I Must Be Lonely

- Ли-ип? - его голос звучит странно даже для собственных ушей. Слишком высокий. Задыхающийся от паники. - Лип? Я что-то натворил. - Йен, что случилось? Ты себе что-то повредил? Йен? Говори со мной. Он слышит, как Лип возится, с сумасшедшей быстротой собираясь. Узнает звуки - отброшенное одеяло, шорох одежды, ботинки, ключи. - Йен, где Микки? - Ушел. - Ушел?! Этот сукин сын клялся и божился мне, что тебя не оставит. Я убью его нахер! - Он… ты мне нужен сейчас, нужен, - Йен пытается продышаться, но легкие сжимаются, не пуская внутрь воздух. - Пожалуйста? - Я уже еду, Йен. Подожди немного, окей? Продержись до меня. Йен нажимает на отбой и закрывает глаза, стискивая веки. Мозг будто разгоняется до скорости мысли в сто миль в секунду, как в период мании, только застряв в петле поиска ответа. И бесконечного повтора - Микки, Микки... Это мешает пытаться воссоздать, что же случилось, что же он умудрился сказать, что сделать. Он не отрывает взгляда от двери, на тело будто ложится гранитная плита, она расплющивает его, уменьшая мир до ничего. Он даже не замечает, когда врывается Лип, и не слышит ничего, пока тот не садится на корточки прямо перед ним. - Йен? Хэй, Йен? Рыжий несколько раз моргает, чтобы сфокусировать взгляд. - Я проебался, Лип. - Что ты сделал, Йен? Ты наглотался таблеток? Нам надо в больницу? Взгляд рассеивается, и он опять моргает. Снова обеспокоил семью. Снова наворотил дел. Все проебал. - Йен?! - Поговори с ним, Лип, а? Скажи, что я прошу прощения. Я что-то не то сделал. - Йен, ни в чем ты не виноват. - Виноват. - Йен, нет. Это не ты, это он. Он просто не справился, сам проебался. - Нет, Лип, нет. Я. Я точно сделал что-то. - Ты просто болен, Йен. - Мне нужно к своему врачу. Лип вздыхает со смесью раздражения и облегчения на лице. - Я позвоню и запишу тебя. Мы все организуем. - И… и не лезь к Микки. Я прошу, ладно, пожалуйста? - Йен… - Обещай мне, Лип. Лип проделывает нехитрое - глубокий вдох и выдох. - Ладно. - Обещай. - Хорошо. Хорошо. - Нет, ты скажи. - Да Боже! Обещаю я, - выпрямляется брат.- Давай заберу тебя сегодня домой? Молчание длится несколько секунд, но все-таки Йен кивает. Он не заснет, но полежать в его старой постели: это хорошо, безопасно. Никакого риска, не как с Микки. - Достанем тебе новых таблеток, они сработают. И в душ. Ты просто бомжара вонючая. ** Он не идет в «Феечку». Слишком много напоминаний о Йене, и вообще не его стиль. Это место больше бар, чем клуб, в паре кварталов, дырка та еще, вполне достойная своего названия «Глори хоул». Он подходит к бару и заказывает пива и шот. Опустошает стопку с виски и со стуком просит наполнить снова. - Ты, блять, серьезно? - Мэнди взбирается на соседний стул.- Итак, что же стряслось, Микки? Он еще недостаточно надрался для разговора, но Мэнди уже позвана, так что выбора нет. - Я думаю, у нас с Йеном все закончилось. - Что? Мэнди капитально забывает про какое-то зрелище в углу бара, которое секундой раньше занимало ее внимание. Она кидается на него и больно бьет в плечо. - Что за херня? Потому что он болен? Микки берет второй шот и опрокидывает, желая, чтобы он прожег дыру в коме, который так и торчит у него в горле. - Просто я признался, что люблю его, а он ответил, что мне было бы лучше уйти. Пристальный взгляд Мэнди затуманивает нечто, что он боится признать жалостью. - Да нахуй…- Микки сглатывает и трясет головой, кусая нижнюю губу. - Лучше сейчас, чем позже, наверное. Это, блять, смешно, думать, что я был чем-то… что у меня было, что предложить. - Но это неправда, Мик. - Да правда. Вкалывать на двух работах ради квартиры, которая не по карману. Я не живу нормально. А Йен чертов романтик. Свидания и букеты с блядозаписками. Любовь до гроба - дураки оба. Он во все это верит. Ну, пусть я немного преувеличиваю… По-любому, тебе лучше узнать от меня. Я знаю, что вы подружились и все дела, это хорошо. Просто… просто не надо играть сваху? Не нужна мне жалость. И все у меня было в порядке до него. - До него ты был несчастным и сварливым, как отшельник с геморроем, - Мэнди оглядывает бар. - Ну-ка тпру. Нет! - Что? - Ты не будешь снимать никого из этих парней. Нет! Не давай мне повода начать орать, что я твоя жена, а ты еще не долечил сифилис. Или я про настоящую твою женушку всем поведаю. - Не собираюсь я никого трахать. Просто… не хочу домой. Не хочу сидеть там один, ясно? Даже просто в толпе лучше, чем знать, что он за соседней дверью, но с таким же успехом мог бы быть и за океаном. Мэнди стихает и кивает. - Прости. Микки кивает в ответ и снова сигналит на добавку. - Мы должны поднять тост за Милковичей, заебись как влюбившихся и проебавших все в своем фирменном стиле. По-крайней мере, я не повторил Терри, просто обрюхатив кого-нибудь. - Ты бы сам залетел. Йен тебя трахает. - Трахал, - Микки глотает виски и запивает в четыре долгих глотка пивом.- Йен трахал меня. Прошедшее время. Он заходится смехом, давясь звуками. - Ты тока падума-ай. Я чо-то помню со школы. Мэнди наклоняется и берет его за руки. - Да спорить готова, что это какое-то недоразумение. Наверняка из-за того, что он сейчас не пьет свои таблетки. У него депрессия. Он не верит в то, что кто-то его любит. Наверное, подумал, что ты сказал это просто, чтобы его подбодрить, а не потому, что это правда. - Чтобы подбодрить?! Типа… Я СКАЗАЛ, ЧТО ВЛЮБИЛСЯ, чтобы кого-то ПОДБОДРИТЬ?! - Он же сейчас нормально не соображает, - Мэнди вздыхает. - Давай подвезу тебя домой, ладно? - Блядь, - Микки трет лицо. - А я был счастлив до этого. - Унылым говном ты был до этого. Заткнись, - Мэнди кидает деньги на стойку. - Пошли. Микки дает подбросить себя домой, по дороге его совсем развозит. - Да, тебе теперь много не надо, алкаш. - Без Терри не тя-анет тренир-ват-ца, - он прикрывает веки. - Бля, Мэндс… отстойна-а ка-ак. - Он тебя любит. - Но, каж -тца, не с-бирает-ца па-азволять с-бе м-ня любить. Не хочт, штоб я был р-дом. - Какой же ты хренов пессимист! - Мэнди яростно паркуется прямо под знаком - «нет парковки».- Вылазь, жопа на ножках. Она помогает ему выбраться из машины и нажимает его этаж, когда затаскивает в лифт. Микки съезжает по стенке и закрывает глаза. - Обещай мне, что не будешь дергаться, пока он ему не станет лучше, хорошо? Поговори, когда придет в себя. Думаю, ты должен ему хотя бы это. Да нахуй, ради вас обоих - ты должен. Лифт звенькает и Микки отрывает себя от стенки, Мэнди ловит его, прежде он навернется поцеловать пол. - Я дер-жсь. - Микки? Брюнет поднимает взгляд, напрягаясь при виде Липа. - Фсе в порядке? - Да, теперь,- Лип отходит от двери.- Он дома. - Его дом ту-т. - Нет. Тут он просто живет. А сейчас - он дома, - прежде чем замедленный алкоголем мозг Микки успевает что-то сообразить, Лип жестко отвешивает ему с разворота, укладывая трепыхающиеся от градусов тело прямо на пол. Микки пытается встать на ноги, но Лип бьет снова, так что он, уже не дергаясь, раскидывается на плитке коридора. Блондин пытается кинуться на него, явно намереваясь превратить его лицо в сплошное месиво, но Мэнди хватает его за плечо, и он вынужден обернуться, попутно крепко получив от нее в глаз. Микки стирает хлюпающую из носа кровь тыльной стороной ладони и поднимается на подрагивающие ноги. Лип таращится на Мэнди, прижимая руку к пострадавшему органу зрения. Когда он называет ее сучкой, Микки подрывается и налетает на него, опрокидывая на пол. Усаживается прямо на живот и в каждый удар переливает свою боль, разочарование и страх. - Микки! - сестра хватает его руку и зажимает будто в тисках. - Хватит. Микки сопит выбитым носом, медный вкус крови оседает в горле. Тяжело переносит вес туловища на пятки, затем медленно поднимается на ноги. Лип не двигается, прожигая брюнета взглядом одного глаза, второй уже закрылся, опухнув. - Ни-… нихуя ты не знаешь, - горько усмехается Микки. - Я знаю, на что он был похож, когда позвал меня приехать. Я, блять, тебя предупреждал. - Съебись, - бурчит Микки. - И нахуй иди. Он выуживает ключи из кармана и отпирает квартиру. Мэнди переводит взгляд с Липа на брата. Микки выдает смешок, похожий на хриплый лай простуженной дворняги. - Ва-аляй, - он дергает головой на помятого блондина. - Еще и свою жизнь профукай, если хочешь, чтобы я совсем окочурился. Он захлопывает дверь под носом у пялящейся на него парочки и защелкивает замок, прежде чем стукнуться лбом о дерево. Боль не приносит голове ясности, но срывает какой-то внутренний барьер. Он оседает на пол, зарываясь лицом в собственные колени, джинсы на которых быстро промокают от жгучих слез. ** Йен делает вывод, что спал, когда встает. Спускается по лестнице, держась за стену для равновесия. Судя по лицам родных, когда он вползает в кухню - спал больше, чем несколько часов. Дэбби, Карл и Фиона мельком оглядываются на него. Неважно насколько он отрубился, они видели вещи много хуже. Тотальную депрессию, пугающие маниакальные эпизоды, один курс лекарств, от которых он беспрерывно блевал часов двенадцать и закончилось все больницей и переливанием крови. - Блинчиков? - спрашивает Фиона. - Нет, спасибо, - Йен стягивает у Карла стакан апельсинового сока и выпивает в один глоток. Терпковатый привкус немного рассеивает туман в голове. - А где Лип? - Спит наверху. Тебя на три дня вырубило. Он дежурил. - Лип просил меня звякнуть в клинику, когда проснешься, - говорит Дебби. - Сегодня с ними свяжемся насчет тебя. Она встает из-за стола и скачет в гостиную, прежде чем он успевает слово сказать. - Липу сейчас не особо хорошо, - Фи собирает тарелки и водружает их в раковину. Что-то в ее голосе посылает стаю мурашек по позвоночнику Йена. Он смотрит на Карла, как на единственного оставшегося за столом. - Что с ним было? Карл широко ухмыляется. - Дерьмо с него повыбивали. Микки и его сеструха. - Мэнди? - Ага, - ухмылка становится сияющей как новогодняя гирлянда. - Она сча тоже наверху. Довытрахивает с Липа его душонку, немного другим способом. - Карл! - рявкает Фиона, пока Йен морщит нос. - Но это правда. - Черт. Мне нужно увидеть Микки. - Тебе нужно увидеть врача, - категорично заявляет Фиона. - Потом поговорим насчет Микки. - Я в порядке. - Вот сейчас, ты как раз не в порядке, Йен. Депрессия немного рассеялась. Но как долго это продлится? Тебе нужна новая схема приема лекарств, - лицо у Фи строгое и неумолимое. У Йена тоже каменеет челюсть. - Мне НУЖНО увидеть Микки. - Йен Клейтон Галлагер, - сестра не орет, не шипит на него и даже не повышает голос.- Ты идешь к доктору. Ты хочешь убедиться, что у вас с Микки все хорошо, тогда, чтобы так и было, тебе нужны новые таблетки. Потому что иначе ты долго не протянешь. Ты сам это знаешь. Йен стискивает зубы. Дэбби подскакивает сзади и легонько гладит его по руке. - Ты же не хочешь еще и маниакальный приступ. Прошлый раз было совсем хреново. Прошлый раз, когда таблетки перестали действовать, и он словил полномасштабный маниакальный приступ с галлюцинациями, в придачу его еще и арестовали за проституцию. Вот так вот - делать непристойные предложения какому-то копу. Йен тяжело сглатывает и рвано кивает. - Ну ладно, больница. И как долго я еще буду бревном? Когда лекарства заработают? Когда я хоть немного стану ближе к норме? - Ты уже будешь на шаг ближе, - напоминает Дэбби. Йен ненавидит это чувство, ощущение, что он ребенок больше, чем Дэбби, Карл или даже Лиам. О нем надо заботиться и нянчить. - Ладно. Блядь. Где мой телефон? - В твоей квартире, - отвечает Лип, спускаясь вниз. Йен смотрит на него и внезапно его снова накрывает чувство тревоги, которое он испытал той ночью. - Что с Микки, он в порядке? Боже, Лип, я же просил его в покое оставить! - Норм, чо ему будет. Легкомысленный тон брата выбешивает рыжего. - Да черт тебя дери, Лип! - Йен хлопает ладонью по столу, так что у Дэб расплескивается из стакана налитый сок. - Ты не мой долбанный телохранитель! - Ты позвонил мне. - Чтобы ты меня успокоил, а не взялся все судить и рядить. И не пошел его дубасить. - Он только хуже все сделал. - Он признался ему в любви, - Мэнди, оказывается, сидит на нижней ступеньке лестницы и ее тихие слова почему-то разлетаются эхом через всю комнату. - А Йен ответил в духе, что лучше бы ему его оставить. Что-то смутно брезжит в сознании Йена и он знает, что Мэнди права. - Не-ет…- шепчет он. Мэнди пожимает плечами. - Он так не надирался, с тех пор как мы праздновали смерть папашки. А до этого он набирался так, после того как папаня его избил, узнав, что он гей. Я хочу сказать, его он ненавидел больше всего в жизни, так что тебя, наверное, так же сильно любит. - Дай мне свой телефон, Лип. Мэнди хмыкает и трясет головой. - Зачем? Ну, позвонишь ему и что скажешь? Эй, я слышал, что ты меня любишь. Круто. Прости за всю ту хуйню, когда я постоянно отталкивал тебя, а мой брат пытался сделать из тебя отбивную. У нас все в порядке? Йен пятится и оседает в кресло. - Он, наверное, меня ненавидит. - Да ты, вообще, знаешь моего братюню? Просто позаботься о себе. Он никуда не денется. - у Мэнди кривятся губы, но гримаса даже отдаленно не похожа на улыбку. - Микки никуда не уйдет. Я даже слово дать могу. Но вот этого баклана ты лучше держи от него подальше. Йен смотрит на Липа. Он уверен, что его злость у него на лице написана, так что и говорить не надо. - Мой брат его теперь по километровой дуге обходить будет. Дебби толкает к нему клочок бумаги. - Запись на 11. - Спасибо. Йен встает и направляется на второй этаж. Ему недолго собираться. Правда, понадобится больше, чем один раз принять душ, прежде чем Йен почувствует себя чистым, а голову ясной. Сейчас в ней стучит кровь, приливая к ушам, и раздается голос Мэнди. Микки любит его. Любит его. А Йен это просрал. Пропустил услышать чистым и незамутненным своим хреновым испорченным мозгом. Он вытирается и одевается, энергия, как нечто инородное и покалывающее, зудит под его кожей. Но не так, как толчками пульсирует кровь во время мании. Это потребность. Необходимость сделать все правильно, показать Микки, что у него все хорошо. Что он стоит того мнения, которого придерживается о нем его сосед. Он тот, кем его Микки считает. В конце концов, Фиона и Дэбби едут с ним в больницу, Йен не доверяет себе настолько, чтобы видеть рядом Липа, боится сорваться. Даже с предварительной записью в очереди приходится сидеть около трех часов. Он отсылает сестер домой, взяв телефон Фионы, чтобы позвонить, когда закончится прием. Тот же врач работает, что и раньше, но у Йена нет иллюзий, что она его помнит и отличает от сотен других бедолаг с южной стороны, или откуда они попадают в ее кабинет. - Йен, - она усаживается напротив него. - Перегорело еще одно лекарство? - Такой я счастливчик. Она перелистывает пару страниц на своем флипчарте с историей. - Ты у нас был на четырех лекарственных коктейлях. И какие на этот раз симптомы? - Такие же, как обычно. Я был в порядке, а потом перестал. Дышал и задохнулся, плыл и утонул. На этот раз депрессия. Придавило. - А что с настроениями? Заметил какие-нибудь изменения в этом цикле? Длиннее, короче между точками глубокой депрессии? Он всплескивает руками, и они так и трясутся на столе. - У меня все было в порядке. Все было хорошо, - он чувствует, как слезы начинают жечь уголки глаз. - Я был охренеть, как счастлив. - Йен, Йен, - она наклоняется над столом и кладет свою руку поверх его. - Просто иногда твое тело привыкает, вот и все. Обычная толерантность. Раз был депрессивный эпизод, мы просто попробуем повысить дозу велбутрина и посмотрим, может быть, оставим сочетание препаратов, вместо того, чтобы все менять. Сделаем так, и вернешься через пару недель, оценим результат, хорошо? Он кивает. - Да. Хорошо. - Убедись, что вернулся к своему распорядку. Еда. Упражнения. Ладно? - врач встает и проходится по кабинету.- Я распишу схему и дам рецепты. Хочу чтобы ты замечал любые изменения - хорошие или плохие - и приходи раньше, если будет хуже, или не будет положительной динамики. Понял? Он снова кивает. - Да. Просто… я был… Я, правда, был счастлив, понимаете? - Понимаю, но Йен, помни, что ты на этом сочетании больше 18 месяцев. Периоды стабильности увеличиваются. И ты сейчас достиг прекрасных результатов, с тех пор, как мы ушли от лития, - врач достает упаковку таблеток и передает ему. - Как быстро пришел на прием? - Почти через три недели. - Тоже лучше, чем раньше. Я тобой горжусь. Йен не выдержав, показывает средний палец, и доктор смеется. - Пить все таблетки, помни. И вернуться к рутине. - Да, мадам. Она толкает ему свою визитку. - Позвони мне пораньше, чем через три недели, если все начнется снова, хорошо? - Это когда, вы имеете в виду? - Не препирайся со мной, я твой доктор. Он выходит от врача и заходит в аптеку - пополнить все свои таблетки. Он знал, что придется взять в клубе сверхурочных, чтобы восполнить дефицит своего бюджета от месяца простоя, но оказывается больше, чем ожидал, учитывая поднятую дозу лекарства. Он пишет Дэбби сообщение, что идет домой и затем перебирает в уме цифры, пытаясь понять - помнит ли номер Микки. Знал ли он раньше, чем станет этот номер - просто контакт в его телефонной книжке. А что он скажет? Что вообще можно сказать? Дэбби отвечает, что все в Пэтси на ужине и он должен прийти. Йен отговаривается усталостью, и это правда. Но вместо того, чтобы прилечь, когда добирается до дому, он достает свои ключи из комода, куда их кинул Лип, оставляет телефон Фионы на столе и отправляется к себе. Поезд едет вечность, и лифт не работает, так что он тащится по ступенькам. Он уже потратил энергии больше, чем было в нем все прошлые несколько недель, и часть его отчаянно хочет свернуться клубком под одеялом до следующего утра. Часть его. Но весь он отчаянно хочет Микки. Йен подходит к его двери и упирается в нее лбом, задерживая дыхание, прежде чем постучать. Старается дышать и считает секунды, каждое число заставляет сердце ускорять удары, а кровь быстрее бежать по венам. Он слышит звук отпираемого замка и делает глубокий вдох. Начинает говорить, но замолкает, увидев лицо Микки. - Боже правый… Это Лип сделал? Микки трогает нос. Под глазами у него пурпурно-черные фонари, которые только ярче оттеняют мертвенную синюшность между ними. - Просто скажи, что он выглядит хуже. Говорит он гнусаво и по характеру синяков, Йен заключает, что его братец сломал Микки нос. Он протягивает руку и еле ощутимо притрагивается к пострадавшему лицу. - Кто тебе его вправил? - Я был как раз в такой кондиции, чтобы самому управиться, не впервой. Да и не последний раз, наверное. Йен вскидывает голову. - Он выглядит гораздо, гораздо хуже. - Это хорошо, - Микки кивает и поднимает брови. - Так? Йен закрывает глаза, сглатывает, открывает и наконец-то смотрит прямо в глаза Микки. Протягивает руку и тихонько гладит его по щеке подушечкой большого пальца. - Мне можно войти? Микки, кажется, сердится, но все-таки делает шаг назад. На полу у него три коробки, две заполнены книгами, третья полна на четверть. - Что ты делаешь? - Разбираю книги, - Микки снова подходит к этажеркам и опускается на пол. Несмотря на коробки, все полки еще полны через край. - Зачем? - Прочитал, не хочу их больше держать. Йен смотрит на коробки. - Все эти прочитал? - А зачем же я их покупал? - Микки выглядит слегка задетым. - Чтобы квартиру декорировать что ли? - Нет, просто…- Йен ненавидит себя за нервозность и неловкость. - Я купил их в букинистическом магазине, сдам туда же, - Микки вытягивает стопку книг, просматривает и кладет в коробку все, кроме одной. - Как случилось, что ты здесь? Думал тебя под замком семья держит, как хренову Рапунцель, типа того. - Я в больнице был, у своего врача. - Да? Это очень хорошо, - звучит искренне, но все-таки отстраненно. Йен вздыхает и садится на пол, так чтобы можно было заглянуть Микки в глаза. - Я все испортил? - Не понимаю, о чем ты. - Чушь, - Йен снова вздыхает. - Просто хочу знать, хочешь ли ты, чтобы я был рядом. - С этим никаких проблем вроде - с моим желанием быть рядом. Йен кивает. - Я тебя оттолкнул. Я, вообще, не сахар, пока не на таблетках. - Ага. Это все чуть-чуть проясняет, немножко так. Йен улыбается. - Ага, немножко, - он тормозит улыбку и выдает еще один вздох.- Ты хочешь, чтобы я ушел? - А ты хочешь уйти? Рыжий отчаянно трясет головой, даже прежде чем Микки договаривает. - Нет. Нет. Не хочу. Хочу быть с тобой. Очень. Он видит лицо Микки, что-то скользит в его глазах, какие-то эмоции, он не уверен, что это. Сомнение? Неловкость? Желание? Вздох Микки исходит, кажется, из глубины его души, и Йен замирает, приготовившись. - Ну, тогда хватит тут яйца высиживать, хоть пива мне принеси, хотя бы. ** Облегчение в глазах Йена почти болезненное, и Микки должен только догадываться, сколько же народу его кинуло из-за болезни. Очевидно, слишком много, хотя Микки считает, что и одного может быть достаточно. Зато, если бы они так не сделали, его бы тут не было. Рядом с Йеном. И, конечно, тот Йен, что сейчас, не тот, что раньше. Пусть он и был болен, и не в себе, отторжение еще ранит. Микки никогда и никому не говорил ничего подобного, и кажется, что слова еще висят в воздухе, и не знают куда приземлиться, но не приближаются к Йену. Йен возвращается с пивом и садится на пол, напротив Микки. - Как ты решаешь, какие оставить? - Зависит от множества вещей, - он знает, что Йен не ставит его на свое место, но все-таки чувствует себя немного защищающимся. - Вроде чего? Любопытство Йена неподдельно и Микки отвечает. - Насколько она мне понравилась. О чем она. Думаю ли я, что буду перечитывать. Хотя, конечно, обломается эта причина, у меня такой огромный список того, что еще надо прочитать. - А у меня нет ничего такого, - Йен качает головой, пока раздумывает над словами Микки. - Ну, у меня есть вещи, но ничего похожего. Ничего такого личного, за что я держусь. - У тебя куча того, за что стоит держаться. Семья. Фото. Воспоминания. У меня говенное прошлое. Из него я получил только Мэнди, и мы не блядские Уолтоны. Ближе к семейке Мэнсонов. Книги это спасение. Жизни, которые мог бы прожить, не страдая от ловушек и их последствий. Вещи, которые никогда не сделаю, и не увижу. Много всяких «а если бы». Йен приваливается на бок, и проводит пальцами по корешку книги, прямо не глядя на Микки. - А что бы изменил в своей жизни? Если бы мог? Микки пожимает плечами. - Даже не знаю. У всего есть свои хорошие и плохие стороны, неважно, что это. Риски, проблемы. Ничего не делается по мановению волшебной палочки. Разве только у тебя, в «Феечке». - И я не знаю. Нордсайд, гетеро, деньги. Звучит, как легкая жизнь, - Йен пожимает плечами. - Не быть сумасшедшим - просто здорово. Он берет книгу, которую трогал и открывает, листая страницы. Микки просто смотрит, не отрывая взгляда от больших ладоней и длинных пальцев. - А ты почему не взял пива? - Новое назначение. Мне нельзя пить вообще, пока не узнаю, как оно действует, реально придется воздерживаться, - он ерошит страницы книги, не глядя на Микки. Тот протягивает руку и кладет поверх ладони Йена, останавливая нервные движения. - Ты чего? - Ну, я же был слишком шибанутым на этот раз. Навел беспорядка в твоей жизни, орал на тебя. Заставил думать, что не хочу, чтобы ты был со мной. Микки проводит большим пальцем по его костяшкам. - Ты голодный? Взгляд Йена приковывается к губам Микки. - Да. - Секси-бой вернулся? - Неа, не особо. Но не значит, что я не хочу попробовать. И более чем уверен, что у тебя-то все по прежнему работает, так? - Как насчет того, чтобы начать с омлета? - Микки поднимается и протягивает ему руку, побуждая подняться. - Ну-ка, давай. Йен делает шаг вперед и встает вплотную к нему. Микки может чувствовать, как сильно бьется его сердце, и как ускоряются удары, когда Йен прислоняется к нему. - Хэй, Мик. Микки замирает от низких мурлыкающих ноток в голосе рыжего, протягивает руку и обводит ей его подбородок. - Ты похудел. Большой палец брюнета прослеживает ямку под скулой, обтянутой бледной кожей с веснушками. - А ты остался…- теперь голос у Йена сбивается до мягкого, глохнущего шепота. - Ага, - Микки и сам говорит также тихо. - Не собирался я никуда уходить. И тогда тоже. Просто был тяжелый день и, вообще, принял близко к сердцу, психанул. Йен тоже протягивает руку и гладит его нижнюю губу. - Можно тебя поцеловать? - А ты хочешь? Йен закусывает свои губы, не отрывая глаз от рта Микки. - Да. Хочу. - Не буду останавливать. Только с носом осторожнее. Йен улыбается и наклоняется, еле дотрагиваясь до губ Микки. На мгновение отстраняется и прикасается вновь. На этот раз медленно, глубже, согревая горячим языком. Сердце у Микки колотится как у припадочного, а пульс, кажется, прорвет вену на шее, Йен приостанавливается. Рыжий ведет руками по его бедрам и, придвигаясь ближе, заставляет шагать задом-наперед, пока Микки не упирается в диван. - Ты что задумал? Йен целует его снова, затыкая языком, вылизывая его рот изнутри. Микки хочется смотреть на него, но медленное и теплое разбойное нападение на его губы захлестывает с головой. Он прикрывает веки и погружается в поцелуй. И он боится. И злится от того, как же это охуенно приятно, и как сильно он этого хочет. - Так хорошо, ты вкусный, Мик, - бормочет Йен, не отрываясь от его рта. Все, что Микки вдыхает - это чертов рыжий. - Я хочу тебя попробовать. Его пальцы теребят молнию на джинсах. - Можно? До Микки доходит только через пару секунд. - Ты уверен? - Да, - Йен не мешкая, и отвечает и ведет вниз молнию. Расстегивает джинсы и спускает их до колен, проводя по ногам. Микки уже почти твердый и как только джинсы падают к полу, рыжий обращает на это внимание. Его руки не отлипают бедер, проводя вверх и вниз по изгибам. Микки смотрит на его лицо, глаза у него самого почти закрываются. - Йен… - Шш-ш, - рыжий утыкается носом в его член, прямо через ткань. И он так отвечает, что Микки хватается рукой за широкое плечо, чтобы снова привыкнуть к ощущению, как вся кровь кидается вниз, чтобы сделать его готовым для соседа. Йен вновь горячо и влажно дышит рядом с его эрекцией. Микки может только простонать, а рыжий пробегается кончиком носа по всей длине, прежде чем начать его посасывать прямо через ткань. У Микки снова вырывается стон и Йен втискивает свои пальцы за резинку боксеров и спускает их вниз, с полностью готового брюнета. - Блять, - Йен прижимается, горячо дыша, к низу его живота, у тазовой косточки. - Как же я скучал. Скучал по тебе. Он прокладывает дорожку из мокрых поцелуев прямо к члену. - Так сильно скучал. - Йен… - Дай мне. Пожалуйста. - он сжимает его бедра ладонями, давит на них так, чтобы усадить на диван. - Пожалуйста. - Ты мне ничего не должен. - Не причем тут долги, - Йен скользит кончиком языка вдоль щели. - Я хочу. Он смотрит на Микки, не отрываясь, и снова лижет головку, на этот раз плоско накрывая языком. - Хочу тебя. Микки ничего не говорит, только задыхается, пока Йен берет его глубже. Глаза у него закрываются, но ему нужно смотреть. Наблюдать, как рыжие пряди Йена вспыхивают над его собственными темными завитками в паху. Смотреть, как Йен вбирает его в глотку. - Да, ебать его, - срывается еще со стоном. - Твой блядский ротик. Боже. Ладони Йена ведут по бедрам вверх и вниз, мягко ероша короткие волоски на них, в противовес быстрым движениями головы и заглатывающего рта. Мокрого и горячего, с плотно сжатыми вокруг Микки губами. Руки останавливаются высоко на бедрах, только большие пальцы продолжают рисовать маленькие круги на бледной коже. Микки зарывается ладонями в рыжие вихры, крепко сжимая пряди на затылке. Начинает подаваться вперед, и Йен глухо стонет. - Да? - пальцы у брюнета усиливают хватку, бедра начинают устанавливать ритм, он проталкивается глубже в глотку Йена, уже доставая головкой до задней стенки горла. - Ты, правда, хочешь? Тебе это нужно? Ногти Йена впиваются в кожу, и он насаживается на член Микки глубже, сглатывая и сжимаясь горлом. Голова у Микки откидывается назад и стукается затылком о спинку дивана. Язык Йена обхватывает ствол снизу, крепче прижимая к небу и всасывая еще дальше. Микки закрывает глаза и уплывает окончательно, не в силах пошевелиться. - Боже…Бля, Йен… Пожалуйста, да. Йен подается назад, снимаясь, а затем снова берет также глубоко. Микки тяжело, отрывисто дышит, а рыжий чуть прихватывает его зубами, легко проходясь по всей длине, и брюнет теряет контроль, хрипло вскрикивая во время оргазма. Йен все еще обхаживает его, по-прежнему узко и голодно обхватывая губами. Наконец, Микки дергает его назад за зажатую прядь волос, ребра у него ноют от каждого вдоха. Все тело будто выжали, как лимон, а сквозь адреналин прорывается адская боль в носу, кажется, будто все лицо горит огнем. - Охуеть. Йен опускается назад на пятки. Лицо у него раскраснелось, губы припухшие и влажные. Микки проводит пальцем от его виска ко рту. Рыжий облизывает губы, не отрывая от него темных, горящих глаз. Вторая рука Микки расслабляется, отпуская рыжие волосы, и скользит вниз, очерчивая похудевшее лицо. Йен снова облизывается. - Бля, иди сюда, - Микки тянет Йена на свои колени и замирает на долгое мгновение, прежде чем притянуть к себе его голову и начать покрывать губы легкими поцелуями, перетекающими в глубокое погружение внутрь. Его язык сплетается с языком Йена, и он чувствует жар и свой собственный мускусный привкус. Пальцы вновь зарываются в огненные волосы и тянут, чтобы повернуть голову соседа и целовать еще глубже, заново изучая до мельчайших подробностей. Йен тихонько постанывает в рот Микки, его собственные большие ладони придерживают брюнета за затылок, а тот опускает руки, обхватывая шею рыжего. Микки наконец-то отрывается глотнуть воздуха, когда внезапно череп так и заливает вспышка боли. - Блять! Мой нос. Йен тихонько смеется и прочерчивает линию по краешку носа Микки, едва касаясь его кончиком пальца. - Привет. - Привет. - Я испугался, что ты переезжаешь, когда увидел коробки. - Не оставлю я тебя, - Микки смотрит серьезно. - Мне нужно, чтобы ты в это поверил, ладно? Мне надо знать, что ты мне веришь. - Я верю. Микки смотрит в его глаза, пытаясь через них заглянуть глубже внутрь, но он не уверен в том, что видит: что тут от таблеток, депрессии, а что от самого Йена. Или есть что-то еще, кроме всего этого. - Ладно. Так, омлет? ** Липа нет дома, когда он входит, но все остальные на месте, так что Йен чувствует себя рыжей ведьмой, которая сама сдалась в инквизицию. Ну, или камикадзе каким-то. - Я в порядке, - он поднимает руку, пытаясь призвать всех к молчанию. - Был у врача, дали новый рецепт. Сходил навестить Микки. Фиона вздыхает. - Йен, ты понимаешь, что мы все волнуемся за тебя? - Да, понимаю. И я, правда, это ценю. Но если прошу вас о помощи, ребята, это не значит, что я сдался. Это часть плана остается железно - я пытаюсь сам контролировать свою жизнь. Если все слишком плохо, или просто слишком, я звоню. Так и работаем. - Может так идеально это не работает. - Это нормально работало каждый раз. Единственное отличие - это Микки. И если кто-то из вас скажет, что для меня это плохо, ни черта вы не знаете о моей жизни, и нечего тогда пытаться лезть и что-то в ней решать. - Это нечестно, Йен, - произносит Фи. - Мы тебя любим. - Он тоже, - Йен понимает, что может это уже и не так, после всего, что было. Но он же может верить. И должен. И он знает, что Микки его все еще хочет. После того как поели, они болтали и сортировали книги. И в его рюкзаке лежит одна, которую ему всунул сосед почитать, и это кажется таким уютным - видеть одни и те же слова, касаться тех же страниц. - Так что я завтра возвращаюсь. - Думаешь, это умно? - спрашивает Карл.- Ты же сейчас еще сумасшедший? - Меньше. Уже меньше, - Йен пожимает плечами. - Это все, что у меня есть. Все, что когда-нибудь буду иметь, понимаешь? - Нет, - Карл снова начинает ковырять свои спагетти. - Но думаю, ты-то понимаешь, и это правильно. Йен подходит и садится рядом. Обнимает его за плечо и прижимается губами к макушке. - Как насчет того, чтобы вместе ужинать хоть раз в месяц. Будем вместе больше времени проводить? Карл кивает. - Я бы хотел. - Заметано. Так мне что-нибудь поесть оставили? Фиона накладывает ему тарелку спагетти, но он еле одолевает четверть. Он устал до изнеможения и боли, вымотался от чрезмерной активности и слишком большого количества переживаний. Лип заходит и Йен толкает тарелку ему. Но Лип не соблазняется остатком еды, показывая жестом, что не голодный. Осторожно присаживается рядом. - У нас есть какие-нибудь обезболивающие, Фи? - Ничего, после последнего набега Фрэнка. Хочешь к Ви забегу? - Можешь? Ебучие Милковичи. -Типа ебу-учие Милковичи, или ебу-ущие Милковичи? - Карл участливо поднимает брови, почти трескаясь моськой от ухмылки. - Или и то, и то? Лип показывает ему фак, игнорируя невольный смех всех окружающих. - Ты у доктора был? - Да, - Йен смотрит на брата и пожимает плечами. - Подняли дозу счастливых пилюлек. Надеемся, что сработает и не пошлет меня куролесить в другую сторону. Через две недели прием. Уже лучше, энергии побольше. - Опасная зона, - бормочет Дэбби. - Ага, - вздыхает Йен. Он проходил через это. Начинал чувствовать себя лучше между приступами и не принимал ничего. А потом, в следующий цикл, все летело вообще к чертям. - Завтра вернусь к себе. Лип качает головой. - О бля, нет. Нет, пока таблетки не врубятся на полную. - Мне надо выйти на работу. - Йен. - Слушай. Знаю, что ты беспокоишься. И знаю, что ты за мной присматриваешь, но я не могу вечно использовать тебя, как костыль, Лип. Любого из вас. Ты всегда можешь меня проверить, когда захочешь. Но мне надо это сделать. Лип ухмыляется. - Ты же из-за него, да? - Нет. Из-за себя, - Йен отодвигает тарелку. - Чисто из-за себя. Ты не всегда будешь мне помогать. У тебя и своя жизнь есть. - Я всегда буду тебе помогать. - Знаю. Но я хочу, чтобы это было, потому что ты сам хочешь, а не из долга. Как будто я буду совсем уж беспомощным, если ты не сможешь. - Йен вздыхает, слишком устав, чтобы спорить. - Я с ног валюсь, утром увидимся, ребята. ** Микки слышит Йена и Липа, когда готовит ужин. Он вернулся к обычному расписанию на работе, его один день раннего возвращения домой выглядел какой-то нелепой шуткой. Он знает, что рыжий несколько дней как вернулся, и был достаточно осторожен, чтобы подкорректировать время смен, так чтобы ускользнуть от шатающихся вокруг, исполненных самых благих намерений, Галлагеров. Он и Йена избегает, в неуверенности кому же нужна эта отсрочка. У них вроде все нормально, но Микки все еще чувствует настороженность, ту же самую, что была при начале. Ту, что шептала - держись от него подальше. И ту, которой он не внял. Микки ест прямо на кухне, притворяясь, что не слушает, как повышается и падает голос Йена за стеной. Хрень. До чего он, блять, дошел. Бежать надо было, вылупив зенки, прямо до канадской границы. Уже поздно, когда слышно, что Лип уходит. У Микки выходная ночь, надо бы завалиться в кровать пораньше и хоть отоспаться. Вместо этого он берет пиво и потягивает его на диване. Даже не включая телек и не беря книгу. Вся его энергия и мысли сосредоточены на шуме из соседней квартиры. - Блять, блять. Да ебаный ты ж в рот, - Микки вскакивает с дивана и хватает ключи. Он выйдет прогуляться. До ближайшего клуба или бара. Надерется там до сине-зеленых соплей и найдет кого-нибудь, чтобы вытрахать блядского Йена Галлагера из своей головы. Чтобы напомнить себе, что не хочет он любить, не нужно ему ничего чувствовать, кроме безымянного крепкого члена в заднице. - Нахрен все. К черту. Нахуй. Микки запирает дверь и широко шагает к лестнице. Только дверь Йена по пути. Он никого не обманет и сам это знает. Касается деревянной поверхности пальцами и прижимается лбом, прежде чем отпрянуть. И постучать.