- Дневная, небесная, земная, ночная, Геката, богиня повелевающая дорогами и перекрестками, приди ко мне. Открой мир мертвых. Открой врата. Выпусти душу, чей покой я нарушу. Пусть покажет мне всё, что было.
Пока Дочь утренней звезды (и личный раздражитель Сафронова) читает свой призыв, Сергея, стоящего напротив неё по середине дороге и наблюдающего за ней со старательно поддерживаемым покерфэйсом (ну какая Геката - мы ж в Москве в двадцать первом веке, а не в Древней Греции, в конце то концов?! хотя если это реально сработает - пусть хоть Аида зовет), отвлекает машина. Сафронов оборачивается посмотреть, а затем ему приходится отойти, шагнув ближе к Джулии - пространства между ними почти не остается, максимум шаг еще один. И хотя он мог бы отойти левее или правее - автоматически из какого-то защитного бессознательного инстинкта, он отгораживает от машины Джулию. Та, казалось, вообще на машину не обратила никакого внимания - продолжала стоять с закрытыми глазами. Не шелохнувшись, даже чтобы убедиться, что сама не находиться на пути у движения автомобиля. Рассказывает о могиле ребенка, о книге, о недопустимости фото живых людей на кладбище. В толпе безошибочно определяет родственников... Ванг закрывает правой рукой лицо, метал множества колец успокаивает воспаленные из-за слепящего солнца глаза. В ушах эхом отдается голос девочки - просит предостеречь подруг.- ... не играй со смертью. Даже в мыслях не играй. Это не шутки.
Сафронов наблюдает почти молча - изредка задает уточняющие вопросы. Можно сказать, ведет себя как образцовый ведущий - не мешается под ногами (что по его меркам - величайшая демонстрация благодушия). Но и тут Ванг, кажется, находит к чему придраться. Заставляет своим вопросом его в удивлении поперхнуться воздухом.- Почему вы, Сергей, все время пытаетесь всех запутать? - Я? - Да. - Я вообще молчал! - Вы просто говорите, что её убили. - А что с ней случилось? - Её сбили. - Что вы имеете в виду? - Вы видели машина выехала, когда я призыв делала? Машина сбила.
Ожидаемой ссоры или как таковой перепалки между ними не случается. Ванг терпеливо отвечает на все его вопросы. И это гасит в нем вспыхнувшее было возмущение из-за беспардонного обвинения в намеренном создании препятствий.- А где это произошло?
Девочка была согласна отвести её на место. Вот только её стоящий в ушах и никому больше не слышный плач, заставляет Джулию хмуриться - тяжело сквозь всхлипы разбирать слова ребенка. Но, уловив суть, она разворачивается в нужную сторону и идет к нужной дороге. Стоит ей уйти ото всех вперед, как её тут же догоняет Сафронов. Продолжает их прервавшееся выяснение деталей.- Джулия, а вы считаете что сбить человека это не убийство? - Это непреднамеренное убийство.
Она снова не оставляет его без ответа. А затем, не обращая больше ни на кого внимания, прибавляет шаг. Наблюдатели ожидаемо отстают (не у всех такие длинные ноги). Сафронов отстает тоже - собирает от остальных подтверждения озвученным ранее фактам, давая Джулии спокойно поработать без его выводящих из себя надоедливых вопросов. Но в какой-то момент сама идущая впереди Ванг резко останавливается. Нескончаемый плач её нервирует (стоит ли идти против воли ребенка?).- Вы действительно хотите туда? Зачем вам это? Ведь вы же знаете, что она рядом с вами. Всегда. Даже сейчас!
Родственницы ничего не отвечают, но она все понимает по выражению их лиц. Разворачивается и снова ускоряет шаг - хочется закончить с этим побыстрее. Без страха подходит к трассе на перекрестке, где нет пешеходного перехода. Машины не тормозя проносятся прямо перед ней, но она не обращает внимания. - Сумасшедшая, - думает Сафронов. Лишь один оператор с отсутствующим чувством самосохранения двигается за ней. Скептик подавляет вспыхнувший на секунду порыв догнать и, схватив за локоть, оттащить от дороги подальше. А затем наорать. Но, в конце-концов, она взрослый человек, и он не в праве (пускай и хочется) читать ей нотации о правилах безопасности. К тому же, под ответственностью их съемочной команды несколько участвующих в съемке несовершеннолетних детей. И он, в том числе (а как ведущий - и в первую очередь), несет за них и их безопасность ответственность. Он остается на месте, позволяя Джулии уйти далеко вперед прямо на проезжую часть. Тем не менее, когда мимо проносится автобус, прикрыв на секунду обзор, его горло панически сжимается из страха за неё. Долгое мгновение спустя она вновь в его поле зрения (уже прямо на середине трассы) - и он, облегченно выдохнув (чокнутая!), группирует возле себя людей. Из-за всё увеличивающейся между ними дистанции (Ванг, ненадолго замерев по середине дороги и добавив что-то про еще одного сбитого в тот день человека, наконец, оказывается на другой стороне), Сафронову вместе с организаторами все-таки приходиться переводить остальных через проезжую часть в том же месте - иначе они все от нее безбожно отстанут. Джулия тем временем берет более четкий след - идет путем, которым шла девочка в свой последний день прямо перед смертью (так поясняют Сафронову её родственницы). А затем она внезапно сворачивает на остановку, почти рухнув на лавку, вцепляется в сиденье обеими ладонями. Остальные шепчутся у него за спиной, не понимая что происходит, а самому Сафронову приходиться подойти к ней вплотную и наклониться, чтобы заглянуть в лицо, скрытое капюшоном.- Джулия, почему вы здесь присели, вы что-то почувствовали?
Ванг же, продолжая сидеть на том же месте с закрытыми глазами, с видимым усилием одну руку от скамейки отрывает и подносит указательный палец к губам (в молчаливой просьбе дать ей тишины). И он дает ей время, видя как её рука мелко дрожит от напряжения. Затем она как-то глубоко и судорожно вздыхает, размыкая алые губы. Складывает пальцы в молитвенном жесте и что-то неразборчиво говорит (что - Сафронов разобрать не может). Проходит еще около минуты, Джулия быстро встает и, так ничего и не сказав, продолжает движение, в несколько шагов приблизившись к пешеходному переходу. Заставив Сафронова снова заволноваться (еще как шагнет сейчас прямо под колеса в этом своем трансе!).- Джулия, аккуратно, пожалуйста!
Но Ванг не обращает на предупреждение внимания. И идет вперед. Скептик безапелляционно командует детям оставаться на месте, в то время как Джулия снова замирает прямо на дороге, тем самым парализовав движение - машины на ближайших к ней полосах послушно останавливаются.- Это было здесь! Только она не дошла.
Голос предательски срывается. Больше ничего не добавив, она переходит дорогу до конца. Сафронов спешит догнать её, боясь потерять из виду, командует всем остальным двигаться по переходу. Но дальше происходит нечто странное даже по меркам Джулии. Та, ни на что не реагируя, будто стремится сбежать.- Вы куда идете? Джулия! Джулия, куда вы идете?
Ванг ему не отвечает, и он задается вопросом слышит ли она его вообще. Ему удается её догнать (какие же у неё длинные ноги!) лишь когда она оседает на бетонное подобие клумбы у какого-то дома. Выглядит Джулия откровенно плохо, будто на грани нервного срыва - на побледневшем лице нездоровым румянцев алеют щеки, напряженными пальцами цепляется за ткань своего пальто. Такой он её видит впервые. Сафронов действительно начинает переживать - в стрессе агрессия от нее и сарказм были нормой, но стоящие в глазах слезы - нонсенс. Он опускается перед ней на корточки (все остальные толпятся вокруг, что, как ему думается, вовсе не помогает Ванг успокоиться). Странно, но в груди у него разливается невыразимая нежность и сочувствие - в это мгновение она для него лишь хрупкая, раненая и одновременно сильная женщина (вот и треснула маска бесчувственного безразличного Духа Хаоса - а под ней ты просто живая женщина). Он уже собирается попросить всех отойти и дать ей побольше пространства, как Ванг вдруг заговаривает срывающимся надрывным голосом (интонация в каждом слове ломается - похоже, Джулия в одном крошечном шаге от истерики).- Вы обвиняете этого человека, но у него тоже есть дети. Я не хочу быть его судьей! Это не то, чего она хочет. Она не хочет! У него есть сын, и сын не знает что его отец убил кого-то. У него есть мать, которая просто страдает. У него дочка есть маленькая совсем, которая только родилась. Он, конечно, виноват. Вы должны отпустить её, она страдает. Из-за того, что вы себя мучаете. Она страдает, она плачет, она приходит к его детям.
Сафронову лишь остается молча наблюдать, как толпа внимательно слушает каждое ее слово. И когда она просит отвести её на кладбище, видя как в её глазах стоят так и не пролитые слезы, он не идет против её просьбы. Как не спорит и когда она чуть позже просит (пожалуйста) дать ей побыть у могилы одной. Он издалека наблюдает как в полной тишине она сидит те несколько минут перед могилой девочки, а тетя с бабушкой погибшей с тревогой за ней смотрят со стороны.- Я просто отпустила её, чтобы она не держалась за этот мир. Чтобы она ушла. - А она держалась за этот мир, да? - Да. Теперь она уйдет. Она не хочет суда. Хочет чтобы все успокоились.
Чуть позже до Сафронова доносится обрывок фразы - Джулия продолжает успокаивать родственниц погибшей, одержимых до последнего часа местью, уже наедине:нужно прощать всех, кто причиняет вам боль, иначе это будет бесконечно