Любовь и готы

— Твою мать… Фиркл успел сотню раз пожалеть, что честно выложил Питу свои мотивы. Тот оказался слишком адекватным и смышлёным, и решил раскрутить ситуацию ещё хлеще, чем было до. Младший гот только об одной детали умолчал, и начинал из-за этого всерьёз переживать, но всё быстро забывалось за новой волной страданий. О, Пит причинял ему боль ежеминутно. Боль Фиркл любил. Пит полностью соблюдал поставленные условия — взаимностью не отвечал, всячески от внимания страдал и писал особенно проникновенные стихи о том, что мир — большая помойка, но там не нашлось места, куда можно было бы выкинуть чувства. Фиркла тоже вдохновение накрыло с головой. Но, как заметил Пит, лучше бы его накрыло умение грамотно писать свои стихи, а не только их декламировать. О том вечернем распитии кофе и предшествующей беседе Пит сообщил особенно траурным тоном, по которому можно было сделать вывод, что всё. Просто всё. Майкл и Генриетта не знали, что и думать. Единственной подвижкой было то, что Фиркл перестал им угрожать при попытке приблизиться к Питу. Однако, смотрел волком, если те пытались. Выбор был невелик — игнорировать Фиркла, или не подходить слишком близко к Питу. Площадь дислокации готов вынужденно увеличилась. Если так пойдёт и дальше, то они займут половину пришкольной территории. Пит от окружения абстрагировался. Затягивался не одновременно со всеми, мог танцевать в другую сторону и вместо того, чтобы откидывать чёлку, начал занавешивать ей глаза. Словом, Тельман стал нонконформистом среди нонконформистов. Майкл ощутил в нём конкурента, но переплюнуть пока было нечем. Да и старший из готов расценил, что Пита можно простить, ведь он в тяжёлом положении. То есть, в нём все готы, но Пит и тут их обставил. Тем вечером они с Фирклом в обществе друг друга и вечно раздражённой официантки в Вилладж инн пытались ответить на важный вопрос: — Если двое притворяются геями, то они конформисты, нонконформисты или позёры? — Вот если они были конформистами, то конформисты-позёры. Если нонконформистами, то нонконформисты-позёры. Но нонконформисты таким не занимаются. — Но мы занимаемся, — справедливо возразил Фиркл. — Мы что, позёры? Или конформисты? — Нет, — откинул чёлку Пит, но мысль дальше не пришла. Более того, он, кажется, её только что вытряхнул этим жестом. — Мы же не для привлечения внимания, а чтобы нести страдания. — Как супергерои? — Типа того. — Но они позёры, — Фиркл расстроенно затянулся сигаретой. — Мы будем нонконформистами среди позёров, — придумал выход Пит. Фиркл любил его за глупую и не очень убедительную, но находчивость. — Развелось вас тут, — вставила и свою реплику официантка. Готы так и не поняли, про кого она — неформалов или геев. Уточнять не хотелось. В конце концов Майкл с Генриеттой смирились с положением дел и решили более не обращать внимания на странную парочку. Они успокоились, перестали шарахаться от Фиркла и снова подсели ближе. Всё стало, как обычно. Нужно добавить страданий. Находчивость Пита действительно была полезной. Как минимум, прямо сейчас он причинял Фирклу боль в мужском туалете. Много боли. Даже слишком много для маленького детского сердечка. — У нас мало времени, — напомнил Пит. — Давай уже. Фиркл не мог. Он никогда такого раньше не делал, и вся его чёрная душонка боролась за право остаться незапятнанной такими вызывающими действиями. Уж лучше б кого убить нужно было, это он запросто. — Фиркл, я не могу сам это сделать, — настаивал Пит. — Шевелись уже. Тельман сидел перед ним на корточках, убрав чёлку за ухо. Фиркл разглядывал лицо своего вроде как возлюбленного, впервые за долгое время рассмотрев то не мельком во время очередного откидывания чёлки. — Фу, — прокомментировал увиденное мелкий. — Сам писал, что тебе «нравятся прыщи», вот и не выделывайся, — нахмурился Пит. На самом деле Фиркл просто нервничал и не решался. Не таким уж прыщавым был Пит, ему тогда просто задеть за живое хотелось. Ну не зря же он половину лица за чёлкой спрятал? Комплексует, наверно. — Это безнадёжно, — закатил глаза Тельман. — У меня ноги затекли, сделай уже это и пошли отсюда. Сейчас ещё конформисты нас застукают, и конец света настанет. — Конец света — это неплохо, — слабо возразил Фиркл. Пит отчаянно застонал и закрыл лицо рукой. Чёлка снова выбилась в привычную причёску. — Ладно, — сдался Фиркл. Мальчик осторожно, будто чёлка откусит ему руку по самый локоть, отодвинул ту в сторону. Пару секунд помявшись, Фиркл всё-таки прижался губами к щеке Пита, отчаянно краснея от того, что делает. Пит краснел менее отчаянно, но более стремительно. Они даже глаза не закрыли и тупо пялились друг на друга. Вышло очень неловко. Фиркл отстранился спустя почти полминуты, что показалось ему маленькой, но вечностью. Чёлка сразу скрыла место преступления, но не румянец. Вторая щека горела в тон краске на волосах Пита. Фиркл в окраске ничуть не уступал. Это был их первый поцелуй! Да плевать, что не в губы, но всё-таки самый первый! Это же так волнительно. Даже для готов. Вдруг от их поцелуев дохнут, или они как дементоры могут высасывать радость? Впрочем, какую такую радость один гот может высосать из другого? Ребята синхронно закурили, подрагивающими пальцами ухватив сигареты. Пит снова отвёл чёлку в сторону, стоя перед зеркалом. — Твою мать, — прокомментировал увиденное он. — У тебя помада высохла, следа почти нет. План катился туда же, куда унеслась преданность Ктулху. — Переделываем, — вынес смертельный приговор Фирклу Пит. Второго поцелуя сердце могло не выдержать. Мальчик честно постарался намалевать слой потолще, но руки упорно не слушались. А ведь он всегда красил губы ровно и без огрехов, почему именно сейчас? — Давай я, — предложил Тельман и развернул Фиркла к себе, снова садясь перед ним на корточки. И, о сатана, это выглядело ещё более неловко, чем поцелуй минутами ранее. Пит тоже нервничал, только показывать этого не хотел. Унять дрожь в руках было трудно, но он всячески старался переключить внимание на сигарету, зажатую между губ. Губы… Он сейчас заново начнёт краснеть, хотя ещё с прошлого раза не побелел обратно. Румянец готам не по статусу, но к лицу. Фирклу уж точно. Выражение лица у мелкого было презабавнейшее — он растерянно хлопал глазами, не зная, куда деться, пока Пит елозил помадой по его губам, сминая их нажимом. Зажжённая сигарета тлела в руке, но затянуться Фиркл по понятным причинам не мог, а потому косил взгляд на табачный свёрток и мелко дёргал пальцами, стряхивая пепел прямо на пол. Излишки помады, размазанные не там, где нужно, Тельман принялся убирать своим платком, докрасна растирая кожу. Стираться помада совершенно не хотела. Круто, что она такая стойкая, но плохо, если при этом её наносили неаккуратно. — Всё, теперь давай, — Пит снова убрал чёлку за ухо. На этот раз парень даже начал краснеть заранее — очень предусмотрительно с его стороны. — И постарайся попасть в прошлую метку. Мало того, что Фирклу очень тяжело даётся необходимость целовать Пита, пускай даже в щёку, так он ещё и должен целиться. Кошмар какой. Младшему готу было очень, очень больно. Даже слишком. На этот раз сразу после соприкосновения губ со щекой Фиркл зажмурился, но от неловкости это совсем не спасло. Оказывается, смущаться можно и с закрытыми глазами, принцип «не вижу проблемы» тут не работает. Отстранился мальчик только когда пальцы обдало жаром. Он уже и забыл, что у него в руках тлела сигарета. — Теперь вышло круто, — отозвался довольный и краснющий Пит. Очень хотелось умыться холодной водой, чтобы унять беспокойную кровь, но парень боялся попортить работу. Вероятно, от третьего поцелуя Фиркл банально бы сдох. Из этого можно вывести теорию — третий готский поцелуй приводит к смерти. — Видно? — спросил Тельман, вернув на место чёлку. — Нет, — мальчик покачал головой и обдал лицо холодной водой, набранной в ладошки. Ему терять было нечего. Впрочем, помада была действительно стойкой и водой не смывалась, так что и Пит мог бы умыться, но об этом Фиркл мстительно умолчал. Находчивый Пит либо не додумался сам, либо решил, что намоченная даже случайно чёлка порушит план. А может, в отличие от Фиркла, он помнил про карандаш на глазах, которых мог потечь. Из отражения в зеркале на ребят смотрели спокойный, но румяный мальчик, и абсолютно растерянный бледный. Вообще-то, всё должно быть наоборот. — Ещё по одной и пойдём, теперь можно не прятаться, — предложил Пит, протягивая Фирклу свою пачку сигарет. Что-то вроде компенсации. Обдав нутро никотином и подкрасив лёгкие чёрным осадком, ребята пошли к привычному месту сборов. Пит старался думать о самом страшном, что мог упомнить: о розовых домиках Барби, о концерте Джастина Бибера, о необходимости хоть иногда появляться на занятиях… Судя по реакции Майкла и Генриетты, что смотрели заинтересованно, испуганный вид принять получилось. Дело за малым. Как и обычно, Тельман эффектно тряхнул чёлкой, открывая вид на след помады на щеке. Мир словно замер, и звук, с которым Майкл выронил зажигалку, показался оглушающим.  — Не-ет, — замотал головой старший из готов. — Не-ет, — повторил он вновь, после чего скрылся в стенах школы, бросив и трость, и зажигалку на ступеньках. Генриетта, закашлявшаяся дымом до слёз, хотела бы посмотреть ошарашенно, но не могла — тушь и подводка потекли по лицу и попали в глаза. «Оно, впрочем, и к лучшему» — отметил для себя непроизвольно заулыбавшийся Пит. Сдержать радость у него не получилось, и было за себя стыдно, но так чертовски весело. Однако, убедился Тельман, что временная слепота Биггл ему действительно на руку только после того, как мельком глянул на Фиркла. Тот нервно мял сигарету в руках и краснел. Так что когда Генриетта, кое-как продрав глаза собиралась уже уйти, Тельман мужественно закрыл подруге обзор на вконец засмущавшегося младшего из компании. Несмотря на блестяще сработавший план, Питу хотелось наругаться на Фиркла. До того разговора, в котором мелкий признался, что это всё «ради страданий», он активно на всех напирал, никак себя не выдавая, запугал всех троих и ещё половину школы в придачу, а сейчас вдруг решил дать слабину. И ладно бы ему вот прямо сейчас снова нужно было бы целоваться (пускай в щёку, но это же поцелуй!), а он впал в такое состояние всего-то увидев след помады. Очень непрофессионально с его стороны. Хорошо бы отозвать мелкого в сторону и поговорить по душам ещё раз, не дожидаясь вечера. На площадке слишком людно, и на них все косятся до сих пор. Благо наверняка не разглядели след помады — это шоу Пит рассчитывал показать только своим друзьям, иначе позёрство получается. Генриетта наверняка ушла в женский туалет, но туда Пит и так не собирался. Вопрос был в том, куда убежал Майкл, и как бы с ним не столкнуться. Если он увидит их с Фирклом вместе, то его и инфаркт хватить может. Или вспышка агрессии — Тельман не знал, что хуже. — Нам надо поговорить, — воспользовался уже заученным ходом Пит. Только теперь фраза хотя бы имела смысл. Фиркл согласно кивнул и затушил сигарету о траву. Эту он потратил почти даром. Итого: две пущенные на ветер сигареты за день. Слишком расточительно для детсадовца, которому даже в Южном парке продают заветные пачки не всякий раз и не во всяком магазине. Где самое тихое и секретное место в школе, в котором никто не обратит на них внимания? В кабинете труда шёл урок, и детей, как обычно, просили не баловаться. Всё, что заметил Пит — класс был не его, и ладно. Они с Фирклом тихонько скользнули за один из станков, что был оклеен жёлтыми лентами по причине недавнего несчастного случая с летальным исходом (ещё бы вспомнить, кто умер), и удобно расположились на полу. Лицом друг к другу. У Пита было явное преимущество — он занавесил половину лица чёлкой. Фиркл не мог похвастаться тем же. — Ты чего? — в лоб спросил Пит. — Ничего, — поджал напомаженные губы мелкий. — Да на тебе лица не было, — нахмурился Тельман. — Не хочешь мне ничего сказать? — В жопу иди, — огрызнулся Фиркл. Пит мог бы пошутить классическим: «В твою? Ну раз ты приглашаешь», но так делают только конформисты. — Мы все давно в жопе, — а вот это уже по-готски. — Я страдаю, — вдруг выдал откровение Фиркл. — В этом и был твой план, — осторожно напомнил Тельман. — Но я хочу наоборот, — прошептал Фиркл. — А это мысль. И вот лучше бы Пит свои мысли не думал. Фиркл очень любил соображалку Пита — та работала отменно и как нельзя лучше подстраивалась под ситуации. Но сейчас она бесила младшего из готов до самых глубин души. Пит предложил ему поменяться местами. Теперь Тельман за ним ухаживает, а Фиркл офигевает и шарахается. В общем-то, с последним проблем не возникло. От этого заявления Фиркл офигел и шарахнулся в сторону. Они снова сидели в Вилладж вдвоём, попивая кофе и ловя недовольные взгляды и реплики официантки. Пит вслух читал, что пишут ему друзья на фейсбуке. Первой очнулась от произошедшего Генриетта, оставив сообщение: «Прости, это точно не моя вина, я ему ни на что не намекала и ничего не предлагала. Мне очень жаль». Конечно, при прочтении Пит выкинул оттуда поток нецензурных восклицаний. Зачем — сам не понял. Майкл был более красноречив, и от него пришла целая череда сообщений. Правда, первые были потоком несвязных восклицаний. Только потом он поинтересовался, что случилось, чем ему угрожал Фиркл и может ли Пит жить дальше после произошедшего. Оба гота чуть улыбнулись. Пит не просто мог жить дальше, он был даже рад. На прощание он велел Фирклу расслабиться и получать свои страдания. Вообще-то, их мелкому и так хватало. Майкл и Генриетта, ещё не отошедшие от следа помады, удивились ещё больше, когда в угол забился Фиркл, а на него влюблённо смотрел Пит. Надо отметить, валентинки удавались ему лучше, ведь он всё-таки был старше и уже прошёл свои уроки труда в детском саду. Аккуратное кроваво-красное сердце было вручено младшему из компании твёрдой рукой. «Бабочки в моём животе похожи на твои ножи» — гласил текст. И, чёрт возьми, Фиркл слабо, но зарделся, получив любовное послание. Откинув окурок, Майкл вперился в землю взглядом, словно умоляя преисподнюю смиловаться, разверзнуться и забрать его отсюда. Эта любовная зараза передавалась через поцелуи. Вчера Фиркл поцеловал Пита, и сегодня тот уже влюблён, а Фиркла вроде как отпустило. Если Пит поцелует Генриетту, она тоже влюбится, но отпустит Пита, и так по цепочке… Звучит ужасно. Но тут промелькнул слабый, едва заметный луч надежды — может, и Фиркла кто-то заразил? Однако, какому полоумному придёт в голову его целовать? План был прост и безумен: найти, откуда пошла зараза, и сжечь это место. Работает безотказно, пускай и временно. Одна беда — зацепок не было. Генриетта тоже не знала, откуда ноги растут у всей этой ерунды. На всякий случай они вдвоём снова поколотили вампиров, и те обещали держаться от них ещё дальше, чем было до. Хоть какие-то плюсы от ситуации. Плюсы — это как кресты на могилах, где лежит здравый смысл всего человечества, будучи мертворождённым. Теперь Фиркл собирал коллекцию валентинок, одна краше другой. Пит был не так изощрён в искусстве оскорблений, зато бесчестно бил под дых готической романтикой, идущей от самого сердца. Сам Боль Ночи позавидовал бы, не помогай он писать эти послания. Пит не поленился призвать отца готики чтобы переплюнуть Фиркла в его же игре. То, что это позёрство, Тельман признавать отказывался. В конце концов он писал мелкому не стихи, а всего лишь красивые фразочки. Просто читал Фиркл примерно так же, как писал — плохо. На посиделках в Вилладж Пит с коварной улыбкой взмахнул рукой и сказал, что сегодня это он не платит за Фиркла, и это произвело фурор даже среди вампиров, сидящих за соседним столиком. Кто-то из них судорожно записывал этот способ флирта в блокнот, чтобы воспользоваться им в будущем. Подарки Тельман тоже делал со вкусом. На четвёртый день притащил чёрные розы, нагло срезанные в саду одного из эмо. Зачем им цветы, если они мечтают сдохнуть, а розы на могилы пересаживать не будут? А вот Фирклу цветы бы точно понравились. Оно так и вышло, особенно когда мелкий укололся и, не справившись с детским инстинктом, потянул окровавленный палец в рот. Это так мило. В новом положении Пит мог умиляться Фирклу, и это тоже было классно — во-первых, прекрасное соблюдение роли, во-вторых, это подсознательно нервировало младшего из готов. Ну и всю компанию тоже. Валентинки — это страшное оружие, как отметили для себя готы. Даже если их дарят не тебе, твоя собственная жизнь почему-то становится хуже. — Надо что-то с ними делать, — затянулся Майкл. Они сидели у Генриетты вдвоём поздно ночью. Миссис Биггл то и дело заглядывала в комнату удостовериться, что у её дочери не свидание. Генриетта уже хрипела от криков на свою мать, проклиная её и обещая, что если они с Майклом потрахаются, то орать будут так, что выбьют нахрен все окна. — Если эта зараза передаётся через поцелуи, нужно вынудить Пита кого-то поцеловать. Только кого? — Боюсь, в таком состоянии он захочет поцеловать только Фиркла, — покачал головой Майкл. — Ну и будут они вдвоём попеременно влюбляться и впадать в депрессию. Меньше жертв, оба недовольны — сойдёт, — отмахнулась девушка. — А мы что? — А мы будем страдать, — Биггл затянулась и блаженно прикрыла глаза. — Сначала потому, что с ума сошёл Пит, затем потому, что с ума сошёл Фиркл. — Круто, — согласился Майкл и отхлебнул кофе. — Три часа ночи. Потанцуем? Генриетта кокетливо засмеялась гиеной и с пыхтением встала с пола. В Вилладж инн без изменений — недружелюбный сервис, дерьмовый кофе и компания готов за столиком. Идиллия. Сначала Пит и Фиркл сидели друг на против друга, и Тельман строил глазик неуютно ёрзавшему детсадовцу. Прошедшая мимо официантка бросила презрительно: «Снова вы двое», и Пит до последнего надеялся, что друзья не поняли, о ком это она. Не хотелось, чтобы Майкл с Генриеттой знали, что он не в первый раз приходит сюда с Фирклом в их отсутствие. Впрочем, он ведь не знал, что о чём-то похожем думали и Майкл, и Генриетта. Всё шло как обычно. Разговоры про тлен, чёртовых конформистов, грёбаных позёров, тяжёлые вздохи, из нового — косые взгляды на Пита и Фиркла. Через часок отлучился Майкл, а придя обратно нагло задвинул Фиркла к середине стола, произведя перемену мест — теперь он сидел напротив Пита с краю. Ещё через часок отлучилась Генриетта и, вернувшись, тоже решила произвести перемену мест. Это был коварный план Купидона-Биггл: посадить сладкую парочку вместе, спровоцировать поцелуй и посмотреть, что будет. Девушка решила, что справится с этой ролью, ведь был же в городе один жирный Купидон, сумевший свести главную парочку, толкнув их навстречу друг другу с помощью своей необъятной эгоистичной жопы… Вот так же Генриетта толкнула Пита к Фирклу, и тот по инерции влетел в мелкого, стукнувшись губами об его висок. Не щека, конечно, но близко. По крайней мере где-то на лице. Фиркл вспыхнул как факел, нырнул под стол и убежал в туалет. Пит только и успел, что проводить напарника по страданиям недоумённым взглядом. — Тебе лучше? — спросил Майкл, заметив некую осмысленность в глазах друга. — Мне не может быть лучше, потому что никакого «лучше» не существует, это всё выдумка для конформистов, чтобы они стремились потреблять всё больше в надежде на призрачное счастье, недоступное им, — фыркнул Пит. — Лучше, — кивнула Генриета. — Мы вас теперь будем менять местами. — В смысле? — не понял Тельман. — Когда один целует другого, к поцеловавшему возвращается рассудок, а второй его лишается. Ну, ты сам видишь. Пит видел, да. Нужно выловить Фиркла и спросить, что с ним такое. — Хардкор, — кивнул друзьям Тельман. — Об этом я не подумал. — Каково это — быть влюблённым? — спросила Генриетта, от души хлебнув кофе. — Херово, — честно поделился Пит и закрыл рукой лицо, будто чёлки мало. Он всегда делал так, когда его что-то сильно не устраивало. — Как я и думал, — кивнул Майкл. — Любовь для конформистов. — Не, ты посмотри, как они страдают. Очень готично. Жаль, что тупо, — Биггл стряхнула пепел в кружку с остатками кофе. — По домам? Фиркл только что удрал на улицу. Пит почувствовал себя слишком уставшим для преследований, будто теория его друзей — правда, и сейчас к нему вернулся разум на пару с мраком и болью. С Фирклом он поговорит завтра. В школе поймать Фиркла не вышло. Тот настолько не хотел пересекаться с Питом, что ушёл на свои занятия. Готы были страшно удивлены и даже недоверчиво заглянули в кабинет, где сидела группа младшего из них. Фиркл, повернувшись ко всем спиной, что-то увлечённо вырезал. Судя по количеству летящих в сторону остатков бумаги, он просто решил порезать все запасы в кабинете. — Вот это он снова влюблённый или ему нереально плохо? — спросила Биггл, привалившись к стене в коридоре. — Походу плохо, — покачал головой Майкл. — Либо так хорошо, что он решил уравновесить свою жизнь занятиями. Чёрт его разберёт с этим странным поведением. Только Пит знал, что Фиркл страдал. Он видел эту боль в сгорбленной спинке и нервных кромсаниях ножницами. Мелкий резал красную бумагу так, словно она была его личным врагом. На перемене Пит оставил Фирклу пачку сигарет с запиской, что им нужно поговорить. Вообще-то, они не распределили роли и не решили, что делать дальше. Пачка вернулась к хозяину быстро — Фиркл вышел к месту их обычных сборов, швырнул её Питу в голову и скрылся с места преступления. На этот раз озадаченные готы бросились догонять мелкого. Генриетта, правда, быстро сдулась, и Майкл, как джентльмен, был вынужден остаться с ней. Больше потому, что Биггл на нём повисла, но всё же. Так что догонять Фиркла пришлось в одиночку. В попытках сбежать младший гот добежал до пожарного выхода, но тот оказался заперт. В этом тупике его и нагнал Пит. — Ну и что за фигня? — спросил он, упершись руками в собственные колени. Бег и курение не способствуют ровному дыханию после преследования. Подумать только — он гоняется за своим же поклонником. Фиркл промолчал, но красноречиво выставил вперёд нож, чтобы Тельман не приближался. — Не, ты словами объясни, — всё ещё тяжело дыша попросил Пит. — Что не так? — Всё не так, — сдавленным голосом сообщил Фиркл. — Мне больше не нравится в это играть. — Окей, — примирительно поднял руки Пит. — Завязываем? — Нет, — насупился мальчик и бросил нож на пол, а сам сел на корточки и обхватил колени руками. «Спрятался» — понял Пит. Фиркл так делал, когда его что-то пугало или расстраивало. В общем-то, это случалось ой как редко. Убежать не вышло, значит, кроме как носом в коленки Фирклу деваться некуда. — Чёрт, — Пит закрыл лицо рукой. Его ситуация тоже не устраивала. — А чего ты хочешь? Вопрос Фиркл решил проигнорировать, уйдя в удивительный мир собственных коленных чашечек. — Ладно, — Пит присел перед ним на корточки и попытался обнять. — Успокойся. Обниматься — это не по-готски, но Тельман сделал скидку на то, что Фиркл ещё совсем ребёнок, и на нём способ сработать должен. К тому же, они тут одни. Пит никому-никому не расскажет о произошедшем — самому стыдно будет. Младший быстро оттаял и полез обниматься в ответ, ткнувшись в чужое плечо. — Ну так что не так? — Я вообще не это всё имел в виду… — всхлипнул Фиркл. Пит тяжело вздохнул. Кажется, придётся не просто поговорить, а по душам. Вот отстой. — Я понял, — шепнул он на ухо Фирклу. — Я тебя с самого начала понял. Детские пальчики с силой вцепились в рубашку. — Не плачь, а то карандаш потечёт, и мы оба перемажемся, — попросил Пит. Утешать он умел слабо. Да и как можно утешать так, чтобы не прослыть конформистом? И зачем? Готы же любят страдать. Фиркл чуть улыбнулся и нарочно заелозил лицом по плечу, размазывая макияж по чужой рубашке. — Ну Фиркл, твою ж мать… — разочарованно выдохнул Пит. Мама его прибьёт за испачканную рубашку, которую придётся отстирывать с адскими муками на пару. С другой стороны, это всего лишь тряпка, пускай и любимая, а Фиркла это действие успокоило. Пообнимав мелкого ещё немного, Пит отстранился и взглянул на детское лицо, напрочь перемазанное чёрным. Выглядело так, словно Фиркл только что вылез из дымохода. — Я тут тебе кое-что должен… — уклончиво начал Пит, отведя взгляд. — Чтоб всё по-честному, — и поцеловал Фиркла в щёку. Оказывается, это правда неловко. Но приятно. К тому моменту, как Генриетта и Майкл нагнали своих друзей, те сидели на лестнице перед чёрным ходом, и Пит пытался оттереть косметику с лица Фиркла. Потёки под глазами упорно не поддавались, и всё лицо мальчика было красным от того, как грубо Тельман тёр платком нежную кожу. Фиркл жмурился и не открывал глаз, послушно терпя акт экзекуции. Ребята тактично сделали вид, что не заметили, что Пит испачкал губы. Ни к чему эта лишняя беготня — оказывается, страданий им всем и так хватало, не нужно было так извращаться.