октябрь 2017 года Сеул
Чимин не спеша попивал холодный «Мохито» из прозрачного бокала, с задумчивым видом уставившись в большое окно возле столика. Юнги сидел напротив, развалившись на кожаном диване, и лениво крутил в руке наполовину выпитый «Виски кола», внимательно наблюдая за сосредоточенным лицом своего парня. Довольная ухмылка периодически проскальзывала в мимике Мина — слишком уж мило его возлюбленный выглядел, важно сведя брови в глубоких раздумьях и смешно надув губы. Такой серьёзный Пак Чимин ему очень нравился. Да что уж говорить — абсолютно любой Чимин до одурения нравился Юнги. Они встречались ещё со времён учёбы в университете. Мин был на два курса старше и слыл в то время разгильдяем и хамом, а Чимин, напротив, был прилежным студентом и скромником, который краснел, как помидор, от одного лишь безобидного «Привет». Студенческая влюблённость переросла в нечто большее, и сейчас, спустя четыре года отношений, они успели стать самыми близкими друг для друга людьми. Да, парни оставались чертовски разными до сих пор: Юнги — хамоватым мужланом без особых манер, острым на язык и словно вовсе не способным общаться с людьми без сарказма в каждой фразе; Чимин — дружелюбным, неконфликтным и очень покладистым, с добрым взглядом и ангельской внешностью. Юнги по жизни говорил первое, что взбредёт в голову, не сильно заботясь о чужих чувствах; Чимин же отличался мягкостью и тактичностью, потому всегда сглаживал острые углы в характере своего любимого человека. Несмотря на массу различий, их пара была очень гармоничной. Они идеально подходили друг другу и дополняли один другого: застенчивый Пак раскрепощался и становился более уверенным в себе рядом с настоящим бесом во плоти — Юнги; а тот, в свою очередь, будучи по природе довольно надменным и чёрствым, словно по мановению волшебной палочки становился милее и отзывчивее под чудодейственным влиянием Пак Чимина. И они были по-настоящему счастливы вместе. В их любимом кафе было оживлённо сегодня, что, собственно, нисколько не удивительно для вечера пятницы. Практически все столики были заняты — многим утомлённым рабочей неделей людям хотелось расслабиться и отдохнуть в приятной атмосфере, и Юнги с Чимином не стали исключением. На улице успело стемнеть, и они, вдоволь нагулявшись по любимым местам своего района, решили восполнить силы в тихом и атмосферном заведении: поесть вкуснейшей пиццы с морепродуктами, а заодно и выпить чего-нибудь горячительного. — Ну и зачем этот придурок звонил тебе, хён? — Чимин, наконец завершив процесс глубоких размышлений, первым нарушил затянувшееся молчание. В его голосе слышалось столько трогательного беспокойства, что у Юнги невольно сжималось сердце: хотелось крепко прижать к себе это милое создание и погладить по голове. Но он лишь снисходительно улыбнулся — будто мысленно передавая, что незачем так сильно переживать. — Да кто бы знал, Чимини! — привычным пофигистическим тоном отозвался старший. — Столько лет ни слуху ни духу, а тут вдруг — звонит! Я аж телефон чуть не выронил из рук. Говорит, увидеться хочет. Пак неодобрительно покачал головой, щурясь с подозрением. — Будто тебе больно нужно с ним видеться спустя столько лет! — Я и сам охренел, на самом деле. — Юнги развёл руками, выражая искреннее недоумение. — Мы ведь с последнего курса универа не общались. Да и распрощались тогда не очень-то хорошо. — Да-а, хён, — протянул Чимин и, облокотившись на стол, придвинулся ближе. В глазах его засиял восторженный блеск. — Я помню, как ты дал ему тогда по морде, заступившись за нашего Тэ. Окончательно расслабившись на диване, Юнги вальяжно откинулся назад — будто плавился от похвалы своего парня. И тут же закивал, предостерегающе приподняв брови. — И я бы дал ещё раз! Он заслужил. Пак протянул руку через столик и ласково сжал лежащую на нём ладонь Юнги, а затем добавил, выразительно глядя в его лицо: — Я так гордился тобой в тот момент, хён. Ты поступил очень справедливо. Тот, вконец умасленный, гордо вздёрнул подбородок и расплылся в довольной улыбке, став похожим на кота, досыта наевшегося сметаны. — Пусть я и не был никогда в восторге от этого твоего блаженного дружка Ким Тэхёна, но Чон в то время реально перегибал палку, — ответил Мин, заботливо обхватив в ответ миниатюрную ладошку младшего. — Да чего уж там говорить — он превратился в настоящего говнюка! Выдохнув грустное «э-эх…», Чимин вернулся на прежнее место, обняв себя руками, словно успокаивая. Горящий ещё пару секунд назад взгляд снова поник, когда парень предался воспоминаниям трёхлетней давности, навсегда оставившим в душе тёмный отпечаток. — У меня до сих пор болит сердце, когда я вспоминаю, как он обошёлся с нашим Тэ! — вымолвил он, скорчив жалостливую гримасу. — Неужели этот добрый и безобидный мальчик заслужил такую жестокую судьбу? Юнги лишь пожал плечами, вздохнув безнадёжно — с некой долей обречённости на лице. — Так ведь он же его забыл, Чимини. Вот так просто — будто вышибло благоверного из башки! — Для наглядности картины он громко постучал по собственной голове. — Вот и обращался с ним не лучше, чем со многими другими. И попробуй только убеди его хоть в чём-то, этого упрямого барана! Пак снова погрузился в беспокойство, обдумывая грядущую встречу Юнги с бывшим другом. Он бесцельно водил по дну своего стакана трубочкой, двигая из стороны в сторону практически растаявший лёд. Тревожные мысли не отступали. — Хён, он ведь такой отмороженный… — снова заговорил он после некоторой паузы. — А ты теперь — серьёзный человек. Вдруг он втянет тебя в какие-нибудь передряги? Старший в ответ лишь прыснул со смеху и, в отличие от своего парня, обеспокоенным совсем не выглядел — относился к ситуации с присущим ему по жизни пофигизмом. Он расслабленно допивал коктейль, периодически посмеиваясь и глядя на Чимина так, будто тот сказал что-то нестерпимо умилительное и забавное. — Чимини, ну не смеши. — Опустошив стакан, Мин отодвинул его на край стола и сложил на груди руки. — В какие ещё передряги? Я ведь не в разведку с ним идти собрался. Просто встречусь из любопытства, посмотрю, так сказать, что из себя представляет мой некогда лучший друг. Прошло уже столько времени! Скорее всего, Чон успел повзрослеть и стать самым обычным адекватным человеком. Ты только зря накручиваешь себя. К тому же он женат, неужели ты забыл? Так что наверняка давным-давно остепенился. — Об этом уж забудешь! — Не сдержав раздражения, Пак громко фыркнул, скривив губы. — Ой, словами не описать, как меня раздражает этот Чонгук. — Тогда давай не будем о нём? Расскажи лучше, как там поживает этот умирающий лебедь, твой дружок Ким Тэхён. Всё ещё еле дышит и выглядит так, будто с минуты на минуты испустит дух? — Пока не знаю, хён, он ничего о себе не рассказал. Голос звучал вполне обычно… Надеюсь, его жизнь наладилась за это время. Юнги только равнодушно закатил глаза, будто безмолвно отвечая: «Да я уверен, там ничего нового. Это ж безнадёжный случай!», но добавить комментарии вслух не успел — отвлёкся на подошедшую официантку и возникшую посреди стола круглую тарелку с горячей ароматной пиццей. Пустой стакан был убран любезной девушкой, а Мин попросил обновить напиток, не собираясь останавливаться на достигнутом. Ведь он, даже несмотря на безрадостные темы этого пятничного вечера, всё ещё надеялся провести его не менее классно, чем многие предыдущие. Не желая терять времени зря, он громко хлопнул в ладоши, а потом воодушевлённо растёр их со словами: «Ну наконец-то пожрём!» — и перешёл непосредственно к делу, отрывая себе кусок долгожданной пиццы. Чимин же не спешил набрасываться на ужин — его сегодняшнее чересчур озадаченное настроение совсем не способствовало хорошему аппетиту. — Хён, а помнишь, каким был Тэ во времена отношений с Чонгуком? — Вновь повернувшись к окну и подперев ладонью подбородок, он бесцельно рассматривал гуляющих в свете фонарей прохожих, и с грустью проговаривал свои мысли вслух. — Он тогда словно расцвёл, оживился. Ким Тэхёна было просто не узнать… Он буквально светился изнутри. — Угу, — только и промычал в ответ старший, что уже успел запихнуть в рот целый кусок и старательно пытался его прожевать, округлив щёки. А его парень всё продолжал накручивать себя, с каждой секундой выглядя только печальнее и несчастнее, словно готов был заплакать прямо за этим столом. — Они были такой счастливой парой… Ну почему же их история так грустно закончилась? Глаза Юнги вновь закатились к самому лбу. Протянув тихое «ой, бля-я…», он обтёр губы салфеткой и скривился так, будто проглотил секундой ранее вовсе не горячо обожаемую пиццу с морепродуктами, а добрую половину кислейшего лимона. — Ну брось ты, Чимини, не хочу даже вспоминать! — возмутился он, сморщившись ещё сильнее. — Эти двое столько нервишек нам потрепали! Давай уже забудем про них, иначе у меня всё съеденное сейчас обратно полезет. Не лучшее время и место ты выбрал, чтобы впадать в уныние. Младший лишь поджал губы, тяжело вздохнув. — Не могу не думать об этом, хён. Ещё и такое странное совпадение… Почему они вдруг вспомнили про нас в один день? — Совпадение и правда странное, но тем не менее это всего лишь совпадение, — заключил Юнги, разведя ладони с видом: «Ну что тут поделать, ничего не поделаешь!». — Я думаю, что эти двое уже давно не помнят о существовании друг друга. Точнее, я на это надеюсь! — Он предостерегающе поднял вверх указательный палец, чтобы Пак и не думал сомневаться в серьёзности его слов. И добавил, чётко выговаривая по слогам: — Ведь если кто-то из них ещё хоть раз в жизни только попытается срать мне на мозг и домогаться до моей нервной системы… Вот тогда я за себя не отвечаю! — Он одобрительно кивнул самому себе, будто мысленно подписываясь под каждой фразой, а после вернулся к вкуснейшей трапезе. — А теперь давай есть, Чимини, и меньше думать о грустном. Пак был полностью согласен со словами своего парня, но по-прежнему продолжал смотреть в окно, не в силах вынырнуть из мучительных размышлений, отключить их и отбросить в сторону. Предстоящая встреча Юнги с Чонгуком вызывала у него вполне оправданное беспокойство, но и самому Чимину также было очень волнительно вновь видеться с Тэ. Они уже давно не общались, и Пак просто не знал, как себя вести со старым другом и о чём разговаривать? Можно ли вспоминать о прошлом или лучше сделать вид, что всего произошедшего три года назад никогда и не было? Отрицательно покачав головой, он словно доводил до собственного сведения, что, увы, абсолютно не знает ответов на эти вопросы. Закрепив свои терзания очередным глубоким вздохом, Чимин сделал пару глотков «Мохито», втянув напиток через трубочку. Нужно было поскорее выходить из уныния, а после насладиться наконец вкусным ужином и вечером с любимым человеком. — Мой бедный, бедный Тэ, — только и произнёс он напоследок.***
октябрь 2017 года Тэгу
Тэхён сидел на пассажирском сиденье автомобиля и рассматривал сквозь окно яркие вывески и рекламные щиты, которыми пестрели улицы Тэгу. Переживать о грядущих переменах больше не было сил — он и так потратил на душевные терзания почти целую неделю, но какой в этом был толк? Поездка всё равно не отменилась, а вот нервы потрепались знатно. Теперь Тэхёну ничего не оставалось, как просто смириться и плыть по течению, наивно успокаивая себя надеждой на лучшее. Когда на очередном светофоре зажёгся красный свет, машина притормозила. Хосок на водительском сиденье покачивался в такт играющей в салоне музыке, отбивал ритм пальцами, держащими руль, и периодически негромко подпевал. Он выглядел по обыкновению бодрым и словно раздавал вокруг себя волны позитива — подобно вайфай-роутеру, раздающему всем желающим беспроводной интернет. Казалось, этот человек абсолютно всегда пребывал в хорошем настроении и в любой момент жизни был готов к великим делам и свершениям. Тэхён периодически косился на своего водителя и не мог сдержать внутреннее изумление. Разница между ними двумя была слишком очевидна. «И что только хён забыл возле такого, как я?» — думал Тэ, в очередной раз засматриваясь на проплывающие мимо локации города. — «Неужели ему не скучно проводить со мной время?» Когда они продолжили движение, Хосок вдруг опустил взгляд на наручные часы и задумчиво нахмурил брови, а после потянулся к навигатору и прокрутил вперёд карту, чтобы оценить масштабность возможных пробок. — Мы приедем примерно через двадцать минут, Тэхёни, — сообщил он пассажиру и добавил с беспокойством в голосе: — Скажи, мы успеваем? У нас ещё есть время? Честно говоря, я даже не думал, что по воскресеньям бывает настолько плотное движение… — Да-да, хён, мы как раз успеваем, не переживай, — поспешил успокоить в ответ Тэ. — Большое спасибо тебе за то, что решил проводить меня. Тот, разулыбавшись, лишь махнул рукой на это, словно передавая мысленно: «Ну что ты, мне ведь было совсем несложно!» «Хосок-хён такой хороший и добрый, его партнёру очень повезёт», — размышлял в это время Тэхён, перебирая собственные пальцы, лежащие на коленях. Встряв в небольшую пробку, они на пару минут прекратили движение — просто сидели молча и слушали очередную заигравшую песню. Но Тэ отчего-то становилось не по себе — он ёрзал на месте, постоянно перекладывая туда-сюда руки и переставляя ноги, не в силах найти удобную позу. От взгляда Хосока, при любом удобном моменте скользящего в сторону сидящего рядом парня, дискомфорт последнего лишь усиливался. Тэхён нервно облизывал губы и даже слегка краснел, понимая, что его постоянно и с большим интересом рассматривают. А Хосок в эти моменты выглядел так трогательно и одновременно безнадёжно, будто тайно мечтал любоваться на Тэ двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году, но тот, к сожалению, в упор не замечал его симпатии. И словно именно по этой причине во взгляде старшего — обычно лучезарном и улыбающемся — периодически проскальзывала мимолётная тень грусти. Дорога уже успела освободиться, а Хосок всё не мог отвести глаз от своего пассажира и вырваться из череды внезапно нашедших размышлений о нём же. Лишь только возмущённо сигналящая позади машина смогла наконец возвратить его в реальность. До автостанции они доехали ровно к нужному времени. Хосок вызвался проводить Тэхёна до самого автобуса, не принимая даже малейших возражений и попыток отказаться. Из-за чересчур повышенного внимания к своей персоне Тэ чувствовал себя всё более и более неловко и не переставал смущённо благодарить старшего за проявленную заботу. — Ещё раз спасибо тебе за всё, хён, — произнёс Тэхён, когда они стояли у открытой двери большого междугороднего автобуса. Отправление ожидалось уже через несколько минут. — Удачи в работе. Хосок выглядел так обеспокоенно, будто отправлял Тэ в целое кругосветное путешествие, а не всего лишь в другой город. Как бы ни пытался он выглядеть радостным и непринуждённым — тревожная морщинка, снова и снова виднеющаяся между бровями, с потрохами выдавала его истинное внутреннее состояние. Сегодня хёну определённо не было радостно. Вытягивая губы в тонкую полоску, он старательно пытался скрыть тот факт, что их уголки упрямо ползли вниз. — Эх, Тэхёни, — проговорил он, всё же выдавив из себя улыбку, пусть и грустную. Неуверенно подавшись вперёд, Хосок на секунду застыл, словно мысленно перебирая в голове целую охапку сомнений, но после всё-таки решился на небывалую вольность: шагнув ещё ближе, неожиданно крепко обнял Тэхёна. — Я буду очень скучать, — добавил он, уместив подбородок на плече младшего и тяжело вздохнув. — Хорошо кушай, внимательно слушай преподавателей и возвращайся в Тэгу первоклассным специалистом. А мы будем с нетерпением ждать. Быстро отпустив опешившего парня, Хосок протянул ему ручку стоящего рядом чемодана и взглядом указал на открытую дверь. Пришло время подниматься в автобус и занимать нужное место. Тэхён растерялся и смутился настолько, что больше не нашёл слов: несколько раз поклонившись хёну в знак глубокой признательности, он поспешил проститься и тут же попятился в сторону входа, увлекая за собой чемодан. Усевшись на своё сиденье, он ещё раз помахал провожающему, что остался снаружи и на прощание улыбался ему за окном. По правде говоря, Тэ ещё никогда не видел его настолько сентиментальным. Думы о непривычно странном поведении хёна на пару минут заняли Тэхёнову голову, но вскоре рассеялись как дым, стоило лишь автобусу тронуться с места. Пассажиры шумно возились и о чём-то переговаривались, готовясь к долгой дороге и устраиваясь на своих местах поудобнее. Тэхён же как заворожённый смотрел на проплывающие мимо улицы родного города, на остающиеся позади знакомые места, пока волнующее осознание окатывало изнутри горячими волнами: он снова едет в Сеул. Совсем скоро он будет там. И назад дороги нет. Теперь уж точно.***
октябрь 2017 года Сеул
Сеул встретил Тэхёна холодным осенним дождём, и, по удивительному совпадению, погода очень точно отражала его нынешнее душевное состояние. В душе Тэ так же лил дождь, а его капли периодически подрагивали в глазах, грозясь сорваться и хлынуть по щекам солёными дорожками — с того самого момента, когда Тэхён в очередной раз глянул в окно и с болью осознал, что автобус уже въехал в город. К счастью, к тому времени успело стемнеть, и перед глазами мелькали только цветные огни города, сменяя друг друга с неуловимой скоростью. Но парень всё равно невольно узнавал локации — память не подводила, подкидывая новые и новые кадры из прошлого, будто свежие дрова в почти потухший костёр. Разрыдаться прямо в автобусе в первый же час пребывания в Сеуле — совсем не то, чего хотелось Тэхёну. И он держался изо всех сил. Всё внутри до боли сжималось, когда Тэ, пересев на такси, преодолевал последний отрезок пути до отеля. Он старался больше не смотреть в окно и даже зажмуривал глаза, но всё равно словно видел перед ними все те улицы, аллеи, знакомые вывески с названиями магазинов, кафе, ресторанов; те мосты через реку Хан и особо полюбившийся прибрежный парк, в котором Тэхён когда-то просто обожал гулять. До поступления в университет он был в Сеуле лишь пару раз и очень плохо знал город, но вскоре познакомился с множеством красивых и запоминающихся мест и успел полюбить их всем сердцем. Все те места показал ему, конечно же, Чонгук. Как бы Тэ ни пытался выкинуть из головы болезненные воспоминания, факт оставался фактом: Сеул всегда будет ассоциироваться у него с Чонгуком. Слёзы опять застилали глаза. Да уж, находиться здесь, судя по всему, будет гораздо сложнее, чем он думал. Тэхён трезво осознавал, насколько серьёзное ему предстоит испытание, но он, к сожалению, не имел никакого другого выбора, кроме как героически и стойко его преодолеть. Придётся найти внутри силы и мужество, собрать всю волю в кулак и провести здесь несколько ближайших месяцев своей жизни. Спокойно отматывать день за днём и двигаться дальше. Жить так, будто ничего и не было. Будто его сердце никогда не разбивалось на мельчайшие осколки в этом городе. Будто его душа никогда не умирала на этих улицах. Время подходило к девяти вечера, когда Тэ, рассчитавшись с водителем, вышел возле здания, указанного в адресе господином Каном. Некоторое время он стоял на улице, мёртвой хваткой вцепившись в ручку чемодана и игнорируя мелкий, до сих пор моросящий дождь, и не решался продолжить путь. Оглянувшись по сторонам, Тэхён с огромным облегчением заметил, что район, в котором поселил его директор, оказался совершенно незнакомым. «Хотя бы здесь не будут всплывать эти бесконечные флешбеки», — подумал он и усмехнулся безмолвно. — «Я совсем не знаю этот район, а значит, могу пофантазировать, будто нахожусь вовсе не в Сеуле, а в каком-то другом городе». Безнадёжно покачав головой и мысленно отметив стопроцентную сомнительность этой идеи, Тэ наконец сделал шаг в сторону отеля и поднял взгляд высоко вверх, рассматривая большое здание. Тянуть время не было никакого смысла — пора было зайти внутрь и познакомиться со своим новым жилищем на ближайшие несколько месяцев. Протащив чемодан через автоматические двери, Тэхён сразу же оказался в просторном светлом холле. Как и в любом типичном отеле, здесь располагалась стойка регистрации: девушка-администратор, сидящая за ней, с улыбкой встретила нового постояльца и, попросив необходимые документы, тут же приступила к процессу его заселения. Пока её тонкие пальцы ловко стучали по клавишам, внося в компьютер необходимые данные, Тэ с любопытством крутил головой по сторонам, осматриваясь. Находиться здесь было приятно: нельзя не отметить, что в холле было очень чисто, а в дизайне помещения прослеживался минимализм — это очень радовало глаз. Небольшой диван у входа, неброские картины на стенах, просторный лифт со стеклянными дверцами, начищенными до блеска. Чуть подальше — за стойкой регистрации и прямо напротив лифта — виднелся большой проём в стене. Тэхён не мог увидеть, что было за ним, но слышал звук включённого телевизора и ощущал запах свежесваренного кофе, доносящийся именно оттуда: наверняка за той аркой находилось что-то наподобие кофейни, а может, бара, работающего при отеле. «Стоит отдать должное директору, он хорошо позаботился обо мне», — про себя отметил Тэ. — «Это место выглядит весьма уютным». Закончив с регистрацией и подробно озвучив парню основные правила отеля, администратор протянула ему карточку-ключ с большим серебристым номерком и напоследок произнесла: — Добро пожаловать в наш отель, господин Ким Тэхён. Ваш номер «305» располагается на третьем этаже. Вы можете добраться туда на лифте. Подошедший швейцар любезно принял из его рук багаж, и спустя минуту они уже шагали по длинному коридору третьего этажа, одну за одной минуя пронумерованные двери. Оставив чемодан возле нужной из них и вежливо поклонившись, швейцар вскоре исчез за поворотом в конце коридора, а Тэхён остался наедине с умиротворяющей тишиной этажа, номерком «305» в руках и серебристой табличкой с теми же цифрами, что красовалась на запертой двери. Вдохнув поглубже, словно перед самым ответственным и важным делом, Тэ приложил карточку к электронному замку и без лишнего промедления шагнул внутрь. — Ого… — невольно выдохнул он, когда в номере зажёгся свет. Парень ожидал увидеть крошечное помещение, как в традиционных бюджетных отелях, но его новое жилище оказалось гораздо более просторным. Захлопнув входную дверь и оставив возле неё чемодан, Тэхён повесил на вешалку пальто и прошёл в комнату, не переставая удивлённо её рассматривать. Левую часть занимала большая двуспальная кровать с маленькими тумбами по бокам и компактным креслом, стоящим рядом. Справа же можно было увидеть длинный стол вдоль стены, стул рядом с ним и телевизор, висящий сверху. Огромное окно во всю стену было завешено тюлем и плотными тяжёлыми шторами. В интерьере преобладал тёмно-зелёный цвет, а стены были до середины отделаны деревом — всё это вместе создавало очень приятную и уютную атмосферу. Тэ ещё долго разглядывал номер, расхаживая по нему туда-сюда. Не обошёл вниманием ни один угол, заглянул даже в уборную с душевой кабиной, а после наконец опустился на аккуратно застеленную зелёным покрывалом кровать и неверяще покачал головой. — Да здесь намного лучше, чем у меня дома! — воскликнул он, усмехнувшись. Просторно, чисто, уютно — плюс наличие всего необходимого для комфортного отдыха и учёбы. О лучшем жилище Тэхён не мог и мечтать! Искренне удивившись хорошему выбору отеля от своего нового директора, парень решил обязательно позвонить Кану утром и поблагодарить за проявленные доброту и заботу. А пока, вбив адрес академии «Сэрон суджун» в поисковик на телефоне, он планировал свой утренний маршрут. Как оказалось, здание находилось всего в двух кварталах от отеля, что также не могло не радовать — Тэ любил пешие прогулки, а загруженный объёмным учебным материалом мозг уж точно не будет лишним периодически проветривать. — В девять утра мне нужно быть там… — пробубнил под нос, до сих пор не веря, что уже завтра у него начнётся абсолютно новая жизнь. Пролистнув список последних вызовов и нажав на зелёную трубку, он без особой надежды приложил мобильный к уху. Абонент «Сонми» не выходил на связь с начала недели, и грустные мысли по этому поводу снова и снова наведывались в Тэхёнову голову. Он знал, что когда девушка включит телефон, ему, скорее всего, придёт смс-оповещение. Получалось, что звонить снова и снова не было никакого смысла, но Тэхён всё равно набирал её номер стабильно каждый день — утром и вечером. В их общении никогда раньше не возникало столь долгих перерывов, и потому происходящее беспокоило всё сильнее и сильнее. — Сонми до сих пор без связи, — тихо проговорил он, с печалью вздохнув. — Представляю, как она удивится, узнав, что я в Сеуле… Тэхён медленно поднялся с кровати и подошёл к окну. Сдвинув в сторону штору, он увидел небольшой переулок, освещённый жёлтыми фонарями. Залипнув взглядом на одной неопределённой точке и задумавшись, он долго стоял так и совсем не шевелился. Асфальт ещё не успел высохнуть после прошедшего дождя и мокро поблёскивал под ногами спешащих по своим делам людей. Вывески ещё не закрытых магазинов тускло мигали, приглашая за покупками припозднившихся покупателей. А Тэ так и стоял у окна в номере отеля, задумчиво наблюдая за жизнью вечернего города. Такого знакомого до боли, но одновременно чужого, страшного и враждебного. В голове никак не могло прижиться единственное осознание: он больше не в Тэгу, не в своём привычном и безопасном месте. Теперь он в Сеуле. И это надолго. «Какой тихий и спокойный вечер», — подумал Тэхён, а после наконец вернул штору на место, оторвавшись от молчаливого созерцания улицы. Впереди его ждали большие свершения и много нового, поэтому нужно было настраиваться на нужный лад и готовиться прожить все испытания, которые неожиданно обрушила на его плечи судьба, с высоко поднятой головой. Но для начала — отбросить в сторону последние сомнения и страхи. И Тэ храбрился изо всех возможных сил, подбадривая себя внутренне. «Всё будет хорошо. Я справлюсь». Ещё раз обведя взглядом новое жилище, он тихо вздохнул и едва уловимо улыбнулся. Думать о плохом больше не хотелось. «Ну, а сейчас… Мне нужно как следует отдохнуть».***
Чонгук остановил машину у обочины и заглушил двигатель. Дальнейшее нахождение за рулём стало представлять для него реальную опасность — в голове стоял такой туман, что невозможно было сконцентрироваться на дороге. Мысли разбежались в разных направлениях и никак не хотели возвращаться на свои места — пытаясь справиться с ними, Гук долго сидел на сиденье недвижимо, опустив голову на руль. Поздний воскресный вечер, плавно перетекающий в ночь, приветствовал его отрезвляющей прохладой: она пробиралась в салон автомобиля через приоткрытое окно, но бодрости и ясности ума Чонгуку, к сожалению, не прибавляла. «Нужно прогуляться», — в конце концов решил он, устало растирая лицо. Сегодня он приехал к реке Хан, к своему любимому мосту. Место было успокаивающим и довольно тихим, и Гук часто гулял здесь по ночам совершенно один: такие прогулки положительно воздействовали на истерзанный рассудок и стимулировали адекватную мыслительную деятельность. Выйдя из машины, он захотел подойти поближе к воде: медленными шагами преодолевал метр за метром, минуя широкий тротуар, но сил в ногах абсолютно не было. Тело отяжелело и словно готовилось в любой момент обрушиться на землю неподъёмным грузом. Кое-как добравшись до каменного ограждения с коваными металлическими прутьями, Чонгук буквально рухнул на него, повиснув и обхватив руками, а после уложил на холодные перила голову. Он чувствовал себя чертовски уставшим — и физически, и морально. Не так давно шёл дождь. Ветер с запахом мокрого асфальта и речной воды обдувал его лицо — точно невесомо хлестал по щекам, призывая очнуться. Водная гладь, покачивающаяся далеко внизу, еле слышно шумела под властью течения и выглядела практически чёрной и будто матовой, что даже лунный свет терялся и меркнул в пучине её непроглядной темноты. Вокруг не было ни души, не доносилось ни звука, и машин, что обычно ездят с одного берега на другой круглосуточно, сегодня почему-то не наблюдалось. Что ж, неподвижное безмолвие и тотальное одиночество — как раз именно то, чего так сильно хотелось Гуку этим вечером. Постоять здесь, помолчать и подумать без лишнего внимания и назойливых вопросов — такие минуты в оторванности от мира были настоящей обезболивающей таблеткой для его души. В последние дни Чонгук не знал, куда себя деть. Он с нетерпением ждал предстоящей встречи с Юнги, но в то же время чертовски боялся её, ведь они с когда-то самым близким другом расстались на не очень хорошей ноте и не общались уже несколько лет. Гук, по правде говоря, вообще давно забыл, что это такое — лёгкое и непринуждённое общение с друзьями. Потому всякий раз, думая о Юнги и представляя их скорую встречу, Чонгук вновь и вновь ощущал желание трусливо сбежать — по привычке абстрагироваться от мира, спрятаться, запереться изнутри на сотню замков. Однако, по новой прокручивая в голове слова Сонми, Гук напоминал себе: очередной побег — это не выход и не решение его проблемы, а значит в подобном поведении нет никакого смысла. За минувшие дни он звонил сестре трижды, но каждый раз слышал только механический голос автоответчика, оповещающий о том, что аппарат столь нужного ему абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Чонгук помнил о её проблемах с телефоном, но внутри всё равно собиралось горькое подозрение, что Сонми пропадала специально. Зная, что брат точно позвонит рано или поздно, она просто избегала общения после их последнего разговора. «Может, поехать к ней?» — думал Гук и безразлично смотрел вниз, на размеренно текущую реку Хан, пока стоял у края моста, опираясь локтями на ограждение. — «Да, наверное, стоит заехать на следующей неделе». Глубоко втянув носом свежий воздух и прикрыв глаза, он прислушивался к безмолвию тёмной ночи и продолжал думать о разном. Размышлял о том, что сильно нуждается в сестре, даже когда она говорит совсем не то, что Гуку хотелось бы услышать. О том, что готов выслушать ещё хоть десяток её гневных тирад, если это как-то поможет выбраться из того кошмара, в котором он добровольно погряз с головой. В конце концов, он думал о том, что хорошо бы было добраться до своей машины, а в идеале — до дома, ведь его внутренняя батарейка мигала красным, высвечивая ноль процентов заряда. А эта безжизненная улица, её тишина и умиротворяющий покой будто нарочно убаюкивали, утяжеляли веки, приглашали окунуться в мир беззаботного крепкого сна. «Почему здесь совсем никого нет? За столько времени не проехало ни одной машины?» — нахмурившись, он повернулся назад, озираясь по сторонам, но, к большому удивлению, не обнаружил признаков жизни ни поблизости, ни даже вдалеке. Озадаченно хмыкнув, Чонгук хотел развернуться обратно и ещё немного постоять, бесцельно разглядывая тёмную гладь реки, но внезапно замер: боковое зрение уловило неподалёку силуэт человека. Как оказалось, Гук был на этом мосту не один. Сощурившись с целью сфокусировать плывущий полусонный взгляд, он старался получше рассмотреть неожиданного соседа. Действительно, на расстоянии примерно двадцати метров от него стоял человек, точно так же опершись на перила, и безотрывно глядел вдаль, совсем не двигаясь. Чонгук был готов поклясться, что ещё минуту назад здесь абсолютно никого, кроме него самого, не было. «Очень странно, откуда он взялся?» — это была последняя мысль, успевшая мелькнуть в сознании, прежде чем он вдруг решил присмотреться к стоящему получше: расстёгнутое пальто, шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи, светлые волосы, слегка растрёпанные ветром, и тогда… Сердце остановилось. Чонгука словно ударили по голове чем-то тяжёлым. Тело начало терять равновесие, отчего пришлось вцепиться в перила мёртвой хваткой — со всем отчаянием, как хватается утопающий за спасательный круг. Неверие, отрицание и страх переплетались внутри, словно тонкие нити, и опутывали один за одним каждый сантиметр внутренностей: каждая вена и артерия, все кости, мышцы и жизненно важные органы постепенно поражались этими вязкими, удушающими чувствами, точно смертоносными вирусами, отчего переставали нормально функционировать. «Какого чёрта происходит…» А до боли знакомый профиль не двигался, сохраняя своё положение. Человек, стоящий буквально в паре десятков метров от Гука, как будто не видел и не слышал ничего вокруг. И тем человеком был… Ким Тэхён. Бежать — естественное желание, всегда возникающее в подобных ситуациях — пульсировало назойливой мыслью в висках. Широко распахнув глаза и неверяще таращась на неподвижный силуэт, Чонгук нервно подёргивал головой, словно категорически отказываясь признавать увиденное. Проклятый кошмар повторялся уже бесчисленное множество раз, и всякий раз, как впервые, накрывал смертоносной волной неконтролируемой истерики. Нужно было бежать, да. Нестись без оглядки в любом возможном направлении, лишь бы удалось наконец почувствовать себя в безопасности. И Гуку хотелось только этого — поскорее скрыться, пока его сердце, бешено долбящее изнутри рёбра, не разорвалось на части от нарастающего с каждой секундой панического ужаса. Однако тело, обездвиженное параличом за несколько жалких секунд, не было способно к побегу — Чонгук ощущал себя смертельно раненым бойцом, сдавшимся и оставшимся лежать на поле боя без малейшего шанса на спасение. И он, давясь безысходностью, словно ядовитым дымом, медленно сполз вниз — опустился прямо на асфальт и слабо цеплялся за металлические прутья онемевшими руками. А Ким Тэхён по-прежнему не двигался — его бездействие выглядело странно и жутко, и паника внутри Гука множилась только быстрее и интенсивнее. — Я больше не могу, — простонал он сдавленно, изо всех оставшихся сил сжимая пальцами холодный металл, обмякая окончательно и прислоняясь к нему взмокшим виском. — Я больше так не могу… От собственной беспомощности становилось тошно, внутри клокотало отчаяние вперемешку со всеобъемлющим ужасом от происходящего и злостью на самого себя — эти чувства смешивались и становились единым целым, как несколько крепких напитков в составе одного сумасшедшего коктейля. Чонгука колотило, он не мог справиться с собой и с подступающей к горлу истерикой — хотел закричать и позвать на помощь хоть кого-нибудь, но дыхание спирало снова и снова, не давая набрать в лёгкие побольше воздуха для крика. Вместо этого по его щекам неожиданно потекли крупные капли — стремительный горячий поток, прорвавший плотину последней выдержки, гордости и самообладания. Слёзы были для него крайней стадией отчаяния, и этой ночью Гук её достиг. Не выпуская из рук металлические прутья и рывками дёргая их на себя, словно надеясь вырвать ограждение с корнем, Чонгук сжимал челюсти так сильно, что сводило подбородок, и рыдал в голос — его надрывистый скулёж разносился эхом по пустой улице. «Не могу, не могу…» — повторял по кругу, давясь словами, и в очередной раз срывался на громкий безнадёжный плач. Потерявшись во времени и пространстве, утонув в собственных страданиях и слезах, полностью размывших обзор перед глазами, Гук даже не заметил, как силуэт стоящего вдалеке человека успел переместиться и оказаться совсем рядом. В очередной раз всхлипнув и утерев рукавом куртки мокрые припухшие веки, Чонгук громко вскрикнул от неожиданности и на автомате отшатнулся: Ким Тэхён стоял напротив — буквально на расстоянии метра. — Нет! Нет, пожалуйста, не приближайся!.. — не своим голосом прохрипел Гук, трясясь как обезумевший. Он судорожно перебирал ногами, сгибая их в коленях и скользя подошвами ботинок по асфальту — пытался отползти как можно дальше, вжимаясь спиной в ограждение моста, словно мечтал слиться с ним воедино или пройти сквозь. А Тэхён не спеша опустился на корточки рядом, молча наблюдая за происходящим. — Нет, нет… — стонал Чонгук, отрицательно мотая головой и продолжая упрямо пятиться назад, хотя отступать было абсолютно некуда. Он был беспомощен, обессилен и прижат к железным прутьям, за которыми — лишь шум и неприветливая темнота речных вод. — Пожалуйста… В глазах Кима не читалось ни единой эмоции: там было холодно и страшно, как в далёких и неизведанных частях космоса, и от такого взгляда Гука лишь сильнее колотило — точно прошибало насквозь разрядом в двести двадцать вольт. Он дрожал и не мог остановить череду бегущих по щекам слёз, а Тэхён смотрел на это так спокойно и равнодушно, как будто не находил в скорчившемся на асфальте Чонгуке совсем ничего удивительного и интересного. Это молчание только сильнее придавливало Гука к земле и словно сжимало горло, пресекая последние жалкие попытки сделать вдох. Ему казалось, что сознание медленно, но верно покидает его, что последняя нить связи с реальностью вот-вот оборвётся, но внезапно заговоривший Ким тотчас встряхнул его рассудок, не давая окончательно отключиться. — Спи, Чонгук, — проговорил он тихо и безэмоционально. До боли знакомый низкий голос полоснул по воспалённому мозгу, обжигая барабанные перепонки. — Тебе нужно поспать. После этих слов Тэхён неожиданно распрямился, напоследок обвёл дрожащего на земле парня нечитаемым взглядом сверху вниз, а затем, резко развернувшись, быстрым шагом зашагал прочь. Чонгук успел лишь несколько раз моргнуть, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь пелену слёз, но кадры перед глазами всплывали обрывками и сменяли друг друга неестественно быстро. Уже спустя пару секунд силуэт Ким Тэхёна растворился в туманной дали одинокого ночного тротуара, а Чонгук остался сидеть на мосту один, будто крепко приросший к холодной ограде. Остался умирать от боли и отчаяния. Хотелось плакать ещё громче, рвать на себе волосы и орать на всю чёртову улицу, как сильно он ненавидит Ким Тэхёна. Кричать до хрипоты и сорванного голоса, но… Сколько бы ни пытался Гук издать хотя бы звук, сколько бы ни раскрывал рот в попытках закричать оглушительно и истошно — у него получался лишь сиплый шёпот, неслышимый даже ему самому. Заходясь в новом приступе истерических рыданий, он наконец отпустил прутья ограждения и рухнул всем телом, крепко приложившись об асфальт головой, а после… Так же резко поднялся назад, вернувшись в сидячее положение — очнулся, глотнул воздуха, словно вынырнув со дна той самой реки Хан. Загнанно дыша, озирался по сторонам, обнаружив себя на знакомом диване в собственной гостиной. Лицо было мокрым от слёз, пижама — от пота, а зубы до сих пор стучали друг о друга — то ли от холода, то ли от страха, а может, от всего одновременно. Это был сон. Очередной кошмарный сон — несуществующая в реальности иллюзия, но почему-то всегда оставляющая в душе вполне реальные рубцы. Маленький ночник привычно рассеивал по комнате тусклый свет. Чонгук притянул к себе колени, положив на них голову и крепко обняв руками. «Я в безопасности. Здесь никого нет», — успокаивал себя, постепенно выравнивая дыхание. Затем прислушался к звукам на втором этаже, надеясь, что его возможные крики не разбудили Инчже. К счастью, в доме было тихо. Сомкнув веки, он раскачивался из стороны в сторону, постепенно остужая рассудок. И прошипел сквозь сжатые зубы только единственную фразу: — Я ненавижу тебя, Ким Тэхён.