24 и 76

У них с Рейесом сорок лет плечом к плечу. Почти всю жизнь – вместе. Ночью в Некрополе тихо: только шелест песка и вой ветра в пустых коридорах. Джек не понимает, как Ана живет в этой могиле. Не хочет понимать. Он оставляет светильник включенным почти до рассвета. И снова, до боли в глазах, смотрит на старую фотографию. Говорят, что друзей надо выбирать с умом и осторожностью. Джек никогда не выбирал – за него это сделала армия. И Кризис. На SEP было почти как на гражданке. Мягкие подушки, мало муштры и маленькие комнаты на двоих. Или все-таки палаты… По первости они терпеть друг друга не могли. Вечно грызлись: лучшие из лучших, примерные бойцы. На деле – храбрящиеся мальчишки. В двадцать с небольшим очень просто возненавидеть почти незнакомца: он громко топает утром или отнял единственный ноутбук, когда играли Лейкерс. А потом были вакцины. «Тупой латинос» незаметно стал Гейбом. Гейб по-прежнему топал по утрам и отвратно храпел ночью. А еще менял влажную тряпку на лбу во время лихорадки и неумело травил байки – пытался подбодрить. «Бойскаута» звали Джон. Но Джек ему подходит больше. Он разминал парализованные мышцы и поил водой сквозь сведенные судорогой челюсти. Забыв про взаимные обиды. Дружба на всю жизнь. Со ссорами и драками, просмотрами Большого Кубка и байками у костра. Ана понимающе ухмылялась, говорила – «братья по оружию». Они не спорили. Ана всегда лучше разбиралась в таких вещах. Дружба как стратегия выживания. Вытаскивать несмотря ни на что – негласный договор, безоговорочно принятый обеими сторонами. Они прикрывали друг другу спины сначала перед Омниками, затем – на ковре ООН. Джек не заметил, когда все так изменилось. От бренди в ополовиненной бутылке несет дешевым спиртом. Гордость давно похоронена на Арлингтонском кладбище и Джек признает, что он ничего не знал. Хуже – его не интересовало. Не интересовало, что происходит на миссиях Рейеса. Для чего нанял Мойру. Зачем уколы, которые ему делают в шею. В бледную полосу между вторым и третьим позвонком. Есть красивые оправдания. «Я ему доверял». «Он всегда знал, что делает». Джек не оправдывается. Он знал про упрямство. Самоуверенность на грани фола. Но чем больше становился Overwatch – тем меньше места оставалось в его собственном мире. Где-то там, в пространстве между миссиями и отчетами. Тогда казалось, что нет ничего выше долга. А сейчас… Overwatch уже нет. А друзья остались. Он никого не винит. Кроме себя. Дрянной бренди обжигает горло, и Джек смахивает непрошеную слезу. Завтра голова будет раскалываться, а Ана – смотреть с укором. Она не помнит. Не хочет помнить. Он до боли всматривается в старую фотографию. – С Днем Рождения, Гейб.