***
— Я ведь просил так на меня не лупиться… — раздражённо буркнул я, делая очередной глоток горячего напитка. Его происхождение вызывало серьёзные вопросы, но в помещении было прохладно, и телу в данный момент было глубоко плевать, чем согреваться: будь это родниковая вода или вовсе ослиная моча. Старик, словно его поймали за подглядыванием в женской душевой, примирительно замахал руками и в который раз промямлил набившую уже оскомину «ох, прости-прости». Я смутно помню события с момента, как меня сшиб автомобиль. Открыв глаза, первое, что "посчастливилось" увидеть — пугающее лицо этого старика, склонившееся надо мной. Нет, оно было вполне естественным для людей его возраста: мешки усталости под веками, дряблая кожа, пестрящее морщинами лицо, что больше походило на мудрёное изображение, словно это холст какого-нибудь свихнувшегося художника. Ничего выделяющегося. Но вот глаза… Наверное, меня пугали именно его глаза — в них был дикий огонь, который будто бы зажгли… Как бы там батя выразился? А, в лампаде, во. В лампаде древнего святилища, куда тысячи лет не ступала нога живого существа. Мне не по себе, когда он так на меня смотрит, но сколько бы я ни просил — его сдержанности хватало ненадолго. Я успел допить напиток и отставить глиняную кружку обратно на столик, а мой любопытный взгляд всё ещё блуждал по комнате. Стены, пол и потолок были выделаны из сплошного тёмного камня. Скромные деревянные стеллажи с какими-то склянками и неизвестными мне предметами тут и там. Многочисленные книжные шкафы были полностью укомплектованы: видать, эта коллекция собиралась не один год. Из декоративного интерьера можно было отметить разве что пару портретов с пейзажами каких-то горных ручьёв. Несмотря на размеры комнаты — раза в два больше моей общажной комнатушки, — обстановка была чересчур скромной. Или, вернее будет сказать, бедной? — Ну спрашивайте уже, что вас там интересует? — Тяжёлый вздох неожиданно громко разнесся по комнате — запал моего терпения и вежливости уже постепенно выгорал. — Только, ради всего святого, хватит меня сверлить. — С-сверлить? — А-а, ну да… Я имел в виду, что не надо так пристально на меня смотреть. Сколько часов я уже тут торчу, а всё никак не привыкну, что привычные мне выражения или остроты тут попросту не котируются из-за очень странного и выборочного языкового барьера. Думаю, я минут десять только переваривал информацию, что нахожусь не в Москве — впрочем, за МКАДом, говорят, люди и не так живут, — не в России… и похоже, что даже не на Земле. По крайней мере столь реалистичная средневековая обстановка оставляла только два варианта. Первый: меня каким-то образом умудрились похитить средь бела дня не на самой глухой улице и перевезти из центра Москвы куда-нибудь на задворки Шотландии с её сохранившимися замками, причём за считанные часы — не могли же меня сутками без сознания держать? Вот только кому я мог сдаться — больший, если не сказать глупый, вопрос. Поэтому этот вариант мне захотелось отбросить сразу, но всё же я решил приберечь таковой про запас, мало ли что. Потому как второй вариант… Ага, вот именно: меня сбил пиздоблядский Грузовик-кун и я исекайнулся в параллельный мир. Как? Зачем? А какого хрена? Естественно, ни на один вопрос ответа получено не было — старик сам с изумлением смотрел на меня, как на диковинную зверушку, и не казалось, чтобы он хитрил или как-то игрался со мной. В общем, второй ещё более бредовый, но и его окончательно сбрасывать со счетов рановато — мир вполне себе способен и не на такую шизу, учитывая тут и там проскальзывающую ебанутость до боли хорошо знакомых лично людей. Что более важно. Когда я по пробуждению спросил у старика о времени, проведённом без сознания — мой мозг столкнулся с немалым количеством незнакомых терминов, словно я маленький ребенок, который хочет понять, как работает радио, и ему выплёскивают тонну технических терминов. Юби, эробы, якумы, Канты-шманты… Блядство форменное. Мне как-то невольно припомнился один фантастический роман, что я откопал из кучи отцовских обучающих книг и учебников. Там отважный капитан звездного корабля бороздил просторы галактики, собирая образцы неизведанных растений, сражаясь с агрессивными формами жизни и даже вступая в интимную связь с прекрасными представительницами инопланетных цивилизаций. И почему-то все там говорили на русском. Вернее, на английском, раз уж оригинальный роман был переведён на "великий и могучий" из-за бугра. Как же мне сейчас хотелось поменяться с ним местами и не мучить свой брюзжащий, отдающий в виски точечными колющими ударами серый мешочек… И вот особенно от гарема сексапильных инопланетянок я бы точно не отказался. — …ная одежда у тебя. Не против, я осмотрю её более детально?.. Эй, юноша, ты чего улыбаешься, будто хищник, загнавший добычу в угол? Озабоченный голос старика вывел меня из дум. Он вовсю изучал меня взглядом, забавно скосив голову на бок. Встряхнувшись, я привёл расползшиеся мысли в порядок. Не время для всяких глупостей. Для пошлятины и подавно. — Виноват, задумался, трудная ночка выдалась. Что вы говорили? — Одежда, говорю, мудрёная на тебе. Не против, если я посмотрю? Я молча расстегнул молнию, стянул толстовку и передал в руки старика. А это даже забавно наблюдать со стороны, как он с искренним детским восторгом водит металлическим язычком вверх-вниз, прощупывает своими жилистыми пальцами каждый сантиметр мягкой ткани и разглядывает белый рисунок на спине: что-то вроде трезубца в круге, чьи боковые зубья равномерно выступают в бока — привычный и известный нам символ мира. Да уж, при всей моей любви к виртуальному насилию, я всё же больше пацифист. Хоть и применяющий рукоприкладство, когда это требуется. Да, кто-то скажет, что это бред и я ненормальный: как можно быть против насилия… используя насилие? Но, как студент психологического факультета — пускай и троечник, — я прекрасно осознаю всю важность насилия и его вклад в человеческую эволюцию, науку и даже искусство. Хомо сапиенс вели ожесточённую конкуренцию с неандертальцами с последующим уничтожением последних как вида. Свободолюбивые римляне до последнего противились становлению Империи, что даже с укреплением оной ещё долгое время цезари не осмеливались называть себя императорами или королями — настолько много пролилось крови в защиту Республики. При всех разговорах о нравственности от церкви — попов и священников, при первой возможности, с большой охотой жгли на кострах и возводили на кол, появись у народа хоть малейшая мотивация. О нет, что ни говори, а насилие уже плотно укрепилось в человеческой натуре. С тех самых пор, как обезьяноподобный предок впервые взял в руку камень и швырнул его в сородича. — Как ты это назвал? Та… тал-хо-ка? — Толстовка. Осенний и весенний вариант уличной одежды. Хотя и защита от дождя у неё никудышная. Судя по выражению лица, старик опять что-то не понял, но предпочёл смолчать и вернуться к изучению моих тряпок. Хорошо наручные часы я додумался незаметно переложить в карман джинсов — не хватало, чтоб он разбил последнюю вещь, по которой я ещё хоть как-то могу ориентироваться во времени. Как я понял из монотонного бубнежа старика, часы у них тут не особо в ходу — деревенские ориентировались преимущественно по солнцу. Нет, я так точно не научусь… не в ближайшее время. Правда, он упомянул также и некие устройства, что имелись во многих городах и по которым люди ориентировались во времени. Часы тут есть — слава тебе, Господи. Но судя по невнятным описаниям, часы указывали лишь… часы, как бы это комично ни звучало. Вернее даже группы часов, поскольку эти устройства имели на циферблате всего шесть делений. Маловато для суток, определённо. Ох, да пошло оно всё на хер! Я хочу домой! В свою обшарпанную комнатушку в общаге! К своему потёртому и покоцаному ноутбуку! К моим товарищам по пати и… хе-х, никогда не думал, что так буду скучать по этой девчонке-отаку и её наигранному, но такому милому голоску. Да, хочу вернуться к ним всем! И вообще вернуть свою скучную, зато комфортную и ни к чему не обязывающую жизнь! — Шогу, — припомнил я имя старика. — Знаю, что уже спрашивал это, но вы точно не знаете, как мне вернуться домой? Казалось, будто он меня уже не замечал вовсе, играясь с моей толстовкой. Но когда я договорил, то уловил едва различимое рефлекторное движение ухом — он прекрасно меня слышал, но не посчитал нужным отвлекаться от своего занятия. И только спустя пару минут он наконец поднял на меня взгляд. — Хм… как тебя зовут, ещё раз?.. Илья? Прими мои извинения, память уже не та. Так вот, Илья. Как я уже сказал ранее, тебя перенесло сюда очень древней магией. Определить её тип особого труда не составило — мне приходилось слышать о чём-то таком по моей молодости в Цитадели. Но, боюсь, мои познания в такого рода техниках весьма поверхностны, если не сказать — ничтожны. Для перемещения объекта в пространстве требуется вычислить как начальные координаты, где ты находишься в текущий момент, так и конечные, куда тебе требуется попасть. И это, как ни прискорбно, непосильная задача — на их вычисление и выявление может уйти не один десяток якум… Его детское восторженное выражение лица сменилось угрюмой миной. — Тогда, может, вы хоть объясните, что это вообще за магия? Почему выдернули именно меня?.. За что мне всё это?! Глаза начало невыносимо пощипывать, словно рядом нарезали гору репчатого лука, который так любил пихать во всё подряд мой папаша. Только теперь источником наворачивающихся слёз были злость и обида. И так сразу и не скажешь, на кого этот гнев был направлен. На древнюю магию, что выдернула меня из моей серой, но такой привычной и беззаботной жизни? На старика Шогу, что целый день не отлипает от меня со всевозможными расспросами, когда мне и без того паршивей некуда? На самого себя, уже подготовившегося в момент мнимой кончины к отходу во тьму, тем самым принимая столь плачевный каприз судьбы?.. Успокойся, это уже не имеет значения. Ты по уши в дерьме и остается лишь его расхлебывать. Соберись уже, кретин. Глубокий вдох — медленный выдох… И кулачки ослабь, покуда судорогу не заработал. — Объяснить-то я объясню, только мало что тебе это даст. А вот «почему ты» — извини, тут уж я тем более не помощник. Цокнув языком, старик сухо покачал головой, но в следующую же секунду, явно припомнив о чём-то, бодро вскочил со стула и поплёлся к письменному столу. — Вот. — Вернувшись, Шогу протянул мне книгу в потрёпанном кожаном переплёте. — Открой страницу, где язычок. Взглянув на название, мне было сложно сдержать раздражительный рык: текст состоял из нечитаемых символов — что-то среднее между азиатскими иероглифами и ивритом, наверное. Пролистал до нужной страницы. Так и есть — кроме одинокого рисунка в нижнем углу ничего не разобрать. По крайней мере текст выведен в привычном мне виде — стандартные горизонтальные строки. — Я не могу это прочесть, для меня это лишь набор непонятных символов. — В самом деле? — Старик явно был озадачен и принялся почесывать седой затылок. — Однако ж ты свободно говоришь на лендском… Ну, не считая некоторых чудаковатых слов. Очень занятно… — Я очень рад, что доставляю вам нескончаемое удовольствие, но, может, вы уже скажите мне что-то новое? — Ох, прости-прости. Как бы вкратце это всё выложить… Старик ненадолго задумался, после чего прочистил горло и продолжил: — Легенды гласят, что много поколений назад сами боги — или, как их сейчас упоминают во многих рукописях, древние — жили на земной тверди. Но не сумев достичь компромисса в разделении власти, они начали кровопролитную войну. Жертвы среди них исчислялись сотнями, а среди смертных — сотнями тысяч. Доподлинно неизвестно, чем всё закончилось, но с тех пор древних никто не видел, а какие-либо следы их пребывания — стёрты. Примерно в том же поколении и зародилась магия. Вернее, магия стала общедоступной, судя по найденным рукописям того времени — до этого ей пользовались лишь древние. У меня есть теория на этот счет… Впрочем, об этом потом. О чем я? О, верно… Примерно, в сто пятой якуме была основана Цитадель — город-крепость, что и поныне считается единственным оплотом всех знаний и секретов, кои многими поколениями собирают живущие там послушники. Туда-то меня в своё время и сослала мать, поскольку я был самым смышлёным и старшим в семье, а еды на всех не хватало. Как сейчас себя помню, стоящим перед могучими вратами… — Мне правда очень интересно было бы послушать, но давайте уже к сути, — нахмурился я. — Эх, молодежь, никакого уважения к старшим. Сириен хоть делает вид, что ей интересно… Ладно, о чем я? Точно, техника. Так вот, поскольку Цитадель хранит в себе все накопленные знания — к её защите подходят очень щепетильно. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что стать членом Гвардии Цитадели — великая честь. Лучшим из лучших предлагают отборочные испытания. Сперва арена, где они проявляют свое мастерство и доблесть. Затем проверка на духовную — психическую, если угодно — выносливость. И если они и тогда не сдались… или не умерли, не суть, — их ждёт ритуал Киекаши. Хм, как бы попроще объяснить… Если верить письменам, древние в бою использовали диковинных существ, что не встречаются в нашем мире. Как мы для охоты используем прирученных животных, так и древних оберегали их «Ину»… М? А, это дословно звучит как «слуга» или «подручный». Не суть. Эти существа были связаны с их «Иками» — хозяевами, — и природа этой связи была магической… По крайней мере мы это поняли именно так. Полагаю, это что-то вроде договора. Этот ритуал, Киекаши, призывает определённое существо и скрепляет его с хозяином своего рода "поводком". Тебе не кажется странным, что ты не можешь прочесть книгу на нашем языке, но при этом свободно общаешься со мной? И тебя постоянно не тянет куда-нибудь, будто неведомой силой? Нет предчувствия, что ты должен куда-то срочно бежать? Нет беспокойства, что тебе надо кого-то защитить?.. Шогу начинал делать всё большие паузы, недвусмысленно останавливаясь на отдельных словах. И когда до меня постепенно начала доходить связь между сказанным и мною — тот окончательно умолк, не решаясь мешать моим измышлениям. — Я что же… Во мне начало нарастать беспокойство, отчего глаза невольно выпучились. — Получается, я теперь чья-то ручная псина?! — вырвалось у меня с нотками придыхания. Чистейшая ненависть к этому неизвестному завладела моим рассудком с завидной скоростью. — Я-я не животное! Какого хера?! Что это за шутки?! И как такое вообще могло произойти?! Уже случалось так, чтобы вместо животного — или кого там ещё?.. — призвался живой человек из плоти и крови? — Может и случалось. Но задокументированных свидетельств этому нет, — пожал плечами старик. — В общем, мои выводы именно такие: тебя призвали при помощи Киекаши и теперь ты прочно связан со своим Иками. Понимаю, чувство не из приятных, но взгляни на это с другой стороны… — на лице старика выступила искренняя улыбка. — Ину получает достаточно серьёзные преимущества из своего "договора", при этом ты всё тот же человек со свободой выбора и мысли. Живи да радуйся… Хоть ты теперь и на небольшом "поводке", хе-хе. — Блеск! Прям всю жизнь мечтал! Умереть ни встать! Закинув руки за голову, я закатил глаза. Подобное нужно переварить, а для этого надо расслабиться и уйти в себя. К счастью, несколько приёмов для этого я выучил ещё будучи на первом курсе псифака. Облака… пушистые розовые облака неспешно плывут по ясному голубому небу. Я даже ощущаю приятную прохладу лёгкого ветерка, играющего с моими волосами. Аромат весны — начавшие зацветать ромашки и одуванчики вкупе с благовонием проступающей травы — наводит непередаваемые ощущения покоя и безмятежности. Открыв глаза, я ещё раз всё переосмыслил и спросил кое что, на сей раз уже с лёгким любопытством: — О преимуществах, попрошу, более детально. Раз уж мне отвели роль цепной дворняги. — Ну, про коммуникацию ты уже понял. Ваша связь, Иками с Ину, позволяет воспринимать друг друга без каких либо помех: каким языком владеешь ты — будет владеть и он. И наоборот. Однако странно, что это распространяется лишь на слуховое восприятие, исходя из твоих трудностей в прочтении письменности… Постой, а ты в целом обучен читать? — Склероз замучил, старик? — сухо, без особого раздражения бросил я. — Я ещё утром тебе обо всём рассказал, кто я, откуда, с чем и по чём. И о поголовной грамотности населения я также обмолвился. — Ох, верно… Ещё раз, прими мои извинения. Память и впрямь уже не та. Кажется, мои слова его задели. К горлу подкатил неприятный ком. Надо будет сгладить обстановку, как представится возможность. — В общем, не суть. Так вот, помимо коммуникации вы также способны чувствовать друг друга… Эм, как бы поточнее выразиться… Например, если один из вас попадёт в опасную ситуацию — второй будет чувствовать эмоциональный фон и сердцебиение первого… Ну, может не столь буквально. Прости, обычно все Ину хоть и внушительные, но всё же ближе к животным, потому изучать их было той ещё проблемкой. А уж поговорить об их чувствах и того хуже: они могут взаимодействовать лишь со своими Иками, а Гвардейцы по натуре своей не больно-то разговорчивы. В любом случае, вы всегда будете знать, что с вами, где вы и в каком состоянии. — Ясно. Шогу, когда вы это сказали, я кое-что припомнил из своих ощущений, когда очнулся… Пальцы непроизвольно коснулись участка кожи на груди, где должно было находиться сердце. Подняв взгляд, я решил спросить напрямую: — Кто мой Иками и где он сейчас? — Ох… Старик запнулся и опустил взгляд. Не будет преувеличением сказать, что у меня неплохо выходило "читать" эмоции с лиц, но сейчас… В его глазах не читались ни страх, ни печаль — его направленный в стол взгляд выражал лишь какие-то размышления и пустоту. Словно приняв какое-то решение, он наконец поднял взгляд на меня. — Могу я сперва задать вопрос? После короткого кивка он продолжил: — Расскажи мне о тех ощущениях, что ты испытал после пробуждения. — С чего вдруг такой интерес? Что вам мешает назвать его имя и просто… Шогу прервал меня поднятием руки. — Ответь. Прошу. Это для меня действительно важно, — мягко произнес он. — Ну… Я попытался напрячь память для воспроизведения нужных ощущений. Выходило весьма туманно. И тогда я попробовал просто прислушаться внутрь себя. Сказанул тоже… Ощущалось лишь лёгкое раздражение и желание выйти на улицу, но это явно было моё. Что же ещё? Хм… Кажется, будто небольшое давление на виски. Шогу заверял, что я в порядке. Быть может, это оно? А ещё больше расслабившись, в ногах и руках появилась какая-то лёгкость, словно я лежу и не двигаюсь. Но мои ноги напряжены — я ведь сейчас сижу на жёстком стуле. Странно это всё… — Непривычно так сортировать свои ощущение от чужих. Но думается мне, тот человек сейчас не в лучшем состоянии. Вероятно, измотан и отдыхает. Возможно, мучается от головной боли и… ему одиноко? Сам не понял, как у меня вырвалась последняя фраза. В этот момент я просто ощутил некую пустоту, что обычно ютится возле сердца. Мне знакомо это чувство, когда в детстве приходилось засыпать в пустой квартире — отец часто задерживался в универе и трудился над диссертациями. Прямо сейчас, как наяву, ощущаю свою старенькую, влажную от слёз подушку. Вот крепко обнимаю свою любимую игрушку — большого плюшевого медведя, всего перешитого чёрными нитками и без одного уха. По спине пробежал холодок и я обхватил плечи. Проклятье, почти двадцать лет, а расчувствовался как дитё малое или барышня кисейная… — Почувствовал, значит. Морщины на напряжённом лице старика сгладились и он, положив руку мне на голову, мягко улыбнулся. Костлявые пальцы, на удивление, довольно приятно разглаживали мои вечно растрёпанные волосы, отчего на душе вновь становилось спокойно и умиротворённо. — Я не ошибся. Благодарю тебя за честность. Стараясь дышать ровно и унять трясущиеся ладони, я поспешил напомнить свой ранний вопрос, на что старик виновато улыбнулся. — Верно, я так и не сказал. Прежде мне очень важно было знать, насколько ваша связь крепка и как ты её воспринимаешь. Видишь ли, с животными в этом плане намного проще — они без лишних размышлений привязываются к хозяину, если чувствуют его. Люди же всегда находятся на стыке инстинктов и разума. Между желаниями и здравым смыслом. Даже имея "поводок", ты можешь попытаться уйти и забыть обо всём, возможно лишь временами испытывая неприятные ощущения. И мне хотелось понять твои намерения, что ты сам решишь для себя. И если бы ты решил уйти — не было бы и нужды называть твоего хозяина. — А разве я уже принял решение, уйти или остаться? Во мне проснулась необъяснимая обида. Будто сначала мне подали меню в кафетерии, а затем тут же подсунули суп, даже не поинтересовавшись, выбрал ли я что-нибудь. И даже если этот суп — лучшее, что я пробовал в жизни, на душе остаётся неприятный осадок. Будто тебя водят за ручку. Но вид по-детски улыбающегося Шогу почему-то смягчал это неприятное чувство. — А разве нет? Я промолчал. — Ты пока это всё слабо воспринимаешь, но ваша связь настолько крепка, что ты чувствуешь не только физические ощущения, вроде боли или учащенного сердцебиения, но и душевные настроения. Ты прав, ей порой действительно одиноко тут… — Ей? — Пойдём, навестим её. Заодно и познакомишься. Решительно поднявшись со стула, Шогу вернул мою толстовку и потащил за рукав футболки к двери.***
Когда солнце уже начало закатываться за горизонт, озаряя тёмно-синие небо оранжевыми разводами, мне стало намного лучше. Удивительно, но утром мне едва удавалось пошевелить рукой или ногой. Теперь я умудрялась есть правой рукой суп и держать книгу в левой, попутно балансируя коленями, дабы не перевернуть миску. Розалин, потрогав лоб и убедившись, что нет температуры, больше не беспокоила меня, если не считать принесённого недалече ужина. Отец так и не появлялся. Или, быть может, заходил, но я тогда спала? В любом случае накатывала обида. Да, я сама просила меня не беспокоить, но это не более чем поза, учитывая наши непростые отношения в последнее время. Я ждала его. Но он всегда занят. И кроме как за приёмом пищи с ним невозможно было поговорить. Порой хотелось, чтобы он просто оставил всю эту суету с городским управлением и больше уделял внимание семье и здоровью. Всемогущий Канто, я даже не помню, когда мы в последний раз занимались с ним чем-нибудь вместе, пускай даже его этой охотой. Не буду врать, будто мне доставляло удовольствие гнать несчастных зверушек по полю, а затем наблюдать, как их потрошат. Но в те юби я испытывала неподдельное счастье. Не от досуга, о боги, это был кошмар. От того, как ему было весело и спокойно со мной. Теперь же на его лице постоянная задумчивость и некая грусть. Время не щадит никого… — Ох, вы ещё не спите, юная леди. Скрип входной двери застал меня врасплох, и я чуть не лишилась ужина, вовремя придержав начавшую заваливаться миску, тем самым едва не ошпарив ноги. — Как ты себя чувствуешь, Сириен? — Учитель! — весело отозвалась я, но тут же демонстративно надулась. — Что вы так долго не заходили? Вам на меня наплевать также, как и отцу? — Как можно, радость моя? — добродушно хохотнул старик. — Прости меня, некоторые дела не ждали отложения. О, к слову, вот и одно из них… Шогу втянул в комнату какого-то мужчину. — Познакомься, это мой племянник, Иль… кхм, то есть Иллиан. Мужчина мельком кинул на того недобрый — как мне показалось — взгляд, но промолчал. Что это с ним? Затем он неуверенно посмотрел на меня, порывался было что-то сказать, но в итоге лишь поджал губы и отвёл взгляд в сторону. Неужто стесняется? Это я должна испытывать неловкость от того, что лежу тут пред незнакомцем в одной ночной рубашке! При этой мысли, опомнившись, я подтянула одеяло поближе, закрыв тело вплоть до шеи. Тот сразу перестал мяться и выпрямился — кажется, мой небрежный поступок на него хорошо повлиял. — О-очень приятно познакомиться, леди Си… Си-ри-ен. Выдав неловкую улыбку, тот сделал неуклюжий поклон. — Леди Сириен Ванберг, — кивнула я. — Для друзей… или их родственников можно просто Сири. Закончив с приветственными ритуалом, он расслабился и уже стоял более вальяжно. Теперь его было проще рассмотреть. С виду ему не дашь больше восемнадцати-двадцати. Неряшливые каштановые волосы уходят до самого основания шеи. Грубая щетина создавала немного пугающий и даже распутный образ. Небесно-голубые глаза выражали какую-то глубокую тоску и отчаянье, а этот неприятный угрюмый взгляд ещё больше дополнял пугающий образ прохиндея. Какие-то чужеземные одежды мешком висели на его худощавом теле. Он с первого взгляда не внушал ничего хорошего. Но раз уж он родственник учителя… Запоздало заметив его вопросительный взгляд в ответ на мои пристальные разглядывания, я неловко улыбнулась и отрицательно покачала головой. — Ах да, его одежда… — Старик по своему истолковал мои действия. — Мой брат сейчас с семьей живёт в Илларкии — племяш так и не переоделся с дороги. — Эльфы? — от удивления моя левая бровь уползла далеко вверх. — Я думала, что они не любят людей. — Формально, да, они ещё те ксенофобы, — кивнул Шогу. — Что, впрочем, не мешает некоторым людям там жить. Поверь, у них даже есть поселения, состоящие преимущественно из людей и даже зверолюдов. Краем глаза я заметила, как исказилось лицо Иллиана, но лишь на мгновение. Этот парень умеет держать себя в руках, хотя и реагирует как-то странно, будто никогда не слышал ни о чем подобном. Впрочем, мне какое дело? Может он жил где-нибудь на отшибе от цивилизации или… Нет, почему я вообще о нём думаю и постоянно обращаю на него внимание? Неужто он мне понравился? Да нет — на лицо он, я бы сказала, откровенный середнячок, ни рыба ни мясо. Но что-то притягивает внимание. В чём же дело? Пока я размышляла, солнце окончательно скрылось и вдалеке едва-едва проглядывалось бледно-оранжевое зарево. Тьма начала окутывать комнату. — Ох, сколько времени-то. — Старик, до этого болтавший о чём-то, направился к выходу, подталкивая перед собой парня. — Мы, пожалуй, пойдем. Не засиживайся допоздна — тебе нужно набраться сил перед фестивалем, если ещё не передумала туда идти. Спокойной ночи! Иллиан неловко помахал мне и под напором старика скрылся за дверным проёмом. А я осталась в одиночестве и недоумении переваривать случившееся. Как-то это всё… слишком быстро произошло. И что это только такое было?..