Стрела

Султан задыхается. Визирь перед ним стоит прямой и напряжённый, как стрела, готовая взвиться по желанию лучника и вонзиться в шею врага, раздирая тёплую плоть. Чёрные глаза беспристрастно оглядывают Сулеймана, да вот только он знает — Ибрагим не так прост на первый взгляд, каковым кажется. Его визирь, его паргалы. Его брат. Названный. Любовь его жизни. — Вы звали, повелитель? — Ибрагим стоит неподвижно, да только в последний момент кланяется, как и подобает рабу. Сулейман ненавидит, когда Ибрагим нарушает субординацию, молчаливо установленную между ними. Ненавидит, когда облачённый в длинные одежды изящный стан подобострастно склоняется в наигранном уважении, а тёмные умные глаза смотрят внимательно, словно заглядывая в душу. Эх, Ибрагим, Ибрагим. Ты хотел умереть моим другом. А хотел ли ты погибнуть любовником? — Выпрямись. — Тон Сулеймана резок, и Ибрагим-паша выпрямляется, не двигаясь с места и предусмотрительно опустив глаза в пол. — Не склоняйся предо мной, ты же знаешь, ты не раб мне. — Знаю, повелитель. Смеётся. Сулейман подходит совсем близко, и Ибрагим не уклоняется от него по-лисьи, напротив, едва заметно кивает, словно своим мыслям, и султан ошибочно принимает этот кивок за согласие. Губы в губы, рука по-хозяйски давит на затылок, заставляя подчиниться — неужели слова Сулеймана Великолепного ничего не значат? Ибрагим улавливает мысль повелителя раньше его самого. Тонкие губы презрительно кривятся в отвращении, он дёргает головой, разрывая нежеланный поцелуй, и смотрит молча, словно упрекая. Сулейман поднимает голову выше, скрывая плескавшуюся на дне зрачков боль, моргает, безмолвно извиняясь за произошедшее. — Вы звали, повелитель? — настойчиво повторяет Ибрагим, словно и не было этого душу ранящего поцелуя. Сулейман отрицательно мотает головой. — Иди. Ибрагим удаляется так тихо, как может только он один. Только дверь еле слышно хлопается, отрезая его от Сулеймана, и этот хлопок приводит его в чувства. Ибрагим, Ибрагим. Я отдал тебе своё сердце, ты завоевал мою любовь. Я дал тебе направить стрелу в мою душу, ты пронзил её своей отстранённостью. Я отдал тебе всё, а что получил взамен? Взамен я могу любоваться тобою вечность. Взамен ты навеки останешься моим паргалы, моим братом, моей любовью, покуда Аллах не разлучит наши жизни, не направит их по разным тропам. Сулейман отворачивается к окну, рассматривая ставший привычным глазу пейзаж. Никто не скрасит его печаль. Никто не станет рядом с ним. Никто не разделит с ним его ношу. Никто, кроме Ибрагима, который будет жить, покуда жив султан. Он клянётся в этом. Он клянётся. Пусть же хоть в этом его слово окажется нерушимым.