Фаррагатт

Чонгук стоял с задумчивым видом возле окна в одном из коридоров школы. Поводов для размышлений теперь было предостаточно. Рядом с ним были его лучшие друзья Алрой и Идэн, но занимались они исключительно своим излюбленным делом, обсуждая любую из учениц, что проходила мимо, походку и фигуру. В основном пошлые шутки отпускал лишь Алрой, которого по жизни все считали отмороженным на голову, Идэна же больше забавляла придурковатая манера друга, который так нелепо рассыпался в попытках охмурить какую-нибудь девчонку. Хоть Чон в этом предпочитал не участвовать, он слышал каждую фразу, порой брошенную совсем грязным образом в адрес воспитанниц. И причина его воздержания крылась вовсе не в воспитании или совести, хотя им было в этом место. Между Чонгуком и его друзьями была еще одна весьма весомая разница, которая как раз в эту минуту вышла из тренировочного зала. — Посмотри-ка, — толкнул Алрой друга локтем, обращая внимание того на ту, что с уверенностью распахнула двери. Чонгук обернулся, заметив, что друзья резко умолкли. Еще бы! Взгляд был прикован к общепризнанной красавице «Рейвусблейс» — Силиции Чон. После длительной тренировки от девушки так и веяло жаром. Топ и короткие шорты облегали натренированное тело, в то же время, открывая вид на ее стройные длинные ноги. Чон всегда любила чувствовать на себе пристальные взгляды парней, замечая лишь краем глаза, как те чуть ли не роняют на пол слюни, однако это совсем не нравилось ее брату. Чонгук, живо растолкав друзей, направился к сестре, смиряя остальных особей мужского пола строгим взглядом. Парень незамедлительно снял свою мантию, одним движением набрасывая ее на плечи сестры. Все еще оскаливаясь на остальных, Чон процедил сквозь зубы: — Сколько раз я должен повторить, чтобы ты не ходила в таком виде? Силиция довольно ухмыльнулась заботе брата. — Мне необходимо тренироваться. Или ты забыл, где мы? Парень недовольно поджал губы, оглядывая толпу, и направил девушку к выходу в главный холл. — Забыли куда шли? Или у вас нет уроков? — совсем как куратор, строго обратился он к присутствующим. Алрой хлопнул в ладоши, словно оживившись, поддерживая друга: — Так, живо собираемся, у нас сейчас по расписанию тренировка на воздухе. — Вас это тоже касается, — твердо заявил Чон, обращаясь к тем, с кем стоял всего пару минут назад. Возразить не посмели, но как только Чонгук вышел в холл, Алрой с наигранным недовольством произнес: — Порой мне кажется, что Пак Чимин по сравнению с ним просто душка. Идэн лишь усмехнулся:  — Вперед иди. *** Поправив воротник, Гьюхэ глубоко вздохнула, оглядывая толпу журналистов у ворот школы. — Внимательно следите за тем, чтобы никто не проник на территорию, — обратилась она к охране, направляясь по асфальтированной дороге к воротам. — Слышала, каналы готовы отвалить им хорошие деньги хотя бы за пару свежих сплетен о нашей школе. — Им это не светит, — отозвался один из охранников, пропуская преподавательницу вперед. Стоило женщине оказаться в нескольких метрах от школы, как журналисты принялись заваливать ее вопросами, а яркие вспышки камер уже слепили глаза. — Предлагаю дать возможность высказаться мне первой, так как отвечать на ваши вопросы руководство школы запрещает по веским причинам, — дождавшись, когда репортеры утихнут, Гьюхэ продолжила: — У меня нет особых полномочий, чтобы детально комментировать ту ситуацию, что сложилась в стенах этой школы совсем недавно. Однако могу полностью вас заверить, что подобного больше не произойдет, — на такое заявление, толпа отозвалась незамедлительно, выбрасывая новые вопросы. Но Гьюхэ держалась твердо на своем. — Сбежавший ученик дождался подходящего времени, когда школу покинуло большинство преподавателей, к тому же нами было выяснено, что он действовал не один, а сообща с несколькими лицами, которые в свое время находились вне «Фаррагатт». Парень был подготовлен к побегу изначально. Мы могли это предвидеть, но, к сожалению, я повторюсь, обстоятельства сложились против нас, и в тот вечер большинство педагогов покинули школу. Больше никаких комментариев. Толпа разошлась в собственных теориях, но охрана быстро ее успокоила. Гьюхэ гордо направилась к школе, но ее окликнули. Девушка обернулась. У ворот стояла хорошо одетая женщина, в которой позже преподавательница узнала свою недавнюю знакомую. Вернувшись обратно, девушка поинтересовалась о причине ее визита. — Не пропустите меня? — замечая, что та не спешит открывать ворота, Хлои изумилась. — Простите, вы видите какое сейчас непростое время, — оглядывая фургоны репортеров, произнесла Гьюхэ. Хлои тоже обернулась. Лишние взгляды им, действительно, были ни к чему. И только когда автомобили стали разъезжаться, Хлои произнесла: — Теперь открывайте ворота. — Я уже сказала, что посторонним вход запрещен, — совсем иным тоном ответила преподавательница. — Но я не посторонняя. Там моя племянница, забыли? Кайлин Райт. — Если бы всех пропускали в здание этой школы, полагаясь лишь на слова, — монотонно протянула Гьюхэ, обернулись на охрану. — Приходите с документами на вашего опекаемого и… Хлои уже решила, что девушка действительно ее успела позабыть. — Вы не помните меня? Совсем недавно я… — Я сказала, — тверже произнесла Гьюхэ, закладывая смысл в каждое слово. — Я должна увидеть документы. Хлои отстранилась от ворот, вглядываясь в лицо девушки. Наконец, до нее дошел смысл этих слов. Никаких документов на Кайлин у нее больше не было. А хитрая особа, стоявшая по ту сторону ворот, именно в это ее и тыкала. Хлои поджала губы, но позже серьезно ответила: — Вы же знаете, что я передала опеку в руки директора. — Я прекрасно помню тот день, когда вы написали отказную и передали нам все документы. Помнится, она вам только мешала. — Я совершила ошибку и сильно жалею о том, что сделала. А сейчас я всего лишь хочу поговорить со своей племянницей. Гьюхэ молчала, смотря на Хлои хитрым глазами и словно выжидала, когда та наконец поймет, что ворота ей не откроют. — Нет у вас никакой больше племянницы. А что касается ошибок, то существуют и такие, какие исправить просто невозможно. Мы пошли вам навстречу и избавили вас от ненужных хлопот с неуправляемым подростком, что свалилась вам на шею. Почему бы теперь вам не пойти нам навстречу, и не убраться отсюда ко всем чертям?! — девушка замолчала, понимая, что позволила себе лишнего, но нервы были уже на пределе. Так или иначе, она посчитала нужным попрощаться более ровным тоном: — Всего доброго, Хлои. Прощаясь, Гьюхэ не учла одного — подошла она к воротам слишком близко. Для женщины не составило огромного труда схватить ее за воротник, резко потянув ее на себя, так что пустая голова стервы встретилась с холодными решетками ворот. Никто не ожидал такого от ухоженной женщины в дорогой одежде. Но сегодня Хлои осознала, что раз она в это ввязалась, то придется работать теми же грязными методами, которыми привыкли действовать все обитающие в этом месте. Женщина наклонилась к бледному лицу, сурово произнося: — Ну вот что, настанет время, и я доберусь до вас всех, но тебя я оставлю на сладкое. И уж поверь, лучше бы тебе успеть подохнуть до этого дня. Поторопись, ведь времени у тебя осталось совсем немного. Охрана с силой смогли ослабить мертвую хватку женской руки, но после Хлои даже не сопротивлялась. Отойдя от ворот, она еще раз окинула учительницу многообещающим взглядом и направилась к машине. Несколько охранников остались дежурить у ворот, остальная часть сопровождала преподавательницу по дороге в школу. *** В гостиной «черных» было непривычно тихо. Чонгук все с тем же задумчивым видом смотрел на огонь. Силиция и Глэдис сидели на диване, обсуждая план тренировок. А Идэн и Алрой с головой погрузились в азарт, играя в карты. Идиллию нарушила Дарлен, которая вбежала в комнату словно ошпаренная. — Слышали? Тетка Райт приложила Гьюхэ. Она теперь ходит вот с такой гематомой на лбу, — девушка продемонстрировала приблизительный размер ушиба у себя на лбу. — Понятно в кого ее племянница такая ненормальная, — усмехнулась Силиция, не отвлекаясь от журнала занятий. Глэдис всегда любила угождать своей подруге, говоря о тех вещах, которые вызывали у Чон неподдельный интерес, поэтому не отказала себе в возможности сморозить нечто подобное: — Держу пари, эта Райт давно уже валяется в какой-нибудь из канав. Уж Пак Чимин бы позаботился о ее персоне. Идэн обернулся на Чонгука, который, в свою очередь, уже оторвался от размышлений, внимательно смотря на девушек. — Лишив нас радости поучаствовать в этом? — проходя к дивану, подключилась Крам. — Пак Чимин не так жесток. Идэн приподнял брови, чувствуя, что вот-вот рванет. Силиция, не чувствуя никакой опасности, добавила: — Он непредсказуем, поверьте, я знаю его лучше вас. Ему давно следовало расправиться с ней, но он почему-то медлил. Из-за этой тупицы столько проблем. — Заткнитесь все трое. Девушки перевели взгляды на парня в кресле. Фразы хватило, чтобы Крам и Ким прикусили языки, но это не распространилось на Силицию. В голове этой девушки давно теплилась мерзкая мысль, что ее брат относится к Райт весьма по особому, но всякий раз она старалась ее отбросить. — Ты это мне? — едва сдерживая себя в руках, протянула девушка. — У вас других тем нет для разговора? — А что тебя не устраивает в этой? Раз затыкаешь мне рот, значит, причина должна быть веская. Чонгук отвернулся к камину, но девушка так просто сдаваться не собиралась. Решительно встав, она подошла к креслу, все еще обращаюсь к парню. — Готов встать против родной сестры из-за этой идиотки? — Силиция, — почти шепотом позвала Глэдис, но Идэн покачал головой, показывая, чтобы та не вмешивалась. — Рано или поздно тебе придется выбирать. Отвечай. Чонгук посмотрел на сестру. — А кого выберешь ты? Меня или Пак Чимина? — Силиция поджала губы, просверливая парня взглядом. — Не думай, от твоего выбора мой ответ не изменится. Просто хочу, чтобы ты понимала, какого рода этот вопрос. Чонгук снова повернулся к огню, уже зная, что ответа не последует. Девушка еще несколько секунду стояла рядом, а после покинула комнату. Вслед за ней побежали и ее подруги. — Ей будет полезно проветриться, — заключил Чонгук, замечая недоумевающий вид Алроя. — Не верится, что ты ей такое сказал. Идэд, отложив карты, произнес: — Ты сегодня весь день какой-то странный. Не расскажешь, о чем думаешь? Чон по-прежнему смотрел, как играет пламя, словно пытался найти в нем ответы на свои вопросы. Было видно — он не хотел разговаривать, но все же ответил: — То письмо Ким Тэхена… Я перечитал его несколько раз. Все действительно так, как мне показалось. — Чонгук обернулся, подтверждая,— этот парень из той самой группировки, и он был у нас в руках. Если об этом узнает директор, он будет в ярости. — Поэтому ты ждешь, когда вернется Пак Чимин? — догадался Идэн. — Письмо на многое открыло мне глаза. У нас появились проблемы. Пак единственный, кто может нам с этим помочь. — А что по поводу того, кто был в подвале? — вмешался Алрой. —  Они поверили тебе? — Думаю, нет. Сделали вид, но нет. Поэтому, если что-то случится, вы должны сообщить об этом Чимину, — Чонгук достал конверт и положил его на стол. Всем видом он показал, насколько дело оказалось серьезным. *** Девушка осторожно приоткрыла дверь, делая это как можно тише. Заглянув в комнату, Луиза с надеждой оглядела помещение. — Я надеялась, что ты будешь здесь, как раньше, — девушка окинула разочарованными глазами старую пыльную мебель. Ее взгляд остановился на самом темном углу, из которого обычно доносился голос ее друга. Мин Юнги никогда не пугал девушку, и даже не манил своей загадочностью. Беседуя с ним, Луиза не пыталась разглядеть его и не просила показаться. Она просто разговаривала, доверялась ему, как старому другу, хотя они и не были толком знакомы. И до сих пор она не понимала, почему же он позволял ей с ним общаться. А мысль о том, что Мин Юнги использовал ее, дабы освободиться, ни разу не возникала у нее в голове. Да она бы просто отбросила ее в сторону, принимая за глупость. — Быть может, — снова заговорила девушка, смотря в темный угол, — ты все еще здесь. Просто не хочешь ни с кем говорить, — блондинка опустила голову. Ей хотелось в это верить. — А знаешь, я стала замечать, что мой слух улучшился, как и зрение, кстати, — всего чего ей сейчас хотелось, так это чтобы знакомый голос нарушил тишину. Но этого не происходило. Луиза снова взглянула в темноту, тише произнося: — Например, сейчас я вижу, что тебя там нет. От сказанного на душе стало так тоскливо, что девушка едва сдержала слезы. Она вспомнила про Юми и Эстер, но с печалью признала, что общению с ними никогда не заменить те минуты, проведенные в этой пыльной, старой комнате. Так всегда. Человек самое странное существо на планете. Он может быть окружен десятью, двадцатью приятелями, но по-прежнему чувствовать себя одиноким. От всех этих мыслей, девушка вот-вот бы расплакалась, но неожиданно скрипнула дверь, и раздались шаги. Луиза обернулась и тут же выпрямилась. — Ах, это ты, Коллинз. Прячешься от своих недалеких подруг? Девушка в черном вальяжно прошлась по комнате. Силиция часто позволяла себе унижать девушку, но делала она это исключительно на публике. Замечая, что Чон не в лучшем расположении духа, Луиза ответила, уже направляясь к выходу: — Не срывай на мне свое зло, Силиция. Чон преградила ей дорогу. — Еще руки марать. Хотя не так уж это и сложно, — и приблизившись, прошептала: — Стоит только упомянуть о твоей мертвой мамочке. Внутри щелкнуло. Но этот щелчок был совсем другим, никак раньше. На глазах не начали наворачиваться слезы, в груди не защемило от обиды. Лишь внутри резко потеплело, а по телу пробежалась некая щекотка. Уголки губ дрогнули, но не от злости. Коллинз будто не замечала, что теперь улыбается. Девушка слегка вскинула голову, осмотрев Чон с ног до головы. — В чем твоя проблема? — поинтересовалась она, слишком бодрым для себя голосом. — Моя проблема? Напротив, идиотка, проблемы у тебя. — Да есть парочка, — Луиза подняла ладонь, загибая пальцы. — Но при всем при этом у меня есть друзья, с большинством в этой школе я в хороших отношениях, а через полгода обучения здесь меня планируют забрать домой родственники, которым я не безразлична. А что у тебя, посмотрим, — девушка обратила внимание на согнутые пальцы и, замолчав лишь на пару секунд, разжала их все. — Ты пролетаешь по всем пунктам. — Совсем охренела? — скрываясь на крик, не выдержала Силиция. Один шаг и растояние между ними сократилось до минимума, рука Чон тяжелой хваткой вцепились в шею Коллинз. — Что? — хлопая глазами, обратилась Луиза. — Говорить правду? Хочешь услышать аргументы? Подруг у тебя нет, лишь эти бестолковые аксессуары, которые готовы предать тебя в любую секунду. Уверена, у вас даже тем для разговора нет. А что касается остальных, то и сама знаешь… — Что? — сверкая разозленными глазами, выдавала Чон, давая девушке шанс договорить. — Все тебя ненавидят, — вдруг отрезала Луиза. — Абсолютно все, просто не говорят. Думаешь, боятся? Так-то да, но не тебя, а твоего братца, кстати он — твоя единственная причина, по которой, к тебе еще прислушиваются. Ты на этом месте, только потому что носишь ту же фамилию, что и он. Но это ненадолго. Когда Чонгук уйдет, смотри, как бы тебя живьем не сожрали. — Силиция молчала. — Все еще думаешь, что тебя уважают? Что тебя кто-то боится? Ты ничего не стоишь, Силиция Чон. И скоро твоя власть достигнет границ. Чон разжала пальцы, отпуская бледную шею. И дело не в том, что каждое слово оказалось правдой, нет. Но что-то... что-то весьма ужасное она увидела в глазах невинной белокурой Коллинз. Что-то пугающее, нечеловеческое, отчего вдруг захотелось спрятаться. Впервые Луиза увидела ее слезы. Впервые что-то кроме злобы. И когда девушка в черном отвернулась, пряча лицо, она нашла в себе силы выдавить последнее: — Может быть и так, но я не убивала своего отца, — эта тема для Коллинз всегда была слишком личной, об этом знали все. И Силиция почти не сомневалась, что та оставит ее без комментариев, но Луиза, стоя в стороне и наматывая на палец черную прядь, все-таки ответила: — А где твои родители, Чон? Кажется, они отказались от вас практически сразу после вашего заезда в школу. Что ж, все мы не идеальны, и я уверена, что ты ненавидишь своего отца не меньше, чем я своего. Вот только одной из нас хватило храбрости покончить с этим. И ею была не ты. Убрав прядь волос за ухо, Луиза поправила пиджак и направилась к выходу. Через секунды входная дверь хлопнула. Силиция подошла к окну, разглядывая собственное отражение, пытаясь осмыслить эту ситуацию. Стоило Коллинз покинуть комнату, как на душе Чон отпустило. Так внезапно и резко, будто ничего и не было. Ранее ей приходилось слышать слова и пообиднее, но она никогда не позволяла себе плакать. Отчего сейчас ее пробило на слезы? Продолжение следует...