***
Белс никогда бы не подумала, что будет жить настолько отдаленно от мира. Раньше она много гуляла, часто ходила в гости, любила светские приемы ничуть не меньше Нарциссы, а еще просто обожала скачки, охоту по осени и летние пикники. Сейчас же она избегала общества, стыдясь той славы, что преследовала ее повсюду. Беллатрикс Лестрейндж: убийца, сумасшедшая, фанатка Темного Лорда. Сириус расторг брачный договор, Белс снова носила свою девичью фамилию, официально ее признали невиновной. Но она сама невиновной себя не считала. Фрэнк, возможно, и прав: пожизненный срок был слишком жестоким приговором для женщины, что лишь однажды была поймана на чем-то подобном. Можно даже сказать, что она свое отсидела. Можно сказать. Но сама Беллатрикс так не считала. Ей было стыдно. И не потому, что ей было жаль Фрэнка Лонгботтома, она его совсем не жалела. И даже не потому, что ей было жаль Невилла, хотя перед ним Белла все же чуть-чуть виновата. Но больше всего старшей из сестер Блэк было стыдно за то, что она когда-то встала на сторону Волдеморта и открыто об этом заявила. За это ей было стыдно. Андромеда приводила сотни доводов позабыть об этом и жить, будто ничего не случилось. Вот Каркаров даже директором стал, а ведь у него список невинно убиенных магов включает более десятка имен. И Малфой по этому поводу явно не переживает. И еще с полсотни тех, кто прошел через суд, был оправдан, и теперь живет не намного хуже, чем до войны. И уж тем более лучше, чем во время своего служения Темному Лорду. Все это слабо помогало. А потом этот нахальный Фрэнк Лонгботтом вытащил ее на прием Огдена. Затем — на бал-маскарад у Кендриков. И заставил участвовать в охоте на лису у МакКоев. И каждую субботу водил на вечерние представления — в театр ли, на концерт, или дебаты. Белс, на самом деле, всерьез полагала, что это такая у Лонгботтома месть за то проклятье. Он словно отыгрывался на ней за те годы в своих кошмарах, заставляя Беллу надевать нарядное платье, семейные украшения и выходить в свет. Первое время их фотографии украшали статьи в Пророке с завидным постоянством. И тихие шепотки возникали в тот же момент, как Белла отворачивалась от своих собеседников. Кто-то даже презрительно кривил губы, смотрел уничижительно и выплевывал слова приветствия так, будто желал поскорее сдохнуть. Но к ноябрю все это почти прекратилось, сплетни поутихли, и Белс поняла, что вновь наслаждается происходящим. И внезапно Белла осознала, что Фрэнк старался не столько ради нее самой, сколько ради Сириуса. Что бы там ни говорили, но здесь, в кругу богатых и чистокровных, плелись интриги, создавались союзы и решались многие вопросы. И роду Блэк нужен был кто-то здесь. Сириус слишком занят работой, Андромеда была негласно исключена из этого круга скандальным браком, Нарцисса преподает в Хогвартсе. Остается только она, Беллатрикс Блэк, которая неплохо умела выживать здесь, пусть и не имела дипломатических талантов Сириуса. Теперь к ней подходили те люди, кто хотел поближе пообщаться с Сириусом, и уже она звала в их дом тех, кто мог оказаться полезен. — Спасибо, — искренне поблагодарила она Фрэнка во время вальса. — За то, что столько нянчился со мной. — Не стоит благодарностей, — широко улыбнулся он. — Мне было невероятно приятно сопровождать тебя все это время. — Сволочь, — тихо буркнула Белла. Тот засмеялся, с притворной сердитостью отчитал ее: — Леди не стоит использовать такие слова. Кроме того… Это ты говоришь мне? — Вот как раз тебе и можно. Посмотри вокруг. Для этих людей безумнее меня только ты. Беллатрикс, пусть и вызвала волну сплетен своим появлением, быстро стала "своей" здесь. Кто-то ей даже сочувствовал. Одри в Хогвартсе не скрывала, что ее воспитывал сквиб семьи Лестрейндж. А Белла никогда раньше не скрывала, что больше всего мечтает о дочери. Совместить это, добавить немного фантазии и даже здравого смысла, и многие сами находили оправдание для Беллатрикс. Ну что поделать. Она ведь женщина. Матери сложно сохранить рассудок, когда у нее погибает ребенок. И совсем неудивительно, что она потребовала развод, ведь мало какая женщина согласится сохранить брак после того, как у нее отобрали ребенка. Беллу в чем-то даже жалели. Это было немного неприятно, но и раздражало не слишком сильно. И все равно она оставалось той, кто (предположительно) сошел с ума во время войны, провел десять лет в Азкабане, а затем еще несколько лет под домашним арестом. Ее немного опасались. А Фрэнк словно специально дразнил и подшучивал над взрывной Беллатрикс. Про него судачили, что он тоже не отошел от десятилетней комы. — Нужно поговорить с Эдвардом Прайсом, — напомнил Фрэнк. — Он входит в состав Визенгамота, нам может потребоваться его помощь. — Мы разве пришли сюда не развеяться? — притворно удивилась Беллатрикс. Играли последние секунды вальса, это был их третий танец за вечер. Эдвард Прайс сильно опоздал на этот бал, но Беллатрикс и сама знала, что с ним нужно познакомиться. И с ним, и с его женой, и с сыном девятнадцати лет. Пригласить их потом пообедать, поговорить о политике. Этому всему Белс учила мама, а затем и миссис Камптом. — Дорогая Беллатрикс, — вздохнул Фрэнк, — развеяться мы ходили месяц назад. А раз ты снова в форме, то давай, покажи мастер-класс. Последние звуки вальса, вежливые поклоны, но улыбка у Беллы была далеко не доброжелательной. Показать мастер-класс? Это она может.***
Северус Снейп не был похож на героя романтических грез. Худой, болезненно-бледный, с крупным орлиным носом и тонкими губами, на работе он носил только традиционные мантии, которые делали его еще более строгим и зловещим. Нарцисса считала, что ему гораздо больше идет магловская одежда. Выбираясь на выставки и в книжные магазины, он оставался верен своей любви к черному цвету, но простая одежда и волосы, собранные в хвост, делали его немного мягче. Привлекательнее. А еще так становится видно, что Северус, несмотря на худобу, весьма неплохо сложен. Чуть выше среднего роста, узкие бедра, а плечи широкие. И еще Нарциссе казалось, что они хорошо смотрятся вместе. И им просто хорошо вместе. С Люциусом они никогда не были парой. Так, заходили под ручку на все светские рауты. С Орландо… технически, он неплохо справлялся со своими основными функциями, а большего от него Нарцисса и не требовала. И теперь она по-настоящему наслаждалась возможностью быть любимой. Чувствовать, как он на нее смотрит. Ощущать, насколько он нежен с ней. Видеть, насколько он внимателен. И ловить отголоски мыслей, которые заставляли сердце замирать от счастья. Они не закрывали мысли, когда были наедине. Особый уровень откровенности, ведь двум легилиментам могут и не понадобиться слова, чтобы общаться. Вечерами Нарцисса забиралась под бок к Северусу, крепко обнимала, посмеиваясь в ответ на его мысли о затекшем плече. Единственное, что немного омрачало счастье Нарциссы, это необходимость рассказать Драко. Северус — не оплачиваемый любовник, который сопровождает в театры, его не спрячешь. И Нарцисса откровенно боялась реакции сына. Вдруг он будет против? Что она тогда должна будет делать? Поэтому она снова и снова откладывала разговор, каждый раз находя убедительные отговорки. Но она все же решилась: сегодня. Сын часто приходил к ней, болтал без умолку, иногда просил помочь с чем-то непонятным, иногда просто полакомиться тем, что не выставляли на общие столы. Все же Драко был тем еще сладкоежкой, только успешно это скрывал. Вот и сейчас он уплетал пирожные с взбитыми сливками, на время позабыв о строгих правилах этикета. — Милый, это просто неприлично, — усмехнулась Нарцисса. — Ты сама говорила: с тобой — можно. Но эти пирожные просто невозможно есть аккуратно… Наверное поэтому их никто и не ест. Вид у него при этом стал крайне задумчивый, словно он пытался найти доказательства теории. — Взбитые сливки, милый, едят ложечкой, — напомнила Нарцисса. — А на светских приемах их не едят, потому что аристократки обычно следят за фигурой. Белс всегда любила эти пирожные, но никогда не ела на людях. Боялась, что поддастся соблазну и съест все. Драко усмехнулся, но ложечку так и не взял. Без нее однозначно вкуснее. Они молчали какое-то время. Сын запивал лакомство крепким чаем, мать с любовью смотрела на него. Он рос медленнее, чем Гарри и Невилл, а тонкие черты лица делали внешность ее сына несколько девичьей. Но Нарцисса уже сейчас видела, что Драко будет копией Люциуса. При том, что ему досталось немного дикого обаяния Блэков, ее сын будет казаться привлекательнее своего отца. — Ты что-то хотела мне сказать, — напомнил мальчишка, наливая себе новую порцию чая. Как всегда крепкий и обжигающе-горячий. Еще одна деталь, в которой он так похож на Люциуса. — Да… Я… даже не знаю, как правильно сказать… Наверное… Я выйду замуж, — последнюю фразу она произнесла особенно быстро и замерла, ожидая реакции. — Замуж? — удивился Драко. — И кто станет моим отчимом? Только не говори, что тот парень из театра… Нарцисса удивленно взглянула на сына: — Откуда ты о нем знаешь? Драко совсем не по-аристократически закатил глаза: — То, что мне нет семнадцати, не значит, что я не получаю газеты и не умею читать между строк. Да и… мне, вроде как, не положено это обсуждать. Но, мам, он смазливый до противного. И выглядит чуть ли не младше Доры. Нарцисса немного пораженно помотала головой. Не зря Сириус ей говорил о том, что их дети взрослее, чем ей кажется. Совсем не зря. — Нет, это не он. Вообще-то мы уже давно расстались… И я бы никогда не вышла за него замуж, — она замолчала, а потом с усмешкой призналась: — Потому что он слишком миленький и молоденький. — Без подробностей, пожалуйста, — чуть покраснев, попросил Драко. — Я все еще предпочитаю не задумываться об этом. Так кто там будет моим отчимом? Нарцисса тут подумала, что хуже Орландо уж точно не может никого быть, поэтому она глубоко вздохнула и выпалила на одном выдохе: — Северус Снейп. — Мой декан? — удивился Драко. — Серьезно? Ух ты… это лучше, чем я боялся. — Лучше, чем ты боялся? — удивилась Нарцисса. Драко повел плечами, словно его вынуждают объяснять что-то простое. — У меня очень красивая мама, — улыбнулся он. — И я как бы давно понял, что ты все равно найдешь замену отцу. И я тебя в этом не виню, я и сам в последнее время не слишком-то люблю к нему возвращаться. Поэтому я уже успел смириться, что отчим у меня будет. И морально приготовился смириться с кем угодно… ну, кроме того, кто слишком смазлив и чуть старше меня. Нарцисса пораженно смотрела на сына. И когда он успел стать таким? Она-то думала, что придется спорить с ребенком, а тут столь зрелая оценка. — Ну что ты смотришь на меня? — удивился Драко. — Я даю свое сыновье благословение. Декан у нас классный. А он меня научит зельеварению? На мастера поступать страшно, там процесс обучения — сплошное унижение. А так — мастер в качестве отчима. Крутые связи, мне все нравится. Но если вы будете жить отдельно, то я все равно останусь у Сириуса. М-м-м… а у меня там братики-сестрички планируются? Что? С этим я рано, да? Слушай, да я теперь самый страшный человек в Хогвартсе. Могу пугать всех, кто старше третьего курса, словами: "Да ты знаешь, кто мой отчим?". Нарцисса не выдержала, расхохоталась. Драко бывал таким только в окружении родных и друзей, позволяя ехидству и болтливости вырываться наружу. И она особенно любила его в такие моменты. — Дай я тебя обниму. Ты у меня такой замечательный. — Я же не должен называть его папой? — чуть выставив вперед руку, спросил Драко. — Нет? Чудесно, давай обнимемся.