\**\**\**\
— Только не говорите мне, что вы двое… серьёзно? Вы вышли из машины Юнги-хёна?! — Чуть ли не на всю аудиторию орёт Тэхён, и оба объекта его интереса жалеют о том, что их препод по химии заболел и им придётся провести одну пару с параллельной группой. — Да, хён, я лично видел, — ухмыляется за его спиной Чонгук, который, кажется, полностью влился в общество старшего и теперь делает всё, чтобы тот в нём не разочаровался. Ну или он изначально был таким, просто ему было необходимо встретить Ким Тэхёна, чтобы освободить эту сущность из себя. — Господи, — закатывает глаза Юнги и, взяв остолбеневшего от нападок друга Чимина за запястье, ведёт его, как всегда, в конец класса. Благо, «эти два придурка», как их ласково называет про себя Мин, догадались «забить» им два соседних места рядом с собой. — Если кто-то мне скажет, что вы не встречаетесь, я разобью ему лицо, — серьёзно заявляет Ким, усаживаясь по левую сторону от Юнги. — Мы не встречаемся, разбивай, — скалится Мин, подняв на него прищуренный взгляд. — Я не уточнил, кроме вас, — примирительно поднимает руки Тэхён, — нет, ну правда, хён, ты бы сам посмотрел на вас со стороны, — начинает он, поставив себе цель либо довести этих двоих, либо добиться того, что они подумают над его словами. — Ещё слово, и лицо уже разобью тебе я, — натянуто улыбается Юнги, замечая, как всё, что говорит этот парень, заставляет Чимина реально задумываться об этом. — Ну, хён, — хнычет Тэ, не желая отступать от своей задумки. — Я сказал: ещё слово, — повторяет Юнги и для вида достаёт тетрадь. — Тэхён, это правда не смешно, — влезает Пак, когда уже, казалось, разговор исчерпан, чем только оживляет Кима, — если вы встречаетесь, это не значит, что все вокруг геи, — тихо говорит он, чтобы его не услышали лишние уши. — А я и не говорю, что геи, — вскидывается Тэ, — может быть, вы просто любите друг друга, — разводит руками он. — Тэхён! — Шёпотом «вскрикивает» Чимин, одновременно с подзатыльником, который отвешивает Киму Юнги. — Гукки, они меня обижают, — жалуется тот своему парню, который до этого только успевал качать головой на каждую реплику, делая вид, что он здесь самый умный. — Эй там, я Тэ-хёна не позволю никому трогать, — почти шутя, защищает он, кинув на Мина такой предупреждающий взгляд, какого тот даже у Намджуна не видел, когда влезал в его тексты без разрешения. — Больно надо, — фыркает он, прикинув разницу в их телосложениях в случае чего. Ответ, явно, не в его пользу. А пока в их маленькой компании всё стихает, Чимин погружается в свои неутешительные мысли. Они и правда выглядят, как пара? Юнги действительно просто заботится о нём? И сам Чимин на самом деле что-то чувствует к нему или это влияние различных факторов? Чтобы ответить на эти вопросы ему, конечно, потребуется больше года, но первые шаги он может сделать уже сейчас, ответив на главный — о своих чувствах. Вот только, это не так-то просто. Да, незаметно повернувшись к Юнги и смотря на его лицо, подложив руку под щёку, он, определённо, что-то испытывает. Это важный момент, поскольку, смотря на лицо того же Тэхёна или Чонгука, он не чувствует ровным счётом ничего. А вот старший вызывает в нём чувство… трепета — это, во-первых. Во-вторых, это чувство восхищения его точёными чертами лица, аристократично-бледной кожей и глубокими чёрными глазами. Ну, а в-третьих, это чувство, которое признать ему очень страшно и сложно — желание. Желание потрогать, ощутить, прикоснуться… поцеловать. Уже после этих мыслей розоволосый хочет стыдливо сбежать домой и спрятаться где-нибудь в шкафу или лучше на балконе, на котором он уже пятьсот лет не был — там Юнги его точно не найдёт, а вот искать будет точно, Чимин в этом уверен. Уже уверен, если он ему даже по ночам одному ходить не будет давать, то искать побежит сто процентов. Но этим желаниям не суждено сбыться хотя бы потому, что этот самый Юнги замечает на себе пристальный взгляд и бровями спрашивает «что случилось». Пак качает головой и опускает глаза на его тело. Это тоже хороший повод для размышлений, кстати. Старший так удачно отклоняется назад, позволяя увидеть тонкую талию, скрытую всего-навсего чёрной майкой, и худые бёдра, обтянутые такими же чёрными джинсами. Руки идут вообще отдельной темой, потому что все эти вены, выступающие кости и длинные пальцы достойны целой книги, в которой Чимин написал бы лишь одно слово — «И-Д-Е-А-Л-Ь-Н-О», но на тысячу, а то и все пять, страниц. Но, к сожалению, он не писатель, а небогатый студент, которому элементарно не хватит денег на выпуск книги, да и вряд ли кому-то кроме него нужна такая литература. На этих размышлениях он и решает остановиться, чтобы не зайти слишком далеко и не напридумывать чего-нибудь ещё. — Если ты думаешь, что умеешь незаметно пялиться на Юнги-хёна, то ты ошибаешься, — перед выходом из аудитории произносит Тэхён, но только так, чтобы его, кроме Чимина, больше никто не услышал. Тот за малым не спотыкается об порог, но удерживается и удивлённо смотрит на друга, на лице которого красуется широкая улыбка, — вот увидишь, — подмигивает он, и Чимин даже не пытается понять, что это значит, потому что это Ким Тэхён, и услышать от него что-то адекватное — большая редкость. В кабинете мировой литературы как всегда царит какая-то волшебная атмосфера, будто это то место, где сосредоточены все сказки, рассказы и прочее-прочее этого мира. Абсолютно все студенты любят мисс Чхве, которая не просто ведёт лекцию по плану, а очень часто (читать, как постоянно) отходит от него и рассказывает о таких писателях и произведениях, о которых никто из молодого поколения даже не слышал. Ей уже под шестьдесят лет, но выглядит она довольно молодо, к тому же хорошо следит за собой, отчего очень приятно присутствовать на её уроках. Именно на этой паре Чимин всегда старается сесть впереди. Сегодня ему снова удаётся это сделать и даже оставить место Юнги, а вот Чонгуку приходится сесть куда-то в середину, но его это, похоже, совсем не волнует — он спокойно утыкается в телефон и изредка улыбается экрану. Не трудно догадаться, переписка с кем именно заставляет его это делать. Пак, честно говоря, безумно рад за друзей, но иногда они и правда раздражают своими милостями и, особенно, претензиями к ним с Мином. — Ты слушать вообще собираешься? Интересный же роман, — шёпотом произносит Юнги, наклонившись к самому уху розоволосого, и тот неожиданно громко вдыхает. — Что? А, да, конечно, — спохватывается он, когда понимает, что старший говорит о литературе. Забросив все свои завалы рассуждений, он вслушивается в речь преподавателя и вскоре полностью вникает в суть её слов. Сегодня она рассказывает о романе малоизвестного американского писателя Ирвина Шоу «Богач, бедняк». Сюжет незамысловат, и его может понять, наверное, каждый: история о семье, в которой три ребёнка (два сына и одна дочь), и каждый из них ищет свой путь, но, если одного считают пай-мальчиком, любимчиком всех вокруг, вторую — милой девушкой, то третьего — отбитым хулиганом. Но всё было бы слишком просто, если бы там не было никаких потайных сторон в их характерах. Как понимает Чимин, книга направляет людей к поиску своего счастья не только с помощью усилий, но и с помощью чувств и незначительных вещей, как говорится, «счастье кроется в мелочах». И да, он полностью согласен с этим, как и Юнги, который в процессе всего занятия кидает на него нечитаемые взгляды. — В общем, хочу сказать, ребята, что у вас всё ещё впереди, — завершает свой урок мисс Чхве, бесцельно перекладывая бумаги с одного края стола на другой, — и если у вас есть хоть малюсенький шанс что-то изменить, неважно, что это: дружба, мечта, семья или даже… любовь, то хватайтесь за него всеми конечностями и ни за что не отпускайте, потому что жизнь очень любит преподносить нам сюрпризы и, должна сказать, не всегда приятные, — смеётся она и, наконец, находит место стопке макулатуры в своих руках, — на этом у меня всё, надеюсь, вы запомните мои слова и, конечно же, на следующее занятие придёте уже с рассказом из своей жизни на эту тему, — всё с той же доброй улыбкой произносит она, и студенты покидают аудиторию в смешанных чувствах — кто-то не хочет делиться своей жизнью с другими, кто-то боится, а кто-то даже не знает, что может рассказать. Розоволосый по обыкновению собирается дольше всех, так что голос мисс Чхве, неожиданно раздавшийся над головой его немного пугает. — Чимин-ши, это Ваше? — С неизменной улыбкой спрашивает она и протягивает ему какую-то сложенную в несколько раз бумажку. — А? Это? Не знаю даже, да, скорее всего, — Пак не уверен, его ли это, но, чтобы не напрягать женщину, решает забрать бумажку с собой. — Ты какой-то рассеянный, — посмеивается учительница, отходя к своему столу, — мне кажется, влюбился, и даже не думай отрицать, — строго говорит она, когда Чимин уже хочет возразить, — всё будет хорошо, — смягчается мисс Чхве, и розоволосый не может сдержать благодарной улыбки. Несколько раз сказав «спасибо», он выходит из кабинета, прокручивая в голове слова этой проницательной женщины. Уже посреди коридора он понимает, что на экономику Юнги ушёл почему-то без него. Становится на чуть-чуть обидно, а после он вспоминает про записку в своей руке. Недолго думая, парень разворачивает её и замирает. «Не расстраивайся, сегодня всё изменится, вот увидишь)» — написано красивым почерком, который Пак уже хорошо знает. Сомнения, конечно, всё ещё имеются, но, чёрт, перепутать почерк Юнги с чьим-то другим он просто не может. И где-то уже звучало это «вот увидишь». «Они сговорились или да?» — думает розоволосый, пока бредёт на следующую пару. Осмотрев класс, он понимает, что Мина в нём нет. Зато, есть Чонгук, к которому он и идёт. — Юнги-хён просил передать, что он не придёт на другие пары, потому что позвонил кто-то важный, и ему нужно срочно уйти, — с готовностью произносит Чон, когда Чимин садится рядом и начинает готовиться к занятию. — Мм, спасибо, — кивает Пак, но проигнорировать волну злости в душе не может. По непонятным ему причинам он чувствует обиду, раздражение и, скорее всего, ревность, но это не точно. Хотя бы потому, что он даже не знает к кому ревновать. Но тот факт, что у Юнги есть «кто-то важный», о котором, вероятно, не знает сам Чимин, его нереально бесит. — Ты же сейчас взбешён? — Ухмыляется Гук, вальяжно развалившись на стуле, снова делая вид самого умного человека во Вселенной. — Нет, с чего ты взял? — Как можно спокойнее отвечает розоволосый, но его рука, рисующая в тетради какие-то крестики с таким усердием, что через пару секунд на их месте появятся значительные дыры, явно, говорит об обратном. — Твоим взглядом можно сжечь весь универ, — усмехается Чон, склоняя голову к плечу, — не бесись, Чимин-хён, Юнги-хён же не сказал, что ты не можешь написать ему? — Играет бровями он, подпихивая Паку его смартфон, который он незаметно вытянул из его кармана. — Отстань, Чонгук, я в порядке. И вообще, с чего это должно бесить меня? Он мне такой же друг, как и вы с Тэхёном, — возмущается розоволосый, почему-то паникуя от мысли писать старшему. — Ну да, ну да, хотя бы себе не ври, хён, — нагло улыбается Гук и отворачивается, делая вид, что очень увлечён происходящим возле доски, где преподаватель рисует различные диаграммы с расчётами. Чимин хочет возразить, но, глянув ещё раз на телефон, думает, что это не такая уж и плохая идея. В конце концов, его собственное чувство спокойствия для него важнее, чем какие-то там споры с младшим. «Куда ты ушёл, Юнги? Что-то случилось?» — пишет он Мину, зная, что на это он промолчать сто процентов не сможет. И точно, ответ приходит незамедлительно: «Я же предупреждал, Чимин, я тебя ударю, когда встретимся. А так, нет, ничего не случилось, не волнуйся.» — естественно, он это несерьёзно, хотя бы потому, что после первой фразы стоит ухмыляющийся смайлик. Розоволосый с минуту думает, что написать, ведь вразумительного ответа он так и не получил, а потом отправляет то, что действительно хочет — «Значит, у тебя всё-таки есть кто-то важнее нас?». Выбирает «нас», потому что «меня» было бы слишком подозрительно. «Что? Блять, что тебе наплёл Чонгук? Я уехал к Джуну, потому что он, оказывается, вечером уезжает в Аньян хрен знает, зачем, и мы не увидимся до следующей недели, а минус уже завтра должен быть у покупателя», — кажется, со скоростью света присылает Юнги, чтобы Чимин только не думал, что он такой мудак. «Ох, это правда? Чёрт, мне так стыдно, хён, прости >.< Я готов загладить своё недоверие к тебе чем угодно)» — быстро печатает Пак и шлёпает Чонгука по плечу. — Ай, за что? — Недоумевает тот, оторвавшись от созерцания фотографии рисунка, который прислал ему Тэ. Да, графики и диаграммы его уже перестали интересовать пять минут назад. А если совсем по-честному, то с рождения не интересовали. — За то, что даёшь ложную информацию людям, — фыркает розоволосый и показывает предпоследнее сообщение в своём телефоне. — Но он так и сказал мне! — Возмущается Чон, думая, что Юнги та ещё зараза. — Ага, — не верит Чимин, но от младшего отстаёт, так как приходит новое уведомление. — Вы друг друга стоите, — хмыкает тот и возвращается к своей переписке, чтобы пожаловаться Тэхёну на несправедливых и злых хёнов, хотя тут ещё большой вопрос, кто, на самом деле, говорит правду. «Помнишь, я говорил тебе не бросаться словами? Так вот, мой совет всё ещё в силе. Я подожду, когда в нашем окне диалогов наберётся свыше десяти твоих «прости», вот тогда и скажу, что ты мне за всё это должен)» — читает Пак, и в его голову невольно лезут не самые прекрасные картинки того, что именно Юнги может потребовать. Да, общаться с двумя геями очень вредно. Розоволосый решает не отвечать, а хотя бы немного записать материал лекции, ведь зачёты ещё никто не отменял. — Чонгук, — уже после пары зовёт младшего Чимин, быстро закидывая все вещи в рюкзак, — я побежал на выступление, предупреди, пожалуйста, препода, — просит он, когда Чон останавливается. Тот кивает, желает ему удачи, и Пак срывается с места, потому что начало уже через час, а туда ещё добраться надо. В автобусе снова не протолкнуться, так что розоволосому приходится собрать все свои силы в кулак, чтобы не наорать на кого-нибудь. Его молитвами через десять минут поездки количество людей уменьшается, и дышать уже становится в разы легче. Пак тихо сетует на то, что Юнги уехал на своей машине, хотя обещал подвезти его. Он, конечно, ничего ему не должен, но всё равно обидно как-то. Переодевшись в студии в сценический костюм — чёрные облегающие джинсы и свободную чёрную шёлковую тонкую рубашку до бёдер — Чимин вместе со своей группой направляется в академию искусств. В сотый раз обсудив основные моменты хореографии, все участники отправляются в гримёрку для нанесения макияжа и некоторым даже смены имиджа. Чимину, например. Там он прогоняет в голове весь танец, надеясь на то, что всё пройдёт достаточно хорошо. Но если бы у него был только этот танец с группой, он бы так не переживал. Закончив с косметикой и покраской волос, команда дружно идёт за кулисы и остаётся там до объявления своей очереди. На сцену Чимин выходит относительно собранным и спокойным, но его нервозность резко возвращается, когда он, окинув взглядом зал, натыкается глазами на Мин Юнги, сидящего прямо в первом ряду.\**\**\**\
Первая мысль, которая посещает Юнги — «Он просто стоит, но… Почему это так шикарно?». Только потом он замечает, что Чимин теперь блондин. Из колонок начинает звучать лиричная мелодия, и первыми осуществляют движения девушки. Они очень пластичны, изящны и Мин бы, наверное, мог бы сказать, что они самые великолепные танцовщицы в мире, если бы его взгляд не был прикован к конкретному парню на сцене. Который, кстати, за первые пару секунд музыки несколько раз испуганно пересекается с ним взглядами. Юнги искренне не понимает, чего он боится, если среди всех этих артистов он — самый прекрасный. Но вот, части женского танца завершаются, и в действия включаются парни. Если это не самое лучшее, что Юнги видел в своей жизни, то он не знает, что должно быть лучше. Его рот непроизвольно открывается, ведь два прыжка в воздухе и сальто назад от Чимина — это не то, к чему он был готов. Зал взрывается визгами и криками восхищения вперемешку с аплодисментами, и Мин за малым не подключается ко всеобщему ажиотажу. Но танец внезапно завершается выброшенной вверх рукой всех танцоров, и они скрываются за кулисами. Юнги уже хочет начать возмущаться, ибо слишком мало, но группа неожиданно возвращается на сцену. На этот раз музыка резко отличается от первой композиции, да и танец, явно, будет не такой, судя по жарким взглядам танцоров в зал. Если в ту минуту шикарной пластичной хореографии Мин безумно радовался, что пришёл сюда и увидел всю эту эстетику в чистом виде, то после второго танца он уже не уверен, что это была хорошая идея. Всего несколько секунд резких, быстрых и чётких движений, пара столкновений взглядов Чимина и его собственного, и Юнги уже можно выносить, потому что столько эмоций он ещё не испытывал ни разу в своей скучной жизни. На моменте, когда Пак, нагло глядя ему в глаза, расставил свои накачанные бёдра и провёл рукой вниз до ширинки — всё следуя хореографии — у Мина перевернулся мир, ведь он не думал, что это милое существо может быть таким сексуальным. Но как же он ошибается, когда решает, что это последний танец, и его мучения на сегодня закончены. Буквально, через минуту после того, как все танцоры из группы младшего, включая его, скрываются в черноте кулис, на сцену проходят уже другие люди — парни в белых рубашках и чёрных джинсах. Они занимают определённые позиции, и спустя несколько секунд в центре их своеобразного круга появляется Пак Чимин. На нём до невозможности облегающие латексные штаны и свободная полосатая рубашка. Чертовски сексуально, считает Юнги. За какие-то доли секунд он успевает прикинуть, будет ли выступать только Пак или снова будет вся группа, но, когда младший начинает танцевать, его мысли мгновенно исчезают из головы. Единственное, что там бьётся о стенки черепной коробки — «Я хочу его. Чёрт возьми, как же я, блять, хочу его». Вслушиваясь в песню и сопоставляя её с движениями Чимина, Мин, честно говоря, охреневает. Взять хотя бы «Найди невинного меня» в тексте и откровенно-насмехающийся взгляд на самого Юнги от блондина. А вот это: «Вытащи меня из этого ада, я не могу освободиться от этой боли. Спаси меня, того, кто был наказан», глядя прямо в глаза старшему. Если это не прямая просьба или даже признание, то он отказывается жить в таком мире. Юнги думает, что в этой постановке слишком много развратных движений, плюс, песня о лжи… Значит ли это, что Чимин признаётся в том, что он не такой невинный, каким кажется? А судя по его действительно похотливому взгляду — да. Мину нужно срочно отлучиться. Ещё несколько таких танцев, и он уже даже до туалета не дотерпит. «Чёртов Пак Чимин охренеть какой развратный». Юнги честно не знает, как этот парень мог скрывать от него такое. Но вот трек, наконец-то, заканчивается, зал неистовствует, а Мин направляется за кулисы. Спокойно преодолев охрану, так как связи в виде Ким Намджуна — не только его коллеги и лучшего бро в мире, но и известного продюсера — очень крутая вещь, он не без труда находит гримёрку NewH — танцевальной команды Пака. Тот как раз входит в неё с другой стороны. Как там было? «Я смотрю на тебя, ты глядишь на меня — искра, буря, безумие». Почти это и испытывают оба парня, но одними гляделками ничего не решишь, так что Юнги смело, а главное, дерзко хватает младшего за руку и тащит неизвестно куда, потому что понятия не имеет о планировке здания. Чимин, к слову, особо не сопротивляется и, похоже, не планирует. Его тяжёлое после изнурительных танцев дыхание немного ослабляет пыл Мина, но не настолько, чтобы он не смог найти свободный тёмный уголок. Довольно сильно толкнув Чимина к стене, он наклоняется вперёд, но останавливается. — Х-хён? — На выдохе уточняет Пак, как будто сам не видит, кто перед ним. Но в его глазах не страх, как думал старший, а… Вызов? Да, Чимин смотрит с откровенным вопросом в глазах: «Сможешь или нет?». — Я надеюсь, ты потом не обвинишь меня в домогательстве, — усмехается Юнги и, глядя младшему в глаза, целует его. Грубо, резко, жадно, как будто ждал этого всё это время. Может быть, так и есть. Но Чимин не отталкивает, напротив, отвечает, подаётся вперёд, обнимает, прогибается в спине, жмётся ближе, просит больше. И старший даёт. Обхватывает его пухлые губы своими, проталкивает язык в его рот, руками сжимает сначала талию, а затем и бёдра. Оба еле дышат от всего сразу — нехватки воздуха, повышенной температуры вокруг, жара, исходящего от тел — но друг от друга не отлипают. С губ Юнги перемещается на шею, с искренним кайфом в душе понимая, что этот парень слишком шикарный для того, чтобы достаться кому-то ещё. А Чимин откидывает голову на стену, жмурится от двояких ощущений — боли от укусов, которые оставляет старший и желания почувствовать ещё больше. Ему слишком сильно не хватало этого. Юнги, особо не церемонясь, скидывает мешающую сейчас рубашку с Пака и медленными поцелуями опускается к его поясу, переместив руки на упругие ягодицы парня. — Хён, — снова выдыхает Чимин, и Мин не знает, что это значит, поэтому отрывается от исцеловывания его потрясающего тела и смотрит снизу вверх, — я так хочу тебя, — нагло усмехается младший, и Юнги так не по ситуации хочет влепить ему подзатыльник, но сдерживается, думая, что отомстит немного по-другому, — хён, тут за дверью есть старая гримёрка, которой никто не пользуется и там стоит диван, — внезапно говорит Чимин, отстраняя старшего от себя за плечи. — Ох, боже, почему ты молчал раньше? — Мин подхватывает блондина под бёдра и, закинув его ноги себе на талию, безошибочно находит нужную дверь, — ты точно уверен? — За такой короткий промежуток времени его внезапно посещает здравый смысл, когда Чимин уже лежит под ним на упомянутом ранее диване и смотрит так, что даже при всей своей природной выдержке Юнги просто не сможет сейчас остановиться. — Да, хён, пожалуйста, — горячо шепчет тот и выгибается настолько сильно, что касается своим возбуждением ширинки старшего. — Твою мать, — стонет тот и, наплевав на все мысли и предрассудки, расстёгивает ремень на джинсах Пака. Тот на самом деле боится немного, но вида не подаёт — желание затмевает сейчас всё, так что он помогает ему раздеть себя и с неким удовольствием снимает с него излюбленную чёрную майку, открывая себе вид на бледную кожу и довольно спортивное тело. Юнги, глянув на его губы, не желает отказывать себе в нереальных ощущениях, поэтому снова целует. Чимин не успевает сориентироваться, а тем более привыкнуть к тому, что это так приятно, но охотно отвечает на поцелуй, одной рукой притягивая старшего ближе, а другой — шаря по тумбочке рядом с диваном в поисках хоть чего-нибудь, способствующего растяжке. Эту растяжку он ещё никогда не практиковал, да и вряд ли собирался. Но, пока они ехали сюда с группой, он успел очень много всего прочитать и посмотреть, чтобы знать, что бывает, если сделать это без подготовки. Зачем? Об этом немного позже, не в такой ответственный момент. Мин тем временем полностью стягивает с него раздражающий в эту минуту латекс, а затем и нижнее бельё, — ты правда настолько хочешь меня? — Оторвавшись от уже красных губ, усмехается он, кивая на конкретный такой стояк у младшего. — А ты как думаешь? — Отводит взгляд тот, борясь с желанием ужасно смутиться и покраснеть, потому что от Мина ему это и нужно было — раскрыть настоящего Пак Чимина. Позволить вести себя так, как он действительно хочет. А хочет он сейчас только одного, как и Юнги, который только хмыкает на вопрос и дразняще проводит рукой по красивому члену младшего. Пожалуй, у этого парня вообще нет изъянов. Чимин тихо стонет и неосознанно цепляется за его плечи, в который раз выгибаясь дугой, — смаз.ка х.хён, — с резкими выдохами напоминает он и протягивает старшему найденный тюбик то ли крема, то ли ещё чего. В темноте не особо видно. Не в полной, конечно — свет всё равно пробивается из разных щелей, но всё же. — Я смотрю, ты основательно подготовился? — Удивляется Юнги, выдавливая на свою ладонь жидкую субстанцию, как оказывается крема для рук. — Н-нет, я не… — начинает Пак, но холодный палец возле его анального кольца заставляет его замолчать и испуганно закусить нижнюю губу. — Точно хочешь этого? — Ухмыляется Мин, аккуратно вводя указательный палец на одну фалангу. — Юнги! — Почти выкрикивает Чимин, не зная, на что обратить внимание больше — на инородный предмет в своём теле или горячие, мягкие губы на этом самом теле. — Кстати об этом, — хмыкает старший и, несильно прикусив твёрдую бусину правого соска на груди Пака, с садистским наслаждением шлёпает по его ягодице, одновременно с этим, добавляя к первому пальцу второй. — Ай! — Уже правда вскрикивает блондин, с силой впиваясь остриженными ногтями в плечи Мина. — Я несколько раз предупреждал, — усмехается тот, сжимая покрасневшую половинку. — Хён, пожалуйста, — внезапно шепчет Чимин, заёрзав на обивке. — Что? — Не понимает Юнги, замечая, что уже и третий палец внутри младшего двигается довольно свободно. — Хватит, — выдыхает Пак, чем заставляет Мина остановиться и ошарашенно уставиться на него, — хватит… рас...тягивать, — добавляет тот, жмурясь от стыдливо произнесённой фразы. — Как скажешь, малыш, — шепчет ему на ухо Юнги и, одним движением стянув с себя нижнюю одежду вместе с боксерами, смазывает свой уже болезненно возбуждённый член, — терпи, солнце, — заботливо произносит, прежде чем осторожно ввести в анальный проход младшего только пару сантиметров. — Мхм, хён, — резко выдыхает Пак, сжимаясь всем телом. Мин ждёт несколько секунд, а затем входит наполовину, выбивая из блондина уже реальный вскрик. — Прости, — снова шепчет ему, но уже в губы и тут же обхватывает нижнюю своими, отвлекая, от пока неприятных ощущений. Когда младший расслабляется и даже подаётся бёдрами навстречу, Юнги полностью заполняет его изнутри, случайно зацепив что-то важное, потому что Чимин издаёт слишком громкий стон и, явно, не боли. — Если так будет каждый раз, я готов заниматься этим ежедневно, — улыбается он, уже самостоятельно направляя старшего насаживаясь то глубже, то, наоборот, недалеко. — Без проблем, — усмехается Мин и, для проформы шлёпнув его по заднице, чтобы не командовал, сам выбирает нужный темп и угол, заведя его ноги себе за талию. — Охх чёрт, — довольно шипит Пак, когда в очередной раз Юнги проходится по нужной точке внутри него, — быстрее, хён, пожалуйста, глубже, — шепчет он и тянется рукой к своему органу, но старший перехватывает его запястье, возвращая себе на плечо и под удивлённый взгляд кладёт на него свою ладонь, принимаясь проводить по всей длине в такт своим движениям. Чимин резко оживляется и начинает стонать так, что Юнги уже захлёбывается звучанием его голоса, и ему это безумно нравится, ведь его тембр настолько высокий и сладкий, что можно слушать вечно, особенно, если такой диапазон открывается только при помощи самого Мина, — ах, хён, я… — бессвязно бормочет младший и начинает метаться по дивану, хватаясь за всё, что попадает под руку. — Такой красивый, — ухмыляется старший, хотя сам уже на грани. Для Чимина это становится краем, и он, простонав самым изящным стоном, изливается ему в руку. Юнги становится гораздо труднее двигаться в плотно сжатом кольце мышц, но невероятно хорошо, так что он тоже не выдерживает и пяти минут и, не решившись заполнять Чимина, кончает на его и свой животы. Оправившись от ярких звёзд в глазах, Юнги первый встаёт и натыкается взглядом на какое-то полотенце на подлокотнике. Его-то он и решает использовать для устранения улик. Протирает сначала руки и свой пояс, потом напрягшийся пресс Чимина и откидывает ненужную больше вещь далеко за диван. — Хён, можно я просто умру здесь? — Подаёт голос Пак, каким-то неизвестным образом уже натянув на себя почти всю одежду. Мин тоже одевается и только после этого садится рядом. — Всё настолько плохо? — Хмыкает он и, протянув руку к свежевыкрашенным волосам, мягко перебирает несколько прядей, — тебе очень идёт, — улыбается, смотря, как щёки младшего снова краснеют. И этот парень пять минут назад стонал громче любой шлюхи и просил быстрее и глубже? — Спасибо, — опускает взгляд блондин и кладёт голову на плечо старшего, — не плохо, просто я не знаю, как теперь смотреть тебе в глаза, — признаётся он, закрывая совсем красное лицо руками. — Дурак, — смеётся Мин и, отведя его ладони, поднимает его голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя, — ты мне очень нравишься, Чиминни, — произносит он, смотря прямо ему в глаза, и видит сразу сотни эмоций в них, — я бы не стал трогать тебя, если бы это было не так, — поясняет, чтобы драматичный младший не начал разбираться, что, зачем и почему. — П-правда? Боже, ты серьёзно? — Искренне удивляется тот, не в силах отвести взгляд от идеального, каким он сегодня днём его окрестил, лица. — Естественно, — улыбается Юнги и притягивает его к себе, обнимая и зарываясь пальцами в его волосы. — Я… я… — пытается справиться с волнением Пак, но его перебивают. — Если пока не можешь признать это, не говори, — серьёзно заявляет Мин, но Чимин, наоборот, отстраняется. — Ты тоже мне нравишься, хён, я понял это сегодня. Даже в автобусе решил почитать про однополые отношения, но вместо флаффа наткнулся на всякие советы и описания уже, эм, того, что мы сделали, — решительно на одном дыхании выпаливает он, пока сомневаясь, всё ли идёт так, как нужно. — Господи, и за какие заслуги мне досталось такое чудо? — Смеётся Юнги и, поднявшись, протягивает блондину руку, — пойдём, у меня для тебя есть кое-какой сюрприз, — загадочно добавляет он, распаляя в младшем детский интерес, благодаря которому он послушно кладёт свою маленькую ладошку в большую Мина, и они вместе осторожно выходят из помещения. Старший незаметно переплетает их пальцы, но возле гримёрки NewH Чимин останавливается и выдёргивает свою руку. — Я переодеться, хён, сейчас, жди, — быстро проговаривает он и скрывается за железной дверью. Мин, конечно, не хочет быть слишком недоверчивым, но страх в его душу всё-таки закрадывается. Чимин залетает в уже давно пустующее помещение и первым делом прислоняется спиной к холодной стене. — Божеее, скажите мне кто-нибудь, что это неправда, — шепчет он, оседая на пол, — мы же не могли вот так просто переспать даже не встречаясь, — обречённо выдыхает он и только сейчас начинает ощущать расползающуюся по копчику и позвоночнику боль, — чёрт, чёрт, чёрт, он посчитает меня шлюхой, а что если он просто решил проверить слухи? О господи, этого не может быть, — продолжает рассуждать парень, отказываясь принимать тот факт, что он сегодня действительно лишился девственности, — мы же уже настолько сблизились до этого… Но он сказал, что я ему нравлюсь… чёрт, мне нужен мой Минни, — чуть ли не хнычет Чимин, умом понимая, что будет проще спросить у самого Юнги, но, что если… — Чимин? Ты долго там? — Отрывает его от разговоров с собой голос Мина, раздавшийся из-за массивной двери. — Да, сейчас, — отвечает Пак и, наскоро успокоив свою разбушевавшуюся панику, заменяет студийную одежду на свою, — всё, можем, идти, — довольно спокойно оповещает он, выйдя к старшему. — Всё в порядке? — Замечает его потерянный вид тот, но снова берёт за руку. — Да, всё хорошо, — натянуто улыбается блондин, опуская глаза в пол. — Чимин, если тебя что-то тревожит, ты можешь рассказать, ты же знаешь, — спокойно произносит Юнги и замечает в конце коридора то, что заказывал. Собственно, ради этого он сегодня ушёл из университета раньше времени. — Да, но всё правда в порядке, — заверяет Пак и тоже видит большую коробку и что-то за ней. — В любом случае, думаю, это поднимет тебе настроение, — усмехается Юнги и, подойдя, достаёт из этой коробки… — О господи это самый огромный медведь, которого я когда-либо видел!!! — Вопит младший, рассматривая действительно огромную игрушку, — о мой бог, ещё и цветы? Мне? Правда? — Продолжает кричать на пол-академии он, просто не веря своим глазам. — Да, тише, тише, — смеётся Мин, протягивая ему красивый букет роз, — насчёт цветов я сомневался, но ты всё-таки артист, а им часто их дарят, — говорит он, с улыбкой наблюдая за тем, как глаза Пака наполняются слезами, а он сам бережно берёт букет в руки. — Я просто не знаю, чем заслужил это всё, — сквозь слёзы шепчет он и, предусмотрительно положив цветы на коробку, обнимает старшего, зарываясь носом в его шею, уже объясняя это собственным желанием сделать это, а не каким-то тактильным голодом, которым, к слову, никогда не страдал. — Тем, что ты самый замечательный ребёнок, которого я когда-либо встречал, — улыбается Юнги, прижимая его к себе. — Поверишь, хён, я подумал, что ты можешь… — стыдливо начинает Чимин, уже собираясь упасть ему в ноги, чтобы вымолить прощение. — Я слышал, — серьёзно перебивает тот, — и хочу сказать, что ты пиздецки не прав, малыш, — с усмешкой добавляет он, слабо шлёпая его по бедру, — я никогда бы так с тобой не поступил, могу доказать всем, чем хочешь. — Прости, хён, пожалуйста, просто… я всё ещё боюсь, — говорит Чимин, думая, что точно когда-нибудь влепит себе пощёчину за плохие мысли в сторону Юнги. — Я понимаю, — кивает тот, поглаживая его по спине, — ладно, это не лучшее место для разговоров, поехали, я отвезу тебя на работу, а после неё и поговорим, — говорит он и, взяв в руки коробку, направляется к машине. Чимин же берёт розы и следует за ним. — Так мы теперь… — уже сидя в автомобиле, начинает он, поднимая на старшего вопросительный взгляд. — Конечно, встречаемся! Даже не думай, что это не так, — строго произносит Юнги и выруливает на трассу, — кстати, ты просто чертовски-охренительно-божественно-нереально-невероятно-превосходно-лучше всех в мире танцуешь! — Выпаливает он, ловко маневрируя между другими участниками движения. — Ох, это просто лучшее, что я слышал в адрес моего любимого занятия, спасибо, хён, — улыбается Пак и осторожно кладёт руку на ладонь Мина, находящуюся на руле. Тот дёргается от неожиданности и, глянув на до невозможности хитрое лицо младшего, напрягается ещё сильнее. Блондин нежно проводит пальцами по притягательным острым костяшкам и перемещается сначала на тонкое запястье, с него — на изящное предплечье, а затем и на округлое плечо. — Чёрт, Чимин, мне сейчас придётся остановить машину, и тогда ты уж точно узнаешь, что именно я хотел потребовать с тебя за все те «прости» и «спасибо», — закусив губу, произносит Мин, стараясь сосредоточиться на дороге, а не на табунах мурашек и дрожи по всему телу, которые так не вовремя сосредотачиваются внизу живота. — А я, может быть, и не против, — ухмыляется младший и, придвинувшись ближе, перекладывает руку на бедро Юнги. — Верни мне милашку-стесняшку, — сорвавшимся голосом усмехается Мин, реально готовый свернуть в первую попавшуюся подворотню. — Тебе не нравится? — Грустно спрашивает Пак, и старший готов сквозь землю провалиться от его резкой смены поведения. — Ты мне любой нравишься, — улыбается он, но, положив свою ладонь поверх чиминовой, несильно сжимает её, чтобы предотвратить её дальнейшие передвижения. — Хён, почему мы так себя ведём? — Внезапно спрашивает блондин, который скоро, похоже, перелезет на старшего. — Потому, что мы «влюблены», — цитирует Тэхёна Юнги, боясь вообще подумать о том, что будет, когда они с Чонгуком узнают об этом всём. — Ахах, возможно, — улыбается Чимин, поняв шутку, — нет, ну, мы, буквально, вчера зависали вместе и даже не представляли, что сегодня может всё измениться, — продолжает он свои мысли, но резко вспоминает про некоторые подробности вчерашнего дня. — Хм, а кто-то, по-моему, представлял, — делает вид, что задумывается Юнги и не ошибается, когда ожидает увидеть на щеках младшего уже привычный румянец. — Ты хочешь сказать… — смутившись, говорит Пак, не собираясь продолжать. — Да, Чиминни, я отчётливо ощутил вчера то, что, не должен был, — ухмыляется Мин, вспоминая, как ещё вчера хотел разложить этого парня везде, где можно. — Блиин, — сокрушённо тянет тот, пряча лицо где-то возле ключицы старшего, — а почему ничего не сказал? — На свой страх и риск спрашивает он, всё ещё продолжая вдыхать тот самый запах лаванды. — Как ты себе это представляешь? Ещё вчера мы были в стадии отношений друзей-недовлюблённых, и нормально бы было, если бы я такой «Хэй, Чимин, твой стояк упирается прямо мне в ногу, не хочешь объяснить?» Так что ли? — Смеётся он, нарочно вгоняя младшего в ещё большую краску. — Лучше бы я молчал, — смеётся в ответ тот, но, вспомнив кое-что, над чем хотел пошутить, резко садится прямо, — кстати, — говорит, натягивая на лицо хитрую ухмылку, и продолжает, только дождавшись внимания от Мина, — у тебя очень хорошо получается играть роль богатого папочки, — ухмыляется он, кивая на медведя и цветы. — Боже, Чимин, — закатывает глаза тот, но улыбается, слыша искренний смех младшего, — у тебя, я смотрю, тоже неплохо выходит роль «милого мальчика», — усмехается он, думая, что смех Чимина — лучшая музыка для ушей. Он бы хотел записать его и поставить на вечный повтор в своём плеере. — Конечно, только я правда милый мальчик, а вот ты… — щурится Пак и чувствует, как автомобиль останавливается. — Ты хочешь сказать, что я не папочка? — Усмехается тот, и блондин мысленно даже рад тому, что у них снова происходит это — скатывание разговора с шутливого в довольно серьёзный. — Ох, ещё какой, — довольно улыбается младший и выходит из машины, — уверен, все коллеги в кафе сейчас будут говорить об этом, — хмыкает и, подойдя к Юнги, мягко целует его в щёку, — до встречи, па-поч-ка, — нагло тянет он и почти заходит в кафе. — До встречи, детка, — слышит он в спину насмешливый голос и, тихо смеясь, проходит в помещение. — Чёрт, Чиминни, только не говори, что ты встречаешься с этим парнем! — Буквально, с порога налетает на него Хосок — «любимый кафешный хён» Чимина, которого он не видел уже пару недель, так как тот отлучался куда-то в Японию. — Хоби-хён! Привееет, — во весь рот улыбается Пак и с удовольствием падает в предложенные объятия, — а что будет, если я так и скажу? — Спрашивает он, отлипнув от Чона и натягивая на себя короткий фартук. — Ох, боже мой, серьёзно? Ты и Юнги-хён? — Искренне удивляется Хо, пользуясь тем, что клиентов пока только двое, и то уже обслуженные, и они могут немного поболтать. — Ты его знаешь? — Не менее искренне удивляется и Чимин, даже замерев над подносами, которые собирался разложить. — Ага, я учился с ним в группе, пока он не остался на второй год, — говорит Хосок, но, скорее, не презирающим тоном, а сочувствующим, — так вы правда встречаетесь? — Повторяет он свой вопрос, потому что Чимин уже и забыл о нём, загнавшись информацией о знакомстве этих двоих. — А? Да, встречаемся, — спохватившись, отвечает он, пытаясь свыкнуться со звучанием этой фразы, с её произношением и, главное, с её значением. Сейчас пока это плохо удаётся — обстановка не та, времени ещё достаточно не прошло, да и желания особого нет, а вот, потом, дома, он подумает над этим основательно и глубоко. — Обалдеть, — весело хмыкает Чон и слышит звон колокольчиков, — я сейчас, — бросает он Паку и идёт принимать новый заказ. Блондин свободно выдыхает, расслабляясь, оказывается, он успел отвыкнуть от гиперактивности и всезаинтересованности этого парня за какие-то две недели. Начищая бокалы и переставляя всё же подносы, он думает, что Хо чего-то не договаривает. Чего-то такого личного, о чём ему может рассказать только сам Юнги. Лучшего варианта, как «католк» он не находит, поэтому пишет туда. «Хён, ты знаешь Хосока-хёна?» — решает начать издалека, чтобы уже на первых стадиях сопоставлять ответы и факты. «Ага, знакомы, а что?» — присылает Мин, а Чимин отвлекается на пару минут на нового гостя. «Он мой коллега в кафе, так вот, откуда ты его знаешь?» — отправляет, как только возвращается от столика. «Учились вместе, всё? Допрос окончен? ><» — приходит через несколько минут, и блондин уставляется на это сообщение, невольно видя в нём какой-то подвох. «Если бы Юнги был рядом, у него бы, определённо, забегал взгляд» — думает он и пишет: «нет, при встрече ты мне не соврёшь)». Ответ приходит только спустя восемь или десять минут — «я не вру тебе». На эту реплику Чимин молчит и, убрав телефон, полностью погружается в работу, а то администратор уже несколько раз кинул на него недовольный взгляд. Когда проходит два или три часа — Чимин точно не сможет сказать — очередные посетители кафешки вызывают у него ступор, как только он замечает их на входе. — Чимииинни! — В любимой манере кричит Тэхён и без стеснения подлетает к другу. — И я рад тебя видеть, Тэ, — улыбается тот, но, поймав грозный взгляд от Чонгука, не решается обнять парня. Его парня. — Ну, как вы провели время с Юнги-хёном в той старой гримёрке? — Слишком неожиданно для Чимина спрашивает Ким, отчего тот давится несовершённым вдохом. — Ч-что? — Откашлявшись, переспрашивает он, надеясь то ли на то, что показалось, то ли на неудачный юмор Тэхёна. — Повторить? — Удивляется тот, думая, что и в первый раз сказал достаточно громко, если на это повернулась добрая половина людей в помещении. — Он спросил, хорошо ли вы провели время с Юнги-хёном в той гримёрке в академии? — Ухмыляется Чон, за что Пак его про себя прозывает «подкаблучником». — Я понял! — Резко отвечает он и, сбавив громкость, добавляет, — откуда вы знаете? — Мы вообще-то хорошие друзья, которые прекрасно знали о твоём выступлении и просто не могли не прийти, хотя кое-кто даже не позаботился о том, чтобы пригласить нас. Хорошо, хоть вход был свободный, — обиженно говорит Ким и, облокотившись на барную стойку, просит Чимина дать им с Гуком по стакану сока. — Ой, я забыл совсем про вас, простите, ребят, — сокрушается тот, выполняя заказ. — Ага, про Юнги-хёна не забыл, — хмыкает Чон, принимая из рук Пака яблочный сок. — Так получилось, — бормочет блондин и отдаёт Тэхёну и его стакан тоже. — Так вот, вернёмся к нашей теме, — улыбается Ким, с удовольствием отхлёбывая напиток, — ударь меня, друг мой, если вы не трахались, — пафосно произносит он, и Чимин действительно ударяет его, но не за то, что это не неправда, а за саму формулировку, — эй, так не честно! — Возмущается тот, потирая плечо, на которое и пришёлся «удар». — Да, Чимин-хён, вы же и правда переспали, так? — Если Тэхён — это второй человек в мире, которого хочет убить Чимин, то Чонгук — первый. — Тише можете говорить! — Не выдерживает он, наклоняясь к парням, — да, мы переспали, вы довольны? — Сообщает, раздражаясь от одной только мысли о том, какие сейчас будет речи толкать Тэхён. — А кто отрицал очевидное? Чимин отрицал очевидное, — на удивление спокойно констатирует тот и чокается бокалами с Гуком, — выпьем же за новый союз, любовь моя, — снова на всём пафосе мира произносит он, обращаясь к Чонгуку, и залпом опрокидывает в себя сок. — Если ты думаешь, что отделался так легко, мой друг, ты ошибаешься, мы просто очень спешим на бейсбольный матч, но обязательно тебе напишем, как только освободимся, — сообщает Тэ и, поднявшись, совершает не менее пафосный, как вся его предыдущая речь, поклон. Чонгук смеётся над ним, и они вместе покидают кафе, принимаясь бурно обсуждать, что именно им сделать, чтобы не оставить незамеченными отношения Юнги и Чимина. Последний после ухода шумной парочки медленно приходит в себя, пытаясь осознать, что теперь это официально полный трэш. Если Хосок ещё относительно спокойно воспринял информацию о них и уж точно никаких действий предпринимать не будет, то за ТэГуков Чимин не ручается. Ещё через час, когда последний посетитель уходит из кафе, и Чон с Чимином уже начинают протирать столы и раскладывать тарелки и бокалы по местам, к зданию подъезжает машина Мина. — Кого я вижу! Юнги! — Восторженно выкрикивает Хосок и без зазрения совести подходит и обнимает его. По лицу того можно понять одну вещь: он не против, но боится показать это Паку. Блондин делает вид, что всё в порядке и подходит ближе, хотя в душе у него просто взрываются бомбы и извергаются вулканы, потому что он так и чувствует это странное напряжение между этими парнями. — Я тоже рад тебя видеть, Хо, — вежливо улыбается старший, отстраняя от себя тактильного Чона. — Сколько мы уже с тобой не общались после того случая? — Задумывается тот, и Чимин уже неслабо напрягается — почему, чёрт возьми, он не в теме, о чём идёт речь? — Около полугода, забей, — прерывает его Юнги и, взяв блондина за руку, обращается уже к нему, — мы можем идти? — Идите, я закрою всё, — кивает на немой вопрос в глазах Пака Хосок и снова смотрит на Мина, — нам нужно как-нибудь пересечься и поговорить, хён, — улыбается он, вызывая в Чимине желание убивать. Прямо здесь и сейчас и вообще не важно, кого — обоих сразу. — Да, думаю, нужно, позже обговорим это, — рассеянно соглашается старший и выводит Пака из помещения. В машину он садится очень загруженным и похожим на того, чьи мысли просто разрывает от внезапных воспоминаний. Полдороги блондин молчит, не решаясь спросить хоть что-нибудь и надеясь всё-таки на совесть Юнги, но тот по-прежнему увлечён исключительно вождением и, кажется, совсем не обращает внимания на душевные терзания младшего. Только остановившись у его дома, он хватает его за запястье, не позволяя покинуть автомобиль и, наконец, смотрит. — Хён, я… — начинает Чимин, собираясь сказать, что он всё понимает (хотя не понимает ровным счётом ничего) и выслушает его потом, когда тот сам захочет рассказать. — Полгода назад мы с Хосоком по-пьяни поцеловались, — без каких-либо предупреждений выпаливает Юнги, и Пак, не раздумывая, хочет выйти или грохнуться в обморок и пока не знает, что лучше, — стой, дослушай! — Командует Мин, продолжая удерживать его за руку, — мы бухали у Джуна в честь выпущенного альбома наших трэков, и кто-то из них предложил сыграть на мелкие споры, мы с Хо проиграли Наму, и этот псих сказал нам засосаться. Естественно, сразу мы этого не сделали, но он пригрозил вылить в сеть видео, где мы обсирали политику и упоминали нацистские методы, а за это запросто могут посадить, так что у нас практически не оставалось выбора, — рассказывает он, действительно с раздражением вспоминая тот день. Уже не с ненавистью, потому что довольно много времени прошло, — после этого мы практически перестали общаться, чтобы не возникло ничего такого, но, если честно, это Хосок испугался того, что я би и могу его склонить на «путь гейства», — усмехается он и с облегчением отмечает, что в глазах Чимина сейчас можно прочитать понимание и даже капельку жалости, — я не хотел тебе говорить потому, что подумал, что ты разозлишься или, наоборот, загрустишь, прости, — опускает он голову, как маленький мальчик, провинившийся перед мамой. Пак тихо усмехается и свободной рукой треплет его по тёмным волосам. — Такими темпами, я скоро отберу у тебя роль папочки, — смеётся он, понимая, что не чувствует ни злости, ни грусти, как ожидал старший, даже какую-то лёгкость от того, что он сам всё рассказал, а не стал скрывать до лучших времён. — Ну нет, малыш, — ухмыляется Юнги и одним движением впечатывает его в пассажирское сидение. — Подожди, а сейчас что? — Серьёзно спрашивает Пак, возвращаясь к разговору, в знак протеста упершись руками в сильную грудь. — Сейчас я хочу тебя поцеловать, а Хосок пусть и дальше мучается своими замутами с ориентацией, если до сих пор мучается, конечно, но мы всё равно встретимся на днях с ним и всё обсудим, — отвечает Мин и мягко прикасается своими губами к губам младшего, втягивая того в невероятно нежный, сладкий и любящий поцелуй. Чимин от неожиданности приоткрывает рот, позволяя Юнги делать всё, что он хочет. Тот, пользуясь этим, сплетает их языки, касается нёба, ровного ряда зубов и, отрываясь, самих губ, заставляя Чимина растворяться в приятных ощущениях, отзывающихся толпами мурашек по всему телу. — Пошли домой, хён, — задыхаясь от вновь накатившего возбуждения, произносит Пак, когда Мин даёт ему возможность для резкого вдоха. — К тебе? — Удивляется старший, надеясь, что это «домой» для него именно то «домой», о котором мечтает каждый. — К нам, — улыбается Чимин, только подтверждая его надежды, — думаешь, я не заметил, как ты полюбил мою маленькую квартирку? — Ухмыляется блондин, чувствуя себя настолько хорошо, что всё, что случалось с ним до этого момента вмиг кажется ему таким незначительным и неважным. Есть только Юнги. Только он и только его душа и сердце, которые теперь по праву принадлежат исключительно ему, Пак Чимину. — Это хорошо, потому что я собираюсь поселиться у тебя, солнце, — усмехается Мин и вместе с младшим выходит из машины. — Я ни разу не против, Юн-ги-я, — нарочно растягивает его имя Чимин, открывая уже такую привычную обоим дверь подъезда. — Наконец-то, я могу потребовать с тебя то, о чём молчал целую неделю, а, если честно, то год с лишним, потому что я крашусь по тебе слишком давно, — заявляет Мин, на что блондин может только шокированно открыть рот, и, как только они оказываются в квартире, сжимает его в сильных объятиях, — я тебя никому не отдам, Чиминни, я так сильно люблю тебя, — искренне признаётся старший, прижимая расслабленное тело к себе настолько сильно, насколько это вообще возможно. — Я… тоже, хён, я тоже очень люблю тебя, — выдыхает Чимин, отдавая в ответ не меньше тепла и нежности, чем получает от Юнги......To be continued.....