октябрь 2017 года Сеул
«Разве я имею право рассказывать ему о таких вещах? Тэхёну и так живётся несладко. Да что там говорить — я даже не осмелилась признаться, что прилетела в Сеул. Ой, Тэхён, представляешь, я сейчас в Сеуле! И не поверишь, у кого я дома! А что я недавно узнала — сядь, иначе упадёшь: оказывается, ты уже три года снишься моему брату в кошмарных снах, из-за чего вся его жизнь превратилась в кошмар наяву… Примерно так нужно было сказать?! Да уж, ну и ситуация вообще…» Сонми нервно покусывала фалангу указательного пальца и как заворожённая смотрела в чашку с остывшим кофе, из которой не сделала ни глотка. После бессонной ночи и разговора с Чонгуком она так и не смогла собраться с мыслями и упорядочить в голове полученные впечатления. Нервозность, совсем несвойственная ей по обыкновению, сегодня превысила все допустимые показатели. Крайне устойчивая к любым стрессовым ситуациям девушка безнадёжно проиграла стрессу этим утром. Нужно было срочно приходить в себя. — Сонми, ты меня слушаешь? — В чувства привела ладонь Инчже, прикоснувшаяся к плечу, и Сонми слегка встряхнула головой, будто выходя из гипноза. — Прости, — отозвалась она, неловко улыбнувшись. — Я задумалась. — Да, задумалась так крепко — мне даже показалось на минуту, что ты спишь с открытыми глазами. — Инчже улыбнулась в ответ, опустившись на стул напротив. — Может, всё-таки съешь что-нибудь? Ты, наверное, после прилёта ещё и не ела толком? Они сидели за столом в просторной кухне, но даже столь внушительное по площади помещение было неспособно вместить в себя весь вихрь размышлений, закрутившийся в голове Сонми в течение последних часов. Она ощущала тесноту в стенах этого дома, ей словно не хватало воздуха. Было бы хорошо прогуляться и освежить мозги, а ещё лучше — как следует выспаться для начала. Кухня, как и гостиная, была выполнена в тёмных тонах. Чонгук не раз говорил, что любит тёмные цвета в интерьере — они вселяют в него внутреннее спокойствие и помогают расслабиться. Вновь зависнув взглядом на чашке с кофе, стоящей перед ней, Сонми как никогда сильно сожалела, что не переняла от брата подобную суперспособность: успокоиться и расслабиться этим утром ей хотелось как никогда сильно. Новый день октября обещал быть тёплым и ясным. Солнце воодушевлённо палило в окна — его лучи с лёгкостью пробирались сквозь короткие занавески, ползли по гладкой поверхности стола, заглядывали в тарелки и кружки. Инчже вернулась не так давно, но уже успела приготовить завтрак, а теперь старательно занимала гостью разговорами, хотя та не улавливала из сказанного и десяти процентов. — Спасибо, Инчже, но мне не хочется, — отмерев после очередной глубокой думы, отозвалась Сонми. — Да и собеседник из меня сегодня никакой, прости. Я со вчерашнего дня ещё не сомкнула глаз, поэтому туго соображаю, если честно. Думаю, мне нужно отправиться домой и хорошенько отдохнуть. — Ты можешь отдохнуть здесь, — ответила девушка, помешивая свою утреннюю кашу в глубокой миске. — Я думала, ты погостишь у нас какое-то время… — Не сейчас, не сегодня… — Сонми безапелляционно помотала головой. — Я приеду через несколько дней, и мы обязательно поболтаем. Инчже не стала спорить, а лишь едва уловимо повела плечом, словно беззвучно передавая: «Ну хорошо, как хочешь», — после чего вернулась к поеданию завтрака. Пару минут они сидели в полной тишине, а затем со стороны гостиной послышались звуки. Сонми как раз массировала виски пальцами, устало прикрыв глаза, в тот момент, когда на кухню вошёл Чонгук. — Доброе утро! — поприветствовал он сидящих и даже улыбнулся. Парень обтёр ещё мокрое после умывания лицо, бросив полотенце на спинку стула, а после опустился на него сам, разглядывая ассортимент стола с большим интересом. Выглядел он гораздо свежее и живее, чем минувшей ночью. И даже настроение, кажется, было приподнятым. Чего нельзя было сказать про Инчже: с появлением мужа она заметно напряглась и перестала есть, бесцельно намешивая свою кашу. — Даже не верю, что мне удалось немного поспать, — произнёс Гук, накладывая себе в тарелку пару кусков омлета, немного острых закусок и сэндвич. Очевидно, он, в отличие от сестры, мог похвастаться этим утром хорошим аппетитом. — Снилась какая-то бредятина, но я всё равно спал очень крепко. Это всё твой волшебный напиток, нуна. — И, набив рот едой, он вновь растянул губы в улыбке. — А ты что, совсем не спала? Сонми отрицательно покачала головой, всё-таки сделав один глоток остывшего кофе, а потом неожиданно спросила: — Чонгук, ты ведь поедешь сейчас на работу? Сможешь отвезти меня домой? Тот удивлённо приподнял брови. — Разве ты не хотела остаться у нас хотя бы на пару дней? Уже уезжаешь? — Но, столкнувшись с серьёзным и глубоко уставшим взглядом сестры, тут же поднял ладони вверх. — Ну хорошо, хорошо, как скажешь. Дай только мне доесть. Налив себе сока в прозрачный стакан, он активно принялся за завтрак. Некоторое время все трое молчали. Сонми внимательно наблюдала за братом, ловко орудующим палочками и с воодушевлением набивающим щёки, и прокручивала в мыслях каждую фразу, услышанную от него во время их ночного разговора. Сомнения не отпускали до сих пор: действительно ли он сказал правду? Может, Чонгук реально помутился рассудком на фоне недосыпа? От подобных предположений становилось не по себе. Десятки вопросов озадачивали с каждой минутой всё сильнее, не давая покоя, и Сонми буквально с головой потонула в них, но голос Инчже, прозвучавший неожиданно громко и строго, резко остановил эту карусель размышлений. — Значит… ты пил алкоголь? — Оперевшись на локоть и сощурившись, она повернулась к мужу и глянула оценивающе-неодобрительно. — Серьёзно? Чонгук на мгновение замер, замедлив и жевательный процесс. Шумно втянул воздух носом, играя желваками, и ответил ей взглядом исподлобья, по которому можно было прочесть многое. Всё хорошее настроение улетучилось со скоростью света, будто его никогда и не было. Сонми удивлённо хлопала глазами, наблюдая за происходящим, а Инчже, кажется, совсем не пугала и не смущала реакция мужа. — Доктор сказал тебе не пить, ведь алкоголь плохо влияет на твою нервную систему, — продолжила она, раздражённо скрестив на груди руки. — Ты не выполняешь его указания, а потом удивляешься, почему спишь с каждой ночью только хуже и хуже. Думаю, ты не в том положении, чтобы игнорировать… Палочки Чонгука с грохотом приземлились на стол, заставив сидящих вздрогнуть. Инчже так и не закончила предложение, резко замолкнув. Часто и обрывисто дыша, Гук смотрел на неё с нескрываемой злостью, что взрывалась на дне его зрачков огненно-красным фейерверком. Спокойный и добродушный ещё каких-то пару минут назад, сейчас он был похож на бомбу, готовую рвануть в любой миг. Напряжение в комнате возросло до критической отметки — в воздухе едва ли не трещали искры тока. Сонми молча переводила взгляд со своего брата на его жену и обратно, от неожиданности оторопев и приоткрыв рот. — Сегодня я впервые за последние две недели спал несколько часов подряд, — процедил Чонгук, одним только взглядом припечатывая Инчже к сиденью её стула. — Поэтому мне глубоко по херу, что там говорят твои доктора. — Он зло усмехнулся. — Специалисты, которые ничем не могут мне помочь уже который год! Чихать я хотел на их наставления. А ты… — Чуть наклонившись вперёд, Чонгук сделал паузу, оскалившись. — Ты вообще ничего не знаешь. Оставь свои упрёки при себе. Мне и без этого хватает проблем. — Рывком отодвинувшись, он встал со своего места, так и не доев завтрак, и напоследок бросил: — Сонми, я буду ждать тебя в машине через десять минут. Кухонная дверь оглушительно хлопнула — Чонгук не пожалел на неё сил, выплеснув приличную порцию ярости, вдруг разросшуюся внутри за считанные секунды. Инчже ничего больше не сказала, оставшись сидеть на стуле недвижимо, и лишь высокомерно вздёрнула подбородок, скривив губы в неестественном подобии снисходительной улыбки. Она старалась держаться так, словно произошедшее её нисколько не задело: напускное безразличие и холодность на лице выглядели как попытки сохранить остатки достоинства перед гостьей. А Сонми лишь недоуменно вскинула брови, сделав ещё один глоток холодного кофе. Инчже так и продолжала молчать, никак не комментируя произошедшее, а у Сонми не было сил и желания о чём-то её расспрашивать и что-то обсуждать. Потому, выждав несколько минут, она поблагодарила хозяйку дома за тёплый приём и последовала за братом. — Увидимся, Инчже, — сказала она на прощание. Та кивнула. — До встречи, Сонми.***
Первые пятнадцать минут пути они молчали. Каждый думал о своём: Чонгук, например, размышлял, как сильно ненавидит наступивший день (ничуть не меньше, чем все предыдущие), пока безотрывно смотрел на дорогу, вцепившись в руль. Его напряжение было заметно невооружённым глазом. Сонми, сидевшая рядом, думала о том, что было бы неплохо вздремнуть по пути до родительского дома — расстояние было немаленьким, а её мозгу как раз срочно требовался отдых. Но, как бы ни пыталась она отдаться расслабленной дрёме, устало откинув голову на сиденье, попытки оказывались безуспешными. Заснуть не получалось. Приходилось вновь и вновь рассматривать меняющиеся за окном локации, медленно моргая без малейшего интереса. Периодически она посматривала на брата, но тот будто намертво приклеился взглядом к лобовому стеклу, продолжая безмолвно вести машину. Девушка хмурила брови и потирала переносицу, а навязчивая мысль не отступала: ей очень сильно хотелось поговорить с Чонгуком обо всём случившемся, хотя здравый смысл и подсказывал, что сейчас не самое лучшее время и не особо подходящее место. Она очень долго колебалась, взвешивая аргументы за и против, и в результате решила, что более удобного момента, может, и не представится в ближайшее время. Едва слышно кашлянув и поправив длинные волосы, он всё же нарушила молчание в салоне и как бы невзначай начала разговор. — Чонгук, мне кажется, ты стал слишком нервным, — произнесла она. — Что говорит доктор о твоём эмоциональном фоне? Гук недовольно цыкнул — больше всего он надеялся, что сможет преодолеть оставшийся отрезок пути, не услышав подобных вопросов. Увы, ожидания не оправдались. — Доктор не говорит ничего такого, что могло бы мне помочь, — отрезал он, не отводя глаз от дороги. — Поэтому я не особо рассчитываю на медицину. — Всё же врачи более компетентны в подобных вопросах, чем ты. Стоит прислушиваться к их рекомендациям, даже если нет мгновенного эффекта… — И ты туда же?! — неожиданно громко воскликнул парень, перебив собеседницу. — Вы с моей женой сговорились и решили клевать мне мозги по-очереди? — Инчже не сказала ничего особенного, — продолжила Сонми, не реагируя на повышенный тон. — Ты мог ответить спокойно или в крайнем случае проигнорировать. Думаю, она, как и я, хочет только одного — чтобы ты был здоров и счастлив… — В таком случае пусть хочет молча! Разве я не говорил тебе, что моя жизнь в последнее время напоминает кромешный ад? У меня нет ни моральных, ни физических сил терпеть её упрёки и поучения! Сонми ненадолго замолкла — повернувшись, внимательно всматривалась в профиль брата, пока тот, стиснув зубы и раздувая от нервозности ноздри, буравил взглядом всё ту же дорогу перед собой. Опасения ещё раз подтвердились: ментальное состояние Гука оставляло желать лучшего, и он вспыхивал, как спичка, буквально от нескольких безобидных фраз. Однако это не остановило девушку, и она всё-таки озвучила главный вопрос, мучающий её уже несколько часов и похитивший каждую до единой мысли: — Чонгук, получается… То, что ты мне сказал прошлой ночью — это всё правда? — Боже-е! — взвыл тот, раздражённо закатив глаза. — Неужели я стал бы шутить о таком? Сонми держалась спокойно — поудобнее устроившись на сиденье, она устремила взгляд вперёд, задумчиво всматриваясь вдаль и едва заметно хмурясь. Её безэмоциональный тон по-прежнему не менялся, как и мимика лица. — Никак не могу уложить всё это в голове, — сообщила она, пожав плечами. — Сказать по правде, я думала, что ты уже давно забыл про Тэхёна. Чонгук же спокойным, в отличие от сестры, совсем не выглядел. В нём словно пробуждался вулкан — пальцы, сжимающие руль, белели от усиливающегося напряжения, а губы подрагивали, недовольно кривясь. Его донельзя раздражал этот разговор, хотя… Этим утром его, казалось, раздражало абсолютно всё. — Я рассказал о своей проблеме не для того, чтобы ты теперь вспоминала эту тему каждый день, — ответил Чонгук, из последних сил выдерживая адекватный тон и предельно чётко выговаривая каждое слово. — Я рассказал потому, что мне было просто необходимо с кем-то поделиться. Кстати, если ты забыла, я просто ненавижу, когда при мне произносят это чёртово имя. — И, для убедительности подняв вверх указательный палец, строго добавил: — Никогда этого больше не делай. Мне мало ночей, по-твоему, так я ещё и днём о нём слышать должен? Нисколько не испугавшись грозного вида брата, Сонми лишь встряхнула волосами, равнодушно уставившись в боковое окно. — Ты так его ненавидишь, будто он в чём-то виноват перед тобой, — проговорила она. Не сдержавшись, Гук со всей силы ударил руками по рулю, отчего девушка невольно вздрогнула. Затем закричал, резко повысив голос и словно давясь скопившейся внутри яростью: — Он виноват как минимум в том, что существует! В том, что отравлял мне жизнь своим присутствием и принёс массу проблем!.. — Незачем так орать. Я прекрасно слышу. Но процесс было уже не остановить — раскалённая лава булькала внутри и изливалась наружу, будто из жерла того самого пробудившегося вулкана. Чонгук не воспринимал происходящее вокруг, отдавшись истерическим всплескам эмоций. Его грудная клетка часто вздымалась, а лицо раскраснелось от злости. И он продолжал кричать: — Он виноват в том, что по сей день преследует меня и не даёт спокойно жить! Всё, чего мне всегда хотелось и хочется до сих пор — забыть о его существовании раз и навсегда!.. Я так много прошу? Просто оставить меня в покое!!! Сестра, раздражённо фыркнув и покачав головой, развернулась к нему корпусом и посмотрела так, будто не верит собственным ушам. — Это похоже на какой-то бред, Чонгук! — воскликнула она возмущённо. — Можно подумать, он преследует тебя специально! — А может, он меня проклял?! — не в силах сдержать нервный смешок, отозвался брат, сквозя безумным отчаянием в голосе. — Откуда тебе знать, что на уме у этого ублюдка? В воздухе словно что-то щёлкнуло, как будто внутри Сонми оторвался какой-то важный предохранитель, сдерживающий её скрытую взрывоопасную сущность. Гук не смотрел в лицо сестры, но всеми фибрами души чувствовал на себе её взгляд. Даже щека натурально горела — зло сощурив глаза, девушка прожигала сидящего рядом брата насквозь. — Значит, — понизив голос, процедила она. — Ты готов списать происходящее даже на какую-то паранормальную хрень, лишь бы не признавать, что корень проблемы, очевидно, сидит в твоей собственной голове? Сонми говорила тихо, но её вопрос прозвучал так пронзительно, что у Чонгука волна мурашек прокатилась по спине. Он хорошо знал этот тон, который всегда выступал предупреждением: сейчас что-то будет. И это «что-то» Гуку точно не понравится. А девушка продолжила говорить, только увереннее набирая обороты: — Да ты сам себя проклял, превратив свою жизнь в бессмысленное выживание. Ты похож на злобного дикого волчонка, ты готов кинуться на любого, кто подойдёт близко. И откусить руку каждому без разбора — просто за то, что тебе пытаются помочь. — Мне не нужна ничья помощь! — Чонгук пытался держать оборону, но уже не так уверенно: костёр под его рёбрами вдруг волшебным образом поутих, словно облитый из огнетушителя. Процент неистового геройства внутри тоже резко пошёл на спад. — Я просто устал, я измотан… — А что ты сделал, чтобы как-то исправить ситуацию? — Глаза сестры были широко распахнуты, а на дне зрачков бушевали всполохи живого огня. Голос становился громче и эмоциональнее с каждой последующей фразой. Катастрофы было уже не избежать. — Ты вообще пытаешься выбраться из всего этого, или, может быть, тебе просто нравится страдать? Позиция жертвы — самая удобная, не так ли? Жалеть себя целыми днями — гораздо проще, чем заняться своей жизнью. Обвинять всех и вся, конечно, легче, чем взять ответственность за происходящее на себя! Совсем не ожидая столь активных нападок и прямолинейных заявлений, Гук даже рот раскрыл от шока, не находя нужных слов, чтобы поспорить. Происходящее сбило его с толку. Лишь на мгновение осмелившись перевести удивлённый взгляд на сестру, он сразу же отвёл глаза — та выглядела слишком грозно и устрашающе. Вывести Сонми из себя было очень сложно, но если кому-то всё же и удавалось это сделать — виновному доставалось сполна. А Чонгук поступил опрометчиво — разозлил скрытого внутри девушки зверя, и теперь этим самым зверем будет разорван на мелкие клочки. Не физически — словесно, и этого будет более, чем достаточно для заслуженной расплаты. — Сонми, я не понимаю, что ты… — нервно сглотнув, только и смог вымолвить парень, но ему не позволили продолжить. Сестра, уже заранее одержавшая победу на всех фронтах, не давала и малейшего шанса на сопротивление. — А что непонятного? Ты зациклился, Чонгук! — перебив, продолжала она, чеканя каждое слово. — Ты помешан на ненависти к человеку, который не сделал тебе ничего плохого и уже много лет не даёт о себе знать, как ты его и просил! — Но он каждую ночь… — Боже, это бред! Ищи проблему в своей голове! — Прикрыв ладонью лоб, девушка натурально взвыла. — Ты потонул в этом дерьме и упиваешься страданиями, даже не пытаясь попробовать жить, как нормальный человек. Ты не пытаешься переместить фокус внимания на что-то другое, как-то отвлечься от происходящего! Ночью ты видишь кошмары, а днём твои мысли заняты страданиями по этому поводу! Ты просто помешался, Чонгук. Это замкнутый круг. Чонгук, ошарашенный словами сестры до глубины души, даже побелел. Она всегда была такой, на самом деле: на любую ситуацию имела особый взгляд, видела людей насквозь — со всеми их пороками и изъянами — и зачастую не церемонилась, высказывая своё мнение. Фразы Сонми были острыми и хлёсткими, били наотмашь, снося с ног, а каждое слово, будто тонкое лезвие, безжалостно полосовало внутренности. Сидя на пассажирском сиденье автомобиля и по-прежнему безотрывно и пронзительно смотря на брата, девушка дышала рвано и выглядела непривычно взбудораженно — Гук, честно говоря, даже припомнить не мог, когда в последний раз видел Сонми такой злой. — Расскажи мне, чем ты занимаешься целыми днями?! — Сильнее раскричавшись, она, гонимая возмущением, продолжала гневную тираду. — Страдаешь? Ненавидишь всех? Огрызаешься со своей женой? Ох, знаешь, хоть я и никогда не поддерживала ваш брак, но всё же считаю, что раз ты женился на человеке, то должен как минимум обращаться с ним уважительно! — Сонми, хватит! — А что? Не нравится слышать правду о себе? Ведь я — не Инчже и не кто-либо другой! Я не стану терпеть подобные выходки. Да и кто бы ещё мог сказать тебе всё это, если не я?! Никто бы не осмелился, и Чонгуку это было отлично известно. Только сестра могла встряхнуть его так сильно, что он долго потом не чувствовал опоры под ногами, обескураженный донельзя — настолько сильно, что даже желания разозлиться на неё или обидеться у парня никогда не возникало. Будто опустошённый сосуд, он просто не находил на это ресурсов. Застыв недвижимым изваянием с рулём в руках, Гук бездумно таращился на красный кружок светофора, горящий впереди. Они стояли на последнем перекрёстке перед поворотом на нужную улицу, а значит, дорога до родительского дома подходила к концу. Сонми некоторое время молчала, отвернувшись: пыталась немного остыть и успокоиться, обмахивая лицо ладонью. Однако, когда машина наконец остановилась у знакомых ворот, она заговорила вновь. — Скажи, как давно ты ходил куда-то, отдыхал и развлекался со своими друзьями? — более спокойно, но всё ещё строго произнесла девушка. Чонгук напряжённо сглотнул. — Мне не до этого. И у меня нет друзей, — пробубнил в ответ, не поднимая на неё глаз. — Но ведь раньше они были? Что же случилось сейчас? Ты закрылся один в собственном мире, как в скорлупе, никого к себе не подпуская. И никто не сможет спасти тебя, даже если захочет. Неудивительно, что твоя жизнь превратилась в ад. Теперь придётся самому спасать себя, Чон Чонгук! Гук не имел привычки прислушивался к чужому мнению, но слова Сонми всякий раз проникали глубоко в сознание и вынуждали задуматься, даже если очень хотелось пропустить всё сказанное мимо ушей. Эта беспомощность перед ней раздражала. Нахмурившись, он больше ничего не сказал и отвернулся. Сонми потянулась на заднее сиденье за своими вещами, собираясь покинуть салон. На прощание она сказала: — Пока ты будешь так себя вести, ничего не изменится. Жизнь не станет лучше, пока ты зациклен на ненависти и раздражении. Хочешь сидеть один и страдать? Рано или поздно ты свихнёшься в одиночестве от страданий. Это то, что я хотела тебе сказать. — А после, щёлкнув ручкой дверцы и уже приготовившись выйти из машины, добавила: — И да, больше никогда не смей повышать на меня голос. Девушка хлопнула дверью автомобиля и уверенно зашагала в сторону ворот, ни разу не оглянувшись на оставшегося внутри брата. Дождавшись, когда охранник откроет калитку, она вскоре скрылась внутри двора, а Чонгук так и сидел неподвижно, безмолвно наблюдая её уход. Только Сонми могла отыскать в непроглядной глубине его души простые истины, которые Гуку не хотелось признавать, и бесцеремонно вытащить их на самую поверхность. Будто облитый ледяной водой, а после брошенный где-то на просторах космоса, Чонгук ещё долго сидел в машине, не в силах собрать себя в единое целое, и невольно пропускал через сознание каждое произнесённое сестрой слово.***
Очередной рабочий день октября проходил по привычному сценарию. Разложив руки на рабочем столе в кабинете и опустив на них голову, Чонгук старательно пытался не заснуть, что удавалось ему с большим трудом. Вот уже целый месяц он сидел в кресле отца, и вся вытекающая отсюда ответственность давила на плечи неподъёмным грузом, угнетая и без того истерзанную нервную систему. Гук совершенно не был готов занимать должность генерального директора одной из крупнейших строительных компаний Южной Кореи — пусть даже временно; но его желания никто не учитывал — господин Чон Минсок всегда любил просто ставить перед фактом. Чонгуку оставалось лишь смириться с волей отца и с нетерпением ожидать момента, когда испытание на прочность подойдёт к концу, а он сможет вернуться в свой родной кабинет — к непыльной и не особо напряжной работе в отделе снабжения. После последнего разговора с сестрой успело пройти несколько дней, но Гук всё ещё прокручивал детали их диалога в памяти, раз за разом задумчиво хмуря лоб. Он знал Сонми всю жизнь — знал, что та никогда не церемонится, высказывая своё мнение, но при этом долго думает, прежде чем что-то сказать. Иными словами — её точка зрения всегда обоснована и чётко сформулирована, даже если сестра излагает её криком. Чонгук редко слушал советы и чужие мнения, предпочитал упрямиться и делать по-своему — даже в ущерб самому себе; но Сонми часто удавалось отрезвить его буквально несколькими фразами — честными и резкими, как пощёчины. И Гук долго не мог оклематься после подобных эмоциональных встрясок, но всякий раз находил в услышанном от сестры очевидные и очень нужные истины. Так было и сейчас — слова Сонми возымели должный эффект. Что ж, стоило признать: она была тем самым единственным человеком, способным достучаться до сознания Чон Чонгука и пробудить крепко спящий в нём здравый смысл. С момента того разговора они больше не виделись. Гук и не надеялся на встречу: сестра серьёзно разозлилась, а значит, в ближайшее время ему не стоило рассчитывать даже на минимальное общение. Он всё так же плохо спал и старался избегать встреч с женой, чтобы лишний раз не раздражаться: уезжал на работу рано утром и возвращался затемно, объясняя это крайней занятостью на ответственной должности. Собственное бессилие угнетало, упрямство выглядело бессмысленным, а одиночество больше не приносило успокоения. Причина странному состоянию была одна: Сонми, которая так неожиданно и храбро выплеснула брату в лицо всё, что о нём думала. И, кажется, во многом оказалась права. Например, в том, что Чонгук добровольно заключил себя в клетку, став пленником собственных страданий, и даже не пытался из неё освободиться. Стук в дверь прозвучал как-то глухо и обрывисто. Нужно было что-то ответить, но язык не слушался хозяина и совершенно не шевелился, а веки вдруг ощутились неподъёмной тяжестью. Только когда стук повторился, став громче и отчётливей, Гук резко поднял голову и осознал, что умудрился провалиться в сон прямо на рабочем месте. — Войдите! — распрямившись и похлопав себя по щекам с целью поскорее найти внутри хоть щепотку бодрости, громко произнёс он. В кабинет вошла секретарша отца — худенькая девушка небольшого роста, неся в руках внушительную стопку документов. Осторожно вышагивая на высоких каблуках, она приблизилась к Чонгуку и опустила на край стола свою ношу, выдохнув с очевидным облегчением. — Доброе утро, господин Чон. Всё это тоже вам на согласование, — сообщила она. — Господин Шин просил просмотреть и подписать до вечера… Гук опёрся на локти, закрыв лицо руками, и обречённо простонал. — И ещё, — важно продолжила девушка. — Снова звонили из той газеты… Помните, я говорила? Они просят назначить дату интервью. — Мне обязательно нужно это делать? — не убирая рук от лица, промямлил в ответ Чонгук. — Боюсь, что да. Вы ведь замещаете вашего отца, вы — главный человек в компании, значит давать интервью тоже вам, — уверенно ответила собеседница. — Для встречи с журналистами вам нужно будет выехать на объект строительства… — Господин Шин замечательно бы справился с этой задачей, разве нет? — без особой надежды в голосе перебил Гук, поднимая уставший взгляд. — Может, получится отправить его вместо меня? Секретарша ненадолго замолкла и замялась, переступая с ноги на ногу, после чего вежливо улыбнулась. — Проблема в том, господин Чон, что журналисты испытывают огромный интерес именно к вам, как к наследнику господина Президента. Думаю, именно поэтому они так настаивают на интервью именно сейчас… — Отсрочь это настолько, насколько сможешь. Мне сейчас совсем не до интервью. Подумаю над этим позже. Девушка заметно погрустнела и безнадёжно поникла плечами, поняв, видимо, что продолжать уговаривать упрямого начальника нет никакого смысла. После она поклонилась и направилась к выходу. Дверь за ней быстро закрылась, вызвав у парня выдох облегчения. Он вновь окунулся в тишину, оставшись наедине с ворохом документов и… ворохом собственных мыслей. Откинувшись назад и задумчиво уставившись в белый потолок кабинета, Чонгук бесцельно крутился в кресле, вращая его то в одну сторону, то в другую. Он доставал телефон из кармана уже не в первый раз — сжимал его в ладони, долго смотрел на горящий дисплей, но не решался на дальнейшие действия. Внутренняя борьба с аргументами «против» и безнадёжными сомнениями напоминала полосу препятствий. Очень хотелось добраться до финиша, но Гук был слишком слаб, чтобы преодолеть её одним махом. И он снова сдавался, даже не дойдя до середины. Сказанное сестрой всплывало в голове и раздавалось в ушах, будто аудиокнига, крутящаяся на повторе. Мысль разрослась до таких масштабов, что её уже было невозможно задушить: а что, если правда попробовать отвлечься и дать себе шанс хотя бы ненадолго вернуться к нормальной, обычной жизни? Не особо веря в успех задуманного, Чонгук вновь уставился в экран мобильного. Определённого плана действий в его голове не существовало, но нужно было с чего-то начинать, поэтому он решил начать с одной безумной идеи, которую его мозг генерировал уже не первый день. Помешкав ещё несколько секунд и мысленно отгоняя прочь последние страхи, тормозящие его смелое начинание, Гук помолился только об одном: чтобы его не послали на хрен в первые же пять секунд разговора. А потом открыл нужный контакт в телефоне и нажал на зелёную трубку. На дисплее высветилось безумное и невероятное: «Исходящий вызов: Мин Юнги».***
октябрь 2017 года Тэгу
Тэхён сидел за высоким столиком в кафе, подперев кулаком щёку, и бесцельно размешивал палочками свой рамён. Рассеянный взгляд не отрывался от миски, словно пытаясь высмотреть в ней что-то определённое, а по факту — он просто думал: продолжал гонять неустанные размышления туда-сюда с того самого момента, как узнал о грядущей поездке в Сеул, и до сих пор. Уезжать нужно было уже послезавтра, а Тэ всё ещё лелеял смутные надежды: вдруг предстоящее обучение отменится или хотя бы перенесётся? А вдруг директор Кан сам передумает отправлять его именно сейчас? Хоть Тэхён и хорошо осознавал, что получил от жизни просто фантастический шанс, который никак нельзя упускать, он ничего не мог поделать с панической тревогой, бушующей внутри. Со стороны он выглядел полностью оторванным от реальности, поэтому Хосок, сидящий напротив, лишь в очередной раз вздохнул и покачал головой, наблюдая за накрепко зависшим парнем. Однако он был рад и такому молчаливому обществу, ведь Тэхён крайне редко соглашался вместе пообедать. — Ешь, Тэхёни, а то вся лапша размякнет, — весело произнёс Хосок и для надёжности помахал ладонью перед глазами собеседника. — Ты ведь уже пятнадцать минут её размешиваешь. Тэ отодвинул от себя миску, наконец оставив палочки в покое. — Не хочется мне есть, хён. Я вот совсем не о еде сейчас думаю, — ответил он и добавил сердито, слегка надув губы: — Всё ещё не укладывается в голове, что ты мог так поступить со мной! Хосок лишь хохотнул, не отрываясь от активного поглощения своего обеда. Тэхёна же совсем не тянуло веселиться, он сидел набычившись и сложив на груди руки, а хён смотрел на него так, будто за целую жизнь не наблюдал ничего милее этой обиженной физиономии. — Тэхёни, честное слово, я не виноват, — пролепетал Хосок и растянул губы в своей фирменной, совершенно обезоруживающей улыбке в тридцать два зуба. — Кан меня пытал и грозился уволить! — Он картинно округлил глаза для большей убедительности. — И с остальными провернул те же самые манипуляции. Невероятно жестокий человек. Тэ лишь устало хмыкнул, опустив плечи, — разбираться, кто виноват, всё равно не было смысла. Дело уже сделано, решение принято, и вероятность отмены поездки была до отчаяния мала. — Лучше бы ты поехал вместо меня, хён, — пробубнил Тэхён, вновь оперевшись на стол и разложив на нём руки. — Тебе это было бы гораздо полезнее и приятнее, чем мне. — Не скрою, я был бы не прочь оказаться на твоём месте. Ну ничего, рано или поздно настанет и моё время, — ухмыльнулся Хосок, вытирая рот салфеткой, и вдруг резко стал на порядок серьёзнее, придвинувшись к собеседнику и заглядывая ему в лицо. Его рука невесомо легла на ладонь Тэ, слегка её сжав. — А сейчас я очень рад, Тэхёни, что ты будешь работать в нашем отделе. Вот честно! Очень рад. А мои мечты могут и подождать. Он убрал руку в то же мгновение — Тэхён даже не успел среагировать на этот неожиданный жест — а после вернулся к еде с самым невозмутимым видом. — Всё к лучшему в любом случае, — добавил парень, беззаботно пожав плечами. — Но, скажу честно, я буду очень скучать по тебе, пока ты будешь в Сеуле. Тэ безмолвно приоткрыл рот, растерявшись от внезапных откровений хёна, и даже слегка покраснел, неловко бегая глазами по столу. А старший спокойно продолжал есть и разговаривать, лишь мельком бросив взгляд на чужие порозовевшие щеки и едва различимо улыбнувшись. — Ты был утром у директора, не так ли? — поинтересовался он, когда уже успел покончить с обедом и теперь, отодвинув опустевшую миску в сторону, запивал острую лапшу соком из картонной коробки. — Да… Я подписал все документы о переводе, — прокашлявшись и разогнав смятение, отозвался Тэ и вытянул губы в тонкую полоску, что означало: «Ну всё, теперь назад дороги точно нет». — Отлично! — воскликнул Хосок, подняв вверх свой сок. — Тебя можно поздравить! — Спасибо, хён, — поблагодарил Тэ, лишь слабо дёрнув уголком рта. — Вот только я всё ещё не уверен, что смогу работать в вашем отделе. Обстановка очень непривычная. Слишком оживлённая, наверное… Такой ритм для меня в новинку. — Так привыкнешь, Тэхёни! — заверил старший. — Это всего лишь дело времени. Всё не так страшно: если дедлайны не стучатся в наши окна, то обстановка в отделе весьма даже спокойная! — Он выразительно хохотнул, после чего добавил, подмигнув Тэ: — Самое главное, что ты очень способный, а значит, всё точно получится. Тот обречённо вздохнул, не особо вдохновившись словами хёна. Перемены в жизни — это всегда непросто, тем более для тех, кто и не планировал ничего менять. — Лучше скажи, Тэхёни, на чём ты планируешь добираться до Сеула? Ехать нужно уже в воскресенье, не так ли? — Даже не думал… — Парень рассеянно пожал плечами. — На автобусе, наверное. — Я тебя обязательно провожу. — Не нужно, хён, к чему тебе лишние беспокойства… — пытался препираться младший, но Хосок лишь безапелляционно развёл руками, пресекая все попытки на корню. — Даже и не спорь. Мне будет совсем несложно, — заверил он, а после, откинувшись на стуле и опустив взгляд на наручные часы, вновь лучезарно улыбнулся Тэхёну. — Ну, а сейчас нам пора возвращаться на работу.***
В ту пятницу Тэхён вернулся с работы пораньше, и весь вечер не находил себе места. Очень важный переломный момент его жизни был всё ближе и ближе с каждой минутой, оттого лишь сильнее и ярче ощущалась его неизбежность. Хотел Тэ того или нет, но ему придётся ехать в Сеул. Придётся вернуться туда впервые за три года — а значит, столкнуться лицом к лицу со своим прошлым. Он снова будет ходить по знакомым улицам, увидит места, наполненные тяжёлыми воспоминаниями — или, напротив, слишком приятными — и кадры событий минувших лет невольно всплывут в памяти с новой силой, а ведь Тэхён целых три года мечтал о них позабыть, ну или хотя бы притупить их болезненность. «А что, если… — думал он, лёжа на кровати, и от щекочущих нервы предположений хотелось спрятаться, укрывшись одеялом по самую макушку. — А что, если я встречусь с Чонгуком?..» От одной лишь мысли о подобном встряхивало во весь рост, а на лбу проступала испарина. Чего скрывать — за эти годы Тэ тысячи раз прокручивал в голове момент их встречи, он придумал сотни сценариев этого дня, а сердце трепетно тлело под рёбрами, не в силах отказаться от желания увидеть Чонгука снова — хотя бы однажды. Да, Тэхён не мог запретить себе мечтать, но здравый рассудок, к счастью, всякий раз приходил на помощь, напоминая: Чонгук по-прежнему его не помнит и относится к нему плохо, следовательно одному Богу известно, каким непредсказуемым исходом может обернуться их встреча. И Тэхёна опять заполнял липкий страх — ставшее привычным за последние годы чувство. «Этого не должно случиться, — подсказывала адекватная половина его сознания, пока сам Тэ, выпрыгнув из-под одеяла, нарезал бесцельные круги по квартире, просто болтаясь из угла в угол. — Это не закончится ничем хорошим». Тэхён не хотел снова чувствовать боль. Он боялся, что его душу исполосуют новыми ранами, когда он только-только успел подлечить старые. Он боялся Чонгука. Боялся до сих пор. Пытаясь дышать медленно и глубоко, Тэ старательно подавлял внутри лишние мысли. Нужно было призвать на помощь логику и вспомнить о том, что Сеул — огромный город, а они с Чонгуком больше не учатся в одном университете, следовательно вероятность их случайной встречи до смешного мала. Именно этими умозаключениями Тэхён и пытался наполнить голову, изо всех сил отмахиваясь от разыгравшейся тревожности. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — раздражающая фраза доносилась из трубки в десятый по счёту раз, заставляя парня разочарованно хныкать. — Ты так нужна мне сейчас, Сонми! Вот уж кто точно смог бы разложить все его мысли по полочкам и успокоить за считанные минуты. Но девушка не выходила на связь с начала недели, отчего Тэхёну становилось всё грустнее и тоскливее с каждым днём. Ему не хватало их долгих приятных бесед — ни о чём и обо всём одновременно. Присев на край кровати, он задумчиво пролистнул список контактов в телефоне. Был в этом списке ещё один номер, о котором Тэ многократно вспоминал за последние несколько дней, но так и не решился набрать. «Чимин» — высвечивалось на экране, а у Тэхёна пальцы дрожали в нерешительности, когда он прокручивал в голове их возможный диалог. Чимин был его единственным другом в университетские годы. Тэхён, будучи человеком крайне закрытым и необщительным, практически ни с кем не шёл на контакт, но приветливый, немного застенчивый парень с добрыми глазами и не менее добрым сердцем стал исключением. Они часто проводили время вместе — сидели рядом на занятиях, ходили на обеденные перерывы, помогали друг другу с предметами. Тэ всегда был молчуном, а Чимин трещал без умолку — они дополняли друг друга и каждый чувствовал себя комфортно. Тэхён делил с другом моменты счастья и горя, Чимин смеялся и плакал вместе с ним, их дружба была искренней и крепкой, а потом… Всё закончилось, когда Тэ покинул Сеул. Поначалу они часто созванивались и списывались: Чимин всячески поддерживал его, старался подбодрить и даже несколько раз порывался приехать в гости, чтобы немного развлечь парня, безнадёжно потонувшего в депрессии, но Тэхёну не хотелось ни общаться, ни развлекаться, ни видеться. Он очень любил своего друга, но ничего не мог поделать с тем горьким фактом, что Чимин чертовски сильно напоминал ему о прошлом. Слушая его голос и задорный смех, Тэ не мог не вспоминать, как они зачастую точно так же смеялись вместе, когда проводили насыщенные событиями дни в стенах университета, когда готовились к сложным семинарам и радовались сданным экзаменам, когда Тэхён был самым счастливым человеком в целом мире, когда в его жизни… был Чонгук. И каждый телефонный разговор с другом заканчивался новым шквалом воспоминаний и удушающим комком из слёз, собравшимся в горле. Чимин не был ни в чём виноват, он действительно хотел помочь, он по-настоящему скучал и искренне ценил Тэхёна, но тот… всякий раз, положив трубку, отдавался истерике и рыдал в голос до поздней ночи. Выл раненным зверем, уткнувшись в подушку, не в силах ничего с собой поделать. И мечтал в те моменты лишь об одном: навсегда забыть обо всём, что связано с Сеулом, университетом и Чонгуком. Спустя некоторое время Тэ сменил номер телефона и удалился из соцсетей. Больше они с Чимином не созванивались и не списывались. — Мне очень стыдно, Чим, — прошептал он, глядя на контакт в телефоне с хорошо знакомым именем. — Ты не заслужил этого. Прошло время, раны в его душе затянулись. Острая, пронзающая насквозь боль сменилась фантомной, ноющей где-то глубоко внутри. Тэхён не вылез из депрессии, но стал спокойнее и сдержаннее. На смену беспорядочным эмоциональным всплескам пришло более-менее адекватное состояние. Да, его сердце по-прежнему болело в груди и заходилось от приступов тоски, но плакать ночами в подушку он стал гораздо реже. И за минувшее время Тэхёна не раз посещало желание восстановить связь со старым другом — хотелось, как и прежде, узнать его интересные новости, послушать звонкий смех, а может, даже увидеться вживую: крепко-крепко обнять и рассказать о том, как сильно скучал все эти годы. Увы, на осуществление задуманного раз за разом не хватало смелости, а чувство вины и стыд буквально связывали по рукам и ногам. Внезапная новость о скором отъезде в Сеул стала для Тэ неким катализатором: снова вспомнились счастливые моменты былой дружбы и крутились в мыслях калейдоскопом, а под рёбрами расходилась волнами тёплая грусть. Отчего-то очень хотелось использовать грядущую поездку как предлог для звонка, как повод наконец осмелиться. И Тэхён часами мог держать в руке телефон, смотреть на горящий дисплей безотрывно, пытаясь осмелиться изо всех сил. Как, например, и сейчас. Не было никакой уверенности, что Чимин захочет его слышать спустя столько времени, но попробовать всё же стоило. Разговаривать с другом было страшно, объясняться стыдно, но приехать в Сеул и умолчать об этом — Тэ точно не мог себе такого позволить. Потому, зажмурившись для смелости на пару секунд, он прошептал: «Была не была!» — и в конце концов решился прикоснуться к кнопке «Вызов». «Интересно, он сильно изменился?» — думал Тэхён, пока слушал длинные гудки и одновременно — взволнованные удары собственного сердца. В памяти возникали картинки: сияющее лицо Чимина, его пухлые губы и смешные округлые щёки, а также глаза, превращавшиеся в две маленькие щёлочки всякий раз, когда тот хихикал и тянул своё любимое: «Ну Тэ-э…», по-дружески ласково обнимая Тэхёна за плечи и легонько тыча пальцем в бок. От этих воспоминаний становилось так тепло и одновременно грустно. Тэ снова и снова ощущал себя последним кретином. — Алло? Удивлённый голос, раздавшийся из динамика после нескольких длинных гудков, был вполне ожидаем, но всё равно застал Тэ врасплох. Резко вынырнув из воспоминаний и мгновенно растерявшись, он лишь открывал и закрывал рот, не произнося ни звука в ответ. — Алло! Кто это? — послышалось из трубки, и только в этот момент Тэхён осознал, как же сильно скучал, на самом деле. — П-привет… Привет, Чим, — проговорил он, изо всех сил стараясь не заикаться и чётко произносить слова, но язык от волнения будто стал ватным. — Это Тэ. Парень на другом конце провода громко ахнул и, кажется, на несколько секунд совсем потерял дар речи, выдавая одни неясные звуки. — Что-о?! Тэхён?!.. — наконец выкрикнул он, и Тэ сразу облегчённо выдохнул, распознав в интонации друга радостное удивление. — Не может быть, Тэ, это правда ты? Не верю! Думал, что уже никогда тебя не услышу!.. Тэхён неуверенно прокашлялся, мысленно подбирая объяснения. — Прости, что не звонил так долго… — сказал он виновато. — Я недавно сменил номер… — Недавно?! — тут же возмутились в ответ. — Да сколько лет уже прошло, как я не могу с тобой связаться… Честное слово, я звонил и звонил, не теряя надежды услышать хотя бы гудки! Даже хотел поехать в Тэгу и разыскать тебя, но потом подумал, что, раз ты не выходишь на связь, то, наверное, не хочешь больше общаться… — сообщил Чимин, заметно погрустнев, но спустя секунду уже снова искрился радостью. — Боже, до сих пор не верю!.. Как же я счастлив слышать тебя, Тэ! — Я тоже очень счастлив, Чим, прости ещё раз… — Губы Тэ расползлись в неконтролируемой улыбке, а осознание того факта, что друг по-прежнему рад его слышать, даже несмотря на пропажу без объяснений и долгое отсутствие, приятно грело в груди. — Как ты поживаешь? Работаешь где-то?.. И… — Он запнулся сначала, но после всё-таки добавил нерешительно: — Всё ещё встречаешься с… — Да-а-а! — воодушевлённо протянул Чимин, не дав ему договорить. — У нас всё отлично, мы даже живём вместе. Работаем, отдыхаем, строим планы на будущее… Так сразу и не расскажешь обо всём! — Здорово, я рад за вас, — проговорил Тэхён и тут же поспешил перевести разговор на другую тему, пока Чимин не задал встречный вопрос о его собственной жизни. Обсуждать безрадостные детали своего существования по телефону Тэ точно не планировал. — Знаешь, я скоро приеду в Сеул. Нужно обязательно встретиться… Восторженные визги мгновенно оглушили его — так, что на пару секунд пришлось убрать телефон подальше от уха. Тэхён тихо рассмеялся из-за реакции друга, мысленно отмечая, что Чимин кажется даже более энергичным и позитивным, чем в студенческие годы. Из него жизненные силы просто бьют ключом, чего, увы, не скажешь о самом Тэ. — А-а-а! Я так рад, так рад! — продолжал верещать Чимин, отчего даже его по обыкновению невесёлый друг никак не мог стереть с лица широкую улыбку. — Конечно, нам нужно обязательно увидеться! Когда ты приезжаешь? Надолго? Тебе есть, где остановиться? — Я еду на обучение от работы — можно сказать, это будет что-то вроде командировки. Жить буду в гостинице. Курс продлится примерно два месяца, по словам босса. Уже в это воскресенье я буду в Сеуле… — Какая прекрасная новость, Тэ! Я теперь с ума сойду в ожидании нашей встречи… — Чимин трогательно захныкал в подтверждение своих слов, а после строго наказал: — Как только приедешь — сразу звони мне! Тэхён не мог справиться с вихрем положительной энергии, исходящей от друга даже через телефонную трубку. Он давно не чувствовал себя так тепло и комфортно. И, даже попрощавшись, ещё долго улыбался, прокручивая в голове их разговор, и с глуповато-радостным видом прижимал мобильный к груди. Чимин казался таким счастливым и беззаботным, и Тэхён был искренне рад за него, правда. «Даже неловко появляться перед ним со своей печалью и рассказывать о том, что в моей жизни за три года практически ничего не изменилось», — поджимал губы он, вновь ненадолго погрустнев. — «Не хочется омрачать его счастливые будни своими проблемами». Однако всё равно воодушевлённо ждал их скорую встречу с особым волнительным трепетом, ощущаемым внутри. Растянувшись на кровати и раскинув руки в стороны, Тэ ещё долго вздыхал и улыбался по очереди, перебирая в голове мысли о всяком. Таким образом за окном успело незаметно стемнеть, а он никак не мог заснуть до поздней ночи — думал и думал… Погружался всё глубже и тонул в этих размышлениях, как в толще морских вод. Эмоции не утихали. «Я еду в Сеул. Всё ещё не верится».***
октябрь 2017 года Сеул
Чимин сидел перед телевизором в просторной гостиной и посасывал через трубочку собственноручно приготовленный молочный коктейль. Шторы на окнах были распахнуты и позволяли уставшему закатному солнцу озарять комнату, придавая интерьеру особое изящество: мебель и аксессуары, подобранные с особым тщанием, смотрелись ещё гармоничнее и уютнее в свете алых лучей, что не могло не радовать глаз. Парень слизывал с пухлых губ взбитые сливки, не отводя взгляда от экрана телевизора. На его лице красовался лёгкий макияж, выкрашенные в пшеничный блонд волнистые волосы были аккуратно уложены, а выглаженная одежда была разложена на кровати в спальне, ожидая своего часа. Наступил многообещающий вечер пятницы, а значит, Чимин пойдёт со своим парнем в кино или кафе, или, может, они просто прогуляются по шумным оживлённым улицам, взявшись за руки, смеясь и обсуждая последние новости, накопившиеся за рабочую неделю. Вечер только для двоих — был их маленькой пятничной традицией. Чимин скрашивал ожидание просмотром дорамы, мило округляя глаза и замирая на волнительных сценах. Очередная серия как раз подходила к концу в тот момент, когда из коридора послышался сигнал электронного замка, а после — долгожданный щелчок открывшейся двери. Парень поспешно вскочил с дивана, направляясь в коридор, пока вошедший Мин Юнги снимал пальто и тихо ворчал на скомкавшийся под ногами коврик. С тихим «хён» Чимин обнял его сзади, повиснув на плечах и уткнувшись носом в прохладные после улицы, растрёпанные ветром волосы. Не прошло и нескольких секунд, как, улыбнувшись друг другу, они вдруг произнесли одновременно одну и ту же фразу: — Ты не представляешь, кто мне сегодня звонил! А после, на пару округлив глаза, так же синхронно выдохнули: — Кто?..