В щи упоротая статья

      Возвращаясь дохулион времени спустя к вопросу сырого текста, я хотел бы разобрать несколько примеров уже не йашного, но вполне взрослого, «зрелого» текста, когда косяки уже не так очевидны, но встречаются с завидной регулярностью. 4. (кажется) На что наматывать фокал.       На самом деле, такого понятия как бэ… Нет. Ну, а поспорить о том, чего нет — сам Бог велел. (Неуместная шутеечка не ставит целью оскорбить чувства верующих). Поэтому на фб очень любят объяснять, как правильно соблюдать фокал. Я же не буду углубляться в эту тему, а лишь хочу заострить внимание на одном моменте, который сильно бьет по читательским нервам и приводит к путанице. Пример. Диана нахмурилась. И школа ей не нравится. Местные дети смотрят на неё как на диковинную зверушку, не спеша идти на контакт // героиня — девятилетняя девочка.       Обратили внимание, как сильно слово «контакт» здесь неуместно?       Почему? Что такое? Кто-то даже может пискнуть из своего угла: «Канцеляризм». Но нет. Контакт он и есть контакт, по-другому не назовешь. Предложение построено правильно. Логически последовательность рассуждений соблюдена. Так в чем же дело?       Шелдон сказал бы: «Ах, фокал, бессердечная ты сука».       Дело в том, что даже в тексте от третьего лица, повествование всегда с кем-то ассоциируется. О фокальном персонаже мы говорим, в данном случае, как о персонаже, через которого мы будем воспринимать историю. Воспринимать можно «глазами автора», а можно «глазами персонажа», даже если само повествование идет в третьем лице. Упрощено говоря, вся фишка в том, что это самое «третьеличное» повествование воспринимается пересказом. Но пересказом чьих слов? Автора или героя?       Решение, на ком остановиться, принимается читателем неосознанно, исходя из миллиона деталей, на которых повествование построено. Но в данном случае очевидно, что речь идет о пересказе мыслей девочки. Юная героиня думает: «Они смотрят на меня как на диковинную игрушку, и… не идут со мной на контакт». Это «проверяется» тем, что фраза легко преобразовывается в прямую речь.       И тут самое интересное. Получается, эта юная героиня могла подумать: «Они не идут со мной на контакт?» Это слово вне ее лексикона. Ребенок бы подумал: «Они со мной не водятся/не дружат». Таким образом, нарушен (барабанная дробь) фокал.       Мысли, которые должны быть приписаны героине, ей не соответствуют. И глаз это цепляет, хотя вы сразу и не скажете, почему слово «контакт» выглядит инородным. Сказать — «с ней не идут на контакт» — это уже анализ ситуации «сверху» — взгляд автора, а по тексту ситуация, пусть и от третьего лица, подается глазами не автора, а ребенка. 5. Незаменимых слов нет. Заместительные.       О, хотите моментально нарваться на миллион хейтеров — назовите девушку девушкой или блондина блондином. Почему эта тема так популярна? Нет, не потому что такого понятия тоже (гы-гы) не существует. Просто это закон — в приличном обществе приличном фике о цвете волос не говорят.       Но если же покопаться в анналах истории, то можно найти древние сказания о тех временах, когда слова «девушка» и «блондин/шатен/брюнет» и иже с ними еще не считались матерными и не были под запретом. Пока не пришли орды йашек.       На самом деле, их беда была в том, что они, наслушавшись других йашек, уяснили одно правило — повторы это плохо! И стали изобретать мыслимые и немыслимые способы назвать своих персонажей, не повторяясь. Но варианты, как правило, быстро заканчивались. И начинались блондины, брюнеты и девушки.       Обыватель же, обитающий на фб, так настрадался с йашками, что принял симптом болезни за саму болезнь, назвал ее «проблемой с заместительными» и отправил всех «девушек» в вечный карантин. Тексты же, где стали встречаться эти слова, стало принято не читать, дабы убедиться — йашка или нет, к месту ли употребляется слово или нет, а сжечь. Ну, чисто на всякий случай.       Лично я говорил и говорить буду, что в самих словах нет злой магии и нельзя считать, что назвать персонажа блондином — плохо. Как и все в этой бляд… суровой жизни, все зависит от того же фокала и контекста.       Если, например, персонажи не знают друг друга, и один герой оценивает второго — то очевидно, что в первую очередь он будет оценивать незнакомца по наиболее ярким внешним признакам. И если этот незнакомец — блондин, это бросается в глаза, то естественно со стороны первого героя мысленно или вслух окрестить его блондином.       Другое дело, если это ничем не обосновано и делается только чтобы избежать повторов. Как правило, это легко понять, потому что текст в таких случаях напоминает словарь синонимов. Автор так нарочито изворачивается, лишь бы не повторяться, что порой диву даешься. И получается, что персонажа называет блондином лучший друг детства, который до этого десять лет звал его Джозефом.       На самом деле, проблема заместительных довольно многогранная, рассмотреть ее вкратце не получится. Иногда она возникает из-за проблемы повторов, но если смотреть в корень проблемы, зачастую связана (через проблему повторов) с неумением подать текст с разных сторон. Т.е. понятное дело, что если вы пишите; «Драздаперма встала, потом Драздаперма взяла книгу, потом Драздаперму позвали», то появляется проблема повторов, а назвать Драздаперму по-другому — как? Девушка. А скажешь «девушка» — все встанут на дыбы.       В данном случае, может помочь, если «повертеть» повествование, перебросить фокус на другие детали с тем, чтобы косвенно говорить о важно, как о неважном. «Даздраперма встала. Книга будто поманила ее. Но внезапный оклик заставил отпрянуть от полки». 6. Поговори со мной, гитара семиструнная©… — Конечно, конечно, — Фрекен Бок мягко улыбается Карлсону. — Конечно, ты уже большой. Но будь осторожен. В этом районе всё не так, как ты привык, — она запинается, пытаясь подобрать правильные слова. — Люди здесь более… злые и… жестокие, — вздыхает, поправляя лямки школьного ранца на плечах Карлсона. — После уроков сразу за домой.       Очень часто встречается, когда автор фонтанирует настроением. Отчасти, сродни блеванию радугой, которое рассматривалось где-то в предыдущих частях. Отличие только в том, что автор «зрелый», понимая ценность эмоций и прорисовки характера, старается впихнуть этих эмоций столько, что они не вмещаются!!! Надо же показать, как герой и запнулся, и разволновался, и мягко улыбнулся, и вздохнул. Вдруг кто-то сочтет его безэмоциональным или плоским! А фраза-то не резиновая!       На самом деле, рецепт от такого прост: в первую очередь, конечно, «отказываться». В конце концов, если фраза и не резиновая, то листов у вас много. И тиснуть ПОСЛЕ реплики ДРУГУЮ фразу о том, как герой стоит, нервно заламывая руки, вам никто не запретит. А волнение персонажа, например, это передаст так же прекрасно.       Во вторую очередь — просто прочитать. Вслух. Ибо пометки «он сказал/удивился/спросил/уточнил/завопил» часто сродни авторской ремарке: поясняют кому принадлежит фраза; либо с какой интонацией фраза была произнесена. И несколько ремарок к одной реплике выглядят коряво, фраза смотрится раздробленной.       В вышеуказанном примере это видно даже по тому, что в конце, там где «вздыхает, поправляя лямки школьного ранца на плечах», так и напрашивается «она». Она поправляет лямки и т.д. Но автор уже не может воткнуть «она», иначе будет повтор. Текст сам подсказывает, что фраза перегружена, к ней буквально «приклеены» лишние куски. To be contunued…