Фаррагатт

Высокая стройная девушка стояла возле дальнего окна, наблюдая за погодой в округе. Поэтому, когда Пак Чимин появился в кабинете директора, он сперва ее не заметил. Куратор зашел стремительным шагом, словно порыв ветра, ворвавшийся холодным потоком через окно. — Прошу прощения, что не смог этого предотвратить, — он произнес это так, будто бы и не сожалел вовсе, но сказать это был просто обязан. — Здесь нет твоей вины, — спокойно ответил директор Ким, раскладывая бумаги на столе. — Она не на твоем подразделении. — В который раз эта чертовка переходит границы! — не сдерживая своей пылкости, воскликнул Пак, и в каждом его последующем слове чувствовалась острая неприязнь к ненавистной ему девчонке. — Объясните, почему же вы до сих пор прощаете ей это? Почему не позволите мне вмешаться? Вы же знаете, что мне хватит и одного раза, чтобы выбить из нее все желание противиться системе и порядку этой школы. Почему не можете предоставить мне такую возможность? — Может, потому что ее куратор я? — вмешался Сокджин, который уже стоял в дверях. Пак Чимин крепко сжал руки в кулаки, закрывая глаза, с трудом подавляя очередной прилив агрессии. Куратор в красном, закрыл дверь и, пройдя к столу, встал рядом. — У тебя нет на это никаких прав. Это моя подопечная. — Хреново ты справляешься, знаешь ли, — сквозь зубы процедил Пак Чимин, уже не сдерживая свою нетерпимость. — Пока ты где-то прохлаждался, эта твоя... подопечная натворила немало дел. — Мне обо всем известно, однако затравливать ее, как это привык делать ты, я не стану. — Позволь же узнать, что ты вообще намерен делать? — сложив руки на груди, с наигранной заинтересованностью, спросил Пак Чимин, сделав шаг к своему оппоненту. — Это всего лишь простая провокация, которая вполне свойственна человеку ее возраста, да еще и с таким характером в придачу. Разве не ясно? Она играет с нами. Проверяет, насколько хватит нашего терпения. И пока, ты проигрываешь. — Так значит, исходя из твоих слов, правильнее будет ничего делать? Никак не наказывать ее, тем самым спустив ей все с рук, давая очередную возможность совершить нечто подобное? — Я могу поговорить с ней, объяснить что… — Да ты издеваешься?! — Достаточно, — вдруг прервал, их едва не разгоревшийся спор, Ким. — Я не намерен больше это выслушивать. Гьюхэ, — обратился он, наконец, к девушке, что все это время молчала, благодаря чему и осталась незамеченной, — Вам есть что добавить? Оба парня обернулись и, увидев знакомую им обоим девушку, замерли в ожидании. Та лишь легко улыбнулась на такую реакцию, и кивнула им, здороваясь, а затем ответила: — Я согласна с каждым из них. Наказать ее все-таки стоит. Другие должны видеть, что подобное не остается безнаказанным. Однако вариант с подвалом отпадает сразу, ведь насколько я помню, она все еще находится под опекой своего родственника, а проблемы нам не нужны. Физический труд — это оптимальное решение для всех. — Не думаю, что ей это станет уроком, — и снова недовольный взгляд на Сокджина. — Помниться, она уже драила туалеты. — Пусть делает это публично, — продолжила Гьюхэ. — Чтобы своим примером она наглядно демонстрировала другим, что следует за проступками. Поверьте, она и сама поймет, что позже все перестанут видеть лидера в той, кто, к примеру, моет полы в их комнатах. Для того чтобы поставить самодовольную ученицу на место, необязательно прибегать к физическому насилию. Достаточно просто втоптать в грязь все те достоинства, за которые она держится. Директор Ким молча согласился со всем сказанным. Он явно не пожалел, что вернул эту девушку к должности. Что касается кураторов, то Пак Чимин, распыляясь в ухмылке, разглядывал девушку с таким выражением лица, словно видел ее впервые. Слишком уж сильно, она напоминала ему его ученицу — Силицию Чон. Сокджин же смотрел на нее всего секунды, и то с каким-то внутренним сожалением. — Думаю, вам и Сокджину стоит поговорить об этом отдельно, — посоветовал директор Ким. — А сейчас возвращайтесь к своим факультетам. Когда в кабинете остались только директор Ким и Гьюхэ, девушка снова заговорила, все также смотря на пасмурное небо за окном: — Кажется, его настроение ухудшилось. — Не хочу даже говорить об этом, — сразу же отрезал Ким, даже не взглянув в сторону собеседницы. — И все же. Вы знаете, почему я вернулась. Я должна знать. Как он? Мужчина отвел взгляд от бумаг, глубоко вздохнув. Потерев глаза, он ответил менее серьезным тоном: — Без изменений. И думаю, так и будет. Ничего уже не исправить. Глаза девушки вмиг потускнели. Она снова посмотрела в окно, запуская в легкие холодный воздух. *** Хендерсон, Лонг и Коллинз сидели в столовой. Каждая из них изредка оглядывалась по сторонам, ловя на себе презренные взгляды, но у каждой реакция на это была своя. Юми то и дело ежилась, что было очень на нее похоже. Луиза старалась делать вид, что ничего не замечает. А что касается Эстер, то та и вовсе наперекор другим, одаривала своим недовольным взглядом в ответ, иногда бросая: «Чего уставились?» Теперь, ни для кого из учеников не было секретом, что самая отвязанная ученица была замечена именно в этой компании, и очень многим хотелось узнать очередные подробности для новых слухов. Луиза-Энн оглядела стол преподавателей, за которым обычно сидел директор и оба куратора, но никого из них на месте не оказалось, что навеяло совсем дурное предчувствие. — Как думаешь, она сейчас в подвале? Эстер поставила стакан на стол, словно вовсе не хотела затрагивать эту тему. — А где, по-твоему, она еще может быть? Пак Чимин уж точно за всё на ней отыграется. Лонг подвинулась ближе к подругам: — Объясните мне, зачем вообще ей это нужно было?! Она что, мазохистка?! Ты же была с ней в тот момент, — обращаясь к Эстер, напомнила она. — Почему не отговорила?  — Изначально намерения были другими. Она объясняла мне иначе, мол, просто примет пари, да и все. Откуда мне было знать, что она пошлет директора и «черных»? — Ее, наверное, пытают, — нервно стуча пальцами по столу, с жалостью произнесла Коллинз. Но не успела она и договорить, как двери зала открылись, и в столовую вошла уже прославившаяся ученица. Как всегда нависла тишина, к чему Райт уже начинала понемногу привыкать. Пройдя к своему столу, она со всеми поздоровалась и присела, как ни в чем не бывало, приступив к завтраку. Трое ее подруг молча за ней наблюдали до тех пор, пока обстановка в зале перестала быть такой напряженно-тихой. Эстер, положив вилку, и тыкнув пальцем в Кайлин, произнесла: — В следующий раз я тебя убью. Кайлин на это лишь улыбнулась, легкомысленно ответив: — Так значит, ты не против повторить? Хендерсон скривила губы, передразнивая Райт, в то время как заговорила Луиза: — Юнги предупреждал, что ты вытворишь что-то такое, после того как увидишься с ним. Но я не думала, что именно так… — Так, стоп, ты опять о своем воображаемом друге? — разрезая пирог, перебила ее Эстер, отправляя кусочек в рот. — Не видела я его, — ответила Кайлин, скорее заверяя в этом всех остальных, нежели Луизу. — Ты боишься признать это, потому что думаешь, что тебя сочтут за сумасшедшую? — возмутилась Коллинз. — А знаешь ли ты, что удостоилась чести видеть его, ведь он сам дух Фаррагатт! Он показывается совсем немногим. Эстер закатила глаза, цокнув языком, словно на нем уже была мозоль от подобной темы. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Кайлин решила спросить о чем-то более реальном, например, о легенде, которую наверняка знали все. Луиза-Энн открыла рот, но Эстер ее опередила со словами: — Приврешь еще, — и перевела взгляд на Лонг. — Пусть Юми расскажет. Она знает об этой школе больше всех нас. Юми заметно мешкала перед тем, как начать говорить, но позже все-таки начала рассказывать: — В общем-то, история скучная. До того, как основали школу, здесь жил весьма влиятельный, но при этом скрытный мужчина. Помимо того, что он был вдовец и жил в этом доме с двумя сыновьями, о нем больше ничего и не знали. И вот, говорят, что один из его сыновей встал на весьма сомнительную дорогу, занимался темными делами, связался с дурной компанией. В общем, отец его, который воспитывал обоих в строгости, терпеть этого не собирался, но и оставлять его на произвол судьбы тоже не хотел. Поэтому и решил запереть его в подвале дома, как бы в наказание. Не знаю уж, что у него были за наклонности… — Да только парень этого не оценил, — вдруг заговорила Эстер. — Взбунтовался больше прежнего. — И что тогда? — заметно проявив интерес, спросила Райт. — Я так и не поняла развязки, — призналась Хендерсон, снова взглянув на Юми, которая с некой робостью пояснила: — Якобы мужчина придумал какое-то лекарство, которое укрощало непокорность. Понятие не имею, что оно из себя представляло, но вроде бы как действительно помогло…правда, на время. Позже сын его начал принимать совсем нечеловеческий облик. Он стал настолько неуправляемым, что его отцу ничего не оставалось, как запереть того в камере, заточив в цепи. От этих слов тело Кайлин пробила дрожь, а внутри все похолодело. Она еще с минуту сидела молча. — И это все чистая правда! — вмешалась Луиза. — И то, что мы видели его, точно так же, как сейчас видим вас — это тоже правда! И Кайлин поступила так необдуманно только из-за него… Райт едва улыбнулась и пока пыталась объяснить правоту ее действий, Юми обратила внимание на стол напротив. За ними сидели «черные». Видеть их такими злобными ей еще не приходилось. Никто из них не притронулся к завтраку, и почти все просверливали дыру в затылке Кайлин Райт. Та лишь продолжала беседовать с подругами, ни о чем не подозревая. Чонгук, наблюдая за сестрой, что испепеляла ту взглядом, кивнул Глэдис и та сразу же, поняла намек. — А давайте развлечемся, как и всегда, — предложила она, оглядывая всех сидящих за столом. Поставив на центр стола глубокую тарелку, она начала сгружать туда всю еду, что была неподалеку. Неожиданно, у одной из наблюдательниц, которую ранее Райт упомянула, как стерву, терпение кончилось, и резко вскочив, она прошла мимо столов, мимолетно хватая ту самую тарелку. Ей хватило пару секунд, чтобы оказаться за спиной Райт, и та даже не успела обернуться, как липкая, густая масса свалилась ей на голову, пачкая волосы, лицо, форму. — Приятного аппетита, сучка, — наклонившись к уху, лукаво произнесла Чон и, бросив тарелку на пол, неторопливо направилась к выходу. Кайлин сидела на месте, ничего не предпринимая. Для нее действия Чон стали совсем неожиданностью. Вслед за сестрой поднялся и Чонгук, который явно изменил мнение о Райт. — Пусть этот день станет для нее значимым, — произнёс он, тем самым давая сидящим за столом команду действовать, при этом не спуская взгляда с Кайлин. — Можешь не сомневаться, — растянувшись в самодовольной ухмылке, пообещал Алрой. И как только Чонгук хлопнул дверями, толпа в черном встали из-за стола и двинулись к враждебному подразделению. Окружив практически со всех сторон стол, за которым сидели Кайлин и ее подруги, они нависли прямо над ней, отпуская шутки про ее новый образ. — Тебе так даже больше идет, — склонившись над девушкой, произнес Алрой. На мгновение в зале нависла тишина. Все замерли в ожидании. Посмеет ли на это что-то ответить уже униженная Райт, вокруг которой стояла толпа, которая готова была накинуться на неё в любую секунду? — Зато тебе с физиономией совсем не повезло, — отодвинувшись от стола, ответила Эстер и, встав с места, сложила руки на груди. — Смотрите-ка еще на одну идиотку больше, — усмехнувшись, произнесла Дарлен. — Тогда уж на две, — вздернув носик, встала Луиза. Дарлен лишь рассмеялась, но радость ее быстро пропала, как только с места поднялся Намджун, а вместе с ним вскоре и большая часть подразделения «красных». Тэхен был из не многих, кто по-прежнему сидел, оставаясь в стороне. — Мне действительно тошно от одной мысли, что я дышу с вами одним воздухом, — уже нервно произнесла Крам, но продолжать что-то не стала, а просто ушла. Пару минут и за ней последовали все остальные, одаривая ненавистное им подразделением злостными взглядами, оскаливаясь… *** Сокджин сидел на пыльном, холодном полу едва освещенного коридора. Спиной он облокотился о крепкую железную дверь, что отличалась от остальных своей массивностью. Он знал, что это единственное место, где можно посидеть в тишине, погрузившись в темную пучину собственных мыслей. А поводов для размышления у него было достаточно. В камере, за дверью которой по одну сторону сидел Сокджин, было по-прежнему тихо… Впрочем, как и всегда. — Знаешь… — неожиданно заговорил парень, хотя это давалось ему нелегко, ведь говорил он с тем, кто находился по ту сторону, крайне редко. — Я всегда думал, что из нас двоих, меня он воспитал лучше всего. Но сейчас я понимаю, что ошибался. И хотя ты заперт в этой камере, душа твоя по-прежнему свободна. Со мной все в точности наоборот. Они делают из простых подростков машин для убийств, а я даже сделать против ничего не могу. — Парень замолчал, сосредоточив взгляд на одной точке. Затем повернул голову в сторону замочной скважины и оглядел большой дополнительный замок. — Он не успокоится, пока не добьётся своего. Хочет истребить их всех. Мстит за тебя. Еще некоторое время Сокджин сидел, уже ничего не говоря, и только когда поднялся на ноги, собираясь уходить, напоследок сообщил: — ГьюХэ вернулась в школу. Подумал, ты должен это знать. Сокджин никак не мог ожидать, что последней фразой вызовет у собеседника в камере ответную реакцию. И тем не менее, стоило ему сказать, как по стенам камеры разнесся злобный смех. — Как благородно с твоей стороны. Ты хоть понимаешь, что говоришь это тому, чья душа просачивается сквозь стены, а голос закрадывается в чужие головы? — Ты опять используешь кого-то из учеников? Кто на этот раз? Внезапно Сокджин почувствовал сильную пульсацию в висках, отчего согнулся, держась за голову. Сквозь боль он все-таки произнес: — Не пытайся залезть ко мне в голову. Мне нечего от тебя скрывать. Как только пронзительная боль также резко и отпустила, Сокджин едва удержался на ногах и, прислонившись к стене, настойчиво потребовал: — Мне нужно имя ученика. — Открой дверь и узнаешь, — тихо, но так лукаво произнес некто в камере. Глубоко дыша, парень еще раз взглянул на замок, но освобождать пленника он и не думал. — Чтобы, как только я открыл дверь, ты убил меня? — Ты слишком низкого мнения о своем брате. — Семейные узы для тебя ничего не значат, — решительно напомнил Сокджин. — Ровно столько же, сколько и для тебя. Куратор ничего не ответил. Лишь в очередной раз окинул взглядом дверь и вскоре ушел…