Обретшие будущее

      Наутро первого сентября — самое волшебное утро в году — Гарри проснулся из–за Руди, крепко его обнявшего. Искренняя любовь брата всегда трогала Гарри, а уж злиться и ругаться на него по таким мелочам он не мог по определению. Солнце уже заглядывало в окно, из чего Гарри сделал вывод, что он все–таки проспал, а Сигнальные чары установить забыл.       — Доброе утро, мелкий.       — Ты опять уезжаешь надолго? — в голосе мальчика было столько грусти, что Гарри невольно захотелось остаться.       — Я буду приезжать, — пообещал он и пригладил темные пряди Руди. Сам брат был еще в пижаме, значит, пришел самовольно из своей комнаты, чтобы проститься. — Мама и отец уже встали?       — Да, они на кухне, пьют кофе, тебя велели не будить.       — А ты и ослушался.       — Не уезжай, Гарри, — попросил брат.       — Ну, — Гарри сел на кровати и потянулся свободной рукой за чистой, разглаженной рубашкой на спинке кресла, а другой приобнял Руди. — В этом году мы часто будем видеться.       Думая о крестражах, Гарри вспоминал их с Роном и Гермионой отчаянные метания по стране в течение целого полугода. И это те–то времена казались ему страшными: ни теплой, вкусной еды, ни чистой воды и возможности мыться в душе; постоянное бегство и страх, что их обнаружат, найдут и отведут к Темному Лорду; разгадка загадок, на которые Дамблдор убил последние пять лет жизни; отсутствие надежды на то, что им удастся выжить и увидеть новый мир.       Медальон и дневник сейчас хранились у него в комнате, в надежно сокрытом от глаза сейфе. Глядя на место, где стоял его невидимый тайник, Гарри чувствовал уверенность в завтрашнем дне. Они не одни! И как же много надежды кроется в этих трех словах.       — Мы скоро увидимся, — бодро пообещал Гарри, одной рукой уже натягивая носок, другой пытаясь влезть в рукав рубашки.       — Тебя Драко ждет, — предупредил Руди, слезая с его кровати. — Он велел пойти разбудить тебя. Хотел сам, но мама не разрешила.       Наспех одевшись, Гарри спустился в гостиную, где нервно расхаживал из угла в угол Драко и стоял у камина Сириус.       — По какому вопросу аудиенция? Ты знаешь, что твои явления на утро первого сентября с такой физиономией давно вызывают мою тревогу?       — И не напрасно, — мрачно сообщил Драко, и они поздоровались рукопожатием. — К нам сегодня пожаловал министр магии. Простой визит вежливости, а может, что–то по благотворительности обсуждалось, но Фадж между делом заикнулся, что осведомлен, что мы с тобой дружны, поэтому, если это возможно, он хотел бы встретиться с тобой.       — Фадж не может прийти к нам, — откликнулся Сириус. — Наш дом защищен от входа лиц, не имеющих в него доступ с моего личного согласия, но, видимо, Фадж нашел способ дотянуться до тебя.       — Через Люциуса? — Гарри спешно привелся в порядок волшебной палочкой и пригладил непослушные лохмы на макушке. — Что ему нужно?       — Пойди и сам узнай, — Драко уже стоял одной ногой в камине. — Он в кабинете отца, ждет тебя.       — Так а… Погоди, — но Малфой уже исчез со словами «Малфой–мэнор», пришлось, кляня его на чем свет стоит, спешно перекусывать принесенным Руди кексом прямо в камине.       — Пока вы были во Франции, Фадж добивался у Дамблдора, чтобы тот как директор Хогвартса назначил вам встречу, — хмуро сообщил Сириус и зевнул. Утро было раннее. — Отношения между ними стали холоднее.       — Знаю, — проворчал Гарри. — Читал в газете. Это закончится плохо для Фаджа, но объяснять ему, что нужно быть умнее и терпеливей, я не собираюсь. Меня заботит, что он и раньше перед третьим курсом позвал меня поговорить, но не преследовал иных целей кроме как пожурить за раздувание тетушки Мардж и увидеть собственными глазами, что ты меня еще не убил. А теперь…       — Узнаешь — сделаешь вывод, — сказал Сириус. — Не задерживайся, мама не любит долго ждать.       Зеленое пламя закрутило его в вихре и выставило из камина в кабинете Люциуса Малфоя. Очистив себя от золы и пепла медленным движением палочки, Гарри вышел на ковер.       — Добрый день, мистер Поттер, — поприветствовали его из тени комнаты, и на свет вышел Фадж.       Он выглядел весьма молодо. В прошлом Гарри помнил Фаджа желчным и с возрастом приобретшим мудрость, а не утратившим ее. Как говорится, ценить мы начинаем, когда теряем; вот и потеря поста министра магии заставила его многое переосмыслить в жизни. Прежде Гарри встречался с ним как Избранный, затем — как представленный к награде Орденом Мерлина герой магического сообщества, и потом, после долгого перерыва — как глава Аврората. Он возмужал и окреп, а Фадж к тому времени сильно поседел и состарился, но им было что вместе вспомнить, более того, их отделам часто приходилось работать вместе и обеспечивать безопасность действующего министра магии. Но Гарри всегда честно говорил себе: не будь Кингсли, и первым, за кого бы он стал голосовать, был Фадж.       Сейчас Фадж являл полную противоположность самому себе в преклонном возрасте. Сущности людей Гарри чувствовал, как голодный пес чует кости, и в министре было куда больше фальши, чем присущей зрелым людям мудрости. Была нервозность, какое–то недоверие к окружающим. Мечущийся по сторонам взгляд явно искал противника. От Люциуса и Артура Гарри знал, что конкуренты сильно давят на Фаджа.       — Добрый день, господин министр, — поздоровался Гарри и пожал протянутую руку. — Люциус сказал, что вы хотели меня видеть.       — Да, это даже для министра магии честь — познакомиться с юным Поттером, — улыбнулся ему Фадж и прошелся к камину, вращая в руках свой котелок. — О вас ходят легенды, ваше имя чаще других мелькает в учебниках по современной истории. Нелегко, должно быть, нести бремя такой известности в столь юном возрасте.       Фадж замолчал и выжидающе на него глянул, и Гарри понял, что это был вопрос.       — Не знаю, я не обращал на это внимания, — подернул плечами он.       Слизерин не делает из него «избранного», как бы странно это не звучало в отношении факультета честолюбцев. Должно быть, предполагал раньше Гарри, это связано с тем, что он является убийцей и главным врагом господина многих их родителей, но умы детей еще не были испорчены политическими разногласиями. Бремя, о котором говорил Фадж, действительно лежало у него на плечах, и тяжко давило к земле каждый раз, когда он поднимал голову, но верные друзья делили его с ним. Ему было гораздо проще учиться на Слизерине, чем в Гриффиндоре.       — Конечно, в твои годы сложно осознать, какую роль тебе выпало играть на политической арене, — фальшиво хохотнул Фадж. — Я давно хотел встретиться с тобой, Гарри.       От внимания Гарри не ушло, что в разговоре министр перешел на «ты», медленно подбираясь к цели их встречи, но помогать ему дойти до сути дела он не собирался. Кажется, Фаджа несколько смутил его открытый, прямой взгляд — едва ли он ожидал, что тринадцатилетний подросток не будет перед ним благоговеть и заглядывать в рот.       — Зачем? — спросил Гарри, чтобы прервать затянувшееся молчание.       — Времена тяжелые настали, — вздохнул Фадж. — Тебе ли не знать, что происходит в Хогвартсе. Ученики в опасности, василиски, тайные комнаты… Родители боятся отпускать детей в школу, не зная, что их там ждет в этом году. Не можем, увы, закрыть глаза и на то, что в обоих случаях Дамблдор попытался скрыть происходящее от Министерства. Что нам говорить людям?       — Как и всегда, что все будет хорошо, — предположил Гарри и уселся в кресло у камина, как в старые времена. — Аластор Грюм, мне кажется, неплохо справляется со своими обязанностями, и авроры подразделения «Альфа» уберегли Хогвартс от беды в прошлом году.       — Однако как нам быть уверенными, что в этом году не случится еще какой беды? — быстро спросил Фадж. — Пускать дела на самотек очень и очень безответственно, Гарри.       — Это школа волшебства, сэр. В месте, где собраны столько юных волшебников под присмотром горстки профессоров, всегда будет что–то происходить, а уж чудеса самого Хогвартса и вовсе не все изучены.       — Я рад, что ты понимаешь, что нужно наводить порядок в школе, — обрадовался министр, и котелок в его руках завращался с такой скоростью, что превратился в размытое пятно. — Конечно, я пошлю своего человека в Хогвартс, чтобы проверить установленный порядок. Давно нужно провести инспекцию профессоров…       — Простите, сэр, но Министерству, на мой взгляд, не нужно вмешиваться в дела Хогвартса. Дамблдор держит все под контролем, и вмешательство другого человека с большими полномочиями так или иначе отразится на установленном в школе порядке.       — То есть, по–твоему, это порядок?.. Гарри, — вспомнил Фадж, что говорит не с одним из своих подчиненных, и снова вымученно улыбнулся. — Дамблдор для многих кумир, его популярность практически равна вашей или моей. Насколько вам должно быть известно, Гарри, ему уже несколько раз предлагали пост министра магии…       Пока министр определялся, как его величать, Гарри мельком глянул на его мысли и ухмыльнулся. Фадж неисправим.       — В последнее время наши отношения немного испортились.       — Да, я читал о вашей ссоре в «Ежедневном пророке».       — Политикой интересуешься, Гарри? — подмигнул ему Фадж.       — Текущим положением дел в магическом сообществе, — Гарри внимательно на него глядел.       — Ну да, — кажется, министру было не по себе от его взгляда. — Итак, я хотел бы предложить тебе сотрудничество, Гарри.       В свое время и Скримджер предлагал Гарри сотрудничество несколько иного формата. Почему–то оба предложения подразумевают под собой некое противодействие с Дамблдором, которого Гарри не хотел. Отношения с ним были налажены с трудом, а осознание того, что его старый учитель с ними заодно, придавало ему сил. Фадж совершал ту же ошибку, что и Скримджер, но упрекнуть его Гарри не смел, во–первых, из–за своего возраста; во–вторых, Фадж просто не понял бы, о чем он говорит.       — Какие у вас планы на будущее? — Фадж искал зацепку, чем его можно заинтересовать, так как в его голове бродили мысли, что мальчик вовсе не так прост. К тому же слизеринец, а о корысти этого отдельного, как он не побоялся думать, слоя общества знали все. — Понимаю, рано еще думать о работе, обучении после школы, но все же?       — Я стану преемником Аластора Грюма, — честно ответил Гарри, едва сдержавшись, чтобы не улыбнуться.       — Аврорат! — воскликнул Фадж обрадованно. — Для этого нужно пройти все ступени обучения и карьерную лестницу. Боюсь, только годам к сорока…       — Я справлюсь к двадцати семи. Считайте меня ясновидящим.       — С должной поддержкой — справитесь, — поддержал его Фадж бодро. — Должен сказать, Грюма уже давно подпирают в спину молодые преемники, и один из них — Руфус Скримджер — станет достойным главой Аврората. Я намерен в скором времени сместить Аластора, но мог бы предоставить вам возможность поговорить со Скримджером о вашем будущем.       Гарри чуть в голос не расхохотался. Безумно интересно, что сказал бы Грюм, узнай он об этом разговоре. Вероятно, детей из комнаты, где он вздумал бы выразить свое мнение, придется удалить, а в остальном… Он не стал изображать провидца и намекать, что через пару лет Скримджер, возможно, сменит его на должности министра, а его место займет совершенно не подготовленный к столь непростым обязанностям Гавейн Робартс. И после войны упадок Аврората сможет остановить только сам Гарри.       — Я слушаю вас, — поторопил его Гарри.       — Если бы, скажем, вы, Гарри, какое–то время сообщали мне, чем занимается Дамблдор и как в школе обстоят дела, мы могли бы заключить взаимовыгодное соглашение.       — Для меня ваша просьба была очевидной, как и мотивы. Но есть ли смысл? Возможно, не стоит доверять такое дело человеку, который заведомо близок к Дамблдору настолько, что может легко отказать? Может, проще повесить эту обязанность на вашего инспектора?       — Мне бы хотелось слышать мнение двух людей, чтобы найти истину было легче.       — Мне кажется, инспектор Долорес Джейн Амбридж прекрасно справится сама.       — Вы прекрасно осведомлены, — прохладно заметил Фадж. — Можно узнать, откуда…       — Я же сказал, считайте меня провидцем.       — Вы отказываетесь, Гарри?       — Вы верно поняли, министр, — Гарри удержался от того, чтобы назвать его Корнелиусом, и встал с кресла. — Могу заверить вас, что Дамблдор никогда не являлся и не будет угрозой для вас. Вы выбрали не того человека себе в соперники и не в том видите опасность.       И вышел из кабинета Люциуса.

***

      Вокзал Кингс–Кросс встретил их привычной суетой. Осень в этом году наступала рано и была холодной, так что вся платформа была скрыта паром от «Хогвартс–Экспресса». Каждый выдох тонкой струйкой поднимался вверх и рвался на клочки пронизывающим ветром. Солнце, еще утром светившее в окно, скрылось за тучами, начиналась противная морось.       Гарри прибыл на вокзал вместе с семьей Драко и высматривал в толпе и облаках пара свою семью или рыжие головы Уизли.       — Не волнуйся, мы не перепутали поезд, — довольно мрачно одернул его не выспавшийся Драко.       Неподалеку Гарри увидел Невилла с бабушкой, которая очень сильно его ругала, и мешать не стал. Люциус провел их сквозь барьер и теперь немного свысока оглядывал суетящийся народ, а Нарцисса тепло прощалась с Драко.       — Пора, дорогой, — она указала на часы, и Гарри отошел, чтобы не мешать прощанию. — Застегни покрепче пальто, сегодня холодно. И не влезай никуда без Гарри и профессора Снейпа.       — А то я не знаю, — улыбнулся ей Драко и обнял. — Ты мне каждый год об этом говоришь. Куда же я без Поттера?       — Гарри, последи за ним, пожалуйста, — попросила его Нарцисса и подтолкнула сына к нему. — Не ищите неприятности. В этом году у нас достаточно дел, чтобы еще и с ними разбираться.       — Не волнуйтесь, Нарцисса, — понимающе кивнул Гарри. — Он будет под моим жестким контролем.       — Эй, Гарри! Драко!       К ним со стороны головы поезда бежали наперегонки Гермиона и Руди, а позади шли мама, Сириус и семья Уизли. Гарри поймал брата и крепко обнял, а Невилл, заметивший их, незаметно для бабушки скорчил им скорбное лицо с призывом о помощи.       — Я с тобой говорю или с твоим плечом? — выругалась Августа громче, чем раньше.       — Да, бабушка…       Сириус подпрыгивающей походкой приблизился и обнял его, приветственно кивнул Люциусу.       — Как встреча с министром? — он был взволнован. — Что хотел Фадж?       — Приглашал меня быть шпионом и следить за Дамблдором, — тихо ответил Гарри, когда вокруг них сгрудились все остальные. — Взамен моего восхождения на пост главы Аврората годам к сорока.       — Слабовато взял, — все ухмылялся Драко. — Вот если бы сразу после школы…       — Все это нехорошо, — заговорил Сириус, но машинист поезда издал первый гудок, и Невилл первым заскочил в вагон. — Но я тебе потом напишу, а впрочем, ты и сам догадываешься, как быстро сгущаются тучи.       — Сириус, — с укором поторопила его Лили. — Не порти момент прощания.       — Он уже пытается поссорить всех, — быстро проговорил Сириус и отошел, чтобы мать могла его обнять. — Займитесь поисками диадемы. Грюм сказал, что сам лично за ней в Хогвартс придет, так как пересылать с совой или камином…       — Сириус!       — Я знаю, — Гарри обнял Руди и незаметно сунул ему в карман шоколадную лягушку. — Все будет хорошо, мы известим, когда она будет у нас.       — Поторопитесь.       Машинист издал последний гудок, и Гарри влетел в уже тронувшийся поезд, ухватившись за протянутую руку Драко.       — Гарри, пока! — кричал ему брат и бежал по перрону за поездом, пока он закрывал дверь. — Пока!       — Пока, мелкий, — махал ему Гарри.       Вскоре семья скрылась за поворотом, и поезд поехал по виадуку.       — Туда, — уже махнула им Гермиона из коридора. — Профессор Люпин здесь сидит.       — Вы идите, — кивнул ей Гарри и задержал за локоть Драко. — Мы позже придем.       В тамбуре не осталось учеников, и здесь они могли поговорить спокойно.       — Диадема? — понимающе спросил Драко.       — Нам нужно любой ценой достать ее как можно скорее. Чем больше их будет уничтожено, тем спокойнее мне будет.       — Займемся в сентябре, — подумав, сказал друг. — Явление Грюма в Хогвартс уже на второе сентября будет выглядеть странно, лучше подождать, придумать ему причину посещения школы. Дамблдор нас, конечно, поддержит и спрашивать с него не станет, но не мне тебе об отчетах министру рассказывать.       — Думаешь, надо ждать? — с сомнением нахмурился Гарри и скрестил на груди руки.       — Она там столько лет лежала в сохранности. Что может измениться?       — Да, ты прав.       — Эй, — Драко потряс его за плечо. — Все в порядке? На тебе лица нет.       — Не беспокойся, идем, — Гарри открыл дверь в шумный вагон. — Тебе, кстати, кто–нибудь говорил, что у тебя в этом году ужасная прическа?       Так, перешучиваясь, они нашли свое купе, но зайти не успели.       — Гарри! Гарри!       К ним, активно работая локтями в толпе, приближался их староста Майкл Дотер. На груди поблескивал значок старосты школы. Мантию зажевала толпа студентов, пробивающихся в последний вагон, где, по слухам, было полно свободных купе, зачесанные набок русые волосы растрепались, а лицо было красным от напряжения.       — Майкл, — Гарри и Драко повернулись к нему и пожали ему руку. — Рады тебя видеть!       — Староста школы? — ухмыльнулся Драко, рассматривая значок. — У меня такой же будет.       — Доучись до такого сначала, — Майкл горделиво поправил новенькую, с иголочки мантию и огляделся. — Как у тебя дела, Гарри?       — Как обычно, — с насмешкой мельком просмотрел его мысли Гарри, на предмет, что он подразумевает. — Уже ищу, с кем бы в конце этого года сразиться.       — И я уверен, ты его найдешь, — улыбнулся Майкл, ничего не заметив, затем заговорщически к ним склонился. — Могу подсказать — Миранда! Она так носится со своим значком, что покоя вам не даст уж точно. Кстати, вы ее не видели? Я тогда в противоположную сторону пойду.       — Нет.       — Седьмой курс уже? — Драко с завистью оглядел взрослого волшебника перед ним. — Одобряю! — они втиснулись в купе, где Гермиона и Невилл с Люпином постепенно распихивали вещи по полкам. В коридоре все равно теснее было.       — ЖАБА в этом году, — с волнением сообщил Майкл и сел на сидение.       — Какие предметы ты выбрал на пятом курсе? — заинтересовался Гарри.       — Да все. Теперь думаю, не перебрал ли.       — Не переживай, Гермиона явно больше будет сдавать в свое время, — Драко как раз перенял у девочки ее сумку и запихнул на багажную полку. — Кем будешь в будущем?       — Наверное, аврором, — растерянно пожал плечами староста и поглядел на Римуса. — А, профессор Люпин? Слышал о вашем назначении, очень рад познакомиться.       — Я удивлен, — улыбнулся ему Римус и пожал руку. — Мне казалось, Дамблдор не предавал огласке мое устройство на работу. Но и я рад с вами познакомиться, мистер…       — Майкл Дотер, — поздоровался Майкл. — Мой двоюродный дядя работает в администрации министра и обо всех назначениях осведомлен. От него я и узнал про вас.       — А я уж думаю, — к удивлению Майкла Римус оказался не чопорным профессором, а вполне обычным человеком. — Когда это успел завоевать такую популярность. Мы бы с вами так или иначе познакомились, Майкл. Староста школы — серьезное назначение, — все сели. Гарри оказался напротив Римуса, Невилл сел рядом с ним, а Драко и Гермиона устроились у окна. — Когда–то и я был им. Очень почетно и непросто заслужить этот значок.       — Я сам очень удивился! — Майкл был счастлив, но когда врал, у него краснели кончики ушей. — Хотел рассказать тебе, Гарри. У нас в этом году, как писали в газетах, будет проводиться инспекция школы. Наконец–то с должности снимут профессора Бинса, — староста понизил голос, как бы извиняясь перед присутствующим здесь Люпином. — Вы меня поймите, я уважаю его как профессора, но доверить ведение такого важного предмета скучному привидению, значит, обречь поколения студентов на полное незнание прошлого.       — И неумение понимать будущее, — с полным пониманием кивнул Люпин и снова искренне улыбнулся. — Я тоже учился у Бинса и могу понять вашу радость, мистер Дотер. Несмотря на то, что вы почти отучились, вас заботит качество образования. Похвально.       — Спасибо, профессор, — за дверью купе промелькнула Миранда, и Майкл поспешно вскочил. — Приятно было познакомиться с вами. Ребята, рад был всех вас повидать; надеюсь, и в этом году не поскучаем…       — С нами не поскучаешь, — пообещал Драко.       — Шикарный кот, Гермиона.       — Спасибо, Майкл, — заулыбалась девочка, приоткрывшая корзину с Живоглотом.       — Майкл, кто будет проводить инспекцию? — заинтересовался Гарри.       — М–м, — уже стоя одной ногой в коридоре, поморщился Майкл в раздумьях. — Женщина какая–то. Кажется, ее имя Долорес Амбридж.       Дверь купе хлопнула, и они остались впятером.       — Может, вступим в Инспекционную дружину по–быстрому? — предложил Драко.       Проходили часы. Поезд ехал по равнинам и долинам, а вокруг постепенно появлялся горный пейзаж. Хогвартс находился в горах Шотландии, старых как мир. Завораживало наблюдать за сменявшимся пейзажами и вспоминать полузабытые легенды из старых, частично истлевших свитков библиотеки на площади Гриммо. Ведь когда–то по этим горам прошли, претерпевая трудности, сами Основатели; и каково думать, что где–то в нехоженых местах остался какой–нибудь след, потерянная и уже искрошившаяся в веках вещь Основателей или след сильнейшей магии, используемой ими?       — Еще полтора года назад я заметил движения в рядах оборотней, — тревожно рассказывал тем временем Люпин. К ним успели присоединиться близнецы и Джинни, а за окном — свечереть. — Узнав историю Гарри и Драко от Сириуса, я попытался прийти на зов — он интуитивно понятен и слышим только тогда, когда я нахожусь в другой ипостаси. Ты просто знаешь, что надо идти, и голос этот приятен на слух. Его зову нельзя сопротивляться, даже если я выпью зелье Северуса. И так ведут себя многие стаи.       — Куда же тебя привел зов? — хмурясь, Драко полировал палочку.       — Никуда, в том–то и дело, — Люпин понизил голос, и всем пришлось склониться к нему, чтобы не пропустить ни слова. — Я даже не думаю, что он осознан его хозяином, и больше всего это похоже на гонки за собственным хвостом. Но его не было раньше, а теперь он есть. И только альфам известно немного больше, чем нам, а у меня нет никого знакомого, кто хотел бы мне доверять. Одно скажу — происходящее неслучайно. Зов все усиливается, со временем становится звонче и тревожней, и это сводит с ума стаи оборотней. Это может привести к печальным последствиям. Одна из таких стай кружит рядом с Годриковой Впадиной — я был у них, и настроение оборотней меня напугало. Когда слышишь то, что не можешь осознать, когда чувствуешь нутром, что этому голосу нравится, когда убивают маглов, ты идешь и убиваешь. А в Годриковой Впадине много маглов. И первые нападения уже не за горами.       — Альфы не думают, что Министерство объявит охоту на оборотней, если вдруг так случится? — возмутилась Гермиона и выпрямилась. — Тогда этой стае не поздоровится от своих же… сородичей, — она виновато глянула на Люпина, но тот не обратил внимания.       — Ты безусловно права, Гермиона, но оборотень подчиняется инстинкту, если не подготовился к превращению с помощью зелья. А в этом случае мы рассматриваем не отдельную стаю, а все сообщество оборотней в целом.       — И сколько их в Англии? — севшим голосом спросил Фред.       — Тысячи полторы. Может, больше.       Все притихли.       Много знаков было и еще будет. Портилась погода. В одной из старых книг в Аврорате Гарри удалось прочитать небольшую строку, и слова врезались в память, как клеймо. Книга была посвящена самым необыкновенным проявлениям магии на свете, и автор просто собрал воедино множество известных фактов и изложил их. Гарри нашел ее, когда искал информацию о собственном щите, почти сразу после снятия ограничителя. Он разочаровался. Описания действия и причин появления щита в книге не было, но возможно ли описать в одном ветхом томе все чудеса света?       «И пуще средь всех миру явленных знаков великих бед приближений доносит о них погода, суть тонкая энергия стихий — на оную повлиять легко, если разум сильный в темную магию окунется»       — А Сивый? — сам не знал зачем спросил Гарри, глядя в окно.       — Его не видел, — озадаченно покачал головой Люпин. — Прошу тебя, не вмешивайся в это. Ты нужен ему, и теперь тебе как никогда нужно беречься.       — Рановато еще думать об этом, — возразил Невилл робко.       — Никогда не рано начать оценивать врага по достоинству.       — Посмотрим, — сказал Гарри, думая о своем.       Не только крестражи его тревожили в этом году, но и разгадка тайн собственного щита. Что это может быть? Салазар Слизерин может дать ответ на этот вопрос, а он Гарри многим теперь обязан.

***

      В горах погода совсем испортилась, и на станции Хогсмида их встретила полномасштабная гроза. Дождь заливал лицо, глаза и уши; первые вышли на перрон старосты и явно не додумались о Водоотталкивающих чарах.       — Спасибо, Гарри, — помахал ему мокрый, словно только что вылез из озера, Майкл и поежился на ветру, любуясь на растекавшуюся по прозрачной сфере воду. — Не очень–то погодка в этом году, не так ли?       Неподалеку Перси, чьи рыжие волосы облепили все лицо до глаз, пытался построить смеющихся над ним первокурсников, тоже мокрых. Посмотрев по сторонам на промокший народ, Фред, Джордж и Джинни никуда не ушли из–под поддерживаемого Гарри магического навеса, а позже к ним прибились и другие слизеринцы. Таких островков в толпе было немного.       — Первокурсники! Сюда, пожалуйста! — послышался вдалеке зов Хагрида.       — Ужасно, — возмутилась Гермиона. — Как можно детей везти сегодня через озеро, они же все простынут.       — Вылечим, — Драко подсушил заклинанием мантии ближайших к нему второкурсников, которые брызгали ему на брюки водой. — Мрачноватая погодка, особо не погуляешь. Но я очень рад, что в этом году зима настанет раньше, и чтобы пойти в Хогсмид, мне не придется накладывать на обувь и одежду водоотталкивающее…       — Зато придется утепляющее, — пожал плечами Гарри и подтолкнул Гермиону к одной из карет.       Люпин куда–то исчез — они его потеряли в толпе.       Студенты, дошедшие с ними под магическим зонтом до их кареты, убедились, что места на всех там не хватит, и решительно бросились врассыпную к остальным, пока дождь не усилился. Когда карета тронулась, они проехали мимо Хагрида и продрогших малышей, и, сжалившись, Гарри наколдовал над ними теплую сферу. Долго не продержится, но хоть немного согреются. А совсем неподалеку искали карету Лаванда Браун и Парвати Патил, нарядившиеся так, словно на подиум собирались; Гарри даже испугался сначала, увидев их черно–фиолетовые лица, пока не обнаружил, что это растекшаяся косметика.       Войдя в школу, они окунулись в приятное тепло, которое не нужно было подпитывать магией. От студентов повалил пар, стекали с мантий ручьи воды, и когда все прошли в Большой зал, вестибюль стал напоминать огромную лужу. Тысяча свечей вились под потолком, своды которого, казалось, собрали все тучи с неба. Началась привычная сортировка старостами Слизерина студентов, чтобы оставили достаточно места для первокурсников, а Гарри с друзьями пересели немного дальше от стола преподавателей, как и было заведено.       — Как же я голоден, — Драко голодными глазами осмотрел огромный стол, на котором лежали пока что только сумки и локти рассевшихся учеников. — Съел бы сейчас целую индейку и не подавился.       — У тебя был шанс купить в поезде что–нибудь съестное, — напомнила Гермиона и потрясла промокшими башмаками.       — Сладкое вредно есть в моем возрасте.       — Ты имеешь в виду тринадцать лет или пятьдесят? — невинно спросил Невилл, и друзья рассмеялись.       — О, шутник нашелся, — Драко всегда был язвителен, когда голодал. — Эй, Джиневра, не найдется ли у тебя завалящего сэндвича в сумке или пирожка от матери?       — Кто я, по–твоему? — удивилась Джинни. — Твой снабженец? Все это давно Фред с Джорджем съели.       — Вечно им все лучшее… — Но тут Гермиона достала из своей сумки кусок какого–то пирога с глазурью. — Гермиона, ты великолепна! Вот вечно мне все лучшее…       Ждать первокурсников пришлось долго, а когда они вошли в зал, даже у профессора Снейпа на лице появилось сочувствие. Продрогшие дети жались друг к другу, пугливо оглядывались по сторонам и оставляли за своей шеренгой широкую мокрую полосу. Но страх перед распределением и холод не мешали им с интересом и восторгом рассматривать Большой зал.       — Какие они все маленькие, — привстала на своем месте Джинни.       — Ты была такой же, — заметил Гарри.       — И такой осталась, — сквозь набитый рот проговорил Драко. — Если не можешь разглядеть их, сидя ровно.       — На твоем месте я бы ее не злил, — посоветовал другу Гарри. — В будущем Джин будет отлично владеть Летучемышиным Сглазом, и ставлю десять галлеонов, что в первый же раз она опробует его на тебе.       — Тихо! — шикнула на них Гермиона, и товарищи устремили взор на Распределяющую Шляпу.       Та, недвижимо лежавшая на стуле, вдруг шевельнулась и расправилась — кто–то из первокурсников вскрикнул, — затем две складки образовали своеобразный рот, и она запела. Я сказала б, что в древности знаю я толк, Но обманывать вас не стану. Дни, когда старый сказ преподаст нам урок, Как мне кажется, скоро настанут. Я спросила того, кто шутить не горазд, Кто знал сумерки, свет и мрак: «Как ты Хогвартс творил, с кем твердыню создал?» Он легенду поведал мне так: В неизвестных местах, там, где горы и лед Простираются в сто миль окрест, Вместе четверо жили, для них неба свод Упирался в магический лес. Они жили, тая волшебства ремесло, И безоблачны были те дни. Но земля сотряслась, вышло древнее зло, Мир ушел. И восстали они. Как сражались без сил, кровь теряя в бою, Мне поведал мой старый друг. Годы шли, победили они в том краю, И пошли по земле без разлук. Как со славной земли прогоняли врага, Как долину освободили, Как нашли старый храм и, расчистив луга, Воздвигали твердыню силы. Тогда Хогвартс возник. По согласью творцов, Одаренных людей созывали. Но уперся один: «Я учу храбрецов, Что в сраженьях стеною стояли». Отказался второй. Он коварством силен, Предпочел хитрецом быть силе. Так забыли Салазар и Гриффиндор, Как назваными братьями были. Глупой ссоре, увы, не положен конец, И из века в век длится злодейство. Не судите, не ссорьтесь. Продолжит глупец Без нужды разобщать чародейство. Вам придется восстать, как четверке друзей, Но сплотите в себе их черты. Заповедано так. Так вы крепче, сильней, И придет торжество правоты. Мне веками дано лишь свой долг исполнять, Разделяю вас на факультеты. Если б дали мне шанс — я хотела б молчать, Чтоб не путать приоритеты.       — А я смотрю, Салазар быстро сориентировался и промыл Шляпе мозги, — заметил Драко, когда рукоплескания прекратились и началось распределение.       — По сути верно все сказала, — поддержал Шляпу Гарри. — Сплотиться надо факультетам, а мы, что ни год, то все дальше друг от друга.       — Поглядим, — выпрямился друг. — У нас есть друзья с разных факультетов, так что полностью разобщиться нам не удастся.       За столом Гриффиндора Фред и Джордж в очередной раз рассказали какой–то веселый и явно не очень приличный анекдот, и окружавшие их взорвались хохотом под строгим и недовольным взглядом МакГонагалл. Равенкловцы важно что–то обсуждали, а их главная знакомая, Полумна, сидела в спектрально–астральных очках и читала «Придиру» вверх ногами. Хафлпаффцы уже вовсю тренировались в магии под столом, а пара знакомых увидели, что он на них смотрит, и приветственно помахали.       В Слизерине относились терпимо ко всему, что происходило в зале, но глядели на другие факультеты свысока, и это было заметно всем.       Темный Лорд ведет на войну взрослых мужчин и не ставит Черные Метки несовершеннолетним. Воевать, когда в твоей армии фанатичные дети, значит, обречь себя на поражение.       А кого они с Драко поведут в бой?       Распределение закончилось, и первокурсники расселись по разным столам, а со своего места поднялся директор.       Хотя профессор Дамблдор был очень стар, энергия била в нем ключом. У него были серебряные волосы до плеч и такая же борода, очки–половинки и необычайно длинный крючковатый нос. О нем часто говорили, что он самый великий волшебник, но Гарри его уважал не за это. Дамблдор у всех вызывал доверие. И, увидев, какими сияющими глазами он смотрит на учеников, Гарри впервые за полное тревог лето ощутил настоящее спокойствие.       — Приветствую всех! — сказал директор школы. — Приветствую и поздравляю с началом нового учебного года в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»! Мне надо многое вам сказать. Начнем с самого важного и серьезного, чтобы уж больше к этому не возвращаться. Счастлив представить двух наших новых преподавателей. Во–первых, профессор Люпин, который любезно согласился занять должность преподавателя Защиты от Темных Искусств.       Послышались редкие хлопки, известие было принято без особого энтузиазма. Горячо хлопали только те, кто ехал сегодня в одном купе с профессором Люпином, включая Гарри. Профессор выглядел особенно жалко среди преподавателей, одетых в свои лучшие мантии.       — Что касается второго назначения, — заговорил Дамблдор после того, как стихли жидкие аплодисменты, — должен, к сожалению, напомнить, что профессор Кеттлберн, наш специалист по Уходу за Магическими Существами, в конце прошлого семестра подал прошение об отставке. С большим удовольствием сообщаю вам, что его должность согласился принять сам Рубеус Хагрид. Он будет совмещать работу лесничего с преподаванием.       Разразилась буря аплодисментов, которые были особенно сильны за столом гриффиндорцев. Гарри подался вперед, чтобы лучше видеть Хагрида. Лесничий был красный как свекла, глядел, опустив глаза, на свои огромные ручищи, а в его черной всклокоченной бороде играла широкая довольная улыбка.       — Это еще не все, — склонился над столом Драко и кивнул им на дверь за преподавательским столом.       Друзья даже привстали, чтобы разглядеть, кто там.       — Этого еще не хватало, — сквозь зубы произнес Гарри.       — А теперь, друзья, позвольте представить вам Долорес Джейн Амбридж. В этом году Министерство Магии настояло на проверке качества нашего образования, так что, надеюсь, вы не ударите в грязь лицом и покажете все свои таланты. Ну вот, кажется, и все, — заключил Дамблдор. — Во всяком случае, самое главное. А теперь будем праздновать!       Золотые тарелки и кубки наполнились едой и питьем. Гарри почувствовал, что умирает от голода, и положил себе на тарелку все, до чего мог дотянуться.       Пир был хоть куда! Зал наполнился смехом, разговорами, звоном ножей и вилок. Но Гарри и его друзья не могли дождаться, когда праздник кончится, — так им хотелось поговорить с Хагридом. Они знали, как много означает для него должность преподавателя. Ведь у него даже не было диплома волшебника. На третьем курсе его безвинно исключили из школы за преступление, которое он не совершал. Гарри и Драко в прошлом году вернули ему доброе имя.       Наконец последние куски тыквенного пирога исчезли с золотых блюд и Дамблдор намекнул всем, что пора идти спать.       — Она даже не произнесет свою речь? — заинтересованно спросил Драко, когда поверх голов они разглядывали отдельно сидящую Амбридж.       — Она же не преподавать сюда приехала, — поучительно напомнила Гермиона. — К тому же у Министерства нет повода влезать в дела Хогвартса, насколько я поняла по вашему рассказу.       — Фадж уже прозрачно намекнул, что будет следить за школой, — сказал Гарри и вытащил Джинни за руку из толпы хафлпаффцев.       — Может, в Инспекционную Дружину записаться по–быстрому? — повторил свое предложение Драко. — Я серьезно, к Слизерину у нее лояльное отношение, и нам будет проще…       — Когда это мы шли простыми путями? Мы с Гермионой даже завели ее в Запретный лес, вместо того, чтобы по–простому пристукнуть. А во–вторых, чтобы я этой твари улыбался и желал приблизиться к ней, у нее должен находиться хоть один из крестражей. Его нет — меня нет. Более того, ты подорвешь отношения с нашими друзьями с остальных факультетов, — Гарри кивнул на Колина Криви, которого Амбридж отчитывала за не выглаженный галстук.       В этом году никаких авроров в школе не было. В подземелья они спустились в сопровождении Снейпа, решившего проводить их и сразу все сказать первокурсникам, чтобы скорее пойти спать. Было сыро и очень холодно, и в гостиной оказалось не лучше.       Гарри очень устал, у него болела голова от постоянных дум, и даже желания искать пижаму в чемодане не было. После сытного ужина слипались глаза, и он лег в постель сразу после того, как написал маме письмо.       Все было хорошо. Он дома.