***
Проходит пару недель, и вот, Чонгук стоит в затхлом коридоре, перед дверью в квартиру Чимина, и в одежде, весьма и весьма отдалённо напоминающей «официальную»: мятая белая рубашка заправлена в чёрные слаксы, а вокруг шеи — галстук, который, при наличии хорошего воображения, можно было бы принять за шёлковый. Большой палец скользит по очереди по подушечкам других — указательного, среднего, безымянного, мизинца, туда и обратно. Второй рукой он держит свой потёртый мобильник возле уха. — Давай быстрей. — Я знаю, знаю, просто дай мне допить, — невнятно говорит Тэхён с того конца провода. — Или... Как насчёт зайти к нам на секунду, чувак? У нас есть время. — Нет. — У тебя ещё часа четыре примерно. — Ким... — Да, да, погодь минутку. Я... — в трубке слышатся глухие удары, какой-то грохот. — Я открою дверь. — Нет, нам пора ехать... — Серьёзно, — говорит Тэхён, распахивая дверь; его голос слышен и вживую, и чуть запоздало в трубке, прежде чем он жмёт на отбой. И отказать теперь ещё сложнее, когда они стоят лицом к лицу, и Чонгук смотрит на Тэхёна, на его растрёпанные волосы, чувствуя, как всё вокруг электризуется от его мальчишеской улыбки. — Всего пятнадцать минут. — Время... — Десять минут. — Тэ... Долгих уговоров не требуется. С Тэхёном — никогда, Чонгук уже заметил эту тенденцию. На одноместном диване Чимин умещается на коленях Юнги, который кривится и отодвигает голову, когда Пак широко разводит руки, лениво обнимая воздух, и вновь роняет их на колени. Он одаривает Тэхёна и Чонгука тёплой пьяной улыбкой и громким «здорова, ребят!», когда они входят. Бледные, чуть покрасневшие костяшки тонких пальцев Юнги осторожно сплетаются с пухлыми чиминовыми, самый обычный жест. Им, кажется, действительно хорошо друг с другом. Чонгук ничего не может поделать со своим желанием узнать, каково это — чувствовать, как хорошо знакомые пальцы переплетаются с твоими собственными. Якорь или же воздушный шар... — Пф. Кто притащил сюда твой зад? — кивает на Чонгука Юнги, дразнит, один из их обычных подколов. — Возвращайся за решётку, пацан. — Каюсь, — смеётся Тэхён и плюхается на диван, хватая с кофейного столика полупустую бутылку, предположительно им же и недопитую. Всего секунду он гладит внутреннюю сторону ладони Чонгука, но затем хватает его за предплечье и тянет, чтобы тот присел. Когда он усаживается, Тэхён закидывает ноги ему на колени, и Чонгук позволяет. — Прости, тренер. Срываю твою вечеринку, — самодовольно улыбается он. На этом их споры обычно и кончаются. Хотя, если вы спросите Чонгука, то это даже и не спор. Это был классический случай «Юнги говнится». — Да, да. Как там твоя голова? — усмехается Мин. — Пошёл ты. Эти, так называемые, десять минут в конечном счёте превращаются в час и доходят до того момента, когда Чонгук бормочет что-то невнятное про опоздание, а Тэхён взывает к нему с аргументом, что всё время этого мира в их распоряжении. — Это не твой зад судить будут. — Тебя не будут судить за опоздание, идиот. Это так не работает. И ты не опоздаешь. Чонгук фыркает, перепрыгивая через ступеньки тусклого подъезда Чимина. Он держит Тэхёна за запястье, борясь с желанием спуститься пальцами к ладони, пока тащит его за собой. — Увидишь, Ким. Будешь навещать меня в тюрьме. — Это, блять, всего лишь нарушение, Чон. Ты идёшь туда буквально чтобы заплатить штраф. — В тюрьме, — повторяет Чонгук, качая головой. Они спускаются на первый этаж, облака слабо истекают умирающим солнечным светом. — Дай мне свои ключи. — Почему это ты за рулём? — Потому что в тебе пять бутылок бухла. — Две. — И двух много. — Боже, Чон, — но брелок с ключами всё равно отдаёт. — У тебя что, слабость к Рилаккуме? — спрашивает Чонгук, когда они садятся в машину, и звенит брелками с Рилаккумой и ещё какими-то неизвестными ему милашностями. Тэхён наклоняется и цепляет ключи. — Рилаккума только здесь. А это... — он указывает на другой брелок, с жёлтой птицей*. — Киироитори. А это... Корилаккума. Есть ещё Гудетама, который не связан с ними... — А это Кумамон, да? — указывает Чонгук на маленького чёрного мишку. — Ты знаешь? — Не, это всё Юнги. Стоял у него на заставке мобильника, почему Чимин ему не вломил. — Пф. Ну разумеется этот лузер тащится по Кумамону. Чонгук закатывает глаза и многозначительно встряхивает запутанную связку перед носом Тэхёна. — Ну да, Ким. Точно. — Завались, — он отпихивает его руку от своего лица и стучит пальцем по рулю. — Заводи. Погнали судить твою задницу.***
— Говорил же, что не опоздаем. — Замолкни. — Просто сказал. Сколько ещё у нас времени? — Около часа. — Блять, — выдыхает Тэхён с облаком дыма. Окно нараспашку, но дышать в салоне всё равно нечем. Они на парковке у небольшого здания городского суда, спрятаны под крышей, летнее солнце едва светит, перекладывая всю работу на уличные фонари. — Ты слишком много куришь, — снова говорит ему Чонгук. — Это моя машина, Чон, — Тэхён откидывается на подголовник, его сиденье отодвинуто назад по максимуму, так, что он может вытянуть свои длинные ноги. — А страдают мои лёгкие. — Всё вертится вокруг тебя, Гук. Только вокруг тебя, — Чонгук смотрит, как парень говорит, как курит. И это правда. Что Тэхён вносит что-то принципиально новое в его унылое существование, и, возможно, именно поэтому последние несколько недель жизнь не кажется такой дерьмовой как раньше. Это как то, что обычно говорит Юнги: дело не в том, что с тобой что-то не так. Лишь в том, что ты всегда можешь лучше. Так что дело не в Чонгуке. Просто Тэхён делает его лучше. И это приятная мысль. Гук улыбается и наблюдает, как Тэхён затягивается. — Тебе даже было необязательно ехать со мной, — говорит Чон. — Я не могу доверить тебе машину. Знаешь, как говорят люди, — свободной рукой Тэхён изображает глупое подобие «джазовых ладошек». — Чон Чонгук. Убийца на ринге. Костолом. Крушитель машин. — Заглохни, — закатывает тот глаза. Они оба знают, почему Тэхён поехал вместе с ним. Неважно, что уже не впервой, это всегда нервотрёпка, — встретиться с последствиями собственных выходок и притворяться, что ты — нечто большее, чем просто кусок дерьма, которым считал себя всю жизнь. — Давай только не про ринг. Не хочу сейчас думать об этом дерьме. — Плохие воспоминания? — шутит Тэхён. — Я слышал, что у них там есть один реальный зверь, зовут, кажется, Ким Тэ... — Заглохни, — повторяет Чонгук, тянется к подстаканнику и хватает старую обёртку от KitKat-а чтобы швырнуть в парня. — Просто... Бьюсь об заклад, Юнги скоро захочет устроить мне бой. Чонгук вздыхает и закидывает ноги на приборную панель, располагаясь чуть по диагонали, потому что для этой тесной машины он слишком высок. Как, в принципе, и любой другой среднестатистического роста человек. Машина до абсолюта дерьмовая: низкая крыша, нестабильный руль и всё тому подобное. — Хочешь? — бросает на него взгляд Тэхён, открыв рот, медленно втягивая сигарету языком и смыкая вокруг неё губы. — Эх, — лучший из всех ответов у Чонгука в наличии. Все остальные, вероятно, звучали бы ещё хуже. — На работе платят недостаточно? — Дело не в этом. Просто... — Привычка? Секундное сомнение и щелчок языка, зажатого зубами, а затем Чонгук говорит: — Да. Плохая привычка. — Я понимаю, — усмехается Тэхён, вытаскивая изо рта сигарету и сжимая губами фильтр перед тем, как выдохнуть дым. — Плохие привычки, Чон. Я понимаю. — Ты когда-нибудь просто... — Чонгук обдумывает свои слова, но ведь он с Тэхёном сейчас говорит, так что в этом нет необходимости, — хотел бросить? — договаривает он, и получается не совсем понятно, но, опять же, это ведь Тэхён. Так что, он, вероятно, поймёт. — Каждый день, Гук. Чонгук смотрит на него. — Бокс? — Каждый день, — Тэхён лениво выдыхает дым в приоткрытое окно. — И курение. Каждый чёртов день. — Порой я думаю про Юнги. У него это выглядело так чертовски легко. То, как он завязал. — Ты хочешь? — спрашивает Тэхён, а Чонгук жмёт плечами, постукивая носками ботинок друг о друга, оставляя на панели разводы от грязных каблуков. Затем Тэхён усаживается в кресле чуть подальше, с приглушённым щелчком откидывая его назад. — Он просто уже состарился, этот парень. Нашёл утешение в своём дурацком Чимине. Это называется «романтика из жопы прёт», когда внезапно ему уже не нужно ничего кроме смазки и тугой задницы. — Иисусе, — говорит Чонгук, выпуская короткий смешок, прежде чем быстро вытравить из головы эту замечательную картинку. — Ты думаешь, это потому, что мы молоды? Или... моложе? — Не. Думаю, это потому, что мы ещё не добрались до этой романтики. Чонгук качает головой, фыркая, но ничего не говорит, потому что намёков вполне достаточно. — У тебя всё впереди, Чон. Другим удаётся, причём они живут подольше нашего, а потом находят это своё грёбаное счастье всей жизни или как там его. Чонгук наблюдает, как он тушит бычок о дно стальной пепельницы, а затем соглашается. — У нас всё впереди. Лёгкая усмешка Тэхёна, и былой давящей атмосферы как ни бывало. Он тянется к Чонгуку, пальцы нежно тянут за ткань рубашки. — Что? — Иди ко мне, — настойчиво говорит он. — Нет, зачем? Но всё равно перекидывает ногу через коробку передач, слаксы слишком жмут в паху, чтобы можно было как следует раздвинуть ноги, но Чон ведь упорный, и через мгновенье уже полностью перемещает свой вес и приземляется на колени Тэхёна. Он смотрит на него, приподнимая бровь, а Тэхён лишь качает головой и целует его. — Ты выглядишь напряжённым, — говорит он, не отстраняясь, изучая руками, исследуя. — И? Дай закурить. — Я имел в виду не это, — руки Тэхёна смещаются, вынуждая Чонгука слегка покачивать бёдрами. — Что? Предлагаешь отсосать мне или что? Чёрт, почему нет? Я только за. — И не это тоже. — Ну, ты всё равно мог бы отсосать мне. — Романтика так не работает, Чон, — отстраняется Тэхён, чтобы сказать, маскируя смех вздохом. — Я не по части романтики. — Я не могу отсосать тебе в машине. Чонгук хмурится, а затем на секунду задумывается и исправляется. — Ты должен отсосать мне, когда приедем домой. Тэхён не комментирует такой простой выбор слов. «Домой», где бы это ни было. Вместо этого, он просто улыбается и соглашается, что, да, отсосёт ему, когда они будут дома. Но Чонгук не расслабляется, а начинает водить губами по его подбородку. — У тебя есть смазка в машине или я просто трачу своё время? — Пф. Разумеется есть. — Должен был убедиться. Вариативность в секс-подготовке, всё такое. Я не знаю, какой у тебя пространственный спектр. — На будущее, я, как правило, «слишком готов». — Приму к сведению, — бормочет Чонгук, виляя задницей, чтобы поудобнее устроиться на чужих коленях. — Красота и прелесть молодости, типа того. — Не знаю, назвал бы я это красотой, но да ладно. Бёдра Чонгука скользят туда-сюда по бёдрам Тэхёна, прижимая нарастающий жар одного возбуждения к другому. — Боже. Мы серьёзно сделаем это в машине? Сейчас? — Эм, почему нет? — опуская подбородок, Тэхён кончиком носа отталкивает губы Чонгука от своей линии челюсти и прижимается к ним своими в сладком поцелуе. Они узнают друг друга всё больше и больше с каждым днём, и Чонгук понимает, что ему это нравится. Тэхён спускается ниже, покрывая поцелуями шею Чонгука, пока тот задирает свой подбородок, давая больше доступа. Его пульс учащается, а Тэхён улыбается, чувствуя это на своих губах. — Господи, это же тотальный пиздец, — наклоняясь, Чонгук закрывает окно, так что теперь у них вроде как есть некое подобие приватности. Крыша парковки отбрасывает тёмную тень, да и сама парковка пустая, но кто знает. — Смешнее всего будет, если нас поймают. Припишешь ещё парочку нулей к своему штрафу. — Тебе тоже придётся раскошелиться, — ворчит Чонгук. — Технически, я уже, — говорит Тэхён, напоминая ему, что он ему по-прежнему должен. С деньгами трудно, штраф в пару штук, а Тэхён чересчур щедр. — Цыц. Достал, — в его словах слышится вина. — Ещё раз, спасибо. — Забей, чувак, ты это уже миллиард раз сказал. — Потому что я серьёзно благодарен. — Знаешь, — говорит Тэхён, просовывая ладони под бёдра парня и рыча, когда тот толкается вперёд, — ты можешь прикидываться таким дурачком, когда хочешь. — Пф, — все мышцы в животе Чонгука уже сводит дрожью, когда Тэхён ведёт руками по ягодицам. Эти слаксы слишком узкие, а пуговица буквально впивается в низ живота. — Может, я просто душка. — Ни на секунду в это не поверю, но да ладно. Пальцы Чонгука тянутся, чтобы слегка расслабить его галстук, а затем скользят вниз и расстёгивают несколько верхних пуговиц рубашки. Отложной воротник вялыми складками падает на ключицы. — Твоя тачка просто до пиздеца крошечная, — жалуется он, пытаясь найти более удобную позицию для коленей, постоянно стукаясь ими о края сиденья. Нетерпеливые руки начинают расстёгивать слаксы, и чувство облегчения прокатывается через всё тело, когда давление на его твердеющий член исчезает. — У меня по крайней мере есть машина. — У меня она тоже есть, козёл. Просто в говно раздолбана, так что я держу её в мастерской. — А починить не можешь? — Агх. Нет. Мне нужны несколько деталей, которые я, вероятно, не смог бы себе позволить, даже продав правую руку, — теперь его ладони перемещаются на ширинку Тэхёна, дёргают за собачку, в спешке цепляя собственные ногти. — Может, стяну у Юнги. — Оу, но тогда ты разрушишь их с Чимином планы на ночь под звёздами или что там у них за херня. — Ты слышал об этом? — фыркает Чонгук. — Да. Чимин всё никак не затыкается. Трещит про то, как это будет романтично, и всякое дерьмо в том же духе. — Чувак, из них получаются такие потрясные геи, — вздыхает Чонгук, опаляя дыханием ключицы Тэхёна, пока пальцы работают с его рубашкой, чтобы распахнуть её без надобности снимать полностью. Лениво как и всегда, Тэхён откидывается на спинку кресла и позволяет ему продолжить свою «работу» — раздеть их достаточно для того, чтобы можно было трахаться. — То есть, ты хоть раз думал об этом? Юнги и Чимин. Я никогда не встречал парней, что были бы так чертовски хороши в гомофилии. — Я думаю, ты имеешь в виду влюблённость, но да ладно. — Да, да, пофиг. Любовь всегда гомофильна. Любая любовь. Она тупая, гомофильная и... — Чонгук чуть съезжает назад по ногам Тэхёна, пытаясь стянуть с него штаны, и когда Тэхён приподнимает свои бёдра, чтобы помочь, Гук бьётся копчиком о приборную панель. — Ах... чёрт возьми, ауч. Поосторожней, Ким. — Прости, — небрежно говорит Тэхён со смешком, его широкие ладони обхватывают талию Чонгука, чтобы удержать его на месте. — Эй, думаешь Юнги с Чимином хороши в «машинном» сексе? В смысле, у них это получается так же хорошо, как с отношениями? — А что? — Просто у нас пока выходит дерьмово. Интересно, могут ли они лучше. — Пф. Ну у тебя может и проблемы, а я просто эксперт в том, что касается секса в машине. — Серьёзно, Чон. — Я механик, смекаешь? Затаскиваю горячих цыпочек в Мазерати и всё такое. Годы практики. — Разве что в твоих мечтах. Чонгук усмехается. — Да, возможно. В реальности же я вожусь с твоей противной задницей в какой-то допотопной Тойоте из девяностых, но, похоже, мне просто придётся смириться. — Прости, что разочаровываю, — к этому времени Чонгук уже приспустил штаны и боксеры Тэхёна, его член на свободе и прижимается к верхней части бедра. Виляя задницей, чтобы хоть немного приподняться, Чонгук стягивает свои жутко тесные слаксы, пока вдруг не слышит опасный звук рвущейся по шву ткани. — Твою ж... — Сейчас, — говорит Тэхён и тянется к боку сиденья, откидывая его до максимума, и теперь между ними и приборной панелью места предостаточно. — Спасибо, — Чонгук разворачивается на сто восемьдесят градусов, чтобы вытянуть ноги, и скидывает ботинки, чтобы полностью снять штаны. Бегло оглядывая их на наличие рваных ран, он швыряет их в сторону вместе со своим бельём, а затем вновь устраивается на бёдрах Тэхёна. — Это всё такая заноза в заднице, — ворчит он. — Ну, по крайней мере, у тебя есть я, — хлопая крышкой бардачка, Тэхён вытаскивает презерватив и пакетик смазки. — Мерзость, — морщит нос Чонгук. — Похоже на пакетик с кетчупом. — Ну, не уверен, что хочу держать в машине целую бутылку смазки, так что. — Ты просто не живёшь на полную, Ким. Принимая удобоваримую позу на чужих коленях, Чонгук чуть морщится, когда острые зубчики расстёгнутой молнии тэхёновых брюк впиваются в голую кожу его ягодиц. Несмотря на это, он крутится, пока не становится удобно, потому что настроен он решительно. На самом деле, абсолютно неподходящей ситуации для секса с Тэхёном просто нет, как он уже успел убедиться за последние несколько недель в самых различных обстоятельствах. — Боже, только взгляни на это, — сжимая свой полувставший член у основания, Чонгук пару раз шлёпает им по низу живота Тэхёна. — Не могу поверить, что мой член всё ещё вроде как твёрдый после всех этих разговоров про трахающихся в машине Чимина с Юнги. — Это как ты и сказал. Прелесть молодости, — закатывает глаза Тэхён. — Прелесть молодости, — усмехается Чонгук. — В смысле, ты к тридцати годам ближе, чем когда-либо будешь к двадцати, но... — он игриво смотрит на недовольного Тэхёна. — ...тем не менее, прелесть молодости. И он аккуратно забирает презерватив и смазку из его рук и кладёт на панель, прежде чем плюнуть на ладонь и вновь поцеловать Тэхёна. Просовывая руку вниз, к возбуждению парня, руке чуть неудобно из-за того что приходится скользить между их прижатыми друг к другу телами, он нежно сжимает член Тэхёна у основания и размазывает свою слюну по мягкой коже, доходя до мошонки. Сама кожа там приятная, плотная и розовая. — Мне нравится твой член, — говорит Чонгук парню в губы. — Не думаю, что когда-то говорил тебе об этом. — Ммм, — жмёт плечами Тэхён. — Я и так это прекрасно знаю. — Господи, забей. Забудь, что я сказал, — фыркает Чонгук. Член Тэхёна в его руке горячий, чуть подёргивается, когда большой палец Чона проходится по скользкой головке, растирая слюну вдоль ствола. Его собственный орган твердеет, в нижней части живота кровь кипит будто лава, медленно и обжигающе. Именно это ему нравится в Тэхёне. Секс необязательно грубый. Конечно, он может быть, и это неописуемо приятно, но Чонгук не так давно понял, что и самая обычная близость может дарить такие же невероятные ощущения. Может всё дело в чувстве интимности, хотя может это и слегка смелая мысль. Или может дело всего-навсего в том, что любой секс с Тэхёном хорош. — Чёрт, Гук, так приятно, — мычит Тэхён, скользя ладонями по спине парня и закатывая его рубашку, отчего ткань покрывается морщинами. Его пальцы вплетаются в волосы, ниспадающие в мягкие свободные завитки на лбу. Когда Тэхён тянет за них, Чонгук издаёт какой-то нечленораздельный звук, а бёдра подаются вперёд так, что головка члена проезжается по животу Кима, между свисающими по бокам полами рубашки. — Прикоснись ко мне, — бормочет Чонгук. Тэхён мычит и обхватывает рукой его член, кожа на ощупь почти сухая, не считая влажности от ласкающей ладони и пота, стекающего по промежности Чонгука и по тёплой коже его яичек. Прикосновения натирают член жаром, когда Тэхён начинает движения, но это почти незаметно. Вторая ладонь парня, зарывшись в волосы, массирует кожу головы Чонгука, а затем спускается, обхватывая того за шею. — Соедини... — начинает Чонгук, слишком занятый попытками не начать толкаться в ласкающую руку как какой-то щенок, чтобы говорить членораздельно. — Соедини их... ах, вместе. Знаешь, типа... Прихватывая губу Чонгука своими зубами и вызывая у того дрожь, Тэхён ухмыляется и спрашивает. — Что? — Ну знаешь, — тот чуть отодвигается и смотрит вниз, между их раскрасневшимися под одеждой грудными клетками, что вздымаются и опускаются теперь немного быстрее. — Члены. Типа... — он говорит, и тянет пальцы Тэхёна, чтобы тот обхватил их возбуждения и прижал друг к другу. — Ох... — заикается Тэхён, а взгляд прикован к головке его члена, прижатой к чонгуковой, розовой и такой красивой. Гук оборачивает своей ладонью его и ведёт вверх-вниз по стволам, сжимает руку, поощряя парня усилить свою слабую хватку. — Блять, Чонгук, ты так сильно возбуждён, — выдыхает Тэхён. — Давай, — просит Чонгук, двигая бёдрами в разрозненном темпе из-за усиливающейся чувствительности. Поднимая ладонь, он плюёт на неё снова и размазывает слюну по всей длине обоих членов, а затем снова опускает её поверх тэхёновой, что больше его собственной. — Блять, у тебя такие большие ладони. Я так хотел сделать это с тобой, потому что, чувак, твои руки... агх, чёрт да, вот так, сделай так ещё. Тэхён усмехается, проворачивая запястьем, пока ласкает сверху, и сжимает сильнее, доходя до головок, где чувствительная кожа Чонгука соприкасается с его, а крайняя плоть скользит взад-вперёд. Слюна размазана по обоим стволам и остаётся на костяшках Тэхёна, пока Чонгук продолжает накрывать его ладонь своей, его взгляд мутнеет, а тело дрожит каждый раз, как Тэхён ведёт рукой вверх, а затем вниз. Хлюпающие звуки слегка раздражают, но Чонгук вполне может с этим жить. Капелька предэякулята проявляется на головке Чонгука, пока Тэхён медленно ведёт ладонью вверх, и она стекает на головку члена Тэхёна. — Чёрт, — шепчет Чонгук хмельным голосом, чувствуя тёплую влагу. Тэхён чувствует тоже, распределяя жидкость по стволам. В груди Чонгука плещется тихий стон, и он разрывается между желанием прикрыть глаза и отдаться наслаждению и желанием не спускать глаз с до смехотворного эротичной картины, как их прижатые друг к другу члены крепко окольцованы их руками. — Ангх... — едва ли не жалко хнычет Чонгук, толкаясь бёдрами, чтобы ухватить побольше прикосновений. Почти всю работу делает Тэхён, а он просто поощряюще обхватывает его ладонь, но это ничего, потому что пальцы Тэхёна сжимают достаточно сильно, чтобы свести с ума обоих. — Ты же не планируешь кончить вот так, правда же? — дразнит Тэхён, на секунду пробегаясь большим пальцем по уретре Чонгука и размазывая текущую смазку. Чон жадно наблюдает, его дыхание сбивается. — Н-не то чтобы, — с губ сходит небольшой самоуничижительный смешок. Его бёдра дрожат, несмотря на все его усилия сидеть спокойно, чтобы Тэхёну было проще. — Ты же знаешь, что я нихера не остановлюсь, даже при таком раскладе. Так быстро кончить лишь от того, что я дрочу оба члена вместе? Усмешка Чонгука скорее больше походит на сорванный вздох, смех чередуется со сбитым дыханием. — Заткнись и дай побалдеть. Твой чёртов рот просто никогда не закрывается, честное слово. — Тебе нравится мой чёртов рот, Чон, — отвечает Тэхён игриво-обвинительным тоном. Его свободная рука очерчивает узоры на влажной от пота коже шеи Чонгука, затем спускается ниже, оглаживая мышцы грудной клетки, а тёплые подушечки пальцев играются с соском. — Мне нравится твой рот, когда он закрыт, или когда в нём мой член. Я ни слова не говорил про мусор, который он извергает, — но несмотря на эти слова, Чонгук, открытый и разгорячённый, покачивает бёдрами туда-сюда, скользя по коленям парня. — Ладно, малыш, оскорбления к минимуму. У меня тоже есть чувства, — бормочет Тэхён и восторженно наблюдает, как Чонгук гнёт спину, поддаваясь дразнящим ласкам вокруг соска. Его член дёргается в руке Тэхёна каждый раз, как тот проводит по горошине большим пальцем, а когда он нежно прокручивает её между пальцами, с губ Чона сходят беспомощные стоны. — Спорно, — слабо отвечает он, а окончание слова тонет в сорванном грудном стоне, когда Тэхён сильнее сжимает их члены у самого основания и замедляет движения. — Мы будем трахаться, или всё это закончится грёбаной дрочкой и мозолями на ладонях? Рыча, Чонгук собирается с силами, чтобы оттолкнуть руку Тэхёна, и быстро тянется за смазкой, что оставил на приборной панели. — Ты такой нытик, Ким. При соответствующих обстоятельствах в грёбаной дрочке нет ничего плохого, — после нескольких безуспешных попыток вскрыть упаковку с гелем скользкими от слюны пальцами, Чонгук просто разрывает её зубами и морщится, когда пару капель горькой субстанции попадает на язык. — Ты меня почти убедил. Почти, — и Тэхён слегка шлёпает Чонгука по самой мясистой части бедра. — Подъём, подъём. Возмущённо хмурясь, тот поудобнее устраивает колени и стопы, а затем приподнимается с его бёдер. Такая поза быстро заставляет икры неметь, но когда дело доходит до секса в машине, следует ожидать, что определённый дискомфорт будет. Распределяя смазку и быстро согревая её на подушечках, Чонгук тянет руку за спину и скользит одним пальцем в тепло между своими половинками. Ладонь Тэхёна впивается в плоть одной из ягодиц и тянет чуть в сторону, чтобы дать парню лучший доступ, а Чонгук получает возможность опереться свободной рукой о плечо парня. Он не спешит, тщательно смазывая вход, а затем проталкивает в себя первую фалангу. — Ммм... ах, блять, — мычит он, двигая бёдрами и проталкивая палец глубже. — Смазка дешёвая, да? — Кончай ныть, принцесса, — Тэхён закатывает глаза и отпускает ягодицу Чонгука, только чтобы хорошенько шлёпнуть по ней, вынуждая парня задержать дыхание, а затем начинает массировать место удара. Чонгук ворчит и продолжает двигать пальцем, вытаскивая его полностью и вставляя до самой костяшки, нажимая на складочки мышц внутри. Словно чтобы поторопить его, Тэхён оборачивает одну руку вокруг его текущего члена, а второй продолжает поддерживать его, крепко держа за ягодицу. Чонгук немного благодарен ему за это. Икроножные мышцы уже начинают побаливать. — Ненавижу... о Боже, ненавижу трахаться в машине. — Ммм, — Тэхён лишь согласно мычит, проходясь большим пальцем вверх по вене на эрекции парня и чувствует сильную пульсацию от мощного кровотока. — Ты просто любишь жаловаться, я прав? — Просто. Разбавляю атмосферу. — Это моя работа. — Подумать только. Я уже цепляю твои привычки. — Господи, надеюсь, это не работает в обе стороны. Очень не хотелось бы обнаружить в себе черты того неловкого-Чона. — З-заткнись, — он уже задыхается, слова расползаются в самый неподходящий момент. Ладонь Тэхёна продолжает скользить по его стояку, большой палец проходится по уретре из раза в раз, играясь с медленно и непрерывно капающей смазкой, потому что Чонгук всегда очень сильно течёт. И он вставляет в себя второй палец, вздыхая, когда проход растягивается сильней. — Тик-так, — с ухмылкой шепчет Тэхён. Ответный взгляд Чонгука слабый, глаза будто стеклянные, а губы чуть раскрыты. И, очевидно тоже желая побыстрее приступить к делу, он ножницами разводит пальцы внутри себя, прогибаясь по линии позвоночника, и сильнее выпячивает ягодицы, чтобы запястье двигалось под лучшим углом. А затем он проворачивает пальцы, толкаясь глубоко внутрь и сгорая от жажды большего. — О, чёрт... ммх, да-а, — стонет он, когда находит свою простату, насаживаясь на собственные пальцы яростнее, чтобы подушечки попадали точь-в-точь по ней. Проход насильно сжимается от удовольствия, и ему приходится заставить себя расслабиться, чтобы продолжить долбить себя по железе. Каждый изогнутый внутрь толчок заставляет его член дрожать в руке Тэхёна, а смазка ручьями стекает по твёрдому словно камень стояку. Он проталкивает третий палец чуть рановато, содрогаясь и поскуливая от болезненного жжения. — Боже, — бормочет Тэхён, замедляя движения рукой, и неотрывно смотрит за тем, как Чонгук делает себе хорошо. — Боже, Гук, ты такой чертовски красивый. И Чонгуку стоит невероятных усилий сдержать самый громкий и самый глупый стон от этих слов. Вместо этого, он лишь почти незаметно качает головой, продолжая жадно насаживаться на свои пальцы. Часть его хочет, чтобы Тэхён растягивал его сам, потому что его пальцы достают просто до безумия глубоко, но останавливаться он не намерен. Чонгук замечает, что с каждым толчком в простату задерживает дыхание, лишь чтобы выпустить всхлип и вновь вдохнуть полной грудью, чувствуя пустоту в голове. — Блять, блять, — давится он, заламывая брови. Открывая глаза, чтобы взглянуть на Тэхёна, он понимает, что пелена слёз застилает видимость. — Ты в порядке? — спрашивает Тэхён, частично из-за нетерпения, а частично из-за того, что Чонгук выглядит таким потерянным: зрачки расширены, щёки ярко алые, а грудь вздымается тяжело. Его бёдра дрожат от долгого нахождения в неудобной позе. — Да, да, я... — Чонгук заикается, яростным движением вытаскивая пальцы из прохода с грязным хлюпающим звуком. От пустоты внутри неприятно, и это лишь служит топливом для его неистовых телодвижений. — О'kей, Боже, я готов, трахни меня, трахни меня... Хватая презерватив, оставленный на приборной панели, он раскатывает его по члену Тэхёна и покрывает остатками лубриканта, бросая упаковку в подстаканник. Руки Тэхёна поддерживают его за бёдра, и когда Чонгук тянется, чтобы подставить его член к своему входу, его собственный начинает интенсивно пульсировать. Ему это нужно. Чонгук мычит, опускаясь, ствол Тэхёна растягивает его больше, чем ранее — пальцы, и вызывает шок удовольствия, бегущий вдоль позвоночника. — Тэ, ох, о-ох, — хнычет он, скользя руками по сильным плечам Тэхёна для поддержки, не даёт себе ни секунды после того, как насаживается до основания, и тут же начинает подниматься. — Чёрт, Гук, — рычит сквозь зубы Тэхён, усиливая хватку и, вполне вероятно, оставляя синяки-отпечатки на бёдрах парня. Наклоняясь вперёд, он ведёт губами по шее Чонгука и оставляет дорожку смазанных поцелуев, доходя до соска. Сжимает его зубами и кайфует от того, как Чонгук перемещает одну руку с плеча на его затылок, отчаянно вонзаясь пальцами в волосы. — Блять, блять, Тэ, это так приятно, о Господи, ты такой большой, чё-ёрт... ммх, — лепечет он, а спину прошивает дрожью, когда он прогибается, выпячивая грудь вперёд, язык Тэхёна наматывает влажные круги вокруг соска. — Ах, ах, пожалуйста, — хнычет он, когда парень смещается к другому, и хотя он чувствует ухмылку на губах парня, пока тот вылизывает сосок, он даже не обращает внимания на эту нотку самоуверенности с его стороны, лишь сильнее тянет за волосы. Тэхён оставляет лёгкие поцелуи дорожкой вверх по шее Чонгука, через раз выцарапывая зубами быстрые метки на покрасневшей коже, просто ради удовольствия. Затем он отстраняется, укладывая затылок на подголовник и наблюдает, как Чонгук распадается на части. — Боже, детка... в тебе так хорошо, ты так охуенен верхом на мне. Блять, блять... Чонгук дрожит. Бёдра и икры сильно напряжены, и он уже едва удерживает себя на весу. Не говоря уже о том, что это приятно настолько, что он едва способен думать о чём-то кроме точных движений своих бёдер, чтобы член Тэхёна продолжал долбиться прямо в его простату. — Твою мать, Тэ, держи меня, я не могу... ангх... — Тэхён подчиняется, удерживая Чонгука за бёдра, чуть ниже ягодиц, пальцы тонут в податливой плоти. Помогая восстановить яростный темп, заданный парнем, он подбрасывает бёдра вверх и подстёгивает того двигаться быстрей. В ответ Чонгук громко стонет и погружает ногти под кожу на его плечах для опоры, оставляя следы. — Вот так, малыш? — Да, я... ах... — Тебе нравится? — стонет Тэхён, вдалбливаясь в него. — Нравится скакать на моём члене, детка? Чонгук хнычет и кивает, облизывая сухие губы и делая всё возможное, чтобы выдавить из себя хоть слово. — Чёрт... ммм-хн, так хорошо, так... ох, Тэ, там, да... — Блять, да, — Тэхён смыкает веки, а длинная чёлка спадает на глаза. Секундная мысль, что ему не помешала бы стрижка, иначе он станет похож на Шэгги из Скуби-Ду, проскальзывает в голове Чонгука, но исчезает так же быстро, как и все прочие. Сложно сфокусироваться, когда тебя трахают так хорошо. И никто и никогда не трахал его так же хорошо, как это делает Тэхён. — Ах... ах, быстрее, быстрее, — требует Чонгук, голос его дрожит. — Ммм, Тэ, да, да... — Чёрт, малыш, ты так хорошо принимаешь меня, вот так, молодец, — говорит Тэхён, обдавая Чонгука своим горячим дыханием, пока тот уже буквально извивается, краснея щеками ещё больше. Его член загибается кверху, горячий, красный и просто нереально твёрдый, как и всегда, когда член Тэхёна внутри него, а его толстая головка натирает стенки и долбит по простате в самой глубине. Ствол Чонгука бьётся о живот Тэхёна, пока парень вбивается в него, истекает прозрачной смазкой прямо на смуглую кожу и увлажняет контуры пресса, что проступают ещё заметнее, пока он трахает узкую задницу Чонгука. — Ещё, давай, Тэ, ещё, — Чонгук изо всех сил старается помогать Тэхёну ответными движениями, несмотря на то, что тело слабеет и содрогается, отчаянно старается поддерживать их яростный темп. Особо грубый толчок, и спину Чонгука прошивает судорога, и он почти падает на Тэхёна, плавясь от наслаждения. — Там, о умоляю, Тэ, т-там, не останавливайся, только не останавливайся... — Агх, чёрт, малыш, я тебя понял... так хорошо, блять, — грязный влажный звук, сопровождающий скольжение его члена внутри Чонгука, резонирует по всему салону машины; металл, колёса — всё скрипит и стонет от их неистовых движений. — Тэ, ох, ох, Тэ, я сейчас кончу... ммм, я сейчас... — бёдра Чонгука бьются о тэхёновы, пока он скачет. Порой кажется, что он вот-вот пробьёт головой крышу, но он не способен мыслить достаточно ясно, чтобы переживать об этом. Каждый жёсткий толчок заставляет низ живота напрягаться всё сильней и сильней, яростный жар медленно растекается по всему телу, и он чувствует, что сейчас просто, блять, взлетит на воздух. — Чёрт, да, малыш, кончай, — рычит Тэхён ему на ухо, а Чонгука уже просто нет, потому что Тэхён трахает его так хорошо, и он любит, как Тэхён спускает свой ненасытный голод с поводка, любит, как он обращается с ним вне зависимости от ситуации, неважно, занимаются ли они жёстким сексом на столе или таким глупым и спонтанным сексом в машине, как сейчас. — А... ах, о Господи... — Чонгук громко кричит, упираясь покрытым испариной лбом в плечо парня, и изливается Тэхёну на живот, член дрожит и пульсирует. Он дышит тяжело, оргазм кружит ему голову, а внутренние стенки попеременно сжимаются и расслабляются вокруг члена Тэ, что продолжает трахать Чонгука сквозь оргазм. Сперма парня стекает вниз по гладкой коже Тэхёна. — Кончи для меня, — молит Чонгук и продолжает двигать тазом, как только мало-мальски приходит в себя. — Чёрт, детка, покажи мне, как тебе хорошо, кончай, Бож-же... — Да, Чонгук, о, Чонгук, — рычит Тэхён сквозь стиснутые зубы, вдавливая болезненные синяки в бёдра парня, пока насаживает его на свой член, раз, ещё раз, бёдра содрогаются, когда его накрывает жёсткий оргазм. Из горла рвётся низкий рык, с губ слетают проклятья, а Чонгук дрожит и упивается наслаждением, чувствуя горячую пульсацию его члена через презерватив, когда он кончает. Тэхён дышит тяжело и быстро, а Чонгук двигает бёдрами и покрывает ключицы парня поцелуями, пока они оба стараются выравнять движения вздымающихся грудных клеток. — Блять, — с трудом выговаривает Чонгук через какое-то время и, дрожа, приподнимается, стискивая зубы и мыча, когда член Тэхёна выскальзывает из него, оставляя внутри пустоту. — Проклятые резинки, — бормочет Тэхён, снимая презерватив, завязывая его и оглядываясь по сторонам. Он открывает окно и выбрасывает его прямо на парковку. — Какое свинство. К тому же вандализм, — морщится Чонгук. — Не моя проблема. Кстати, напомни, чтобы мы проверились. Хочу трахать тебя без защиты. — Свинство, — повторяет Чонгук. — А если один из нас спит с кем-то ещё? — Хороший вопрос, — весело говорит Тэхён, закатывая глаза. А затем улыбается Чонгуку, вызывая прилив пузырьков тепла где-то в груди. Какое-то иное внутренне ощущение, отличное от того, что взрывало мозг две секунды назад. Но всё равно приятное. — Могу я спросить кое-что? — говорит Чонгук. — Что же? — странно, но это совсем не ощущается странно, то, с какой лёгкостью это происходит: руки Тэхёна нежно скользят по бёдрам Чонгука, слегка надавливая на тазовые косточки. Поднимая ладонь, Чонгук тянется и прикасается к грубому белому шраму вдоль брови Тэхёна. — Когда ты получил его... ты выиграл? — А что? — Всегда было интересно. Тэхён усмехается, чуть показывая зубы, так спокойно, словно это совсем неважно. Кончик его правого верхнего резца отколот, Чонгук заметил это не так давно. — Выиграл. И Чонгук целует его. Всего раз. Такой простой жест, но до сих пор вызывает у него дрожь. Ему был важен не ответ, но сам момент, фрагмент знания. Ещё один, ещё один. Столько всего предстоит узнать о Ким Тэхёне. Осторожно, чтобы не удариться о крышу, Чонгук перебирается обратно на своё сиденье. Какое-то время они молчат, приходя в себя, Тэхён вытирает сперму Чонгука со своей груди и застёгивает рубашку, Чонгук проверяет свою на наличие пятен, а затем застёгивает несколько верхних пуговиц и натягивает штаны с ботинками. Чтобы вновь выглядеть хоть чуточку презентабельно. Тэхён тянется к узлу галстука парня, и тот не двигается, позволяя тому его поправить. — Ты что, не можешь нормально галстук завязывать? Господи. — Я не из модников, если ты до сих пор не заметил. — Мода ни при чём. Просто тебе сейчас идти оплачивать грёбаный штраф за «нарушение порядка». Так всё устроено в этом мире. — Хуй я клал на мироустройство. Мне даже тридцатника нет. Я хочу в «Покемона» рубиться и всё в таком духе, переживать о том, что мой друг найдёт Пикачу в Виридийском лесу раньше меня, — Чонгук закатывает глаза. — Я слишком молод для этого дерьма. — Но, тем не менее, ты стареешь. — Предпочитаю называть это взрослением, — Тэхён вертит в руках концы его галстука, проверяя складки, и садится на место. Галстук неглажен, и если хорошенько присмотреться, то можно разглядеть пару пятен. — Я на баклана похож в этом прикиде. — Нормально ты выглядишь. Я бы даже сказал потрясающе, если тебе это так важно, — говорит Тэхён. Чонгук морщит нос, пытаясь скрыть ухмылку. — Мне всегда нравились мужчины в галстуках. — Даже если они не могут их нормально завязывать? — Это лишь добавляет оригинальности, — жмёт плечами Тэхён. — Спасибо за утешительные баллы. Я их принимаю, — наклоняя зеркало заднего вида, Чонгук поправляет растрёпанные волосы. — Как, по-твоему, я выгляжу достойным чести войти в зал суда? — Ты выглядишь так, словно только что занимался публичным сексом в задрипанной Тойоте своего парня. — Думаю, вполне неплохо, — фыркает Чонгук. До того, как он успевает выйти из машины, Тэхён хватает его за рукав и застёгивает пуговицу на манжете. — Ты такой проблемный, Чон. — Знаю, — и он беззаботно смеётся. — Я стану лучше. Не волнуйся.***
Чонгук ждёт в очереди минут пятнадцать, постукивая носком ботинка по отполированному полу и проклиная себя за то, что забыл надеть приличные — ну или по крайней мере прилично выглядящие — туфли. Но кроме этого, всё проходит вполне себе неплохо. Он даже не уверен, чего так волновался. Это далеко не впервой. — Спасибо, — говорит он женщине по ту сторону пластиковой перегородки, что вручает ему квитанцию через окошко. Она кивает в ответ, и всё, готово, и теперь остаётся лишь выплатить Тэхёну ещё пару сотен. А это уже не так и страшно. Чонгук стоит в углу зала, ковыряясь с противнющей застёжкой на бумажнике, когда чувствует, как кто-то подходит к нему со спины. Он даже не дёргается. С какой-то новообретённой лёгкостью и струящимся спокойствием он просто довольно вздыхает и расслабляется от прикосновения. Жилистые руки обхватывают его за талию, губы прижимаются к шее в быстром поцелуе, а на плечо нежно опускается подбородок. — Ну? Как прошло, Прекрасный принц?