От Торонто до Оклахомы и обратно

      В Торонто Широ встретил дождь и характерный для дождливого осеннего воскресенья запах сырости. Весь город, словно сговорившись, оделся в разноцветные дождевики, а небо было темным, отчего даже в три часа после полудня, когда вылетевший из Оклахома-Сити рано утром «Боинг» коснулся размокшего асфальта, казалось, будто бы уже наступил вечер.       Дождь все лил и лил, и куртка Широ из плотной, грубой, как кусок парусины, ткани, промокла насквозь. Вместе с влагой сквозь его кожу проник холод – настолько беспощадный, что, пока он добрался до дома, его тело промерзло до самых костей.       Уже оказавшись в собственной, слабо освещенной прихожей, Широ понял, что с него льет в три ручья. Пройдя в ванную, он поспешно снял с себя всю одежду и, аккуратно свернув ее, засунул в полиэтиленовый пакет, а потом незамедлительно принял горячий душ.       Все это – как и путь из Оклахомы обратно в Торонто – он проделал не задумываясь и полностью автоматически, будто настроенный на совершение определенных операций робот. В салоне самолета у него еще кружилась голова, его несколько раз вырвало темно-бурой жидкостью, по запаху, как и по цвету, ничем не отличавшейся от выпитого им перед отлетом фильтрового кофе, а правая рука совсем онемела, но все это он ощущал только наполовину, будто бы происходящее касалось не его, а какого-то другого, малознакомого ему человека.       «Кто этот человек? – отрешенно удивлялся про себя Широ, тщательно растирая тело жесткой губкой под струями горячей воды, – насколько хорошо я знаю его? Да и знаю ли вообще? Откуда он только взялся?»       Впрочем, одно Широ знал наверняка: этот похожий на него незнакомец был способен на все, что угодно. На насилие и любые мерзости. Он мог разрушить и уничтожить все, что бы ему ни захотелось, за пару мгновений. Так, как он сделал это с Китом…       Часть воспоминаний о том, что произошло в номере мотеля, все еще не хотела возвращаться к Широ, тогда как другие отрывки наоборот были такими четкими и ясными, будто все случилось буквально секунду назад. И сколько бы Широ ни пытался, он не мог вспомнить о том, как их объятия и его страстные, но в то же время нежные поцелуи могли перейти в изнасилование или какой-либо другой эквивалент того, что он видел во сне.       Но, как бы то ни было, это случилось. Широ помнил, как стоял в тесной, не слишком чистой ванной номера. Под босыми ногами холодный пол, а во всем теле тяжесть от сотрясшего его только что необыкновенно сильного оргазма. На уже начавшем обмякать члене остатки спермы, под мышками липко от пота, а сердце колотится так, что в висках стучит кровь.       Что он делал в этот момент в ванной? Широ отдал бы очень многое только за ответ на этот вопрос. Но причины и следствия в его памяти отказывались состыковываться друг с другом. Следующее, что он помнил, была новая волна возбуждения. У него эрекция, да такая сильная, что перед глазами от неутолимой жажды плывут разноцветные пятна. Он снова в комнате, стоит у кровати, на которой лежит Кит.       В воспоминании Кит не двигается. Может, даже и не дышит совсем… Нет, все-таки дышит. Широ чувствует это, потому что, опустившись на кровать, прижимается к нему сзади. Кит тоже весь мокрый от пота, его худая грудь едва заметно вздымается, а округлые бледные ягодицы страшно холодные. Широ молча гладит их, но Кит все еще не шевелится и, только когда чужие пальцы с нажимом проникают внутрь, коротко сжимается и выдыхает:       –Еще раз?       После этого тихого, почти охрипшего «еще раз» Широ мог бы остановиться. Но он не остановился, а сделал то, что сделал, снова. Второй оргазм он уже не помнил, не помнил, было ли ему хорошо или плохо настолько, что его выворачивало наизнанку. Хорошо бы, если последнее…       Погрузившись в обрывки воспоминаний и стараясь разобрать их и выстроить в более-менее приемлемом порядке, который бы мог помочь ему найти объяснение происшедшему, Широ забыл о времени. От длительного пребывания под душем кожа на подушечках пальцев загрубела, а икры затекли. Наверное, он простоял под водой действительно очень долго. Под конец все мысли из головы попросту исчезли, оставив за собой глухую пустоту.       Впрочем, так было лучше. Того, что он сделал, было не изменить, сколько ни размышляй об этом. Выбравшись из ванной, Широ потянулся за полотенцем и замер, когда случайно встретился взглядом со своим отражением в зеркале, висевшем на стене.       Его вытянутая рука снова повисла вдоль тела. На негнущихся ногах Широ сделал несколько шагов вперед, внимательно вглядываясь в лицо, смотревшее на него из зеркального отражения.       Это был он и не он одновременно. Его глаза были тусклыми, а лицо похожим на лицо человека, которого лишили чего-то необходимого, жизненно важного и теперь силы постепенно вытекали из его тела. Он наконец выглядел на свой возраст. Ни годом меньше, а, может даже, и лет на пять старше.       Он слабо усмехнулся. Усмешка получилась кривой и равнодушной, а мимические морщины вокруг глаз, вызванные сокращением мышц, показались ему настолько резкими, будто бы кто-то со всей силы вдавил их в его кожу. Содрогнувшись, Широ прижался лбом к прохладной поверхности зеркала.       Он знал, что больше никогда не увидит Кита. Даже не знал – скорее чувствовал всем телом. Оно куда больше, чем его сознание, знало, что все закончилось.       Но даже ощущая это, Широ понимал, что все еще любит Кита. Он любил в нем все: от его растрепанных волос и идиотских свитшотов до запястий и кончиков пальцев на ногах. Быть может, теперь, после их встречи он даже любил его еще больше, чем раньше.       «Именно поэтому, – решил он, оторвав лоб от зеркала, – я не имею никакого права больше видеть его. И даже если стечение обстоятельств или что-либо другое вдруг сведет нас вместе снова, я должен всеми возможными путями воспрепятствовать нашему сближению. Это меньшее, что я вообще могу сделать».       Проснувшись в понедельник со странным ощущением того, что он не спал вообще ни минуты, Широ позвонил в офис и сообщил Аллуре, снявшей трубку сразу после первого гудка, что он, наверное, останется на пару дней дома.       – Я болен, – извиняющимся голосом пояснил он в трубку, – простуда или что-то вроде того. Прости меня.       – Болен? – эхом отозвалась Аллура. Больше она ничего не сказала – ни «скорейшего выздоровления», ни того, насколько это необычно, что он, не взявший больничный ни разу за целый год, неожиданно свалился с «простудой».       Когда Аллура повесила трубку, Широ задернул шторы в гостиной и лег на диван. Он не чувствовал ни голода, ни жажды, не был даже уставшим или сонным. Мысли в его голове – или точнее смутные образы, так или иначе связанные с Китом и дешевым придорожным мотелем в Оклахоме – беспорядочно роились и наслаивались друг на друга, словно набегающие на берег волны. На какое-то время он позволил себе полностью погрузиться в них, а когда снова вернулся в реальность, понял, что мобильник, лежащий рядом с его ладонью, отчаянно вибрирует. Вероятно, Аллура вспомнила о чем-то важном…       Взяв телефон в руки, Широ поднес его к лицу и практически в то же самое мгновение уронил обратно на диван. На дисплее отражалось лицо Кита. Широ любил эту фотографию: на ней уголки губ Кита робко стремились вверх, а немного прищуренные темные глаза отражали неуверенную улыбку. И пусть это было заметно не сразу и уж точно не каждому, но на этом снимке Кит улыбался – смущенно и так естественно, как он делал это часто во время их телефонных разговоров.       И теперь он снова звонил ему. И, надо сказать, был довольно настойчивым – положив телефон рядом с собой, в нескольких сантиметрах от своего лица, Широ прислушивался к его вибрации. Что Кит, собственно, хотел от него услышать? Объяснений? Просьбы о прощении? Или же…       После пяти-шести звонков мобильник наконец умолк. Примерно на несколько часов – потом все повторилось снова.       Чтобы отвлечься, Широ оставил телефон дома, вышел на улицу и около получаса бродил по окрестностям. Он надеялся, что движение поможет ему прийти к важному для него решению, но этого не произошло. Более того, последние связные мысли напрочь исчезли из его головы: он просто двигался вперед, передвигал ноги и это было всем, на что он был способен.       До того, как вернуться домой, Широ купил в небольшой лавочке, продающей исключительно биологически чистые продукты, тофу, грибов и листья салата.       Так он питался и убивал время около пяти дней. Что бы он ни ел, у пищи отсутствовал ярко выраженный вкус, и Широ не был уверен, было ли причиной этому его подавленное апатичное состояние, либо же сами продукты из лавочки. Но он продолжал, на автомате выполняя все, необходимое для поддержания нормальной жизнедеятельности: спал, ел, выпивал несколько литров воды в день, принимал душ и бегал в парке неподалеку. Но, несмотря на здоровую пищу, долгий сон и физические упражнения, его тело было вялым и каждый раз, двигаясь, Широ чувствовал, что его мышцы свисают с костей, словно куски сдутой резины.       Кит неизменно набирал его номер несколько раз в день, кроме того, он писал ему смс и оставлял голосовые сообщения. Разумеется, Широ не прочитал и не прослушал ни одно из них – они просто шли бесконечным потоком, так что он уже на второй день перестал замечать их. Стоило ему подумать о неподвижно лежащем на кровати в номере Ките, ему чудилось, что его начинает затягивать в какую-то темную трясину. Широ был почти уверен, что эта трясина очень близко, может быть, внутри него самого. Он боялся сделать неправильное движение – даже один шаг и тот мог оказаться роковым.       Лучше было оставить все так, как есть. Кит должен был забыть о нем, вычеркнуть его из своей жизни, как можно скорее.       По окончанию недели – Широ не знал точно, в пятницу или в субботу – на пороге его квартиры внезапно появилась Аллура. Она была в легком осеннем плаще, а у нее в руках был пакет с парой апельсинов и экзотических фруктов, названия которых Широ никак не мог вспомнить, сколько бы ни старался.       Аллура выглядела еще красивее и ухоженней, чем обычно. Ее длинные, немного намокшие от дождя волосы казались почти серебряными. Она коротко поздоровалась и, бегло осмотрев прихожую, сняла с себя плащ и повесила его на крючок рядом с куртками Широ.       – Ты ведь не болел эту неделю, да? – тихо спросила она, пройдя в гостиную. – С медицинской точки зрения…       Широ молча взял у нее из рук пакет с фруктами.       – Спасибо.       Аллура кивнула и опустилась на диван. Совсем как в прихожей, она окинула комнату быстрым взглядом – так, будто бы искала в ней улики его пошатнувшегося психического здоровья. Но она могла искать сколько угодно и ничего бы не нашла. Гостиная была чисто прибранной и хорошо проветренной. И хотя температура в комнате, как и во всей квартире, была чуть ниже нормальной, из-за надетого на Аллуре толстого пуловера заметить это было практически невозможно.       Но что-то она все равно заметила. Будто бы уловила витающий в воздухе запах смерти. Самому Широ квартира уже давно напоминала просторный, обставленный современной техникой и шикарной мебелью склеп.       Он хотел отнести пакет с фруктами на кухню, но замер, почувствовав на спине пристальный взгляд.       Глаза Аллуры, устремленные на него, были кристально-прозрачными. В них было столько внутренней силы, что Широ, невольно ощутив это, оставил пакет с апельсинами на полу и опустился на диван рядом с гостьей.       Несколько минут они сидели молча, потом Аллура осторожно взяла его правую руку в свою. Она некоторое время внимательно ощупывала ее, будто опытный ортопед, а потом, немного наклонив голову в сторону, сказала:       – Что-то с ней не так.       – Я знаю.       Аллура испустила тихий вздох.       – Ты вообще был у врача?       – Нет.       Это было странно: всего через неделю после всего того, что произошло между ним и Китом, ощущать прикосновения другого человека, но Широ не отодвинулся и не попросил Аллуру не прикасаться к нему. Он только сидел неподвижно и смотрел в ее блекло-голубые глаза, содрогаясь внутри от того, что не заслуживал ни ее любви, ни даже дружеского расположения.       – Что-то произошло.       Они переместились из гостиной на кухню и пили там свежесваренный кофе. Подняв голову, Широ внимательно посмотрел в глаза своей собеседнице, и та повторила – не вопросительно, а совершенно точно утвердительно, не терпящим возражений тоном:       – Что-то произошло.       – Да… Много всего.       – Тогда, может быть, сейчас самое время рассказать мне об этом?       Широ безрадостно усмехнулся. Кофе, сваренный Аллурой, был ароматным и мягким, но его вкус напомнил ему о том стаканчике фильтрового кофе, который он выпил перед отлетом из Оклахомы. Резко отставив чашку в сторону, он признался:       – Я влюбился в семнадцатилетнего парня…       – Ты, прости, что?       –…из Оклахомы. С которым я познакомился в интернете.       Теперь чашку отставила Аллура. Сцепив тонкие гладкие пальцы друг с другом, она пытливо смотрела Широ в лицо. Тот нехотя продолжил:       – Мы встретились на прошлых выходных.       – Вы встретились?!       – Да.       На мгновение прозрачные глаза Аллуры потемнели. Так, как темнеет бывает светлое небо перед летней грозой. Протянув руку через стол, она решительно сжала запястье Широ. Ее пальцы были намного сильнее, чем могло бы показаться.       – Мы гуляли по торговому центру, пообедали, а потом сняли номер в мотеле.       – Звучит как удавшееся свидание.       – Не говори так.       Аллура нахмурилась, а Широ продолжил, хоть и выдавливать из себя слова было невероятно трудно. Его язык ворочался так медленно, будто он набрал в рот жидкого клея.       – Наверное, у меня не все в порядке с головой, потому что я ничего не помню. С того момента, как мы оказались в номере.       – Но у вас был секс?       – Вероятно. По крайней мере, у меня.       – Я ничего не понимаю…       Широ и сам не понимал ничего. Он чувствовал, насколько неразборчиво и спутанно звучит его рассказ для Аллуры, но объяснить что-то еще был не в состоянии. От мысли о том, что он подверг Кита сексуальному насилию, выпитый кофе вместе с желудочным соком подступал к горлу. Разумеется, он не мог сказать об этом вслух. Ни перед Аллурой, ни перед кем-либо другим.       Поэтому он молчал, чувствуя, что сфокусировать взгляд становится все сложнее. То, что происходило с ним до знакомства с Китом, возвращалось с новой силой. Предметы вокруг казались либо далекими, либо и вовсе ненастоящими, и Широ боролся с этим изо всех сил, пока изящные и сильные, будто выточенные из дорогого металла, руки не обвили его сзади. Руки, которые хоть и не смогли бы и вылечить его, но, по крайней мере, были настоящими и осязаемыми.       Они были теплыми, и были живыми, и Широ позволил им обнимать себя до тех пор, пока жуткая темная трясина, распахнувшаяся у него внутри, не затянулась, а к предметам раз за разом не возвратились их былые очертания.       Аллура говорила очень много и быстро. Иногда взволнованно, иногда несколько успокоившись – в какой-то момент Широ перестал различать смысл ее слов. Но он продолжал смотреть на нее, смотреть ей в глаза, потому что знал, что она хотела помочь и был благодарен ей за это.       Перед уходом Аллура пообещала вернуться после обеда на следующий день. С таблетками, твердо добавила она, и Широ только и оставалось, что послушно кивнуть. Он не представлял, где Аллура собиралась раздобыть сильнодействующее психотропное средство без рецепта от врача в выходной день, но старался особо не размышлять об этом. Роли это никакой не играло.       Когда Аллура ушла, он снова задернул шторы в гостиной, отчего комната мгновенно погрузилась в полутьму. На часах было около шести вечера.       Их чашки с недопитым кофе все еще сиротливо стояли на столе. При взгляде на них Широ охватила такая сильная тоска, что он практически оцепенел – неподвижно замер на месте, одной рукой придерживаясь за дверной косяк и уставившись на кухонный стол.       Из этого состояния его вывел звонок в дверь. Такой неожиданный и пронзительный, что Широ даже вздрогнул, будто его – застывшего на месте и погруженного в собственные мысли – кто-то взял и окатил ледяной водой.       Он пошевелился, разминая затекшие от долгого стояния мышцы, и поплелся к двери. Скорей, всего Аллура, забывшая что-то.       Но это оказалась вовсе не она. Вместо ее хрупкой фигурки в симпатичном осеннем плаще на лестничной площадке возник высокий и худой парень в анораке ярко-синего цвета. Широ не знал его и никогда не видел его в доме до этого, поэтому мысль о том, что это мог быть кто-нибудь из соседей, забывших ключ от подъезда, отмел почти сразу. Остановившись в нескольких шагах от стоящего на пороге хозяина квартиры, парень быстрым движением откинул назад капюшон анорака, и Широ увидел его красивый открытый лоб, мокрые от дождя каштановые волосы и смуглую, цвета корицы кожу.       У него перехватило дыхание. Лампочка под потолком лестничной клетки была тусклой, но даже ее света хватило, чтобы Широ мог понять, что видит перед собой донельзя реалистичную галлюцинацию. А потом галлюцинация заговорила:       – В чем дело? Делаешь вид, что не узнаешь меня?       Сглотнув, Широ инстинктивно сделал несколько шагов назад. Он понимал, что это было невозможно и был готов к тому, что его истерзанное за последние дни сознание могло издеваться над ним таким ужасным образом, но, в то же время, могла ли галлюцинация быть настолько реалистичной?       От Лэнса исходил слабый запах дождя. Он выглядел озябшим, уставшим и был, судя по тому, что его полукруглые идеальные брови сходились у переносицы, отчаявшимся и разозленным.       Когда ему надоело стоять на пороге, он сделал решительный шаг в сторону Широ, и тот, скорее от шока, чем с гостеприимными намерениями, отшатнулся в сторону, пропуская парня в квартиру.       – Лэнс…       – Все-таки вспомнил?       Теперь они стояли друг напротив друга в небольшой прихожей, и Лэнс казался еще более рассерженным, чем до этого, а дождевая вода стекала с него ручьями.       Первый шок прошел, и Широ почувствовал, что наконец способен составить более или менее осмысленное сложное предложение. Он выпрямился и с интересом посмотрел на Лэнса. Что только могло привести его сюда и, что было еще более странным, откуда он мог взять его адрес?       Спрашивать напролом было глупо, поэтому, коротко оглядев Лэнса, Широ спокойно осведомился:       – Может разденешься для начала?       – Ты серьезно?! Джинсы тоже снимать?!       Холодно усмехнувшись, Широ посмотрел на стоящего перед ним парня сверху вниз.       – Нет, твоей мокрой куртки для начала хватит.       Лэнс яростно стянул с себя куртку и безапелляционно впихнул ее в руки Широ. И этот парень был ровесником Кита? Он вел себя, как четырнадцатилетний ребенок.       Повесив анорак на крючок – туда, где не больше часа назад висел плащ Аллуры, Широ жестом указал Лэнсу в сторону гостиной.       – Может, чего-нибудь выпить?       – Мне семнадцать, тупица.       – Тогда лимонад? Или, может, немного травки?       Сощурив глаза, Лэнс пару мгновений раздраженно смотрел Широ в лицо, а потом, неодобрительно качнув головой, направился к дивану в гостиной.       Он опустился на него прямо в вымокших от дождя и грязных джинсах. Хорошо хоть разуться, прежде чем зашел в комнату, додумался.       Широ прошел на кухню и, налив в стаканы биологически чистого черничного сока, купленного в лавке рядом с домом, вернулся к своему гостю. Лэнс покосился на свой стакан, но даже и не притронулся к нему, а только констатировал презрительно:       – Ты заботливый, просто слов нет. Но я с тобой все равно спать не буду.       Сделав глоток черничного сока, Широ поднял брови:       – С чего ты решил, что я хочу с тобой переспать?       – Даже не знаю… Это ты мне скажи. С чего тебе было спать с Китом?       Широ болезненно поморщился. Вживую Лэнс был еще в несколько раз энергичнее и наглее, чем на дисплее телефона. Представить себе, что этот надоедливый, совершенно не следящий за языком тинэйджер был лучшим другом Кита было более, чем сложно. Хотя, если подумать, настоящей дружбой их отношения назвать тоже было нельзя.       Широ понимал, что тогда, еще перед их встречей, Кит сознательно сделал выбор в его пользу, да и он часто слышал от Кита, что тот не испытывает никаких романтических чувств к Лэнсу, но все равно, оставшись с ним с глазу на глаз, Широ ощущал, как невыносимое чувство ревности разъедает его изнутри. Лэнс был ухоженным и смазливым, хотя и единственное желание, которое он вызывал у самого Широ, была необходимость выставить его за дверь. Там он мог язвить и разбрасываться своими беспочвенными обвинениями, сколько ему хотелось.       Но именно этого Широ как раз сделать не мог. Тогда бы он вряд ли узнал, что именно заставило Лэнса проделать подобный путь в одиночку. Хотя некоторое, не слишком хорошее предчувствие у него уже было.       – Послушай, – мягко обратился он к Лэнсу, бесцеремонно уставившемуся ему в лицо, – я правда не понимаю, что происходит. Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты объяснил мне хотя бы в общих чертах, что…       – Хватит разыгрывать тут невиновного!       Сцепив пальцы в замок, Лэнс продолжал мрачно смотреть Широ в глаза. Все-таки они с Китом были лучшими друзьями и теперь было просто невозможно не заметить, насколько похожей была их мимика.       Широ сделал глубокий вздох.       – В чем я провинился?       – Я видел вас, – расцепив пальцы, Лэнс прижал их к своим коленям. Все его тело дрожало от еле сдерживаемой злости, – в торговом центре в Полс Вэлли… На прошлой неделе!       – Хорошо. И что дальше?       Растерянный, Лэнс уставился на Широ, немного приоткрыв рот. Было очевидно, что он ожидал совершенно другой реакции.       Широ же, услышав его обвинение, ощутил, как напряжение, сковавшее мышцы, покидает его тело. Теперь он мог быть уверен, что Лэнс вряд ли знал о том, что случилось… Если бы Кит рассказал ему о происшедшем, все бы уж точно было по-другому.       Незаметно выдохнув, Широ сделал еще один глоток черничного сока, а Лэнс, будто опомнившись, резко осведомился:       – Что ты делал в Оклахоме?!       – Разве не очевидно? Встречался с Китом.       – Что ты с ним сделал?       Нахмурившись, Широ обвел пальцем край стакана. Он все еще чувствовал, что Лэнс не знал о том, что произошло на самом деле, но, предположительно, строил свои догадки, которые – как понимал Широ – были до опасного близки к правде.       Но не успел он сказать и слова в свое оправдание, как Лэнс продолжил. Он был взволнован, явно на пике эмоционального и физического напряжения, поэтому и вскочил со своего места и встал перед все еще сидящим на диване Широ. Его худые плечи подрагивали, а голубые глаза, напоминавшие о глазах Аллуры, были широко раскрыты.       – Кит не выходит из своей комнаты! Уже больше пяти дней… Не разговаривает ни с кем. Даже со мной… Но я видел, как он набирал твой чертов номер! Что бы ты с ним ни сделал, я…       Лэнс запнулся, когда Широ, поддавшись неясному импульсу, зародившему у него внутри, внезапно поднялся с дивана. Теперь, когда они стояли так близко, друг напротив друга, Лэнс наверняка отчетливо осознавал, насколько Широ выше и сильнее его.       – Ты что? – спокойно спросил Широ. Было пора уже заканчивать с этим театром.       – Заставлю тебя ответить за это.       Выплюнув это, Лэнс триумфально расправил плечи. Его губы все еще дрожали, но светлые, как капли воды, глаза блестели и в них была боль и решимость, которую Широ не видел до этого.       Ему было ясно, что Лэнс был влюблен в Кита, но эта любовь в корне отличалась от его собственных чувств. Она была чище и естественней, не замутненной ничем, в том числе и темными порывами искалеченной психики. Одно только осознание этого сводило Широ с ума. Он усмехнулся Лэнсу в лицо.       – Делай, что хочешь.       – Ты…       Лэнс подался вперед, и вместе с этим Широ отчетливо ощутил сырой запах дождя, влажной кожи и мятной жвачки. И если в его голове и был какой-то предохранитель, он перегорел в эту самую минуту.       Стиснув предплечье Лэнса, Широ сильным отработанным движением заломил его руку за спину. Почти физически чувствуя пульсацию чужой боли, Широ продолжал по инерции выкручивать руку Лэнса до тех пор, пока изогнувшееся в судороге тело того не ослабло и он не рухнул на колени.       И тогда, наклонившись к нему, Широ прошептал, прижав губы к холодной и мокрой мочке его уха:       – Мне не за что отвечать, потому что я ничего сделал. Я люблю Кита и никогда бы не причинил ему вред. Запомни это, а потом убирайся отсюда. Проваливай из моей квартиры.       Лэнс только сдавленно всхлипнул. Он скорчился на полу, все еще вздрагивая от испытанной боли, словно раненное животное.       Но его беспомощная фигура не вызывала у Широ никакой жалости. Единственное, что он чувствовал в этот момент, стоя и глядя на вздрагивающего на полу перед ним Лэнса, было опустошение. И это однозначное, не терпящее каких-либо оговорок, не обладающее никакими противоречивыми оттенками чувство показалось ему вдруг странно приятным и успокаивающим.       Широ закончил сборы довольно быстро. В большую потрепанную спортивную сумку, которая нашлась в подвале, он побросал несколько теплых шерстяных свитеров, карманный фонарик, пачку крекеров, палатку для кемпинга и спальный мешок. Потом, подумав, добавил пару бутылок минеральной воды.       Когда он покидал холодную и показавшуюся ему совсем необитаемой квартиру, на улице уже окончательно стемнело, а дождь почти утих. Под ногами без перерывов хлюпало, с деревьев текло, но Широ не обращал на это никакого внимания, вдыхая в легкие свежий и влажный воздух.       Он покинул город на снятом на прокат и оплаченном на неделю вперед видавшем виды «бьюике» – не колеблясь и безо всяких сожалений, так же, как и покинул квартиру. Не придерживаясь никакого определенного маршрута, он наугад взял путь по хайвэю на север, прочь от раскинувшегося на берегу Онтарио Торонто по направлению к горам и национальным паркам, в которых ему пришлось побывать, когда он был еще ребенком.       Сжимая руль, Широ думал о красивом лице Лэнса, искаженном болью. Несмотря на пришедшее с чувством опустошения равнодушие, он все еще ощущал слабую ревность и зависть от того, что этот нелепый, вызывающий у него бесконечное раздражение парень был настолько близок Киту. Как бы он ни хотел, он бы никогда не смог иметь того, что было у Лэнса.       Но после четырех часов беспрерывной езды притупились даже эти чувства. Усталости он не ощущал, но мотор «бьюика» начал издавать странные звуки, а небо на Востоке постепенно светлело. Ровно к рассвету Широ очутился у Ниссипинга, где заглушил мотор и вышел наружу, впитывая в затекшее от езды тело продирающий до костей утренний холод.       Широ попытался представить свою собственную квартиру, которая теперь находилась в сотнях километров от него. Она была темной и застывшей, как неподвижная гладь лежащего перед ним озера. Сейчас в ней не было никого, но через какое-то время – Широ был уверен в этом – ее наполнят незнакомые люди. Они будут осматривать все комнаты, прикасаться к его личным вещам, искать что-то, чего все равно никогда не найдут.       Потом, закрыв глаза и набрав в легкие холодный воздух, Широ подумал о Ките и о том, что они были связаны. Эта связь между ними стала совсем тонкой, хрупкой, но она все еще была здесь. Никто не мог ее разорвать – даже он сам.       Спустившись к озеру, Широ достал из кармана свой мобильник. Тот уже давно был отключен: батарея села еще вчера и заряжать ее больше не было смысла. Смысла вообще не было больше ни в чем. Размахнувшись, Широ закинул телефон настолько далеко, настолько только смог, в воды Ниссипинга, принявшие его с тихим всплеском.       Через несколько часов, свернув на восток, Широ достиг Алконгинского провинциального парка, пересек его границу и некоторое время гнал «бьюик» по затерявшейся между становившимися все выше деревьями дороге. Но через полчаса даже та уткнулась в тупик.       Вокруг было необыкновенно тихо. Никаких следов человеческой жизни, кроме пары табличек с пояснениями к туристическим маршрутам.       Намеренно проигнорировав их и взвалив на плечо спортивную сумку, Широ удалялся все дальше в буйно разросшийся лес, чувствуя, как с каждым шагом вперед внутри него что-то обновлялось. Раны затягивались, клетки делились, образовывая новые и избавлялись от старых и отмерших.       Шагая вперед по полностью поглощавшему любые звуки мху, Широ думал о смерти. Но теперь она была совсем другой, не такой, какой представала перед ним в его квартире в Торонто. Она была неотделима от жизни, ее частью, началом нового цикла. Широ больше не боялся мыслей о ней.       Так, размышляя и вслушиваясь в окружающую его тишину, он, в конце концов, оказался в палатке около искореженных корней уходящего ввысь старого дерева. Тянущая боль в правой руке говорила ему о приближавшемся дожде и тот не заставил себя ждать.       Натянув на себя шерстяной свитер и скорчившись в спальном мешке, Широ слышал, как крупные капли безжалостно барабанят по натянутому брезенту все сильнее и сильнее. Вместе с этим звуком он ощущал, как опустошение уходило из его тела, оставляя за собой только чувство одиночества.       Хотя, в действительности, он был не таким уж одиноким. В холодной темноте, наполненной стуком дождевых капель, Широ почувствовал, как Кит устроился рядом с ним, свернувшись на покрытой брезентом земле и прижав свою щеку к его заледеневшим пальцам. Какой же все-таки теплой она была.       – Оклахома, Торонто, Онтарио… – пробормотал Кит. Его голос был хриплым и сонливым, – что будет дальше, Аляска?       – Я не Крис МакКендлэсс*, – возразил Широ.       Кит улыбнулся в темноте.       – Слава богу. Потому в конце – если помнишь – этот парень умирает.       Широ хотел было сказать еще что-то, но потом передумал. В голосе Кита звучало умиротворение. Он дышал все тише: похоже, окончательно погрузился в сон.       Оставалось только последовать его примеру. Закрыв глаза и вслушиваясь в темный и мокрый мир снаружи, Широ понял, что какой-то части его жизни пришел конец. Но умирать он не собирался. Только сомкнув веки, слушал стук дождевых капель, представляя, как те, сливаясь в потоки, соединяясь друг с другом в одно неразрывное целое, наполняют мировой океан.