Фаррагатт

*** « Неся в руках свой свитер, Чонгук медленными шагами подошел к двери и остановился. Поддаваясь сомнениям лишь на секунду, он вдруг поднял руку, чтобы постучать, но дверь неожиданно распахнулась. Эстер, которая собиралась выходить из комнаты, явно не ожидала увидеть на пороге старосту «черных». — А разве тебе можно здесь находиться? — Кайлин тут? — Где-то час назад заходила, но всего на секунду, чтобы что-то взять. Кажется, это — девушка указала рукой на свитер. Чонгук на это ничего не ответил. Лишь перевел взгляд в конец коридора. Конечно, так просто разгуливать на этаже враждебного подразделения запрещалось, но сейчас, Эстер заметила, его это мало тревожило. Не задерживаясь и на мгновение, парень незамедлительно направился к последней из комнат. Эстер, с заинтересованностью проследила глазами за силуэтом, а потом, покачав головой, проследовала к лестнице. Перед тем как постучать, Чонгук по привычке остановился, чтобы поразмышлять, стоило ли вообще это делать. Но нескольких секунд хватило, чтобы он окончательно осознал, насколько настойчиво должен быть настроен. Ведь свитер, что он нашел на пороге, был оставлен не просто так. Райт была там. Была перед его дверью и скорее всего слышала обо всем, что за ней происходило. Парень чувствовал, будто был обязан объясниться. — Черт, — вслух выругался он. Ситуация выводила из себя. Чонгук с силой ударил по двери, так что та распахнулась, не успев и скрипнуть. Комната оказалась пуста, как и полки в шкафах. Из-за ветра из стороны в сторону покачивались шторы. Окно было распахнуто настежь. Чонгук едва ринулся, но на улице уже стемнело, и разглядеть что-то было невозможно. На мгновение парня будто что-то остановило. За все то время пребывания в этой школе, он выработал в себе некое чувство долга перед ее директором и своим куратором. Пак Чимин слишком многим помог ему в тот момент, когда от парня все отвернулись, даже самые близкие. И сейчас, в эту самую секунду, его впервые посетило некое чувство, будто это его никак не касается. Охрана отвратительно справляется со своей работой, так быть может, Пак Чимину стоит с ней разобраться? Парень отвернулся от холодного потока воздуха и в эту секунду в его поле зрения попал листок бумаги, что лежал все это время на столе. Сделав пару шагов, Чонгук навис над столом, но все еще не брал листок в руки. Письмо предназначалось Кайлин, и писал его, по-видимому, Тэхен. Наверное, он надеялся, что именно эта девушка обнаружит его исчезновение. Прочитав всего несколько строк, где Тэхен, кажется, совсем искренне написал о своих истинных чувствах, Чонгук ухмыльнулся. Как некстати в нем проснулась вся его злобная сущность. Но стоило остановится глазам лишь на одном из слов, как выражение его лица изменилось. Парень поднял голову, осмысливая написанное. Неподалеку раздались приближающиеся шаги и Чонгук быстро свернул листок бумаги, пряча в карман. » — О чем задумался? — щелкнула пальцами Гьюхэ перед лицом ученика в черном. Чонгук выпрямился, ничего ей не ответив, и перевел взгляд на директора, что сидел за столом. — Совпадение ли? Сначала случился побег одного из учеников... Ответьте мне, как он смог удрать из места, которое охраняет около полусотни человек? — Господин Ким, я уже высказывала свои предположения по этому поводу. Никто и не подозревал о целях этого парня. Это общее упущение. Но лично я полагаю, что он не мог обойтись без помощи посторонних. — Разумеется, — нервно процедил мужчина, просверливая взглядом дыру во лбу молодой учительницы. — По крайней мере, я тоже хочу в это верить. — Мужчина отстранился от спинки кресла, четко проговаривая каждое слово, — Но если вдруг я узнаю, что здесь как-то замешан кто-то из своих... Я лично вырежу его печень и скормлю псам. Гьюхэ поджала губы, но не отводила взгляд, дабы мужчина ненароком не подумал, что это жест слабости, подтверждающий ее причастность. Чонгук все это время наблюдал с безразличным выражением лица, словно находился где-то за пределами этой комнаты. — Еще и он... — уже иным голосом продолжил директор, говоря о Юнги. — Что скажешь? Ему тоже кто-то помог? — На этот раз кто-то из здешних. Возможно один из учеников. Никаких сомнений. Директор многозначно закивал головой, показывая всем видом, что и без нее он это прекрасно знал. — Еще бы, ведь кто-то смог умудриться украсть ключ из моего кабинета! В комнату зашел один из охранников, сообщив: — У ворот собрались журналисты. — Шли их к черту! — вдруг сорвался директор, встав с места. Заметив его в не самом лучшем расположении духа, охранник незамедлительно удалился, тихо перекрыв за собой дверь. Наблюдая за тем, как мужчина надевает на себя серый пиджак, Гьюхэ робко пояснила: — Ситуацию все же стоит прояснить перед журналистами. Стоит только подобрать правильные слова. — Вот и займись этим, — отрезал директор, параллельно смотря в окно. Чонгук взглянул на молодую учительницу, которую заметно раздражало, как вел себя директор. Так или иначе, но в присутствии ученика позволять себе так грубо унижать ее — это слишком даже для него. Но его можно было понять. Директор Ким в растерянности, и впервые Чонгук видел его таким. Парень наблюдал за его нервными движениями, которые вызывали лишь усмешку. И все же. Почему он так нервничает? Неужели исчезновение Мин Юнги имеет такое великое значение? Пак Чимин никогда не рассказывал своим ученикам слишком многое. Все, что было известно Чонгуку о неком «духе фаррагатт» так это то, что он вовсе не дух и имеет материальное тело. А как иначе он мог быть заключен в цепи? Но был ли он при этом человеком — остается большим вопросом. Помнил, что обладал он совершенно не людскими способностями. Знал, что кровь его имела не менее непростые свойства. Впрочем, сейчас и эта тема парня мало волновала. — Когда вернется Пак Чимин? — вдруг заговорил парень. Директор обернулся. — У него важное поручение. Он потратит на это столько времени, сколько потребуется. Чонгук отвернулся. Директор был не менее скрытым, чем и куратор. Это злило. Оба отдавали приказы, не особо размениваясь на разъяснения. Каждый говорил, столько сколько было, по их мнению, необходимо. Теперь спрашивать про Райт не было смысла. Неожиданно Ким прошел мимо и сел в соседнее кресло. — Так что произошло в подвале? Не хочешь ли ты мне что-то рассказать? — замечая, что парень даже не изменился в лице, мужчина вдруг решил заговорить на более интересную для ученика тему. — Заметил, что между тобой и Райт весьма своеобразные отношения... Чонгук поднял голову, но старался сохранить всю тут же маску безразличия на лице. — Вам показалось. — Можешь врать самому себе, но не мне. Давай так, ты расскажешь о том, что произошло в подвале, а я дам тебе информацию об этой девушке. Ведь знаю, что ты не мог оказаться там совершенно случайно и при этом ничего не увидеть. Можешь просто намекнуть. Большего от тебя я не требую. Еще минуту парень внимательно вглядывался в лицо напротив сидящего мужчины, словно пытался распознать, насколько тот честен. — Директор Ким, в подвале было слишком много дыма, но даже так, я бы смог различить присутствие кого-то еще. Внизу никого кроме меня не было. Директор выпрямился, меняясь в лице. Любезность вмиг скрылась за суровостью. — Ты свободен. Как только парень вышел за дверь, то застал весьма занимательную картину. Занимательной и даже забавной она казалась лишь для учеников «черных», ведь по сути издеваться над кем-то для них всегда было что-то вроде развлечения. Теперь же, когда Чонгук стоял неподалеку, у него появилась возможность увидеть, как все выглядит со стороны. — Так ты и тренироваться с нами будешь? — ухмыльнулся один из учеников, преградив путь Хосоку. Парень ничего не отвечал. — Интересное будет зрелище, — усмехнулась рядом стоящая девушка. — Ответь уже что-нибудь. Язык проглотил, а? — заметно теряя терпение, выплюнул третий, уже схватив новенького на своем подразделении за пиджак. — Отойдите от него. Присутствующие обернулись. Поначалу тот, что являлся провокатором, легкомысленно усмехнулся, решив уже преподать урок еще одному смельчаку. Но стоило и ему оглянуться, от решимости не осталось и следа. Парень никак не ожидал, что сказанные слова принадлежат старосте его же подразделения. — Чон... Чонгук? — недоумевая, спросил задиристый ученик, обращаясь к однокласснику. Чонгук подошел к группе, смиряя всех взглядом. — Разве у вас сейчас нет занятий? — Хосок молча наблюдал, как ранее столь решительные и дерзкие превратились в кротких и послушных собачонок, виновато потупив глаза в пол. — Хотите, чтобы по приезду Пак Чимин устроил вам взбучку по поводу пропусков? Живо в класс. Не удивительным было их полное подчинение. Хосок смотрел им вслед, а затем перевел изумленный взгляд на старосту. — Я в норме, — тихо произнес он, посчитав, что Чон в этом заинтересован. Но тот лишь поправил галстук, равнодушно пояснив: — Ничего личного. Я пообещал. *** Из ванной комнаты для старост эхом доносились женские голоса. — Да что за фигня?! — раздраженно буркнула Лонг, ударив по воде, отчего брызгами окатило, рядом стоящую у большой ванны, Эстер. — Она не отмывается! Луиза лишь с сожалением вздыхала, играя с пеной в ванной, пока одна из ее подруг пыталась отмыть ее волосы. Одна из прядей от корней до самых кончиков была абсолютно черной. И как Юми не пыталась избавиться от этого угольного цвета, она не бледнела ни на тон. — Ничего вразумительного мы так и не услышали, — продолжала Эстер, допытываясь до Коллинз. — Как ты открыла ту дверь, не имея ни ключа, ни каких-либо подручных средств? — Я ее не открывала, — тихо ответила Луиза, с обидой нахмурившись. — Она сама распахнулась прямо у меня перед носом. — Ну конечно, — цокнув языком, взмахнула Эстер руками и отвернулась. Сколько сил она не тратила, от Луизы правдивого ответа она так и не добилась. — Но это же бред, согласись, — менее раздраженно, подметила Юми, обращаясь к белокурой красавице, так и не сумев оттереть прядь. — Честно, я не помню, что произошло тогда в подвале. Эстер обернулась, внимательно вглядываясь в мимику лица подруги. Отчего-то все же хотелось верить в искренность ее слов. Бедняжка Луиза-Энн никогда не была похожа на лгунью или нарушительницу порядка. Да и как такая как она могла стать освободительницей чего-то злого? Эстер еще раз осмотрела ее черную прядь, задумчиво прикусив губу. — Ладно, пошлите. Не хватало, чтобы нас тут застукали. Хендерсон и Лонг вышли из ванной комнаты первыми, дожидаясь третью у входа, пока та оденется. Как только дверь за ними закрылась, Луиза прикрыла глаза, подняв голову, позволяя густому мраку медленно поглотить её, забирая в свои недры воспоминаний. «Тонкая бледная рука тянется к замку. Кажется, она сама не понимает, что делает. Тело окутывает волнение, не страх, а пока только волнение, от того, кто находится по ту сторону двери. Окажется ли он именно тем, кем видела его Луиза? Она быстро прощается со всеми сомнениями, поспешно достает из кармана ключ и с первого раза попадает в замочную скважину. Дверь отворяется со скрипом. Но внутри также темно, поэтому девушка по-прежнему никого не может увидеть. — Юнги? — тихо шепчет она. В подтверждение присутствия еще одной личности раздается едва слышный звон цепи. И в эту же секунду, девушка чувствует, как душу окутывает страх. По спине пробежался холодок, от чего зубы непроизвольно начали постукивать. Теперь она не могла выдавить и слова. И снова нависла тишина, пронзительно режущая слух. Тьма была настолько непроглядной и пугающей, что Луизе сейчас больше всего хотелось поскорее включить свет и рассеять неизвестность. И вот. На самом пике границы, где заканчивалось ее спокойствие и начиналась истерика, она почувствовала холодное дыхание совсем рядом. Он стоял перед ней. Но дыхание его было таким сбившемся и рваным, словно раненый зверь убегал от хищника. В данную же минуту, жертвой чувствовала себя Луиза, беспомощно смотря перед собой. И вдруг. Горячие пульсирующие губы покрыли чужие. Такой глубокий, леденящий душу поцелуй, словно сама тьма проникает к ней в душу. Девушка не могла видеть как ее белоснежные волосы становились черными от самых корней до кончиков. Но стоило поцелую прерваться, как чернота пылью отпрянула от ее волос и растворилась в воздухе, оставив лишь одну из прядей в том же черном цвете. » — Ну ты скоро? — раздался голос подруги за дверью. Блондинка лукаво оскалилась, распахнув черные как бездна глаза. Теперь ее душа больше ей не принадлежала, но даже такой расклад Коллинз вполне устраивал. Продолжение следует...