Обретшие будущее

      Жестокость порождает жестокость.       Мать Драко сошла с ума. Смерти мужа, невестки и внука вывернули наизнанку что-то живое в Нарциссе Малфой. Одиночество делало свое дело медленно, а изуродованное тело мужа, который в тот день должен был вернуться к ней живым, доконало ее окончательно. Драко пытался успокоить бедную женщину, проводя с ней как можно больше времени, вызывая к ней целителей, но вскоре уступил их уговорам и позволил забрать ее в Мунго. А через некоторое время ему сообщили, что Нарцисса умерла.       Драко остался один.       Артур Уизли тяжело пережил смерть жены. Он сжег Нору с позволения властей и отправился жить к Джорджу. Уволился из Министерства и впредь работал в Косом переулке. От семьи осталась половина. Вторая Война сожрала своей кровавой пастью Фреда. А Третья — Рона, Джинни, внуков и жену. Рона он предпочел считать погибшим, хотя ему сообщили о возможном предательстве.       Семья Уизли была разрушена.       Враг перешел в наступление и больше не пытался скрываться ни перед немагическим населением, ни в волшебном мире. Одна за другой гибли целые улицы маглов. Налеты совершались внезапно, не поддаваясь какой-либо связи, поэтому отследить, где будет следующий налет, не было возможности. Они даже цели за собой не имели, кроме как устрашения магов и маглов. Власть в Министерстве подорвалась, люди переставали верить в министра. А тот в свою очередь давил на Аврорат. Но начинать толком было не с чего. Отряд авроров во Франции пропал бесследно, а все их догадки — вместе с ними.       Магическое общество Англии разваливалось на куски и развеивалось прахом, рушилась последняя стена, защищающая маглов от мира магии.       Авроры словно обезумели. Уже безо всякой синхронности они метались по стране, чтобы изловить хоть одного преступника. Их действия уже больше походили на жестокость, убийства перестали быть страшным преступлением. После смерти матери Драко бросил бумажную работу и, оставив вместо себя секретаря, начал носиться по стране вместе с аврорами. Гарри не мог его винить и не собирался препятствовать, тем более иногда их рейды венчались успехом, что позволяло оттянуть миг гнева народа, свержения всякой власти и наступления анархии. После этого Волан-де-Морту, несомненно, будет проще простого захватить власть.       Один такой рейд совершенно неожиданно принес небывалый успех, хоть и большой ценой. Драко лишился ног. Когда его привезли в госпиталь при Аврорате, ничем не уступавший Мунго, он громко и нецензурно выражался в адрес министра, «змеиной морды», Мерлина и самого Гарри. Зато был доставлен живым один из Пожирателей Смерти — Яксли. Это был приближенный Волан-де-Морта, какими ранее были Снейп и Беллатриса. Пойман он был в полном одиночестве, а значит, и втайне от Темного Лорда.       Отдав Драко в руки целителям, Гарри занялся выпытыванием истины. Сначала добровольно, но он был даже доволен, когда на предложение добровольного раскрытия тайн Темного Лорда тот ответил отказом и плюнул ему на сапог. Без предупреждения Гарри скинул чехол с палочки в сторону и применил Круциатус. Но даже это не всех могло заставить заговорить. Достаточно было вспомнить некоторые фамилии Войны, которые до смерти держались, но не открыли своих секретов. Гарри сознавался себе, что превращается в подобие Темного Лорда, когда при пытке на его лицо вылезала счастливая улыбка. Он был рад на ком-то отыграться за смерти Джинни и детей. Но ничего с этим поделать не мог. Лорд не лгал, когда говорил о его моральном уничтожении.       Яксли не говорил. С сожалением прекратив пытки, на которые министр снисходительно закрыл глаза, входя в его положение, Гарри напоил Пожирателя сывороткой правды, перед этим грубо разбив в его разуме все блоки. Гарри был опытным легиллиментом и в эти моменты прекрасно осознавал, что причиняет невыносимую боль и оставляет его слабоумным. Не человек. Раскрытая книга, неспособная мыслить и чувствовать. Вся его память отныне как на ладони. И Темному Лорду он будет бесполезен. И Гарри был уверен, что ни один из его людей даже сердцем не дрогнул, когда он проделывал с ним все это. Каждый кого-то потерял в жестоких схватках. Каждый хотел отомстить.       — Где ты находишься? — задал он первый вопрос тупо уставившемуся на него Яксли.       — Министерство Магии, Аврорат, — ответствовал тот.       — Зачем служишь Темному Лорду?       — Он даст мне власть.       Драко, присутствовавший на допросе на больничной койке, зло сплюнул на каменный пол камеры. Изрядно постаревшая Рита Скитер, приглашенная министром, тщательно записывала каждое слово. Гарри к ее присутствию отнесся крайне отрицательно, но Кингсли настоял, и ему пришлось отступить. Все равно потом он под предлогом, что ему нужно просмотреть записи, отберет интервью и велит ей молчать. Информация должна остаться засекреченной, если ее можно будет использовать против Волан-де-Морта.       — Как он возродился?       Все затаили дыхание.       — У него был восьмой крестраж. Он сделал его незадолго до своей кончины.       Вот что они упустили в той войне. Гарри вновь надел на лицо непроницаемую маску и продолжил.       — Что это за предмет?       — Это кольцо Гриффиндора.       Ахи и нецензурные возгласы на миг заглушили шуршание Очень Прытко Пишущего Пера. Рита прикрыла рот рукой.       — Кольцо Гриффиндора? — переспросил Гарри у подчиненных, дав Рите знак не записывать его слова.       — Кольцо Гриффиндора — древний артефакт, переносящий своего владельца во времени, — пояснил Драко, приподнимаясь на локтях.       — Пародия на Маховик времени?       — Нет, — покачала головой Деметра. — Согласно легендам, кольцо переносило в прошлое не тело, а душу и разум. Навсегда отсекая петлю времени от основной линии.       — Правильно ли я понял? Это значит, что человек проживает всю жизнь заново?       — Да, Мордред тебя подери, Поттер!       Гарри выдохнул.       От скуки и связанности рук он начал посещать фамильную библиотеку Блэков. Черная магия, запретные зелья, истории уже забытых темных магов… Все это теперь было интересно и увлекательно. Он даже ругал себя за то, что когда-то хотел сжечь ее. С интересом любителя он изучал книги и летописи, пока не набрел на историю одного волшебника, который перед смертью поведал внукам, что несколько раз возвращался в прошлое разумом и душой, пока не прожил жизнь так, как действительно хотелось.       Написанное было больше похоже на нравоучительную сказочку, которую мамы рассказывают детям перед сном. Но со временем она заставила задуматься Гарри, насколько хорошо было бы вот так же переместиться назад в прошлое. Сколько всего он мог бы изменить. Конечно, все рано или поздно начинают думать об упущенных возможностях или ошибках, которые можно было бы не совершить, будь у них в прошлом теперешний разум. Но эта идея начала преследовать Гарри во снах. Почти каждую ночь ему снилась Джинни, протягивающая к нему руки и кричащая о помощи, и от ее крика Гарри просыпался в холодном поту. Как наяву, он видел холодную усмешку Люциуса и слышал его последние слова: «Но я вам так скажу — измени вы историю с вашими нынешними знаниями, вы могли бы сделать многих в этом времени счастливее, чем они есть». И со временем Гарри пришел к выводу, что Люциус намекал ему на перенос во времени, возвращение в прошлое. Что он что-то знал и, возможно, однажды сказал бы ему, как можно попасть в прошлое.       И вот теперь ему напрямую говорят, что был такой артефакт, что он есть до сих пор, но отравлен черной магией. Стараясь держать себя в руках, Гарри зло выплюнул следующие слова:       — Надо же было так испоганить столько артефактов и столько их волшебных свойств!       Деметра пожала плечами, кто-то нахмурился. Драко откинулся на койку и закрыл глаза.       — Артефакт не утратил волшебных свойств, — внезапно сообщил Яксли, приняв последнюю фразу главы Аврората на свой счет.       Гарри почувствовал, как по телу пробежала дрожь.       — Расскажи подробней, — приказал он, дав знак Рите.       Та глянула на Прытко Пишущее Перо, и оно тут же принялось что-то строчить.       — Кольцо было передано Гриффиндору его учителем Мерлином. Основатели жили около двухсот лет. Гриффиндор ни разу им не воспользовался. И тогда…       И тогда, словно история была уже ему известна, у Гарри возникла мысль, Слизерин обратил внимание на кольцо. Он был влюблен в Ровену Равенкло, но однажды сломал ее веру в него единственным словом. Оборвал назревающее чувство. И тогда стал просить Слизерин у Гриффиндора кольцо, дабы исправить свою судьбу. Гриффиндор его предупредил, что гораздо лучше будет просить прощения сейчас, чем делать во времени петлю и пускать историю по новому ходу. Слизерин его не послушал и попытался выкрасть кольцо. Годрику это не понравилось. Так дала трещину их дружба. Дабы такого более не случалось, Годрик спрятал кольцо туда, где, по его разумению, опасный артефакт никто не сможет найти. Времена Основателей прошли, и кольцо нашел однажды безвестный странник. Повернул он его трижды на пальце и начал свою жизнь сначала. Кольцо затерялось во времени, с тех пор его никто не видел…       — …Но Темный Лорд слишком долго искал следы кольца Гриффиндора. И нашел. И сделал из него крестраж. Но кольцо не потеряло своих свойств, и сейчас Темный Лорд готовится стать человеком, который наденет его впервые за тысячу лет и станет повелителем жизни и смерти.       Гарри открыл глаза. Авроры подались вперед, с ужасом глядя на Яксли. Рита Скитер строчила с огромной скоростью, проделывая пером в бумаге дырки и кляксы, и капельки чернил оседали на стеклах ее очков. Драко вновь приподнялся на локтях, несмотря на запрет целителей, и по-новому взглянул на Яксли.       — Как ему удалось возродиться?       — Кольцо обладает великой силой, — покорно ответил Яксли, затуманенным взглядом смотря перед собой. — Оно позволило Лорду воскреснуть уже через год после победы Хогвартса, а после он вербовал сторонников во Франции и набирался сил. Много лет он жил во Франции, скрываясь от магов, способных его узнать. Потом переехал в Румынию на четыре года и поселился в замке Влада Цепеша, назвавшись его именем. Библиотека замка была его целью. Полгода назад Темный Лорд вернулся в Англию. Черные метки для него стали не актуальны, поэтому он заменил их на простые с виду магловские татуировки. И через них он связывается с нами.       Драко опустил взгляд на свою левую руку. Уродливое черное клеймо давно померкло и больше напоминало сильный синяк, чем прежнюю метку. Вот почему он не знал о возрождении Лорда.       — Как уничтожить кольцо? — задал Гарри последний вопрос.       — Есть специальное зелье. — Состав?       Воспользовавшись услугами Пера, Гарри отобрал у Скитер блокнот и велел увести Яксли. Рита обещала вернуться за своей сенсацией и ушла.       Гарри устало добрался до своего кабинета и рухнул в кресло. Нужно было серьезно подумать.

***

      Гарри сидел в кабинете. Сомнения раздирали его. В мыслях он постоянно прокручивал фразу Люциуса и слова Яксли. Рука то поднимала лист протокола признаний Пожирателя смерти, то опускала его на стол.       Фотография Ордена Феникса, которую ему когда-то дал Сириус, стояла у него в рамке на столе, старая, измятая, но по-прежнему напоминавшая ему о том, какая жертва была принесена на алтарь этой войны. Здесь они веселые, смеющиеся. А сейчас — лежат в земле, кормят червей. Тонкс, Ремус, чьего сына они с Джинни воспитали как своего. Фрэнк и Алиса Лонгботтомы, с чьим сыном он учился на протяжении многих лет. Сириус, не нашедший своего счастья в жизни. Хвост, Хагрид, Дамблдор. Его отец и мать. Раньше Гарри редко посещали мысли, как было бы хорошо поменять прошлое. О, он действительно мог бы многое изменить. Но пока мечты оставались мечтами, а реальность — реальностью, он жил спокойной размеренной жизнью, с поддержкой Джинни, с любовью к своим детям. После ее смерти они стали его наваждением и болью. Даже Драко так не страдал, как он, хотя теперь он не мог так говорить.       Прошлое…       Рождество, первый курс. Он лег спать в канун Рождества, не ожидая никаких подарков. Подарки были для него каким-то запредельным счастьем, запретным плодом, которого он, как ему внушали Дурсли, был не достоин. Но, проснувшись в то утро, он был приятно удивлен. Даже больше, чем приятно! Маленький ребенок получил подарки. Пожалуй, если бы не ограниченные силы, он смог бы создать тогда замечательного Патронуса.       К сожалению, со временем воспоминания поблекли и утратили свою значимость. С возрастом понятие о счастье менялось, требования возросли.       И еще одно. Ограниченные силы. Он только после победы над Темным Лордом, даже после устройства в Аврорат узнал, что на него поставлен ограничитель. Своего рода сито, сквозь которое течет только вода, тогда как драгоценные минералы оставались на нем. Так сказал ему штатный целитель, когда он проходил комиссию. Возможно, сказал он, это было наложено еще в детстве. Сильный малыш не должен слишком быстро развить свою магию. Иначе она его убьет. Почему ограничитель не сняли, когда ему минуло одиннадцать лет, никто не смог сказать. Возможно, забыли.       На этом месте Гарри как всегда зло фыркал, и на его лице появлялась зловещая усмешка. Если бы Дамблдор был жив, он бы ему ответил, почему ребенок с ограничителем на протяжении семи лет останавливал самого сильного волшебника того времени. Ведь он не мог быть в этом не замешан, если так близко общался с его родителями и даже выбирал для них Хранителя.       А впрочем, сейчас это уже не имело значения. Дамблдор мертв. Огромными его усилиями Темный Лорд тоже. Все кончено, как казалось. До недавнего времени.       В дверь постучали.       — Мистер Поттер? — заглянула Деметра. — К вам мистер Малфой.       В дверной проход на каталке заехал Драко. Деметра с сочувствием взглянула на него и заперла дверь.       — Выглядишь ужасно, — поприветствовал его Гарри.       — И тебе не болеть, — огрызнулся Малфой, подруливая к столу.       Нынешнего Драко с большим трудом можно было принять за былого аристократа, за которым охотились многие девушки Министерства. Побитый жизнью, уставший от нее же инвалид. В его глазах смешались боль от утрат, ненависть к своему теперешнему положению, сожаление, что больше не сможет участвовать в рейдах. Хоть бы раз промелькнула радость. Теперь он походил на человека, из которого какой-то злополучный дементор высосал все лучшие эмоции. Только вернуть их теперь не представлялось возможности.       — Что-то случилось, Драко?       Он поморщился. Он потерял семью, потерял отца и мать, детей, потерял ноги, а Поттер интересуется, что же случилось.       — Не особо много. Просто задницу покатать по Министерству решил.       — Удалось узнать еще что-нибудь у Яксли?       — Ты как в воду глядишь. Мои парни выпытали у него, что Уизли не сам предал семью. Он не виновен во всем случившемся.       — Подробней.       — Он действовал под Империусом. Причем… Поттер, обопрись на спинку кресла, не то упадешь. Причем всю свою сознательную жизнь.       — Что?!       Где-то в глубине сознания проскользнула мысль, что это «что» теперь будет преследовать его всю жизнь. Не открытые вовремя тайны вызывали теперь острое ощущение вечного изумления превратностями судьбы. Но думать об этом он не мог — настолько был ошарашен.       — Ты хочешь сказать, в Хогвартсе…       — Именно так, — хмуро подтвердил Драко.       — Это невозможно, — уверенно ответил Гарри, приходя в себя. — Я знал его, знал настолько, что не мог бы не увидеть такого. У него не были застелены пеленой глаза. Он был всегда глуповат, это да, но глупец с ясным взглядом. Да и тогда такой вопрос: когда его успел зачаровать Темный Лорд? До четвертого курса он был развоплощен настолько, что сотворить простенькое заклятие, не говоря уже о Непростительном, влекло бы за собой использование громадного для него расхода энергии.       — А я и не говорил, что он был заколдован Темным Лордом, — заметил Малфой, сложив перед собой на уровне груди кончики пальцев.       — Чт…       Одно невероятней другого.       — А кем?!       — Всемирным светочем Дамблдором, — и, видя, что Поттер не может поверить, продолжил. — Поттер, не думай, что он был такой уж и святой. Великие волшебники всегда темные лошадки, вопрос только в том, насколько. Знал ли ты Дамблдора или не знал… Тебе дали узнать ровно столько, насколько он сам хотел раскрыться перед тобой. Ведь вряд ли его будут боготворить, если узнают, как он победил Гриндевальда. Вряд ли одобрят вечную жизнь раба Рональда Уизли.       — Я… не понимаю.       Драко протянул ему протокол, который привез с собой. Пока Поттер вчитывался, Малфой начал рассказывать то, что думал.       — Тебе же известно, что есть такое зелье Империо?       — Нет, — Гарри поднял глаза от свитка.       Драко хмыкнул. Глава Аврората, понимаете.       — Оно древнее. Почти стерлось из памяти волшебников. Только отдельные старинные кланы и семьи еще хранят его рецепт. Исключительно сложное в составе и приготовлении. Скажем, гораздо сложнее Феликс Фелицис и Оборотного Зелья. Дамблдор был частый гость, как в вашей семье, так и в семье Уизли. И вот вопрос — что ему стоило подлить зелье Империо в бутылочку Рональду, пока родители отвлеклись? А дальше все просто. Империус — и ребенок послушен только тебе без тех самых затрат энергии, о которых ты только что говорил. Что стоило ему прийти в дом твоих родителей и наложить на тебя ограничитель? Пустяк.       — Я полагаю, глупо винить во всем Дамблдора, — прохладно молвил Гарри, откладывая протокол и потирая виски пальцами.       — Темный Лорд установил это точно, — ответил Драко, покосившись на бар. — Друг мой, ты не нальешь мне огневиски?       Гарри молча поднялся и достал бутылку и два бокала.       — Точно установил, говоришь? — спросил он, когда оба пригубили огневиски.       — Может, среднестатистическому волшебнику это и не под силу, но Темный Лорд таковым не являлся. После смерти Дамблдора Рон был потерян, не так ли? Больше всех. Был раздражителен.       — Было такое, — кивнул Гарри. — Мы с Гермионой думали, что это от ношения крестража.       Услышав ее имя, Драко сморщился и на пару минут отвернулся.       — Нет, — объяснил он, придя в себя. — Марионетка потеряла своего хозяина, веревочки оборвались. Смекаешь, Поттер?       — Это понятно.       — А когда Темный Лорд обнаружил это, ему оставалось только возблагодарить Дамблдора и наложить Империус на Рона. С тех пор мы его и потеряли.       — Хорошо, это понятно, если все так, как ты сказал. А ограничитель? Стоит ли вешать на него столько недоказуемых обвинений?       Драко пожал плечами и принялся разглядывать свой бокал. Увидев, что он пуст, Драко потянулся к бутыли.       — Это не доказать, — согласился он. — Но не стоит выгораживать человека, способного сделать рабом ребенка.       Некоторое время они помолчали. Гарри поставил бокал на стол и уставился в пространство.       — Мне все равно неясно. Почему ограничитель с меня не был снят, когда я боролся с Лордом? Ну ладно в школе. Но на шестом курсе!       — Поттер, я не хочу думать об этом. Твои темные истории, какие-то интриги нашего глубокоуважаемого директора, земля ему камнем, интриги Темного Лорда… Все это настолько осточертело!       — Возьми отпуск, — предложил Гарри.       — И с кем мне его провести? — Драко поник и прикрыл глаза, когда откинулся на спинку своей каталки.       — Рождество скоро.       — Малфои никогда не праздновали Рождество. Мы почитали древние традиции, мы праздновали Йоль.       — Не говори о себе в прошедшем. У тебя есть еще шанс продолжить род.       — Да ну? — горько усмехнулся он, разглядывая забинтованные обрубки ног. — И кому я такой нужен? Какой-нибудь ведьме, которая выйдет замуж за мои деньги? А потом начнет разбазаривать наши богатства, когда я скопычусь от какого-нибудь яда медленного действия?       — Гермионе ты мог бы довериться.       — Гермионы нет, Поттер. Да и на кой я ей нужен такой был бы.       — Ты не прав, — ответил Гарри, но развивать тему не стал, зная, что причиняет Драко боль. — Знаешь, Драко… Приходи ко мне на Йоль. Вместе и справим.       Драко поднял глаза и кивнул.       — Правда, я не имею опыта празднования Йоля, — признался Гарри.       Драко все так же молча пожал плечами и тронул свою каталку к выходу. Поттер молча провожал его взглядом, пока слизеринец не обернулся.       — Кстати о Йоле. Зелье для уничтожения кольца будет готово аккурат к празднику.       Эта фраза напомнила ему еще кое о чем.       — Драко, стой!       Слизеринец подъехал обратно к столу. Было очевидно, что он не хочет уходить. И Гарри неплохо представлял его одиночество.       — До Йоля осталось сколько?       — В ночь девятнадцатого декабря он празднуется. Значит, еще полтора месяца.       — Я так понимаю, что его варят как раз к нахождению крестража?       — Это так. Едва мы его найдем и похитим, Темный Лорд захочет смести Министерство с лица земли. Нужно будет действовать быстро.       — Нам нужно знать местонахождение кольца!       — Это известно. Хвала Мерлину, Яксли был приближенным Темного Лорда и одним из трех Стражей кольца.       — Неплохо.       Драко приподнялся на руках и потянулся к огневиски. Гарри равнодушно наблюдал за его потугами.       — Поттер, — он рухнул обратно в каталку, не удержавшись. — Огневиски мне. Так вот, несколько гарнизонов готовятся к этому решающему броску. Либо это станет последней вылазкой авроров, либо мы победим и позволим миру жить дальше.       Гарри налил другу огневиски и сел обратно. Что-то не давало ему покоя, что-то они упустили. Гарри раз за разом возвращался памятью в тот год, где они с Роном и Гермионой уничтожали крестражи, и пытался понять, что он делает неправильно.       — Волан-де-Морт может заметить отсутствие Яксли?       — Мы об этом уже подумали. Яксли хоть и пользуется почти неограниченным доверием у Лорда, но редко бывает у него на виду. Мы дали Оборотное зелье одному из авроров и отправили его, так сказать, замещать Яксли.       — Остальные Стражи не заподозрят ничего?       — Питер — лучший аврор из тех, кто может так подражать. Он полукровка, когда-то обучался в актерской школе. А эти Стражи французы. Тоже доверенные Лорда. И мне ли тебе говорить, что французы считают нас слишком странными, чтобы обращать внимание на наше поведение? Если он в чем-то и проколется, то особой беды не будет.       — Хорошо, — Гарри вновь потер виски, чувствуя подступающую мигрень. — Тогда последний вопрос. Как ты считаешь, кольцо по-прежнему работает? Ты веришь Яксли?       — Да, но… — Малфой сощурился. — Поттер, не говори только, что ты хочешь им воспользоваться.       Признаваться в том, что эта мысль стала его наваждением в последнее время, он не хотел. Он знал, что друг это не одобрит, что постарается его разубедить и даже сделает все возможное, чтобы не дать ему совершить, по его мнению, огромную ошибку. Драко смотрел на него со странной смесью понимания и неодобрения. Решив, что первое чувство даст ему спокойно рассказать о своих мыслях, Гарри заговорил.       — Я не могу больше так, Драко. Я постоянно вижу их. Их всех… Молли, Джинни, детей… Гермиону. Они стоят у меня перед глазами всякий раз, как я остаюсь один. Столько бессмысленных жертв, столько ненужной жестокости. Я хочу вернуть все, исправить. Я давно начал об этом думать, но только сейчас увидел реальный шанс все изменить. Это кольцо даст мне шанс отправиться назад. Я столько хотел бы поменять. Я помог бы Рону. Я не стал бы тратить годы на нашу бессмысленную вражду в школе. Ведь, возможно, если бы не твое чересчур самолюбивое предложение, мы смогли бы стать друзьями. Можно было бы спасти Седрика, Фреда, Люпина, Тонкс, Снейпа. Твоих родителей. И все это может дать мне одно кольцо.       Драко задумчиво покачал головой.       — А знаешь, Поттер, ты прав. Меня тоже прельщают подобные перспективы. Но! Мы не знаем, как крестраж повлиял на кольцо. Откуда ты знаешь, не нарушена ли его магия? Ничто не проходит бесследно, особенно для артефакта такого уровня. Мы не можем рисковать. Эта победа досталась нам огромной ценой, кто знает, что бы случилось, измени мы ход событий. Поверь, я тоже постоянно думаю об этом, но со свойственным мне благоразумием и холодной головой говорю тебе — не стоит менять то, что уже написано. Сам Гриффиндор когда-то предостерег Салазара от использования кольца. Теперь в наших лицах история повторяется, только наоборот. И я буду не я, если позволю тебе использовать кольцо и не спрячу, если попытаешься выкрасть.       Что ж, это было вполне ожидаемо. Против ожидания Гарри почувствовал злость. Вечно трезво мыслящий Малфой едва ли мог понять его мотивы. Это не он жил у Дурслей, унижаемый родным кузеном и ненавидимый единственными родными людьми. Не он раз за разом терял что-то дорогое, год за годом сражаясь с Волан-де-Мортом. Гарри почти забыл, что Малфой теперь потерял столько же, сколько и он. Случайно упавший на семейную фотографию взгляд отрезвил его, заставил вспомнить все вновь.       — Прости, Поттер, — молвил Малфой, разорвав гнетущую тишину. — Мне правда жаль.       И оставил его одного, мучимого собственными мыслями.