Обретшие будущее

      Наступило третье февраля, и пора было исполнять обещание, данное старшекурсникам. Согласились опробовать свои силы в Аврорате едва ли дюжина ходивших на тренировки к нему, но среди них были Майкл и Миранда, что чрезвычайно порадовало Гарри. Добираться до Министерства они предпочли не шумными лондонскими улицами, что было неприемлемым для слизеринцев, а через камин с позволения Снейпа.       В десять часов, после завтрака, благо был выходной, ребята собрались у стола Слизерина.       — Везет вам, — завистливо вздохнул Драко. — Я бы тоже хотел поехать, Аврорат повидать, — он многозначительно взглянул на друга, но тот помолчал. — Но ребят не оставишь, и Гермиона просила показать ей Щитовые чары.       — Мы тоже не развлекаться едем, — заметил Гарри, окинув взглядом взволнованных старшекурсников. — Ребята будут проходить пробный экзамен в Академию.       — Везет, — снова вздохнул Драко.       Из-за стола преподавателей к ним вышел Снейп. Его провожали взглядами ученики: как всегда пытались понять, к какому настроению профессора им готовиться.       — Все подошли, Поттер? — он глянул на своих старост и других студентов, собравшихся идти с Поттером. — Мистер Уизли, мистер Уизли, — он поджал губы, увидев за спиной Перси Фреда и Джорджа. — Вам не кажется, что нужно озаботиться подготовкой к зельеварению, которое вы так настойчиво хотите пропустить? Контрольная сама себя не напишет.       Разочарованным близнецам пришлось остаться с подачи Перси, который пригрозил, что напишет о них все маме. Остальные пошли за Гарри и Снейпом в подземелья.       — Надеюсь, все вернутся в целости и сохранности, мистер Поттер, — хмуро произнес Снейп, когда все сгрудились у его камина.       — Не тревожьтесь, сэр, — улыбнулся Гарри. Студенты напряженно проверяли палочки, на месте ли они, у некоторых явно появилось желание уйти.       — Аластор вас уже ждет, не заставляйте авроров ждать. Всего хорошего, — обратился он к студентам довольно доброжелательно, чем вызвал непомерное изумление учеников. — Мистер Поттер оказал вам большую услугу, что взялся под свою ответственность провести вас на отборочные испытания. Не подведите его. Мистер Дотер, мисс Спайдерс, жду от вас наилучших результатов.       — Спасибо, сэр, — Майкла немного колотило, Миранда заламывала руки.       Раз за разом вспыхивал зеленым пламенем камин, и ребята один за другим исчезали в нем. Гарри прошел последним и, увидев, какой зал выбрал Грюм для проведения испытаний, почувствовал ностальгическое настроение.       — Поттер, — они с Аластором на глазах студентов пожали друг другу руки, как равные. — Наконец-то мы вас дождались. Это они?       — Все ребята, которых интересует поступление в Аврорат, — гордо ответил Гарри.       — Вербовка в Хогвартсе прошла успешно? — хмыкнул Грюм, разглядывая студентов, и подошел к ним. — А вообще к нам мало кто сразу решается поступать… А, Уизли? — он обнаружил Перси. — Диггори, знакомые лица, — Грозный Глаз кивнул. — Достойный состав. Что ж, полагаю, Поттер проводил занятия в соответствии с регламентом Аврората. Он с детства им грезил. Студенты! — вдруг рявкнул он так, что все вздрогнули. — В ряд построились!       Гарри отошел в сторонку, чтобы старшекурсники его видели, и довольно кивнул, когда они со сноровкой без задержек встали в ряд по возрастной категории.       — Превосходно, Поттер, — молвил Грюм, хромая мимо ряда студентов. Он на него не смотрел, но Гарри был уверен, что волшебный глаз направлен на него. — Я тут подумываю, может, взять тебя преподавателем в Академию на полставки?       — Я буду рад, — фыркнул Гарри, устраиваясь на скамейке поудобнее.       — Кто такой? — рыкнул Грюм, остановившись возле первого в ряду Майкла.       — Майкл Роджер Дотер, — представился староста школы. — Слизеринец, семнадцать лет, седьмой курс.       Неподалеку сидел аврор, стремительно записавший данные студента в книгу записей для экзаменов — Аластор хорошо подготовился.       — К отбору готов?       — Готов…       — Не слышу!       — Готов, сэр!       — Чудно, — Майкл почти выдохнул, но Грюм махнул одному из авроров, что стояли в ряд напротив студентов. — Выходи, первым будешь.       Майкла едва заметно потряхивало, когда он вышел и по знаку Гарри снял рубашку — так было положено, чтобы экзаменаторы сразу видели все повреждения и порезы на теле будущего аврора. В рядах пришедших с ним ребят Гарри особо приглядывал за Биллом Бёрком, женихом Миранды и человеком, который был ему предан. Билл был хмур и спокоен, готовился к сдаче экзамена, а не к очередной тренировке. Он шел третьим в очереди. Увидев, что Гарри на него смотрит, благодарно кивнул.       Удары Майкл отражал с достоинством, используя чары, которым его учил Гарри. Гарри знал: подготовиться к экзамену в Аврорате, используя только школьные знания, невозможно. Нужно каждый день тренироваться в боевых и щитовых чарах, чтобы суметь дать достойный отпор экзаменующим аврорам. И его ученик справлялся на «превосходно».       — Прекрасная работа, Поттер, — негромко сказал Грюм, присев на скамейку рядом. — Высокий уровень подготовки для студента-школьника.       — Они ждут, что их примут в Аврорат, — кивнул Гарри. — Майкл, Билл Бёрк и Миранда, следующая за ним. Родители прочат им будущее в администрации министра, но больший интерес они проявляют к Аврорату. Думаю, в этом им нужно помочь.       — Чем смог, тем помог, — непримиримо рыкнул Аластор. — Пройдут отборочные, значит, достойны, а нет — так слизеринцам скатертью дорожка.       — Мы с Драко многое сделали, чтобы различия между факультетами стали менее… видимы, — неодобрительно покачал головой Гарри, наблюдая, как Майкл успешно обороняется от двух авроров. Второй присоединился в ходе испытания, и последним уровнем сложности будут три аврора. Но он должен справиться, потому что Майкл показывал высокий уровень мастерства в боевых условиях в Выручай-комнате. — Не говори при них об этом, Аластор. Именно раздор между Слизерином и Гриффиндором может подтолкнуть этих ребят к обратной стороне.       — Нормальные люди не согласятся стать рабами ублюдка, — сурово сказал Грозный Глаз.       — Верно. Но у некоторых из них родители поддерживают его идеи, а дети не должны отвечать за грехи отцов. Чтобы они не пошли по кривой дорожке, мы должны их направить по ровной.       — А парень крепок, — кивнул Грюм, тоже наблюдая за Майклом. — Стоп!       Авроры остановились, и запыхавшийся Майкл опустил палочку. Гарри ободряюще показал ему большой палец.       — Ты справился, Роджер, — Грюм, хромая, подошел к нему и покрутил из стороны в сторону, осматривая, как лошадь. — Физическая подготовка не та, но это исправить можно. Ты будешь принят. Подай документы после экзаменов ЖАБА и скажи, что ты был на вступительных в феврале. Списки подадут, тебя по ним найдут и допустят до учебы.       — Спасибо, — Майкл сиял как начищенный галлеон.       — Не слышу!       — Спасибо, сэр!       — То-то. Возвращайся в Хогвартс. Следующий! Ты кто? — он подошел к Миранде, и та взволнованно выпрямилась.       — Миранда Кетрин Спайдерс, Слизерин, седьмой курс, семнадцать лет.       — Отлично, к испытаниям готова?       — Готова, сэр!       — Хорошо. Так! — Грюм снова прошелся вдоль рядов, остановившись напротив каждой девочки. — Дамы могут оставаться в одежде, но после испытаний будут осмотрены целителями. А вы, — он обратился к аврорам. — Помягче. Вперед!       Майкл не посмел ослушаться Грюма и, одевшись, исчез в камине. Миранда в сражении была очень гибкой и выносливой, но ее щадили, как девушку. Во вступительных это было допустимо, но при выпуске из Академии Аврората таких поблажек не было никому.       — Мои авроры донесли недавно, — сказал Грюм, снова сев рядом с Гарри. — Что в Годриковой Впадине ваш бывший дом стал довольно популярен у волшебников.       — Естественно, это же памятник, достояние общественности, — поджал губы Гарри.       — Они вовсе не возлагают на него цветов. В руинах дома видели людей, которые что-то искали. Что могут искать Пожиратели Смерти в доме, где ты уничтожил Темного Лорда? — Грюм пристально на него смотрел.       Гарри вспомнились руины дома, памятная табличка, обелиск в центре площади, видный только магам. Ускользающую мысль он поймал за самый хвост и уверенно ответил.       — Волшебную палочку Волан-де-Морта.       — Хм-м…       Аластор почесал подбородок, глядя пустым взглядом на поединок Миранды с аврором.       — Аластор, нужно достать ее, пока кто-нибудь другой это не сделал.       — Министр узнал о том, что Годрикова Впадина охраняется, — недовольно ответил Грюм. — Кто-то нашептал на ухо. Так что вчера мои парни были отозваны по особому приказу министра.       — Ты никого не можешь туда отправить?       — Дай подумать. Могу. Тебя, — Гарри нахмурился. — С тебя снят Надзор, ты — один из лучших моих бойцов, к тому же благодаря щиту тебе невозможно навредить. Скажешь, я не прав?       — Министр так туго подсел на твой отдел?       — Туго, — крякнул Грюм. — Ссора с министром обернулась для меня большими проблемами, чем я сам мог предположить. Кто-то определенно за этим стоит, отлично манипулирует Фаджем и еще лучше скрывается. Так что, пока не разведаем, что к чему, у меня во многом будут связаны руки.       — Понял, — Гарри встал со скамьи под пристальными взглядами учеников. — Я сам пойду. Меня они уже не отследят. Спасибо за это, Аластор, о таком подарке можно было только мечтать.       — Это было последней вещью, которую я смог провернуть под носом у министра без его ведома. Будь осторожен, Поттер, — Грозный Глаз махнул аврорам, и те остановили бой. Он встал со скамьи и сжал его плечо. — Попади там в кого-нибудь заклятьем, а уж мы свое дело сделаем.       Не говоря больше ни слова, Гарри покинул зал.       Спустя четверть часа на главной площади Годриковой Впадины раздался одиночный хлопок, как от громкой хлопушки, и пара бездомных собак разбежались с визгом. Оглядевшись, он стащил с себя мантию-невидимку и поднял взгляд на обелиск, сменивший свою форму для волшебника.       Он дома. Странное было чувство. Он помнил это место, так как нередко посещал его в прежней жизни, помнил, как мама без сил плакала на свежей могиле его отца. И ту самую ночь Хэллоуина он помнил, потому что часто она мелькала в его снах немым напоминанием о том, как он здесь оказался и чему обязан такой удачей. Но Гарри с тех пор не бывал здесь.       Прошло двенадцать лет, и вот он стоит посередине площади Годриковой Впадины, места, где когда-то творилась история едва ли не основания его мира. Цепочка событий, которая привела его к перстню Мерлина, запустилась именно отсюда и прошла тысячелетие, прежде чем он родился, потерял родителей и аппарировал сюда сегодня.       Что ж, в новой жизни ему не о чем было жалеть. С ним была мама, был Сириус, брат и сестра, жизни без которых он теперь не смыслил, и даже две бабушки — родная с маминой стороны и не родная, но такая близкая по сути Вальпурга. Он был окружен верными друзьями и хорошими людьми. Он мог исполнить любое свое желание. Но ему так и не было дано узнать собственного отца — а это было очень желанно им.       В месте, где дважды навсегда поменялась его жизнь, было тихо и безлюдно. Маглы ездили на работу в городок неподалеку, магам это не требовалось. Дети играли в отдаленных улочках да собаки бегали в поисках съестного. Ладные стены домов, построенных в староанглийском стиле, и современных коттеджей казались светлее из-за снежного покрова и наносов, с крыш свисали сосульки. По сторонам узенькой улочки виднелись домики, украшенные по-весеннему к дню Святого Валентина.       Морозный воздух обжигал лицо.       Гарри разглядывал парадные двери, засыпанные снегом крыши и крылечки. Ноги скользили на плотно утоптанном за утро снегу, когда он подошел к своему бывшему дому.       Живая изгородь успела здорово разрастись за двенадцать лет, прошедших с того дня, когда Сириус забрал маленького Гарри и Лили из развалин, что лежали среди высокой, по пояс, травы. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто; Гарри помнил, что именно там ударило отраженное заклятие. Дом уже рушился, когда они покинули его, и с тех пор ни Лили, на сердце которой осталась глубокая рана, ни Сириус, потерявший там друга, ни Гарри, потерявший отца, туда не возвращались. Он стоял у калитки и смотрел, запрокинув голову, на разрушенный дом, который когда-то не отличался от соседних коттеджей.       Он взялся за ржавую, запорошенную снегом калитку — не для того, чтобы открыть, а просто чтобы коснуться хоть части этого дома. Прикосновение Гарри привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:       «Здесь в ночь на 31 октября 1981 года был убит Джеймс Поттер. Его сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью»       Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и волшебниц, приходивших почтить место, где избежал смерти Мальчик, Который Выжил. Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал в деревянной доске свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделялись на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за двенадцать лет, а содержание было у всех примерно одно и тоже. «Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!», «Да здравствует Гарри Поттер!».       Оторвавшись от ностальгии, охватившей его, Гарри поднял волшебную палочку и призвал палочку Волан-де-Морта, но в выставленную ладонь прилетели только пара снежинок. Сомнений не было, и дальше трудиться было бесполезно: палочки тут не было, он опоздал.       Спрятав руки в карманы и сжавшись от холода под довольно легкой мантией, Гарри пошел по улице в сторону кладбища, ногами пиная комочки влажного снега. Он мог бы наколдовать вокруг себя теплую сферу, палочкой и невербально, но почему-то именно так, без магии, он мог чувствовать лучше силу этого места.       Подумать только, сколько столетий прошло, а место, где родился Годрик Гриффиндор, до сих пор существует и не забылось. Может быть, он родился в доме, который стоял на том отшибе? Сейчас там дикий кустарник и ни намека на древность. А может, в доме, который стоял на месте того паба?..       Отрывочные раздумья Гарри, свернувшего на узкую улочку, ведущую к кладбищу, вдруг прервало появление темного человека в конце этой улицы. Тот вышел на нее внезапно с той же стороны, где был дом Поттеров, но зашли они, видимо, в одно время с разных сторон. Темный человек был в черной мантии, с черными грязными волосами и глубокими тенями вокруг глазниц, худ и бледен как вампир. Его глаза, впившиеся взглядом в Гарри, были черными и маленькими, прищур — очень неприятным.       — Барти Крауч… — выдохнул Гарри и выхватил палочку. — Стоять!       Тот резко швырнул в него огненный луч и бросился вдаль на тропу, ведшую к кладбищу. Преодолевая огромными прыжками расстояние между ними, Гарри уворачивался от чар и атаковал, но не попадал в цель. Крауч был юрким и быстрым.       — Стой!       У него в руках была та самая палочка, Гарри ее узнал! Вот, кто стоит за спиной Фаджа и нашептывает ему свои указы — Пожиратели Смерти! Случайность ли, что стоило Аврорату убрать отсюда людей, как он смог беспрепятственно сюда забраться!       — Стой, гад!       Гарри резко затормозил — с кладбища выходила женщина с ребенком, и Крауч, уже проскочивший мимо них, вдруг обернулся со зловещей усмешкой. У него было всего два варианта действий — либо он атакует его, пожертвовав ими, либо защитит невинных маглов.       Ударив по ним слабым заклинанием Забывчивости, Гарри усилием воли расширил свой щит на них, затем миновал лежавшие в сугробах тела и рванул за противником через ограду кладбища.       Крауч оказался внутри защитной сферы и несколько растерялся, но при этом не перестал осыпать его заклятиями. От нескольких Гарри увернулся, десяток других отбил — все это на бегу, — и вот они уже оказались за склепами Годриковой Впадины. Петляя между деревьями и могилами, Крауч стремился выбраться из сферы, но Гарри не давал ему от себя отдалиться.       Споткнувшись о могильную плиту, Гарри рухнул в сугроб и уронил палочку. Он вскочил почти сразу и невербально ее призвал к себе, но Барти тоже не медлил. Слишком поздно Гарри заметил летящий в него огненный шар, а когда догадался, что пора сузить щит для собственной защиты, он уже врезался ему в живот и взорвался.       От боли перед глазами заплясали кровавые звездочки, а хлопок, разнесшийся над кладбищем, оповестил его, что Барти аппарировал.       Вокруг повисла тишина. Гарри повалился на колени, чувствуя, как пульсирует кровь и утекает сквозь пальцы. Снег вокруг него окрасился в кровавый цвет, а он все медлил, растерявшись, не зная, что делать.       От аппарации его скрутило так, что он чуть не потерял сознание, но все же справился.       — Мама! — Гарри вывалился на порог дома двенадцать на площади Гриммо.       Стремительно наложив на себя чары Невидимости, он из последних сил открыл дверь дома и заполз в прихожую. — Мама! Кикимер!       Хлопок — и перед ним застыл с выражением ужаса на лице добрый домовик. В доме Дезиллюминационное заклинание перестало работать. Вальпурга рассказывала, что никаких чар на порог никто из ее предков не накладывал; что дом живой и сам защищает своих жильцов, может и спрятать, может и гостей нежданных выгнать прочь. Сейчас он снял с мальчика чары Невидимости — и слава Мерлину, ведь у него самого едва хватало сил на то, чтобы думать.       — Хозяин! — в страхе взвизгнул он.       — Маму позови, прошу тебя, — прохрипел Гарри, зажимая широкую рану в животе, сквозь которую хлестала толчками кровь.       Домовой эльф исчез с хлопком, а с верхних этажей донеслись его крики — он уговаривал растревоженную Лили, которая укладывала Эвелин спать, спуститься на первый этаж, потому что молодой хозяин ранен и умирает. Это было так, но у Гарри даже не было сил усмехнуться. Скорее бы мама догадалась, что ему нужны все зелья от тяжелых ран…       — Гарри?..       Только этого не хватало. На лестнице стоял Руди в ночной пижаме. Его, видимо, привлек шум открывающейся двери и аппарация Кикимера. Сейчас маленький брат стоял перед ним и испуганно смотрел на разрастающееся по ковру черное пятно крови.       — Руди, — Гарри покачал головой и попытался улыбнуться, но, судя по лицу ребенка, улыбка вышла исполненной боли. — Маму…       — Мама! — завопил Руди изо всех сил. — Мама, бабушка! Папа!       С очередным хлопком Лили появилась в прихожей вместе с Кикимером — оказалось, она так долго задержалась, чтобы собрать все лекарские зелья. Увидев его, она побелела, но, как настоящий колдомедик, не сказала ни слова, а села рядом и осторожно повернула Гарри на спину. Только дрожавшие руки показывали ее ужас.       — Спасибо, — из последних сил выдохнул Гарри.       — Молчи, — шепотом сказала она, достав из сумки экстракт бадьяна. Из ее трясущихся рук выпала пробка от баночки. — Не шевелись.       — Что происхо... — на лестнице замер Сириус, оторопело оглядывая приемного сына. — О, Мерлин, Гарри…       — Уведи отсюда, пожалуйста, Руди, — дрожащим, но твердым голосом сказала Лили. — Сириус!       Экстракт бадьяна лился на рану не ровной струей, а плескался, так как она не могла держать его ровно. Излишки стекали на ковер прихожей вместе с кровью, а с каждым мигом Гарри, потерявший сознание, становился все белее.       — Акцио, кроветворное зелье!       Бадьян больше ничем не мог помочь, и Лили взялась за другие зелья, благо у нее, как у зельевара, их было полно. Рана затянулась тонкой кожицей, но была слишком большой, чтобы на этом кошмар матери закончился.

***

      — Лили, мне правда жаль, — сквозь шум в ушах Гарри слышал голос Грозного Глаза, непривычно тихий, виноватый. — Моя вина, — признал он. — Не думал я, что парнишка наткнется на кого-то в Годриковой Впадине.       Ему ответом была тишина. На лоб Гарри опустилась приятно холодная рука мамы и отвела с лица волосы. Гарри не спешил открывать глаза — ему было так хорошо, а вместе с уходом сна вернулась и боль в животе.       — Пусть Гарри останется здесь, — послышался озабоченный голос Дамблдора. — Мадам Помфри говорит, ты, Лили, обработала рану лучшим образом. Здесь он будет под нашим надзором. С ним уже ничего не случится.       — Насколько я понимаю, Поттер встретился в Годриковой Впадине с Пожирателями Смерти? — это говорил уже Снейп. Ледяным тоном, как прежде.       — Не знаю, — сказал Сириус, стоявший где-то над левым плечом Гарри. — Он аппарировал на порог нашего дома, заполз внутрь и позвал Кикимера. Потеря крови была большая, он почти сразу лишился сознания и с тех пор в себя не приходил.       — Драко, а где был ты? — тихо осведомился Снейп.       — Не нужно меня приплетать, — сказал друг недовольным голосом. — Если бы я был в курсе происходящего, естественно, Поттер так просто не ушел бы без меня. Мы даже к василиску вместе ходили. Думаю, тут он просто решил обойтись без меня.       — Гарри поправится?       Это тонким голосом спросила Джинни, находившая так близко, что у него невольно забилось сердце. Он еще не отошел ото сна, где она была взрослой женщиной с красивыми серыми глазами и приятным голосом, от которого его бросало в дрожь. Сейчас в ней были лишь задатки той красавицы, в которую она превратится уже к семнадцати годам. Но как же он хотел, чтобы это поскорее случилось…       — Поправится, — наконец, сказала мама. И снова замолчала.       «Я, должно быть, напугал тебя. Прости, мама»       — Это был Крауч, — произнес Гарри, открывая глаза. Сначала от яркого света все его гости сливались в сумрачные пятна, но потом обрадованная Лили надела на него очки.       — Крауч? — тут же уцепился за наводку Грюм. — Бартемиус Крауч, глава Департамента Международного Магического Сотрудничества?       — Нет, его сын. Я рассказывал о Барти Крауче…       — Вам удалось его поймать? — подключился Снейп.       — Нет, он использовал эффект неожиданности и ударил меня заклятьем в живот. Я упустил его.       — Гарри, — Дамблдор был хмур и обеспокоен. — Ты достал палочку Волан-де-Морта, когда прибыл туда?       — Он за ней и пришел. И с ней ушел.       В Больничном Крыле повисла недобрая тишина. Драко сидел на соседней кровати, хмурый и не выспавшийся, а Джинни — в изножье его постели. У нее было такое сосредоточенное лицо, что Гарри невольно улыбнулся. Она пыталась понять, чем так встревожены прочие, возможно, что-то даже понимала. Но все равно оставалась слишком маленькой.       — Ты потерял очень много крови, Гарри, — тихо сказала Лили, снова пригладив его волосы. Она, конечно, обрадовалась его выздоровлению, но по ее лицу ничего нельзя было понять. Она по-прежнему была белой. — Совместными усилиями я, Северус и мадам Помфри сделали все для тебя. Ты выздоровеешь.       — Я бы все-таки советовала обратиться в больницу Святого Мунго. — Поджала губы мадам Помфри, вышедшая из своей каморки. — Прошу вас, мальчику нужен отдых. Директор, господа. Лили, можешь остаться, но остальных попрошу удалиться.       Дамблдор с уважением кивнул и попросил всех удалиться. Грюм, Снейп и директор поднялись в его кабинет, Сириус сказал, что ему нужно успокоить членов семьи и рассказать, что все обошлось. Драко и Джинни ушли, но на выходе обернулись, кивнув, что еще зайдут. Гарри остался с мамой.       На ее белом лице яркими точками выделялись веснушки, в обычный день почти незаметные. Лили молчала, гладя его по голове, а смотрела куда-то в пустоту. Гарри сжал ее руку пальцами, и она вздрогнула.       — Я все бы отдал, чтобы в тот вечер вспомнить о больнице Святого Мунго или, на крайний случай, о Больничном Крыле. Но когда мне стала грозить смерть, я думал только о тебе. Как и всегда.       Лили улыбнулась, но уже не выдержала, спрятала лицо в ладонях и заплакала.       — Мама, — Гарри попытался ее успокоить, но она отодвинулась. — Не расстраивай меня, прошу тебя. Я знаю, что это тяжело. Прости меня, что я впутал тебя в это дело с переносом во времени и крестражами. Ты заслужила спокойную жизнь.       — Никогда больше не ходи один на дело… Пообещай мне.       — Обещаю, — вздохнул Гарри. — Только с Драко или Грозным Глазом.       Лили отвернулась, чтобы он не видел слез.       — Руди перепугался сильно?       — Он всю ночь не сомкнул глаз, сидел тихо. У отца спрашивал, как ты, когда мы тебя перевозили сюда. Он очень любит тебя, Гарри, — мама улыбнулась. — Мы все тебя любим. И Вальпурга, и Сириус, и Эви. И им очень тяжело было… этой ночью.       Гарри совестливо отвел взгляд и попытался сесть, но живот вдруг вспыхнул болью.       Пришлось лечь обратно и глянуть под повязки — кожа затянула рану довольно толстым слоем, но представляла собой плачевное зрелище.       — Я бы хотел, чтобы мы жили в мире и покое. Но не знаю, насколько это возможно, пока я не исполню свой долг.       — Мы будем ждать этого, Гарри, — Лили выдохнула и пришла в себя. Теперь ее глаза горели мстительным огнем. — И когда момент придет, я хочу стоять рядом с тобой и видеть гибель того, кто принес столько горя нашей семье.       — Обещаю, так и будет.       Впервые он видел маму такой жесткой — обычно она была спокойной и ласковой, ранимой, мудрой и милосердной. Но у всех есть вторая сторона, а Гарри и раньше знал, что ее лучше не злить.       Что ж, малыша, у которого такая мать, Волан-де-Морту следовало бояться с самого начала.

***

      Сразу после выписки его призвал к себе Дамблдор и спросил, как так получилось, что щит не защитил его от смертельной опасности. У Гарри уже был ответ готов — Крауч одарил его знанием, как уничтожить крестраж при наличии щита. Щит предназначен, чтобы защищать носителя от смертельной угрозы и уничтожать демонов, так рассказал Салазар. Но Основатель не сказал главного: щит — это не многослойная защита, и если ее растянуть вокруг себя куполом, то от тех, кто находится внутри купола, спасти его сможет только собственная сноровка и мастерство.       Из Больничного Крыла его встречала вся гостиная Слизерина, чествовали как героя, чуть ли не рукоплесканиями. Все знали о том, что Поттер получил смертельную рану в бою, не знали только подробностей и очень хотели все разведать. Но Гарри многих расстроил, сказав, что выжил и не собирается повествовать об этом.       — Ну, хватит, хватит, — помог ему отбиться от армии поклонников Драко. — Ему нужно отдыхать, он не может рассказать все по инициативе Аврората. Пока дело не разведают, информация засекречена, ясно?       — Поттер, — к нему пробился Майкл и изо всех сил обнял. — Спасибо тебе, Поттер. Я прошел отборочные испытания, и теперь поступаю в Академию Аврората.       — И я, — Миранда улыбалась как солнышко. — И Билл Бёрк, мой жених, если помнишь. Мы так благодарны тебе…       — Аластор лично пожал мне руку, — перебив ее, Майкл гордо окинул взглядом Флинта и Уоррингтона, которые не решились пойти на испытания. — Некоторые с других факультетов тоже прошли вступительные экзамены, они хотят лично поблагодарить тебя за обедом. Я предупрежу их, что ты вернулся. Как ты, кстати? — Майкл обеспокоенно глянул на его обвязанный пропитанным бадьяном бинтом торс. — Кто это сделал?       — В свое время этот человек тоже учился на Слизерине, — Драко бросил на него настороженный взгляд, но Гарри знал цену информации. Ребята затихли, исподтишка поглядывая друг на друга. — Просто однажды он принял не ту сторону и стал преступником.       — Ну, ты ему надрал задницу? — полюбопытствовал Флинт. — Уверен, это так…       — Маркус. — Гарри покачал головой. Он был абсолютно серьезен и смотрел на слизеринцев сейчас, как на детей Пожирателей Смерти. Так не хотелось бы, чтобы однажды хоть кто-то из этих хороших ребят встал против него. — Столкнуться с этим в реальной жизни совсем не то, что в школе. Здесь вы можете совершить ошибку и тут же исправить ее. А там вы или ваш друг, член вашей семьи или любой дорогой вам человек расплатится за нее жизнью. Когда в футе от тебя пролетает Смертельное заклинание или когда твой друг умирает у тебя на глазах… а ты ничем не можешь ему помочь! — вы не знаете, что это. И ваше счастье, если никогда не узнаете.       В гостиной повисла ненадолго тишина.       — Он был из тех, кого зовут Пожирателями Смерти? — тихо спросил Майкл, и атмосфера вокруг сразу изменилась, точно невидимая рука поделила ребят на две стороны: детей тех, кого назвал староста, и тех, кто только слышал о них.       — Да, — твердо ответил Гарри.       — Из тех, кто сбежал из Азкабана? — прикрыла рот ладонями Миранда.       — Ребята, просто… — Гарри устало потер переносицу. Над этими словами он размышлял целую неделю в Больничном Крыле. — Скоро может случиться так, что каждому из нас придется выбрать сторону, — он говорил тихо, но его слышали везде. От былых восторгов не осталось и следа. — Много дурных знаков было и есть. От этого будет зависеть ваше будущее, будущее ваших детей и целой страны. Всего магического мира. И главное — это не следовать за другими, а решать, чем живете вы сами. Сможете ли вы спокойно смотреть, как на ваших глазах убивают ваших друзей? Родители, близкие, друзья… могут пойти в одну сторону. Но каждому человеку судья — его собственная совесть. Пусть об этом подумает каждый.       У него не было уверенности, но когда ребята стали расходиться, у некоторых детей оправданных Пожирателей Смерти застыло на лице задумчивое выражение.       Когда Гарри появился на обеде и прошел на свое место, около них возбужденно собрались старшекурсники с других факультетов, вернувшиеся с отборочных туров в Аврорате.       — Гарри, — важно выступил от лица всех Перси. — Мы хотим поблагодарить тебя, что ты в нас поверил и заставил нас поверить в самих себя. Я не прошел отборочный тур, но теперь знаю, что значит быть уверенным в себе.       Ему зааплодировали.       Из той дюжины ребят, которую он привел в Аврорат, испытания не прошли всего трое: Перси, Седрик и Чжоу Чанг. Но Перси изначально не собирался идти в Аврорат, поэтому не сильно расстроился. А Седрик и Чжоу были на шестом и пятом курсах, поэтому знать защиту от всех чар, которым их подвергнут авроры, они не могли. Но высказались, что им понравилось в Академии, и выказали надежду, что им обоим удастся попасть туда в следующем году.       Тем временем наступал день Святого Валентина, и Гарри был уверен, что чем дальше, тем с большим размахом его отмечают в Хогвартсе. Повсюду творилось безумие: девочки щебетали о подарках, которые ожидают от своих вторых половинок, свободные мерились количеством валентинок, которые им должны вот-вот прийти, занятые отчаянно кокетничали с другими парнями. Негласно между парнями проводились те же соревнования. Большой Зал был украшен проще, чем в прошлом году с подачи Локонса; нашествия гномов не наблюдалось, однако их с Драко дамы ждали от них каких-то подарков.       — Я думаю подарить ей восемнадцать лучших роз, — поделился Драко, когда Гарри задумал спросить у него об идеях подарков. — Думал сделать подарок более серьезным, раз у нас такой ответственный возраст, но решил, что она не оценит.       — Это какой? — озадачился Гарри. — Серьезный — это нижнее белье…       — Ага, — с сарказмом фыркнул друг. — Я бы, конечно, не отказался, но в этом вопросе у меня строгое воспитание, так что до семнадцати…       — Хочешь сказать, что ты окончил школу девственником? — Гарри и Невилл подавили смех за кашлем. — Не смеши мои лаковые туфли…       — Много ты понимаешь, — обиделся Драко и добавил еще нелицеприятное слово, отчего друзьям стало еще смешнее. — А подарить я хотел символический букет с красными розами и одной искусственной. Сказать, мол, пока последняя не завянет, любить тебя буду. Но рано. А ты дари Джиневре свое белье, посмотрим, что она скажет. А ты, Невилл, посмотрим, кем будешь на седьмом курсе!       — Мне-то что, мне некуда торопиться, — пожал плечами Невилл и снова хмыкнул.       — Спасибо за совет, — ухмыльнулся Гарри.       На утро дня Святого Валентина Гарри при полной людей гостиной поднес Джинни великолепный букет роз и сообщил, что его сердце будет принадлежать ей, пока последняя роза в этом букете не завянет. Столько злых взглядов от девчонок он еще никогда не ловил, но этим букетом убил одновременно двух зайцев, еще сообщив таким образом будущим поклонникам Джинни, что им здесь ловить нечего. Как ни странно, уже к обеду букет Джинни завял. Она была уверена, что стараниями Дафны Гринграсс, которая в совершенстве владела цветочной магией. Но одного Дафна изменить не могла, ибо в букете была единственная искусственная роза, зачарованная им, чтобы ее никто не смог украсть. Джин была в восторге, но ответить ему тем же пока не могла. Гарри понимал, он ждал.       Они оба с Невиллом с интересом ждали, что Малфой подарит Гермионе. На завтраке в зал со всех сторон ворвались сотни сов и филинов, и среди студентов поднялся взволнованный гвалт. С потолка посыпался розово-фиолетовый дождь сердечек, которые, приземляясь в руки адресатам, то начинали петь, то превращались в букетик цветов, то взрывались хлопушкой. Студенты были очень возбуждены. Девушки собирали и тщательно пересчитывали свои поздравления, хвастаясь друг перед другом, не скрывая эмоций. Ребята делали, в общем-то, то же самое, но старались делать это с безразличным видом.       Общее веселье вызвал тот факт, что валентинки получили профессор МакГонагалл, сам директор и даже Хагрид, который был растроган этим фактом чуть ли не до слез. Рекордсменом среди учителей стал профессор Флитвик — он получил целых пять открыток.       Когда розовое сердечко приземлилось в руки Гермионы, та очень удивилась, к слову сказать, не слишком правдоподобно, и Джинни, подговоренная Гарри, перегнулась через стол узнать, что там написано. Через миг по вытянувшемуся лицу Драко Гарри понял — что-то не то.       — Предложение о… помолвке? — Джинни выпучила глаза и отпрянула назад на свое место, словно боялась, что это заразно.       Гарри и Невилл пораженно уставились на Драко.       — Что?.. Не, — он помотал головой. — Это не я…       — Что? — Гермиона растерянно огляделась. — Кто такой Эдриан МакКейн, Гарри? — шепотом спросила она.       Невилл, запивший свое удивление тыквенным соком, подавился, как и несколько девочек однокурсниц. Эдриана МакКейна Гарри знал понаслышке, видел пару раз на своих занятиях. Он учился на пятом курсе, был полукровкой, довольно умным студентом — но это было все, что Гарри мог о нем сказать. Все вместе они повернули головы в сторону пятикурсников, где сидел означенный. Эдриан улыбался краем губ и подмигнул Гермионе.       — У, — протянула Пэнси и немного мстительно улыбнулась Гермионе. — Эдриан милашка. По правде, отец хотел и его семье отправить предложение моей руки, но выбрал Малфоев. Гермиона, тебе повезло.       — Вот значит как? — вдруг тихо сказал Драко, и Гарри перевел взгляд на него.       — О чем ты? — не поняла Гермиона, все еще глядевшая на Эдриана МакКейна.       — И что ты ему ответишь?       — Я… — Гермиона глянула на валентинку. Медлить с ответом не стоило. — Я не готова к этому. Это как же… Я его почти не знаю, как мне реагировать еще?       На стол перед ними внезапно упала длинная коробка, и все, кто сидел поблизости, оказались в расплескавшейся овсянке. Пэнси и Джинни одновременно потянулись к крышке коробки и сняли ее, пока другие приходили в себя. Там лежали розы.       — «Гермионе Грейнджер», — прочитала Пэнси. — Ух, это тебе от него, Гермиона…       — От него?.. — Эдриан подмигнул ей.       По лицу Драко Гарри сразу понял, что розы от него, как и золотая цепочка, опутывавшая стебли. Но он промолчал, только на лице надолго застыло задумчивое выражение.

***

      Как бы там ни было, к марту ссора Драко и Гермионы прошла, хотя она до сих пор не понимала, за что на нее обиделся Драко, а Гарри не знал, как объяснить, что виновата она только в том, что к ней проявляют знаки внимания другие парни. Теперь между ними установились нейтральные, дружеские отношения, Драко о своих проблемах никому не рассказывал, и началось временное перемирие. Наступили обычные учебные будни, скрашенные простотой школьной жизни и беззаботностью несмотря на нарастающую угрозу.       Теперь в черном ящике Дамблдора лежали четыре бывших вместилища крестражей, и это было на данный момент более чем достаточно. Прочие пока оставались невообразимо далеко до мига уничтожения: Гарри нашел способ уничтожить в себе крестраж — но ждал возвращения своего врага; диадема бесследно пропала, хотя Гарри потом вернулся и вместе с друзьями и Снейпом обошел Выручай-комнату; змею они не знали, где искать, хотя догадки были, и Люпин был смещен с должности преподавателя, чтобы у него было больше времени на ее поиски. Он отправился в Литтл-Хенглтон, чтобы следить за появлением в округе шпионов Темного Лорда и при случае расправиться со змеей. О местонахождении оборотней им по-прежнему было ничего неизвестно.       Люциус сдержал свое слово и не стал отвечать на письма о помолвках однозначно, сказав, что они еще думают с Нарциссой. Драко получил от отца письмо, в котором тот уведомлял сына о том, что он вправе сам выбирать себе невесту, а Гарри не стал ему говорить о споре с его отцом. Просто прекрасно помнил, как друг относился к оказываемой ему помощи.       Студенты готовились к сдаче экзаменов, которые надвигались на них, как весенние грозовые тучи: стремительно и пугающе. Драко стал посвящать больше своего внимания Гермионе, и хотя она это замечала, но никак не реагировала на слабые попытки выяснить, что она к нему чувствует. Старшие курсы успешно сдавали экзамен по аппарации, а Майкл и Миранда приступили к изучению аврорских учебников, чтобы знать базу, но уже самостоятельно.       Наступила самая грозовая весна, какую только помнил Гарри, но она была на удивление теплой и короткой. Уже к концу апреля зелень вовсю распустилась в долине, сочным цветом покрыла холмы и горы. Озеро оставалось холодным, так как еще не прогрелись основные его источники и несли ледяную воду с гор, но едва ли несколько дней за эти два месяца выдались солнечными и ясными — над Хогвартсом бушевали грозы, собирались черные тучи. Это было по-своему прекрасно, страшно, но очень красиво: воздух после буйства стихий становился чище, ароматнее пахли травы и распускались новые цветы словно в напоминание, что даже после самой страшной войны в мире находится место новой жизни.       Первое мая попало на выходной день, который Гарри и его друзьям предстояло провести в поместье Малфоев. В этот день праздновался старый друидский праздник Белтайн, праздник начала лета, но не так, как в древние времена при Основателях. Люциус чаш с зельем Жизни к священным дубам не возносил, старым богам не кланялся — он просто предлагал собраться и отметить праздник в большой беседке в парке при поместье. А зная, какой красивый у Малфоев сад, никто не отказался провести замечательный выходной. Поэтому в это утро Гарри, опоздавший на завтрак из-за порвавшейся не вовремя сумки, в самом лучшем настроении шел по пустынным коридорам в Большой Зал.        Впереди возникла какая-то фигура в мантии непонятной формы, а когда Гарри обогнал ее и обернулся, оказалось, что это бредет укутанная в свои шали Трелони. Она что-то бормотала, тасуя в руках колоду карт.       — Профессор, — нехотя поздоровался Гарри. — Вы идете на завтрак?       — О! — Трелони, будто бы и не заметившая промчавшегося мимо студента, с удивлением на него уставилась. — Гарри, мой дорогой мальчик! Не ожидала встретить тебя в этом коридоре… Точнее, конечно, я предвидела, но была уверена, что Внутреннее Око ведет меня по ложному пути. Ведь ты уже должен быть на завтраке…       — Да, я задержался, сумка порвалась, — поспешно согласился Гарри; разговоров о Внутреннем Оке в моменты редких встреч с ней он тщательно избегал. — Профессор, может, вы тоже идете на завтрак?       — О, нет, дорогой, — печально покачала головой Трелони, все так же не глядя тасуя колоду карт. — Я шла в размышлениях о тяжелом будущем, которое приходит ко мне во снах. Энергетика темной бури… Смерть все ближе и ближе, много смертей… Как жаль, что профессор Дамблдор отказался меня выслушать, как жаль… Карты скажут, Око подскажет, что означают мои сны! — она театрально выхватила из колоды наугад карту. — Огненная буря… Несчастье, бедствие… Как бы ни раскидывала, все та же карта уже в седьмой раз.       — Э-э, ладно, — Гарри улыбнулся, отступая. — Раз вам не нужна помощь, то я, наверное…       Её костлявые пальцы сомкнулись на запястье Гарри. Голос неузнаваемо изменился, глаза расширились за стеклами очков и закатились. Гарри оторопело замер, едва осознав, что она вот-вот изречет предсказание.       — Он вернется сегодня. В этот час, в этот миг горит первый из трех жертвенных огней. В священный день в разломе миров в пылу праздника огненного первые жертвы положены. Не нужна кровь врага, кость отца, плоть слуги преданного. Черная ночь грядет, сумрак проглотит камень, молния дверь расколет, пламя печати пожжет — магии защитник ее стеною последней будет. То сделает тот, кто после трех жертвенных огней воспрянет. В этот час… В этот миг…       Ее тряхнуло и выгнуло назад, и Гарри пришлось ее подхватить, чтобы профессор Трелони не упала навзничь. Уже во время падения ее взгляд был осмысленным, глаза испуганными.       — Ох, как это неловко… — она выпрямилась и озабоченно вгляделась в его лицо.       — Дорогой мой, вам плохо? Вы бледны.       — Нет…       — Но вы миг назад не были так белы, вы как будто напуганы…       — Нет, — повторил Гарри, сосредоточенно вытягивая свою руку из ее не по-женски крепкого захвата. — Профессор Трелони… Я пойду? Мне как раз сейчас нужно в Большой Зал, меня очень ждут…       — Конечно, мальчик мой, конечно, — Трелони рассеянно отпустила его и осталась стоять в коридоре. Взгляд снова стал пустым, а руки сами собой тасовали колоду карт. — Огненная буря… Не может быть, если восьмой раз подряд выпадет, тогда точно не избежать… Или карты не захотят ответ давать…       Держась за передавленное запястье, Гарри отступил и ушел за угол коридора.       Рассеянность сопровождалась тревожной дрожью, которая пронизывала его после предсказания. Нужно было записывать каждое слово прорицательницы, иначе вскоре он не сможет его воспроизвести на память. Гарри зашел за угол коридора, сел у ниши и, быстро извлекши из сумки перо и пергамент, написал самые запомнившиеся ему слова.       Дрожащей рукой плохо получилось вывести их на листке. Несколько предложений оказались разбиты на отдельные слова, вспыхивавшие в памяти и наспех записанные, чтобы не забылись.       «Первый из трех жертвенных огней»       «Священный день в разломе миров»       «Не нужна кровь врага, кость отца, плоть слуги преданного»       «Молния дверь расколет, пламя печати пожжет»       «После трех жертвенных огней воспрянет»       Гарри отер появившуюся на лбу испарину. Последние три предложения были интуитивно понятны. Но неужели Волан-де-Морт нашел способ обрести тело без его крови? Ведь это, по его же словам, был самый верный способ вернуться к силе. «Первый из трех жертвенных огней» — жертвенные огни, но сейчас не приносят жертв, это было возможно во времена Основателей. «Священный день в разломе миров»… Гарри словно ледяной водой окатило.       Нет, он не понял значения пророчества, но знал, что, когда поймет, будет слишком поздно. Медленно он добрел до дверей Большого Зала и вошел.       Следуя к своему столу, он отметил, что в зале необычно тихо для завтрака. На него оборачивались студенты, Снейп едва заметно тряхнул «Ежедневным пророком», а когда Гарри сел на свое место, Драко, совершенно белый лицом, протянул ему газету.       «Жертвы Адского Пламени» — гласил заголовок на фотографии дымящегося скелета дома.       «Сегодня, первого мая, в известном полумагическом поселении Годриковой Впадине произошел страшный пожар, унесший по последним данным 56 жизней.       Прибывшие на место происшествия авроры и сотрудники Отдела магических происшествий и катастроф обнаружили, что празднование старого друидского праздника было в самом разгаре, когда неумелое пользование волшебством обратило обычный костер посреди площади в бушующее Адское Пламя. Среди пострадавших есть и маги, и маглы, список погибших будет напечатан в следующем номере.       В праздник Белтайн, праздник начала лета и Жизни, эта трагедия пришла страшной вестью и болью отразилась в сердцах волшебников.       Страшное преступление не окажется безнаказанным.       Добрая память погибшим»       Гермиона с заплаканными глазами протянула ему клочок пергамента, на котором была выведена нумерологическая формула.       Пятьдесят шесть, пятьдесят шесть… Умножение двух магически сильных чисел? Семь — самое могущественное магическое число. Восемь — символ бесконечности.       В ответ Гарри молча отдал им листок с записями предсказания.       Не только языческие огни бывают жертвенными.