Смерть, не достойная королей.

Сейчас, одно из того не многого, что он прекрасно помнил о том дне - это собственный гнев и отчаяние, с которым он застрелил собственного пса. Он не мог ему помочь ничем иным, кроме как избавить от мучений и добить - вот тот поступок, который можно было назвать как милосердием, так и жестокостью. Именно тогда он почувствовал, как глубоко в душе что-то с треском сломалось, заставив ощутить невыносимую боль. Воулдер перестал испытывать чувство страха или сожаления, видя перед собой только цель и средства по ее достижению. Все еще пребывая в ярости на Прескот, парень, не разбитой рукой провел по волосам, пригладив их: как она посмела, заявиться сюда и вести себя так, словно последнее слово за ней?! Уму не постижимо! - Ваша светлость, - раздался тихий голос дворецкого, - леди Прескот покинула поместье... - Прекрасно! - гневно буркнул парень. - Но перед уходом, она приказала передать вам это, - “приказала?” - Выкини, что бы это ни было. И никогда не вспоминай. Медленно повернувшись, Воулдер увидел на ладони своего слуги небольшой, серебряный поднос, на котором спокойно лежала какая-то бумага, скомканная, больше похожая на обрывок записки, но, юношу словно не волновало, что может быть в ней. - Ты не слышал? - спокойно продолжил он, увидев, как дворецкий начал нервничать, смотря то на бумагу, то на пол, то на предметы интерьера. - П-простите, милорд, - заикаясь ответил мужчина, все же взяв в руки листок, зажав поднос подмышкой. С дрожью в руках и можно даже сказать страхом, дворецкий медленно потянул бумагу в разные стороны, заставив ее с треском “разойтись” на две части. Видя происходящее, Таргариен понимал, что сейчас, возможно, упускает последнюю возможность получить от Энди какие-то слова оправданий или мыслей, которые столько времени были скрыты ото всех. Да, он не услышал сегодня от нее ничего нового о себе, однако, каждое слово, брошенное на первом этаже, пронзало его сознание подобно иглам. Тяжело вздохнув, парень посмотрел на то, как дворецкий аккуратно, словно то были листки из золота, положил их на поднос, снова взяв последний в руку. Два обрывка, непоколебимо занимали свое место, всем своим видом проявляя “смирение” и показывая, что его никому и никогда не придется увидеть в Прескот. И в то же время, он может не увидеть собственную сестру, которой столько наговорил сегодня, и даже “запретил” иметь какие-либо дела с домом Старков. Конечно, будучи взрослым, но жестоким человеком, он в первую очередь хотел защитить ее, и в первую очередь от тех угроз, которые могли исходить от людей, носящих маску добродушия. Джон, по его мнению, был одним из таких людей. Да, он спас Дайнерис жизнь в Нью-Йорке, но для чего? Чем думал, рискуя своей? Хотел добиться расположения? Что ж, ему это удалось - сестра готова забыть все, что происходило между их домами, и простить некогда проходившие “войны”, между их отцами и дядями: она мудра и по-настоящему добра к окружающим, от чего определенно не заслуживает еще большей жестокости в своей жизни, которую уже получила по алчности Визериса. Не смея никому в этом признаться, он никогда не простит себе того, что покинул Англию, оставив Дайнерис вместе с братом, буквально отдавшем ее в руки Дрого. Учитывая это - он просто не имел права запрещать ей быть с тем, кого считает...достойным, ведь именно об этом в их разговоре только что и шла речь. Нервно вздернув плечами, юный лорд схватил с подноса листы, и вышел из комнаты, решительно пойдя по коридору, точно зная, что нужно сделать. Сосредоточенно удерживая в голове одну мысль, парень не замечал едва успевающих расступиться в сторону слуг, порой не расторопно кланяющихся в знак приветствия - поставить ТАКУЮ точку по отношению к своей семье он не мог… Буквально подскочив к прикрытой двери, он, за пару секунд переведя дыхание, осторожно постучал, услышав из комнаты тихое: - Войдите, - толкнув дверь и тихо переступив через порог, он увидел стоящую возле окна, к нему спиной сестру, что-то быстро набирающую в своем телефоне. - Поставь на стол, - не оборачиваясь, продолжила она. Серьезно, подобно настоящему главе семьи, он завел руки за спину, приблизившись к девушке еще на шаг и тяжело вздохнув. Стоит признать, что по-настоящему серьезные разговоры не были для него проблемой, однако, когда дело касалось семьи - превращались в самую настоящую...сложность, если не сказать проблему. Подобное было одним из того не многого, что заставляло его изрядно нервничать - одно не верное слово, и все могло стать хуже. - Оставь все на столе, и можешь идти, - повторила та, но, получив в ответ тишину - обернулась, замерев на месте, увидев брата. Его взгляд, и легкая нахмуренность на лице - были так похожи на отца, что не могли не напугать: та же суровость, уверенность и строгость… - Я не имею права запрещать тебе общаться с тем, кем ты хочешь, и должен извиниться за свои слова, - тихо начал юноша, не теряя самообладания и все той же аристократической осанки. - Даже если речь идет о ком-то из дома Старк, я обязан дать тебе совет быть с ним осторожнее, оказывать любую поддержку, которую ты только захочешь, и быть более сдержанным в выражении своих...опасений, - из его голоса не уходила нить положения и возможной тени разговора, который он вел со своими подчиненными - уверенный, жесткий и однозначный. - Ты говоришь так, словно мы партнеры по бизнесу. - Прости, - она знала, что иначе он не может, и будет таким образом держать дистанцию между ними, пока все не станет, как прежде. - Считаешь, я не смогу… - Нет, - но ему не нужно было дослушивать до конца, ведь они понимали друг друга буквально с полуслова. - Ты самая умная девушка, которую я когда-либо знал, и точно поймешь, когда тебе будут лгать, - он сделал еще шаг. - В Джоне, к сожалению, пускай и на половину, течет кровь Старков, а значит - от него можно ожидать не только лжи. - Воулдер… - Я просто прошу тебя быть осторожнее. В этот момент Дайнерис не выдержала и, подойдя к брату, облегченно улыбнулась, понимая, что вся его напускная серьезность - это забота, с которой он подходил к ней и Визерису с самого их рождения. Облегченно вздохнув, она вскользь провела по его плечу ладонью, продолжив: - Ты всегда заботился обо мне, но сейчас, я видела, на что на самом деле способны Старки. Возможно не всем, но одному из них точно можно доверять, и я хочу в этом лично убедиться. Слабо улыбнувшись в ответ, юный лорд осторожно обнял сестру, крепко прижав ее к себе. Именно в этом объятии, которое едва позволяло девушке дышать, чувствовались все переживания и беспокойства, которые были у него на душе. Воулдер прекрасно помнил, что можно положиться только на семью, и был готов на все, ради нее. - Я поддержу тебя в любом решении, - тихо проговорил юноша, почувствовав, как сестра обняла его в ответ. - Как и я тебя. Услышав позади себя шум, парень отстранился от девушки, обернувшись и увидев в дверях служанку с подносом в руках, на котором стояла пара чашек и изысканный фарфоровый чайник с их фамильным клеймом в виде трехголового дракона, заключенного в красный круг, символизирующий всепоглощающее и уничтожающее пламя. Слегка придя в себя, Дайнерис взмахнула рукой, продолжив: - На стол, - поняв, что нужно делать, женщина поставила поднос на столик, у которого стояла пара кресел из белоснежной кожи, обрамленных в узкие, хромовые трубки. - Нам обоим многое нужно обдумать и… - но тут она заметила маленькие капли крови на полу, редким шлейфом тянущиеся прямо к ним. - Что это? - и, когда капли “привели” привели к брату, окинула его коротким взглядом, поняв, что у него разбиты костяшки руки. Из ран, в прямом смысле текла кровь - где он мог так пораниться? - Что с твоей рукой? - обеспокоенно спросила она, взяв его за руку и начав нервно осматриваться, ища, чем можно хотя бы на время перевязать рану, чтобы остановить кровотечение. - Я задел столб у кровати, - слабо улыбнувшись, ответил парень, при этом посмотрев на девушку. - Ты никогда не был неуклюжим, поэтому я никогда не поверю в то, что ты его “просто задел”. Миссандея! – позвала она свою камеристку, которая всегда была рядом. - Не стоит никого звать, – устало произнес юноша, увидев, как сестра быстро подошла к двери комнаты. Но, не успела она выглянуть в коридор, как в дверном проеме, скромно скрепив руки спереди, появилась темнокожая девушка. Ее кудрявые волосы были забраны по бокам заколками с голубыми лентами, вплетенными в ее мелкие кудряшки практически до самого затылка. Темно-серый, строгий костюм, представляющий из себя легкую блузку, пиджак и юбку-карандаш, идеально сидел на ее фигуре, словно был пошит именно для нее. Хотя, Дайнерис настолько хорошо относилась к окружающим ее слугам, что действительно могла заказать ей этот костюм. - Миссандея, мне нужен… - продолжила леди, как вдруг оказалась перебита братом… - Ты можешь идти. - Что? – девушка быстро обернулась, слегка нахмурившись, не понимая, почему он так сказал. - Твои услуги пока не нужны, – без колебаний продолжил он, начав медленно стягивать с себя узел галстука, держа при этом в руке какую-то скомканную бумагу. – Иди. - Как прикажете, милорд, – скромно ответила та, искоса посмотрев на кровоточащую руку и в поклоне удалившись с их глаз. - И зачем ты это сделал? – как можно спокойнее спросила девушка, всплеснув рукой. - Она одна из слуг, и сколько бы ты ей не доверяла – определенно поделится тем, что увидит. - У тебя идет кровь – чем тут можно поделиться? - Любым предположением, откуда она могла появиться. Прошу тебя, давай не будем об этом: Миссандея одна из слуг, и этим все сказано. Не стоит ей видеть всего, что происходит, – окончательно стянув с шеи галстук, он начал методично заматывать им кровоточащие костяшки руки. - Воулдер… - смягчилась леди Таргариен, медленно приблизившись к брату и, взяв его за руки, остановив, – ты никому не будешь доверять? - Кроме тебя – нет, – она размотала уже наложенные витки, заново приложив плотную ткань на раны, от чего юноша слегка поморщился, внимательно следя за сестрой. - Кх, - она слабо усмехнулась, - я всегда поражалась твоей рациональности. - Пожалуйста… - он хотел ее о чем-то попросить, но оказался перебит… - У тебя галстуки на все случаи жизни, верно? – в ее голосе читалась нотка печальной улыбки, которая вот-вот должна была превратиться в слезы. - Нет, они… - Так и не скажешь, из чего их делают? – только Дайнерис пока не готова была услышать от него много слов, все еще думая о строгости и желании всеобщего подчинения со стороны характера брата. - Шерсть…и только, – он все понял…даже без ее взгляда. Как это ни странно, но Воулдер и Дайнерис вспомнили один из тех дней, когда жизни, и даже судьбы могут изменится. День, в который им пришлось познакомиться с настоящим страхом и близостью смерти, застывающей в жилах…