают, взрываются, пронзают
… Красный, зеленый, синий
, Бесконечная 
какофония
 Бессмысленного 
шума

… Шум, он не прекращается.
 Безумные, грохочущие волны
 Пищат, визжат, пронзают… 
Синус, косинус, тангенс
, Как играть с пластинкой на диджей-вертушке.
 Как проигрывать винил на холодной пицце.
 Бесконечный
 стих
, Бессмыслица… «Это просто бред собачий» — Хм… Интересно. Только это какой-то уже концентрированный сюрреализм, — прокомментировал я. — Ну да, наверное… Я просто посмотрела один фильм на выходных, и, если честно, он до сих пор не выходит у меня из головы. Наверное, под впечатлением я и написала это стихотворение. «Под впечатлением? А выглядит так, как будто еще и под тяжелой синтетикой» — Мне это знакомо. — Давай теперь ты, я не могу больше ждать! — Прости, Моника, но сегодня не получится. — Ты о чем? — удивленно спросила девушка. — Да я про стихотворение. Сегодня у меня его нет, — ответил я. — Очень жаль это слышать, Майк, — с сочувствием произнесла Моника, — А в чем причина? Может, если я помогу… — Не, помощь мне не нужна, мне банально не хватило времени, — перебил я девушку, — Просто я вчера провел весь вечер с друзьями, которых давно не видел, вернулся поздно… А утром уже не успел ничего написать. — Ну ладно тогда. А то я уж думала, что у тебя не получилось что-то и ты решил бросить стихи. Не пугай меня так, Майк, — с улыбкой добавила Моника. — Ну, значит вопрос решен? — спросил я у нее, — Кстати, тебе кто-то еще остался? Просто я всех уже обошел. — Нет, я тоже, кажется, всех… А, нет, Сайори осталась. Но… Боюсь, я уже не успею посмотреть ее работу. Что ж… Думаю, она не обидится. — В смысле не успеешь? Ты не собираешься оценивать ее стихотворение? Но ведь ты президент! — Все нормально, Майк, Моника права, — из-за спины я услышал голос Сайори, — Мы действительно можем опоздать на концерт из-за меня. — Вот видишь, Майк? Сайори, как я и говорила, не против. — Блин. Ладно, если ты реально не против, можете не обмениваться работами. Сайори кивнула мне. — В таком случае нам пора выдвигаться, уже двадцать минут третьего. Девушки собрали свои вещи и мы все вышли из класса.