Хочу тебя понять

      Нет, это не могло быть правдой. Вот сейчас он закроет глаза, моргнет, и все исчезнет, словно дурной сон. Но ничего, к сожалению, не менялось. Гарри не мог, не хотел верить в то, что видит перед собой. Марк, тот, кто так плотно засел в его мыслях и сердце, предал его. Хотя, нет, как мог предать тот, кого никогда не было? Реддл весьма изощренно решил сломить своего врага. Поттер неотрывно следил за волшебником, сидящим в кресле. Тот смотрел в ответ, но без присущей Темному Лорду жажды крови. Ох, это просто невероятно! Те же глаза, теплые, светлые голубые глаза. Во взгляде не было безумия или жестокости, опять эта чертова надежда, та же, что и у Марка, который молил его довериться. Гарри сейчас проклинал себя и свою легковерность на все лады. Ну как? Как можно быть таким наивным идиотом?! И это в разгар войны? Где был его здравый смысл, когда он решил подружиться с еще тогда показавшимся ему странным магом? Почему хваленое гриффиндорское чутье предательски молчало? И что делать дальше, как выбираться из коварной ловушки Волдеморта? Вопросов тьма — ответов нет.       Он решил убедиться наверняка, лелея надежду, что все-таки ошибся, пришел к неверному выводу. — Марк никогда не существовал? — как же он хотел услышать отрицательный ответ. — Я — это он, — спокойно пояснил Реддл. — Гарри, я обещал объяснить, а ты обещал меня выслушать. Прошу, сядь, тебе ничто не угрожает, — он продемонстрировал свою безоружность, подняв руки. — Зная твои способности, это тебе не помешает, — Поттер не сдвинулся с места, по-прежнему держа палочку нацеленной на мага. — Амулет не позволит. Он действительно обладает всеми свойствами, о которых я говорил, — Том медленно опустил руки на подлокотники кресла. — Я прошу о чем-то, пожалуй, впервые. Дай мне шанс. — Что нового ты сможешь мне сказать? — зло бросил Гарри. — Что обманом втерся в доверие? И пользуясь несуществующей дружбой, затащил меня сюда? О, как ловко было сыграно в Лондоне! Браво! А я, дурак, поверил, что ты умираешь, переживал, и за кого? Мерлин! Что ты сделал с бедной старушкой? Она уже, наверное, мертва?! — он яростно сыпал вопросами, не замечая, что магия выходит из-под контроля, зеленые искры срывались с кончика палочки, оконные стекла жалобно дребезжали. — Какое же ты чудовище! — С ней все в порядке. И с Яксли была действительно случайность, я не рассчитывал, что мы с ним можем столкнуться, — проигнорировав последний выпад, ответил Том. — Не повторяй мою ошибку, Гарри. Порой на деле все оказывается иначе, чем может показаться на первый взгляд. — Чего ты хочешь? Сразиться на дуэли? Или натравишь на меня свою змею? Призовешь дементоров? — Какой же ты упрямый! — на выдохе произнес мужчина. — Успокойся и просто послушай.       Какой абсурд! Вся ситуация казалась одновременно смешной и трагичной. Ну как его угораздило попасть в историю, на сей раз выхода из которой вообще не предвиделось? Пока утешало одно, что Волдеморт был спокоен и, кажется, в своем уме. Парень прикинул, что раз тот не бросается смертельными проклятьями и вообще ведет себя крайне мирно, можно попытать счастье на конструктивный диалог. Но, черт возьми, о чем им говорить? О том, кто, кого будет убивать? Бред! Ему не было страшно, он не боялся своего врага. Но стойкое чувство, что его предали, никак не позволяло взять себя в руки и вести должным образом. От обиды ему хотелось просто разреветься, словно малое дитя. Но все-таки он смог собраться, вспоминая напутствие дяди про ненужные эмоции. Он не позволит увидеть свою слабость. Рано или поздно эта встреча должна была состояться. Только вот момент явно был не подходящим, хотя подходящих и не будет никогда. Сколько бы он себя не настраивал, внушая всю необходимость сделать то, о чем гласило пророчество, Гарри был не готов к этому.       Юноша вернулся в кресло, продолжая прожигать Лорда гневным взглядом. — Доволен? — жестко огрызнулся гриффиндорец. — Уже неплохо, — улыбнулся Том. — Вот видишь, мы вполне можем спокойно общаться. — Я вот что-то не горю желанием. — А с Марком ты мог часами проводить время, слушать с упоением, открыто смеяться и делиться своими переживаниями. По сути, ничего не изменилось. — Ну, конечно! Ты лгал все это время, строил из себя хорошего, доброго волшебника, вынашивая очередной кровавый план. Ради чего все это? — Я тебе не лгал, возможно, что-то не договаривал, местами немного приукрашал и, да, капелька фантазии присутствовала. Но в самых важных вещах я был честен. И планом это было лишь вначале. — Не просветишь? — Конечно, за этим и пригласил, — он взял небольшую паузу, откинул голову на спинку, собираясь с мыслями. — Знаешь, мне уже порядком надоела эта канитель с пророчеством. Серьезно, я склонен считать, что мы сами вершим свою судьбу. — О, да, я заметил, — не удержался от комментария Гарри. — Так было раньше. Мне сложно объяснить, что заставило отказаться от своих убеждений. Я с детства считал себя особенным, а сила… понимаешь, она дурманит и сложно остановиться, ощущая эту мощь, которая тебе подвластна. И в итоге получилось то, что получилось. Я уже говорил, что не оправдываю себя, и прекрасно осознаю всю тяжесть своих деяний… — Нет, — холодно прервал его мальчик, — я тебя не понимаю. В этом году я многое узнал о тебе от директора. Ты же был превосходным студентом, ты мог построить успешную карьеру, помогать людям, стать великим — используй ты свои умения в другом ключе. И, да, ты достиг величия, тебя знает каждый, но твое имя не произносят вслух, тебя боятся и ненавидят, Лорд Волдеморт, — юноша особенно едко выделил имя темного мага. — Уже нет, это больше не мое имя. — И как же ты на сей раз решил назваться? — Марволо. Второе имя было дано мне в честь деда, и нравится гораздо больше первого. — Это все равно не меняет сути.       «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», — так, кажется, говаривал Шекспир. Сколько бы Реддл не примерял на себя имен и личин, душа его осталась по-прежнему разбитой, разделенной на куски, и руки мага в крови по самые локти. Поверить в искренность его слов было попросту невозможно. Гарри был сильно напряжен, в любую минуту ожидая какого-то подвоха или того, что вот сейчас сюда ворвутся пожиратели, победоносно скалясь и восхваляя своего господина. Но ничего не происходило. Лже-Марк сидел спокойно и ровно, глядя на огонь в камине. — Я уже давно начал подозревать, что с тобой что-то не так, — начал Лорд, обрывая повисшую тишину. — Не могло быть случайностью, что я чувствую тебя, твои эмоции, мог управлять сознанием на расстоянии. Еще в Министерстве мне показалось странным, с какой легкостью я смог подчинить твое тело. Логичного объяснения я не находил, и это чертовски раздражало. В ночь смерти Дамблдора мне довелось на себе ощутить самые неприятные и сильные эмоции: горе, грусть, сожаление, отчаяние и самое болезненное — чувство вины. Они были чужими, но я, не переставая, страдал вместе с тобой. Мне были нужны ответы, мне нужно было понять этот феномен. Как говорится, хочешь сделать работу хорошо — сделай ее сам. Доверить столь щекотливую тайну кому-то из своих подчиненных я не мог, посему решил сам во всем разобраться. Загвоздка была в определении твоего тайного убежища. Но знаешь, мне повезло, я вспомнил, как Хвост еще давно обмолвился, что в пригороде Лондона живет сестра твоей матери. Вполне подходит для укрытия. Много времени не потребовалось, чтобы найти его. Но вот незадача, я не мог попасть внутрь. — И тогда ты решил разыграть карту Марка, — перехватил речь Гарри. — Что ты сделал с миссис Фигг? — В общих чертах верно. «Лики Морока», — он указал на валяющийся камень, — позволил принять желаемый облик. На старушку я наложил Империо, внушив, что я ее любимый внук. Чтобы проверить свою догадку, мне нужно было быть рядом с тобой. — Ну, и? В чем ты меня подозревал? — Ты же знаешь, что такое крестраж? — Гарри замер от этих слов. — Вижу, что знаешь. Гарри, нет смысла отрицать. — Допустим. Причем здесь крестражи? — Полагаю, тебе также известно, что предшествует его созданию. И сама по себе магия эта темная и неизменно оставляет следы.       Парень нервно сглотнул, потому как, кажется, он начал понимать к чему клонит Реддл. И если это так, то дела его совсем плохи. — Почти неделю мне пришлось ждать подходящего случая. Но время я впустую не потратил, не упускать же момент, решил разузнать подноготную Великого Гарри Поттера. И, честно, был изумлен или, скорее, даже шокирован. Как ты мог позволить такое обращение к себе? Ты же маг, неужели не мог приструнить своих родственничков и остальную дворовую шайку? — Это тебя не касается! — повысив голос, крикнул Гарри. — Спорный вопрос, ну да ладно, — усмехнувшись, парировал Марволо. — Условия, в которых мы росли, очень схожи. И я не перестаю поражаться твоей открытости, доброте. Такого не могло быть по определению. Вот я не смог сохранить эти светлые чувства, их затмила гордыня. Меня начала одолевать дилемма: это я настолько слаб, или ты слишком глуп? — Не сравнивай нас! Я не ты. — Ошибаешься. Видишь ли, дело в том, что ты часть меня — последний крестраж.       Опасения Гарри подтвердились. И не верить Лорду в этом вопросе не имело никакого смысла. Тот не стал бы шутить подобным. Опять же, многие вещи становились понятными. И связь, и некие особенные таланты — все это отголоски частицы его души. Невеселые мысли, как тучи над Лондоном, сгущались в сознании мальчика. Получается, чтобы победить Волдеморта, он должен не просто уничтожить крестражи, а умереть. Знал ли Дамблдор о том, что посылает парня на смерть в прямом смысле этого слова и без каких-либо вариантов на спасение? Сердце юноши на мгновение замерло от осознания масштаба этой безысходности. Умереть, он должен умереть… не сражаясь в бою, защищая близких, а добровольно, сложив оружие, опустив руки. Он должен сдаться. Жертва во благо, чем-то отдаленно напоминающая суицид. Но как теперь себя заставить это сделать? Мысль о том, что должен стать убийцей, была бесконечно тяжела и не принималась им до сих пор. И тут новый поворот, ему не нужно никого убивать, он сам должен отдать свою жизнь за шанс на мир. И какой тогда вообще смысл в этом глупом пророчестве, если при таком раскладе гриффиндорец никак не сможет лично отправить темнейшего мага за грань? — Как ты узнал? — хрипло произнес юноша оттого, что в горле пересохло. — Почувствовал, а Верум развеял все сомнения. Сам ты этого увидеть не мог, я же решил не раскрывать этот маленький секрет. Теперь понимаешь, что со мной ты в полной безопасности? Разве я могу навредить хранителю моей души? — И что дальше? — О, это была лишь верхушка айсберга. Зная, что в тебе осколок моей души, разумеется, я не мог тебя оставить. Можно было бы, конечно, забрать тебя в ту же минуту, но, знаешь, это было бы слишком просто и неинтересно. Узнать тебя, понять, что движет тобою в борьбе со мной, получить твое доверие, а затем развеять миф о герое, очернить и заполучить разбитого никому ненужного Избранного — вот, что мне было нужно.       Кто бы сомневался, что Волдеморт мог упустить такую возможность, и Гарри сам предоставил ее. Это ранит, заставляет чувствовать себя никчемным и жалким. Чаша весов внутреннего равновесия стремительно опускалась на сторону отчаяния. Глупо было так подставиться, и теперь всему миру придется платить за его ошибку. — Но у тебя уже вошло в привычку рушить все мои планы, — продолжил Марволо, — это просто магия какая-то! — усмехнулся мужчина. — Сколько себя помню, никогда не испытывал зависимости от кого-то, всегда полагался только на себя и доверял лишь себе, проявление чувств считал непозволительной слабостью. Я не знал, что такое радость, что такое печаль. С детства мною хорошо был усвоен урок: мир жесток и несправедлив, а выживает в нем сильнейший. Я прилагал все свои умения, чтобы отстоять право на существование. Обманом, угрозами, шантажом — любой ценой достигнуть величия. Ты верно отметил, меня боялись. Все. У меня были сторонники, слуги, но никогда не было друзей. Никогда не было человека, который бы переживал за меня искренне. И никогда не было человека, который бы смог поддержать, помочь советом или попросту остановить в нужный момент. Они вздохнули с облегчением и зажили своей обычной жизнью, когда меня сокрушил младенец. Они хотели забыть, свести темное пятно, вычеркнуть из своих историй. — А чего ты ожидал? Уважения? Страхом, полагаю, можно его добиться, но искренность… Нет, ее так не получить. — Вот, ты совсем другое дело. Я до сих пор не понимаю, почему ты такой? — Какой? — Тебе не знакома ненависть, ты веришь людям, видишь в них что-то хорошее, умеешь прощать, ты хочешь спасти всех и каждого… всех, кроме себя. Ты отдаешь всего себя этому миру, и даже не требуешь что-то взамен. Ты невероятно смел, ты внушаешь людям веру в себя. Ты знаменит, но стыдишься своей славы. Ты был лишен семьи, но не утратил умение любить и доверять. Почему ты так легко умеешь улыбаться? Почему ты волнуешься за незнакомых тебе людей? Почему ты не желаешь мстить? Почему ты заставляешь меня меняться? — почти шепотом задал он свой последний вопрос, закрывая глаза, сжимая голову руками.       Гарри не знал, что можно сказать на эту речь. Было неловко и неудобно слышать о себе такие громкие характеристики, тем более они были произнесены ни кем-нибудь, а самим Темным Лордом, который сейчас казался обычным растерянным подростком. — Чем больше времени я проводил с тобой, тем отчетливее видел, что, сам того не желая, открываюсь. Я, не задумываясь, делился своими мечтами и мыслями, забывая, с кем и для чего здесь нахожусь. И, поверь, все, что я говорил, было правдой. С тобой я становился тем, кем отчаянно боялся быть на протяжении всей своей жизни. Я впервые доверился кому-то. Мне было так легко с тобой, ожидание новой встречи просто сводило с ума. Я разрывался на части: дни проводил в Литтл Уингинге, вечера и ночи в Уилтшире, выслушивая пустые отчеты своих слуг. И мне по-настоящему стало мерзко и противно от осознания того, во что я превратил себя, и кем был окружен. Смысл всего происходящего плавно ускользал от меня, и я задавался вопросом: Зачем? Ради чего? Власть, бессмертие, пророчество. Я уже не понимал себя прежнего, что-то во мне изменилось, потому как, тот я никогда бы не позволил сомневаться в себе и быть слабым. А я… я почувствовал… впервые ощутил, что значит тосковать по кому-то, хотеть услышать чей-то голос, увидеть улыбку на чьем-то лице. Это было мне в новинку, непривычно и одновременно приятно. Я не хотел терять эти ощущения. Сердце предательски сжималось, стоило мне представить, что я буду лишен возможности встретиться с тобой вновь, а душа… моя израненная душа молила о спасении.       Гарри слушал его внимательно, не перебивая. Становилось сложно воспринимать его, как Волдеморта, потому что в каждом жесте, в интонации отчетливо виделся Марк. Тот, кто заставил Гарри вновь смеяться, поверить в себя. Человек, которого никогда не было, который был лишь плодом воображения и прихоти Реддла. — Ты исцелил меня. Спас не от раны, нанесенной Яксли, нет. Ты спас меня от меня самого, Гарри. — Что ты имеешь в виду? — ясности слова Марволо пока не привнесли, парень терялся в догадках. — Раскалывая свою душу, волшебник обретает бессмертие и обрекает себя на жалкое существование в вечной агонии. Этот процесс необратим. Нет такого заклинания, которое способно собрать воедино добровольно разделенную душу. С каждым новым крестражем я получал откат за преступление. Я не мог забыться даже во сне. Кошмары преследовали меня и наяву. Вечная кровавая пелена перед глазами, я видел мир в огне. Ты же вернул ему живые, настоящие цвета. Ты заставил меня покаяться, Гарри, вымаливать прощение у каждой жертвы, павшей от рук Волдеморта. Мне казалось, что я умираю вместе с ними. Невероятная боль, я скулил, рыдал, пытаясь выцарапать сердце из груди, закончив тем самым свои мучения. Но меня спасло то, во что я никогда не верил; то, что оказалось гораздо сильнее меня. Лишь единственная мысль не позволяла мне сдаться, она позволила вернуться. Много лет назад я рассмеялся в лицо Дамблдору, который пытался убедить меня, что любовь есть истинная сила. И лишь сейчас я осознал, насколько был глуп и слеп все это время. Я был спасен в момент, когда полюбил тебя. — Ты что? — заикаясь, переспросил Гарри, ему послышалось что-то невозможное. — Ты не ослышался. Да, Гарри, я люблю тебя, — ни секунды не медля, повторил маг. — Я хотел, чтобы ты узнал правду от меня. Ты исполнил пророчество, победил Темного Лорда. Его больше нет. Я отказался от своего титула, и сегодня был подписан мирный договор между Томом Марволо Реддлом и Министром Магии Руфусом Скримджером, Пожиратели Смерти распущены и лишены символа Темного Лорда. Война окончена. Ты победил.       Как реагировать? Что сказать? Гарри не знал и не понимал своих ощущений. Стойкое чувство нереальности не покидало его. Отбросив детали, можно было бы сказать, что сегодня самый счастливый день в его жизни: война окончена, ему признались в любви. Вот, так, наверное, выглядит счастье, да? Надежда на светлое будущее, на жизнь в мире, где нет диктатуры темного волшебника. Но то, кто являлся инициатором всего этого диалога, не позволяло расслабиться и поверить. Реддл тем временем взглянул на часы, стоящие над камином, неспешно поднялся и направился к окну. Стрелки на часах замерли на цифре шесть. — Надеюсь, ты не против, я забрал твою сову и воспользовался ее услугами, — в комнату влетела взмокшая белая птица. — Хедвиг! — воскликнул Гарри, птица встрепенулась и умостилась на спинке кресла, в котором сидел ее хозяин. — Она принесла экстренный номер Пророка, который выпустили по случаю заключенного мира.       Поттер отвязал от лапки совы свиток, который, по всей видимости, был защищен водоотталкивающими чарами. На первой полосе красовался кричащий заголовок: «Тот-Кого-Нельзя-Называть сдался!». Бегло прочитав статью, юноша убедился, что Реддл был честен. Мирный договор действительно подписан, Пожиратели, как группировка, больше не существовали, часть из них помещена под арест, текущее местоположение инициатора перемирия неизвестно… — Чего ты хочешь от меня? — отложив газету, спросил Гарри, оборачиваясь к магу, который так и стоял возле окна. — Я хочу от тебя слишком многого, Гарри, — он изнуренно вздохнул, глядя на отражение юноши в стекле. — Но я прекрасно понимаю, что ты никогда не забудешь, кто я, и не простишь обмана и всей той боли, которую я причинил тебе, не бросишься в объятия и не скажешь в ответ, что любишь. К сожалению, я это понимаю. Но я прошу тебя лишь об одном, не убивай мою надежду на то, что это когда-нибудь станет возможным, — он развернулся и подошел к Гарри. — Как и обещал, я не причиню тебе вреда и, как видишь, постарался тебя обезопасить и от других. Я не буду удерживать тебя насильно, и это, — Марволо достал из кармана небольшую серебряную фигурку в виде змеи и протянул ее Поттеру, — перенесет тебя туда, куда ты пожелаешь.       Слишком… всего этого слишком много. Ни одной здравой мысли не было в его голове. Уйти, сбежать… как-угодно назови, неважно. Лишь бы не видеть больше человека, который перевернул весь его мир. — Хорошо, — тихо ответил юноша, принимая порт-ключ. — Прощай, — змейка засветилась, и его затянуло в воронку перемещения.       Том Марволо Реддл опустился на пол, прижимая руки к вот-вот готовому разорваться на части сердцу. Полярная сова что-то ухнула, то ли в знак поддержки, то ли осуждая.