Я жил как все
Я живу в
самой лучшей стране, под названием – Северная Корея. Вы все можете лишь мечтать о такой жизни, которая есть лишь у нас. Ежедневно мы боготворим нашего лидера и благодарим его за
демократию. У нас есть всё, о чём можно лишь мечтать. Еда, вода, безопасность.
И всё это было бы правдой, если бы я не осознал, что нахожусь в ящике, который крепко закрыли и бросили в тёмное место, к примеру, куда-то в подвал, подальше от чужих глаз. Впервые у меня появилось ощущение, что наша
богатая страна что-то скрывает от нас. И я был прав. Вся пропаганда, которая гласит о том, что Южная Корея голодает, а США это самые кровожадные враги, оказалась, ничем иным, как ложью. Идеология «идеальной Северной Кореи» – мираж.
Но я не стал бунтовать. Нет, жить мне ещё хочется, пусть и существование в КНДР называть «жизнью» язык не поворачивается. Ладно, не будем о грустном, ведь существуют и хорошие моменты в моём бытие. Например, мои друзья Кёнсу и Чонин. Чонина я могу наблюдать не очень часто, ведь он со всей мощи работает, чтобы обеспечить существование Кёнсу, если не себе.
Кёнсу ждал ребёнка, поэтому Чонин практически не спал. Важнее всего было накормить омегу, который носил под сердцем дитя. Однако, не будем снова говорить о печальной жизни.
Кёнсу был самым оптимистическим омегой, которого я только мог знать. Он всегда улыбался, всегда ждал гостей и маленький домик, в котором жила семья Ким и корова по кличке Момо, всегда блистал. Смех Кёнсу такой громкий и заводной. Не удивительно, почему его все так любят.
И пришёл я, как обычно, увидеться с Су. Как никак, помочь ему надо, ведь Чонин круглосуточно работает, а этот омега никак не может присесть и просто отдохнуть.
— Кёнсу, снова ты за своё, — я шутливо цокнул. — Сядь ты уже, отдохни хоть минуту. Скажи что надо сделать и я всё сделаю.
— Бэк, ну я ведь не инвалид, слава Ким Ирсэну, — оптимист с большими глазами улыбнулся, но вот мне было больно.
«...слава Ким Ирсэну» – словно эхо в голове. Какой же Кённи глупыш.
Я бы не мог обвинить его в наивности, если бы не знал насколько сильно Кёнсу верит всей пропаганде, которая крутится вокруг него, сбивая с толку. Он, как и я, не знает что творится за границами КНДР, но, в отличии от Су, я осознаю всю ложь этого Севера.
Чонин, как я уже говорил, является супругом Кёнсу. Он работает госслужащим. Одним словом, что-то вроде недосолдат и недополитик. Если я скажу, что он один из приближённых к Ким Ченыру, звучать правдоподобно это не будет, верно? Однако отношение к нему он имеет, пусть и минимальное. Чонин не военный, но связан с этой деятельностью. А вообще, я бы всё это описал двумя словами, которыми стоило воспользоваться ранее, чтобы все поняли. Он — «пёс страны». Таких, как он, используюет вождь в своих интересах, чаще всего кровожадных, однако они верят в то, что Ким святой, что всё это невинный патриотизм. И это убивает.
Снова всё превращается в драму, а это ни к чему. Нужно вернуться к чему-то более позитивному. Вот, Кёнсу, спрашивает меня:
— Ты в последнее время сам не свой, — омега сел напротив меня. — Тебя что-то беспокоит? — Эх, Кёнсу... Если бы ты знал, что у меня на душе, ты бы меня никогда не смог понять.
— Нет, — очень заметно что я соврал? Кённи так наивен, что, скорее всего, ничего не заподозрил.
Я потрепал его по волосам и пообещал, что вернусь позднее, а если не вернусь, тогда зайду на следующий день. А впрочем, Кёнсу всё равно знает, что я не брошу его одного, до тех пор, пока... Пока не посмею воплотить в свою голову сумасшедшую идею, которою вынашивал в голове вот уже несколько дней.
Побег. Звучит вполне себе героически, однако на деле – страшно.
Почему я решаюсь на побег? Даже не знаю... Хотя, очевидно, что я в поисках лучшей жизни. В Северной Корее только иллюзия самой лучшей страны, которая висит над головами северокорейцев словно дымка над Сеулом. Сеул... Я бы так хотел туда попасть. Хотя бы единожды, мне большего не надо. В моём мире узнать что-либо сложно, ведь он закрыт для нам. Всё, что мы знаем – наш вождь лучше всех, мы должна боготворить его. Однако, как мы можем знать о «другом» мире, если наш собственный пропитан ложью? Никак, однозначно. Мы, словно те рабы, окружены пропагандой. А ведь знаете, в это многие верят. К примеру, даже Кёнсу верит в доброту вождя, мол всё, что их семья с Чонином имеет, – подарок вождя. Печально, что этот омега закрывает глаза на труды самого Чонина и на то, что не испытывает голод он лишь потому, что свою чашу риса Ким отдаёт ему и, ещё нерождённому, ребёнку.
А я не верю в доброту вождя лишь потому, что смог увидеть то, что не видят остальные. Лучшим решением для меня стал побег из этой страны, который сможет подарить мне свободу. Кёнсу и Чонина я втягивать в это не хочу, поэтому они ничего не знают, но, когда я исчезну, Ким будет лучше заботится о Кёнсу и о маленьком Чжунмёне, который скоро поздоровается с этим северокорейским миром.
Я стратег, поэтому спланировать до малейших деталей свой побег заставило меня отнестись к этому с максимальной серьёзностью и точностью. Эта операция может быть успешно выполненной, только если чётко и детально продумывать малейшие детали.
