My savior... is you?

      Новый день у Чимина начинается с будильника, противно врезающегося в сонный мозг. Он нехотя поднимает руку и отключает уже раздражающую музыку. Повалявшись ещё пару минут, парень встаёт и за полчаса проделывает все нужные утренние процедуры, не забыв подкрасить розоватыми тенями веки и скрыть пудрой несовершенства кожи лица. Хотя, по мнению многих, его лицо и так идеально, но кто способен переубедить человека в том, что он считает истинно верным? Правильно, мало кто, так что, он кидает взгляд в зеркало, подмигивает себе и, глотнув кофе, выходит из дома.       В автобусе сегодня людей поменьше, потому что он поехал не на семичасовом, как обычно, а на том, который идёт в 6:45. Но люди всё равно злые, невыспавшиеся и, кажется, готовые убивать. Пак снова ощущает себя выбивающимся из этого сброда существом, ведь у него на губах лёгкая улыбка, в душе цветут цветы, а настроение грезит перевалить за отметку «отличное». Пока он не приезжает в университет. Пройдя пешком пару остановок, он вдоволь насладился пасмурной погодой, весенней прохладой и даже успел погладить парочку котов по дороге. Но, войдя в здание, он почувствовал внезапный страх и отвращение к тому, кто с порога припечатал его к стене. Розоволосому резко захотелось вернуться к тем котам, потому что они, по крайней мере, не пытались разозлить его, достать или издеваться.       — Мы сегодня неразговорчивые? — Противно шипит ему на ухо какой-то тип, лица которого в тёмном коридоре разглядеть не удаётся. Да и не очень хочется, честно говоря, — педик внезапно закрыл свой блядский ротик? — Добавляет отморозок, и Чимин чувствует, как на его бёдра ложатся грубые руки.       — Что тебе от меня нужно? Отвали, — пытается протестовать он, с силой толкая обидчика в грудь, чем только выбешивает этого ублюдка.       — С каких пор педики смеют размахивать своими ручонками? — Щурится он, надвигаясь на судорожно соображающего, что делать Пака, — мне стоит показать пидорасу, где его место, — громко произносит отморозок и, схватив парня за руку, кидает его на пол, а сам садится сверху и пытается расстегнуть ремень на его джинсах. И в этот момент Чимин понимает две вещи: 1) он в полной заднице, потому что вокруг не наблюдается и намёка на других людей и 2) этот тип — тот же, кто на протяжение вот уже двух или трёх недель не даёт ему спокойно жить.       — Ты придурок! Не трогай меня! Отстань от меня, идиот, я не гей! — Начинает вырываться Чимин, с ужасом понимая, что его мышечная масса сильно проигрывает этому бугаю.       — Ну-ну, тебе же не привыкать быть снизу, детка, — скалится тот, заводя руки Пака ему за голову.       — Ты мудак, — отчаянно говорит розоволосый, с силой дёргая всем телом, чтобы хоть как-то скинуть с себя обидчика.       — Ну нет, Чимин, это не я мудак, это ты мудак, раз подставляешь свой зад, кому не следует, — прямо в лицо шипит ему по сути незнакомый парень с таким видом как будто его это действительно волнует.       — Отпусти меня, если ты так считаешь, это твои проблемы, — Пак решает попробовать вступить в диалог, надеясь, что хоть это поможет ему.       — Нет, теперь это твои проблемы, — вопреки мыслям Чимина рычит отморозок, имени которого тот даже не знает, и, резко вытянув до этого расстёгнутый ремень, связывает им его руки. Паника не заставляет себя ждать, и розоволосый уже готов умолять отпустить его, потому что перспектива быть изнасилованным какой-то левой мразью — не самая лучшая в данной ситуации.       — Ты сумасшедший придурок, — испуганно говорит Пак и резко дёргает коленом, ударяя возможного насильника по самому важному месту.       — Ах ты шлюха блять, — плюёт тот, сгибаясь пополам, а, когда приходит в себя, со всей силы ударяет Чимина в челюсть.       — Что здесь… Какого хуя?! — Эту фразу розоволосый слышит уже с зажмуренными от боли глазами и от другого человека, голос которого смутно напоминает голос Юнги, но это было бы слишком по-божески в такой момент. Как ни странно, после этого «вежливого» вопроса тяжесть чужого тела пропадает, и откуда-то снова слышатся только странные звуки, сопровождаемые чьим-то тяжёлым дыханием. Пак очень хочет посмотреть, что же там происходит, но скулу пронизывает острой болью, от которой даже слёзы наворачиваются, поэтому он только бездейственно лежит, пока его стянутых ремнём ладоней не касаются чужие пальцы. Чимин инстинктивно сжимается, но…       — Чимин-а, это я, тише, всё хорошо, — успокаивающе произносит именно Юнги, как бы невозможно это было, и младший доверчиво открывает глаза, — боже мой, встать можешь? — Лицо Мина выражает такое искреннее беспокойство и даже долю реального страха, что розоволосый теряется на пару минут. Юнги в это время развязывает ему руки и помогает подняться, тут-то Чимин и замечает избитое и бессознательное тело того самого урода.       — Ты… Ты убил его? — Испуганно шепчет он, опираясь на старшего и осторожно продвигаясь с ним в сторону туалетов.       — Нет, к сожалению, он просто в отключке, — усмехается тот и, открыв дверь, медленно подводит Пака к раковине, — стой и не дёргайся, — командует он и аккуратно умывает его лицо, смывая кровь, а вместе с ней и нежный макияж.       — Ай! — Вскрикивает Чимин, когда Юнги зацепляет уже начинающую опухать губу.       — Прости, — говорит Мин и мягко прикасается к саднящему участку.       — Всё ещё больно, — болезненно смеётся Пак и, мягко обхватив запястье старшего, отводит от своих губ.       — Ты как вообще? Он не успел ничего сделать? — Взволнованно спрашивает Юнги, а в его глаза сейчас вообще страшно посмотреть — они просто горят жаждой мести.       — Нет, всё хорошо, хён, ты очень вовремя пришёл, — опускает взгляд Чимин, опасаясь даже подумать о том, что было бы, если бы этот ублюдок успел что-то сделать, — спасибо большое, я не знаю, что бы я… — начинает он, но Мин не привык выслушивать благодарности в свой адрес.       — Не за что, тебе следует быть более осторожным, у тебя же ломкость сосудов, — произносит Юнги, и розоволосый поднимает на него удивлённый взгляд, — или лучше научиться давать отпор таким уёбкам, потому что меня тоже может рядом однажды не оказаться, — договаривает он и, положив руки на плечи Пака, перемещает его спиной к раковине, как бы присаживая на неё, — обычно я этого не делаю, но ты меня пиздец, как напугал, поэтому… — добавляет он и просто прижимается к Чимину всем телом, переместив руки на его спину. Розоволосый несколько секунд пытается понять, что происходит, а потом смущённо утыкается носом в плечо старшего, обнимая его в ответ. В его голове крутится только одна мысль — с Юнги очень удобно и тепло обниматься, он словно забирает своими объятиями все переживания и страхи, поселяя в душе Пака уют и… Ох… Любовь? Ну да, любовь к миру, да… Он уже думает, что такими темпами скоро привыкнет.       — Хён, я…       — Молчи, только попробуй что-то сказать, — тихо предупреждает Мин и неожиданно для младшего зарывается ему в шею.       — Хён, так всё-таки записки — твоих рук дело? — Игнорирует предупреждение Пак, вспомнив о том, как в первой прочёл именно об этом.       — Нет, — тихо отвечает Юнги, и из невинных и милых обнимашек это постепенно начинает превращаться в нечто интимное и слишком личное. Он, похоже, это понимает, поэтому отстраняется и, напоследок взъерошив волосы младшего, собирается выйти.       — Хён, оставишь меня здесь? — Вскидывает бровь Пак, скрещивая руки на груди и решая отложить на потом выяснение правды насчёт посланий.       — Нет, конечно, ты же пошёл бы следом, — уверенно заявляет тот.       — Ты смыл весь мой мэйк, мне теперь нужно заново краситься, — говорит Чимин и, заметив свой рюкзак, достаёт оттуда пудру и тени.       — Ты уверен, что это нужно? — Скептично уточняет Юнги, опёршись плечом на дверной косяк.       — Ещё ты скажи, что я педик и так далее, — закатывает глаза Чимин, нанося на покрасневшую от удара щёку светлую пудру, всё ещё слегка жмурясь от неприятных ощущений.       — С чего бы мне говорить это, если я сам такой? — Шутя, усмехается Юнги и подходит ближе.       — А, точно, — наигранно «вспоминает» розоволосый и берёт в руки те самые розовые тени.       — Давай помогу тогда что ли, а то у нас пара через пять минут, — предлагает Мин и, выхватив коробочку, макает аппликатор в бледно-розовую субстанцию и, приблизившись к самому лицу Чимина, медленно наносит тени сначала на одно его веко, а затем на другое. Судя по расслабленному выражению лица Пака, тому очень даже нравится это. Ну, ему, собственно, никто никогда не помогал наносить макияж, а это, оказывается, так приятно! Поэтому да, ему нравится.       — А губы? — Наглеет он, когда Юнги дрожащими пальцами — красить людей это вам не кулаками махать — закрывает тени и убирает в его рюкзак.       — Что губы? — Не понимает тот, уставившись на эти самые губы.       — Блеск в левом кармане, — усмехается розоволосый, решив воспользоваться бесплатным помощником, да ещё и с такими (!) руками.       — А губы за отдельную плату, — ухмыляется Мин, и Пак фыркает на свои преждевременные мысли насчёт бесплатности.       — Окей, за какую? — Щурится он и чуть приподнимает голову, чтобы старшему было удобней.       — Натурой, — смеётся Мин и понимает, что блеск нужно наносить пальцем.       — Ну нет, ты спас меня от этого урода, чтобы самому сделать то же самое? — Почти шутит Чимин, поздно понимая, что разговор может стать серьёзным, чего ему совсем не хочется — он только начал отходить от пережитого.       — Совсем дурак? — Нахмурившись, произносит Мин, набирая на мизинец немного блеска. Пак предпочитает промолчать и не успевает понять, почему его глаза закрываются, как только палец старшего прикасается к нижней губе. Он невольно приоткрывает рот и случайно облизывается, зацепляя языком мизинец Мина. Тот, кстати, за это время успевает перенести сотню мысленных инфарктов, потому что помимо потряхивания от самого факта касания рукой этих пухлых губ, до его пальца ещё и дотрагивается влажный язык, вызывая этим стаи мурашек у обоих парней.       — Извини, — улыбается Пак, отчего не очень похоже, что ему жаль.       — Я не пойму, ты меня провоцируешь или что? — Вскидывает бровь Юнги, внимательно вглядываясь в глаза младшего.       — Нет, ты что, — искренне смотрит в ответ тот, но на дне его зрачков так и плещется азарт.       — Если сомневаешься, что у меня есть характер, я могу тебе его показать, но не думаю, что тебе понравится, — ухмыляется Мин и особенно сильно проводит большим пальцем по верхней губе Чимина, одновременно нанося блеск и равняя этот жест с чем-то ужасно пошлым.       — Не сомневаюсь, хён, по-моему, ты мне уже доказал его наличие… И… Значит, ты, и правда, мой спаситель? — Серьёзно спрашивает розоволосый, продолжая смотреть прямо в глаза Юнги.       — В смысле? — Переспрашивает тот, не уверенный, что вообще расслышал и понял вопрос из-за этого прожигающего взгляда, от которого ему, чёрт возьми, невозможно отвернуться.       — Всё это время… Тогда в туалете, потом в аудитории, с телефоном, сейчас… Правда? — Поясняет Чимин, до конца не уверенный в своей догадке, но, он, наконец, решился спросить, а это уже многого стоит.       — Хах, спасибо, что заметил, — произносит Мин, и этим вызывает сильное удивление у младшего — он не был готов к такому быстрому согласию.       — Ты… серьёзно?! — На всякий случай уточняет он, уже по-новому осматривая Юнги с ног до головы.       — Я похож на того, кто шутит с подобными вещами? — Серьёзно замечает тот и, спрятав блеск на место, подходит к двери.       — Хён… Я же буду вечно тебе должен за всё это, — ошарашенно произносит Пак, поворачиваясь к нему.       — А кто сказал, что я жду за это какой-то платы? — Раздражённо спрашивает Юнги и выходит из туалета.       — Но я не могу так просто… — догоняет его Пак уже возле двери кабинета биологии.       — Блять, Чимин, я бы сказал, чем ты мог бы расплатиться, но не буду, поэтому не смей больше задевать эту тему. Ты сам говорил о человеколюбии и гуманизме, так что считай, что я просто не мог не помочь, — выпаливает Юнги и, чтобы не разругаться ещё сильнее, проходит в класс. Заметив на дальних местах Тэхёна и Чонгука, он идёт к ним, следя, чтобы Пак тоже пошёл за ним.       — Привет, — приторно тянет Тэхён, похоже, не заметив искрящей атмосферы вокруг этих двоих.       — Ага, — бросает Мин и садится партой ниже, предварительно пропустив притихшего Чимина к стене.       — Голубки поссорились? — Мило удивляется Тэ, смотря то на одного, то на другого.       — Заткнись, — лениво отвечает старший и даже достаёт какие-то тетради. Пак вообще уходит в себя и теперь бездумно записывает то, что диктует лектор. Но мысли его заняты как раз не сложной организацией человека, а значением слов Юнги. Пытаясь понять, что именно он имел в виду под «я бы сказал, чем ты мог бы расплатиться», Чимин всё больше и больше запутывается в ситуации, забираясь в самые дебри размышлений. На не самые хорошие догадки его наталкивает ещё и фраза о том, чтобы он больше не смел поднимать эту тему. Почему? Что скрывает этот парень?       — Прости, Чимин-а, — произносит этот самый парень после пятиминутной тишины в их компании, и розоволосый не сразу въезжает в суть сказанного, — я не хотел срываться, просто из-за этого животного, которое тебя чуть не… кхм… я вообще на взводе, извини, правда, я не хотел тебя обидеть, — тихо говорит Юнги, действительно жалея о том, что выпалил то, чего вообще не должен был.       — Всё в порядке, хён, я понимаю и не обижаюсь. И если на то пошло, то это я должен извиняться за все проблемы, которые доставляю тебе, — отвечает розоволосый, для убедительности положив свою ладонь на руку Юнги. Старшему приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы не одёрнуть руку, потому что тёплая ладонь вызывает в его душе столько эмоций, сколько он никогда в жизни не испытывал. Его взгляд внезапно начинает нервно бегать по классу, пальцы дрожать, а мысли путаться и заставлять думать совсем не о лекции. Чимин, к своему удивлению, ощущает то же самое, но зачем-то продолжает держать руку на костяшках Мина, ещё и поглаживая большим пальцем по ним. Внутреннему «я» он это объясняет всё тем же тактильным голодом.       — Ты не проблемный, — спустя пару минут улыбается Юнги, удивлённо понимая, что Чимин единственный человек, прикосновения которого ему не противны и которого не хочется оттолкнуть, — если бы мне было так накладно помогать тебе, я бы этого не делал, — добавляет он, чтобы младший успокоился. Тот и успокаивается, но вину всё равно чувствует, потому что за всю эту помощь он не расплатится до конца жизни, даже если расплаты от него не требуют. А с другой стороны, он бы с удовольствием подарил весь мир этому парню за одно то, что он такой искренний с ним и позволяет быть искренним ему.       — Спасибо, — в который раз говорит он, скрывая смущённую улыбку в воротнике очередного свитера — сегодня светло-розового.       — Одним «спасибо» ты в любом случае не отделаешься, — ухмыляется Мин и всё-таки высвобождает свою ладонь из-под нежных пальцев — время телесного контакта уже давно перевалило за допустимый лимит.       — Без проблем, хён, всё, что угодно, — заверяет Пак, даже не подозревая, какие идеи в этот момент крутятся в голове старшего.       — Я бы не советовал тебе так легко бросаться словами, — усмехается он, чуть понижая звук, потому что ловит уже шестой недобрый взгляд от преподавателя.       — А что? Ты можешь попросить что-то противозаконное? — Удивляется розоволосый и только сейчас замечает, что до этого обсуждающие какую-то увлекательную компьютерную игру ТэГуки молчат, а глянув на них, видит, что они оба с интересом слушают то, о чём они говорят с Юнги. Тэхён подмигивает Чимину, на что тот только закатывает глаза и шикает, чтобы они прекратили подслушивать. Но кого интересуют какие-то там игры, когда здесь обсуждают такие вещи?       — И не только, — тем временем отвечает на вопрос Мин, а его тетрадь продолжает пополняться записями, хотя для него это крайне не свойственно.       — Ох, — выдаёт розоволосый, не придавая особого значения своей реакции, в отличие от Юнги, которого аж дрожь пробивает от этого выдоха, — кстати, хён, ты же не ходишь по понедельникам, почему сегодня пришёл? — Переводит неловкую тему Чимин, чем отваживает от их разговора Тэ и Гука, уж про учёбу им точно слушать не интересно.       — Потому, что ты ходишь, — просто отвечает Юнги, и Пак уставляется на него недоверчивым взглядом, — что? Я шучу, — поясняет он, но почему-то не смеётся, — я просто проснулся рано и больше не уснул, решил, что сходить в универ будет полезнее, чем проваляться весь день в квартире, — говорит он, но Пак всё ещё цепляется за первую версию.       — Аа, — «многозначительно» отзывается он и возвращается к своей тетради, потому что так и на учёбу недалеко забить, с такими-то долгими диалогами. Последующие двадцать минут каждый из парней занят записыванием важных терминов, учёных и даже ссылок, где можно почерпнуть новую информацию.       — Сколько у нас ещё пар? — Практически вывалившись из аудитории, спрашивает Юнги, обращаясь сразу ко всем.       — Две, — говорит Чимин.       — Три, — Чонгук.       — Хз, — Тэхён, — я вообще-то не с вами учусь, если вы забыли, — поясняет он на три недоумённых взгляда.       — Хён, а что ты тогда сейчас с нами делал? — Задаёт вполне логичный вопрос Чон. Он-то думал, что у них опять совместное занятие, но, помимо Кима, в классе не было никого из его группы.       — А это… секрет фирмы, — подмигивает Тэ и, во избежание лишних разговоров, сбегает.       — Хён! — Кричит ему вслед Чонгук и, как ни странно (хотя это уже ни для кого не покажется странным) бежит за ним.       — Что с ними не так? — Озвучивает мысли Пака Юнги, опираясь спиной на подоконник.       — Без понятия, — разводит руками тот и становится напротив, — наверное, любовь, — смеётся он, но, заметив осторожную улыбку старшего, осекается — не часто можно такое увидеть. Да и само упоминание этого чувства в их компании почему-то стало запретной темой.              — Давай уйдём после экологии? — Внезапно предлагает Мин, смотря строго в пол — только не на Чимина.       — О, эм, не знаю, — теряется тот и кое-какое важное упущение словно бьёт его по затылку, — чёрт! — Восклицает он, на что Юнги даже поднимает глаза, — мы в любом случае уйдём после экологии, — уверенно говорит он и, поставив рюкзак рядом с локтем старшего, начинает там рыться, — я забыл про репетиции, — наконец, объясняет он свой внезапный возглас, — у меня завтра выступление, — добавляет парень, выуживая из рюкзака записную книжку.       — Оу, — понимающе кивает Юнги, — но я тогда куда? — Спрашивает он, осознав, что если Пак пойдёт в студию, то ему придётся одному шататься по городу.       — Как куда? Со мной, — отвечает розоволосый, как будто это самая очевидная вещь в мире.       — А можно? — Сомнительно тянет Мин, заглядывая в блокнот младшего и замечая там время концерта — 15:00.       — Конечно, только если тебя не пугает перспектива два часа провести в танцевальном зале, если не больше, — произносит Чимин, убирая книжку обратно.       — Какое там пугает? Мне интересно даже на это посмотреть, — отвечает Юнги, чем вызывает радостную улыбку у младшего — когда кто-то интересуется тем, что ему нравится, он просто не может сдержать радости, так и рвущейся наружу. Тем более, это не «кто-то», а Мин Юнги, образ которого ничуть не умалил своей значимости в голове, а теперь и в душе Чимина за это время, наоборот, только укрепил её и даже вывел на новый уровень.       — Тогда прекрасно, — улыбается он, — пойдём на экологию? — Спрашивает, разворачиваясь в сторону нужного кабинета.       — Ага, — без энтузиазма кивает Юнги и плетётся следом.       — Я так понял, теперь Чонгук решил нарушать правила, — заявляет Чимин, когда они усаживаются на места подальше.       — Возможно, — ведёт плечами Мин, не особо интересуясь делами Чонгука.       — Просто сначала Тэ к нам пришёл, хотя это запрещено, а теперь этого нет, — зачем-то рассказывает Пак, хотя Юнги и так всё прекрасно понял.              — Ну, знаешь, за любимым и в огонь, и в воду, как говорится, — он прерывает его бессмысленные рассуждения и укладывает голову на сложенную в локте руку лицом к младшему. Чимин не помнит, чтобы где-то так говорилось, но это не так важно. По крайней мере не важнее того, что он видит. А видит он чёрные пряди волос, спадающие на глаза Юнги, прищуренный взгляд из-под этих самых прядей и периодически появляющийся язык, увлажняющий красноватые манящие губы. Стоп, манящие? А вот эта мысль уже заставляет Чимина слегка покраснеть и поспешно отвернуться, чтобы старший не дай бог не узнал о том, какие эпитеты выдаёт его мозг по отношению к нему.       — Писать не будешь? — Сконфуженно интересуется Пак, следя за тем, как учитель Ли выводит на доске какие-то графики, «отражающие текущую экологическую ситуацию в мире».       — Лень, — фыркает Мин, и только сейчас Чимин замечает, что он откровенно пялится на него! — Что? — Невозмутимо спрашивает Юнги, догадавшись, что подозрительные взгляды в его сторону от младшего кидаются не просто так.       — Я тебе настолько нравлюсь? — Флиртует розоволосый, не отрываясь от тетради.              — Ага, — усмехается старший и, протянув вперёд руку, взъерошивает его волосы. Или лучше сказать, гладит? Потому, что слишком мягкие и приятные ощущения.       — Хён, я бы в твоём положении не шутил с такими вещами, — серьёзно замечает Чимин, едва не мурча от ладони на своей макушке.       — Ты первый начал, — защищается Мин, продолжая свою внезапную ласку, — давай сейчас свалим? Он мне надоел, — жалуется он, перебирая мягкие розовые волосы в своих пальцах.       — Я бы с удовольствием, но мы потом получим за это, — укоризненно говорит Пак, всё ещё пытаясь сосредоточиться на словах преподавателя, а не на своей голове, которая просто плавится от восхитительного ощущения чужого тепла, как и он сам, собственно.       — Да ладно тебе, Чиминни, — надувает губы Юнги, и вот тут для розоволосого останавливается мир. Юнги назвал его «Чиминни»? Юнги надулся? Пальцы Юнги перебрались с волос на мочку уха? Это точно пора заканчивать.       — Я… Ладно… Учитель Ли, можно мне... выйти. Пожалуйста? Мне очень плохо, — резко симулирует Чимин, хотя уже сомневается, что симулирует, ведь голова у него кружится вполне реально, и он не уверен, что это не от всего вышеперечисленного.       — Да, конечно, Мин Юнги, проводите Чимина до медкабинета, мы уже наслышаны о его обмороках, — участливо говорит преподаватель, и Мин, взяв Пака под руку, выводит его из аудитории. С вещами, естественно.       — Точно, я даже не подумал про это, — одобрительно хмыкает он, когда они выходят на улицу.       — Если у нас будут проблемы, отвечать будешь ты, — недовольно бурчит Чимин и кивает в сторону остановки, так как до танцевальной студии ехать целых сорок минут.       — Хорошо, — спокойно соглашается старший и подстраивается под его шаг, — ты в порядке? — Спустя пару минут спрашивает он, когда замечает, что Чимин подозрительно молчит и постоянно отводит глаза куда-то в сторону.       — Д-да, — запнувшись, отвечает тот, чем только убеждает Юнги в обратном.       — Чимин, — серьёзным тоном зовёт он, осторожно остановив Пака за предплечье.       — Всё хорошо, хён, правда, — говорит розоволосый, но его бегающие глаза и напряжённое состояние не позволяют старшему поверить в это.       — Что случилось? Если ты переживаешь из-за университета, то я завтра же скажу, что ты ни в чём не виноват, — взволнованно произносит Мин, а Чимину становится стыдно — как он объяснит старшему, что у него сердце отбивает бешеные ритмы, а после его поглаживаний по волосам, стягивает низ живота, из-за чего адекватно мыслить, а уж тем более отвечать, ему очень сложно.       — Нет-нет, хён, это бред, мне по сути тоже плевать на это, не бери в голову, через несколько минут всё пройдёт, просто… немного нехорошо, — почти не врёт он и присаживается на лавочку под козырьком остановки.       — Хорошо, если что, сразу говори, — голос у старшего до сих пор взволнованный и, похоже, искренне переживающий, а ещё, его чёртова ладонь, проверяющая температуру, всё ещё горячая, а лицо в нескольких сантиметрах — обеспокоенное, но такое же красивое, как и всегда, — пойдём, — говорит он и ведёт младшего в подъехавший автобус. Заполненный автобус. Они не без труда протискиваются вглубь и оказываются прижатыми друг другу лицом к лицу, тело к телу, руки к рукам, ноги к ногам и всем остальным тоже. Чимин сначала выдыхает, затем судорожно вдыхает снова, но тут же жалеет об этом — если всё, что было до этого, он мог как-то логически объяснить, то эйфорию внутри от запаха лаванды, несомненно, исходящего от шеи Юнги — нет. На особенно удачном повороте автобус слегка заносит, так что Мину приходится прижаться ещё ближе, для безопасности поместив одну руку на противоположную стенку машины, а вторую — на талию Чимина. Если это не его фетиш, то Пак не знает, что тогда. Но узнавать пока не собирается, потому что запах становится совсем ощутимым, к бледной шее можно при желании прикоснуться губами или языком — там уж кому как, а рука старшего грозится переползти на его бёдра, но пока держится в районе тазовых костей, и его молодой организм реагирует на это всё не совсем правильно. Хотя, кто там знает, как «правильно»? Всё, что не нарушает закон и чужие права — нормально. Да именно этим Чимин объясняет себе свой позорный стояк на Юнги и одновременно надеется на то, что в такой ситуации останется незамеченным. На какой-то остановке мучения розоволосого ненадолго прекращаются, благодаря вывалившейся из транспорта доброй сотне людей. Ну ладно, ладно, он слишком преувеличил, ведь вышло всего человек двадцать, хотя в такой давке и это количество достаточно велико. Ещё через две волны «наплыва» и «отплыва» пассажиров, парни, наконец, подъезжают к цели.       — Господи, я больше никогда не поеду сюда на общественном транспорте, — выдыхает Юнги, прислоняясь к ближайшей стене.       — Ага, а представь, мне каждую неделю приходится это делать, — хмыкает розоволосый, мельком глянув на свою ширинку — вроде, не сильно заметно.       — Бедный, — сочувственно произносит Мин и почему-то оглядывает младшего с ног до головы, — давай я буду подвозить тебя, когда мне вернут мой Porsche panamera* из ремонта? — Предлагает он, и у Чимина невольно открывается рот.       — Твой что? — Ошарашенно переспрашивает он, и чуть запоздало идёт за старшим, который уже отдохнул и теперь бодро пошагал в сторону танцевальной студии.       — Porsche panamera — машина такая совсем новой модели, — поясняет тот, рассматривая деревья и здания, мимо которых они проходят.       — А, о, так у тебя… — очень содержательно начинает Пак, но Юнги его и так понимает.       — Ага, есть машина, да. Ну я, знаешь ли, тоже не просто штаны просиживаю, — усмехается он, хитро подмигивая младшему.       — Хён! Расскажи, — канючит розоволосый, почувствовав долгожданное расслабление и постепенное утихание так не вовремя разбушевавшихся гормонов.       — Ну… Я продаю минуса и трэки, — говорит старший, смущённо отводя взгляд, как будто эта тема для него — что-то личное и сокровенное. Так и есть, на самом деле, — дорого продаю потому, что давно уже себе имя сделал, плюс, помогаю новичкам в рэпе с рифмами, панчами и панчлайнами, — добавляет он, из чего Пак понимает только про имя и дороговизну.       — Оо, так ты… — опять пытается он, стараясь переварить полученную информацию.       — Да, занимаюсь музыкой, да, читаю рэп и, нет, послушать не дам, — каким-то готовым текстом перебивает его Юнги, отчего младший пару минут открывает и закрывает рот, а потом и вовсе хмурится и выпячивает нижнюю губу.       — Не дашь? — Обиженно переспрашивает он, сужая глаза.       — Дам, — с насмешкой в голосе отвечает Мин, и розоволосый не сразу понимает, куда скатился их разговор.       — В смысле послушать… песни… рэп… — сбивчиво пытается исправить он ситуацию, но делает этим только хуже.       — Да, и рэп, и песни, я изначально это и имел в виду, а ты о чём подумал, маленький извращенец? — Смеется Юнги и за малым не проходит мимо нужного здания.       — Ни о чём! — Чуть ли не выкрикивает Пак, думая, что уже где-то слышал это оскорбление, и, буквально, влетает в студию, чтобы скрыть в полутёмных коридорах свои покрасневшие щёки.       — Эй, я вообще-то тут первый раз, — откуда-то сзади напоминает Мин, и Паку приходится вернуться за ним, чтобы провести в нужное помещение.       — Так, я сейчас переоденусь, ты пока подожди, а потом пойдём в зал, — говорит он и, дождавшись кивка, скрывается за дверьми раздевалки. Юнги кидает взгляд на настенные часы. 10:25 показывают те, но ему это особо ни о чём не говорит, так как он не знает, во сколько начинается тренировка младшего. Но если судить по отсутствию других ребят, тренера и тишине в студии, то, явно, позже, чем они заявились. Спустя несколько минут Пак выходит к нему, и… челюсть Юнги можно подбирать, потому что на Чимине чёрные, мать их, лосины, а вместо любимых свитеров — облепляющая весь торс кофта, — пошли, — зовёт он, и Мин не сразу понимает, чего от него хотят. Розоволосый мысленно смеётся с такой заторможенной реакции на свой вид и, чтобы не смущать старшего ещё больше (хотя куда уж ему после лосин-то?), быстро приводит его в зал.       — Ты всегда занимаешься в таком виде? — С трудом выдавливает из себя Юнги, устраиваясь около стены напротив зеркал.       — Ну да, — пожимает плечами младший и подходит к станку, — так удобно, — поясняет он, и Мин понимает, что приехать сюда было одновременно самым ужасным и классным решением в его жизни, потому что Чимин закидывает ногу на станок и наклоняется к ней, при этом стоя к самому Мину спиной, то есть, открывая ему вид на натренированный зад.       — А где все? — Опоминается он, стараясь смотреть куда угодно, кроме этой картины, но его взгляд так и возвращается к действительно красивым, округлым ягодицам в чёртовых лосинах.       — Ещё рано, через полчаса соберутся, — отвечает младший и меняет ногу. Юнги сомневается, что его биориентационная натура выдержит ещё полчаса наедине с растягивающимся парнем. Даже эта фраза в такой ситуации звучит в его голове совершенно не с тем контекстом, — если захочешь пить или есть, на первом этаже есть буфет, — сообщает Пак, и да, Мину бы не помешала сейчас вода. Святая. Чтобы облиться ей, обпиться и облить младшего.       — Ага, — хрипло отзывается он, заставляя себя думать о танцах, музыке и планировке танцевального зала, а не о том, о чём он думает сейчас.       — Хён, хочешь посмотреть, что я умею? — Наивно спрашивает Чимин, принимаясь за наклоны.       — Не знаю, — честно признаётся старший, испытывая противоречивые чувства — либо ему это понравится, и его психика сломается, либо ему это не понравится, но его психика тоже сломается, исход один, так что терять ему нечего, — покажи, — в тишине звучит, как приговор. Для бедной психики Юнги.       — Ага, смотри, — воодушевляется Пак и, повернувшись к Мину лицом, спокойно расползается на продольный шпагат. Окей, это ещё можно выдержать.       — Вау, — одобряюще выдыхает Юнги, действительно восхищаясь его растяжкой. Но тут Чимин встаёт и садится уже на поперечный, глядя строго ему в глаза. Либо Мин зациклен, либо Пак реально провоцирует его. Опустив взгляд на идеально ровную линию его ног, Юнги откровенно залипает на отчётливо просматриваемых бёдрах, икрах и, о господи, том, чего вообще не стоило бы видеть. Следующая мысль, которая посещает его казнённую психику, заставляет его отвлечься от увиденного хотя бы ради душевного спокойствия — он думает, что Чимин идеально смотрелся бы с этим шпагатом у него на кровати, — круто, — судорожно выдыхает он, и непонятно, оценивает этим навыки Пака или свою мысль.       — И вот ещё, хён, — говорит Чимин, и Мин уже не ждёт ничего хорошего для себя. Не ошибается. Розоволосый встаёт боком к нему на колени и ладони и выгибает спину. Если это не соблазнение, то псевдоним Юнги не Шуга. Да, спина у этого парня гнётся очень и очень хорошо, но Юнги как-нибудь потом оценит это адекватно.       — Ты молодец, Чимин-а, — всё равно хвалит он и пытается дышать глубоко и не так часто.       — Спасибо, — улыбается в ответ тот и возвращается к упражнениям. Мин предпочитает сохранить остатки своего здравого смысла, поэтому, сообщив младшему, уходит в буфет. Как только дверь за ним закрывается, розоволосый садится на пол и машет на себя руками, чтобы остудить горящие щёки. Да, это была не лучшая из его идей, он признаёт, но эмоции Юнги того стоили. Чимин просто уверен, что тот мысленно разложил его на всех поверхностях в студии. Он пока не знает, зачем ему это было надо, но для танцоров тоже очень важно уметь сделать так, чтобы люди тебя захотели. Или захотели танцевать, он уже не помнит первый урок, но там точно было что-то про «хотеть».       Юнги возвращается спустя сорок минут и попадает как раз на первый прогон танца. Чимин представляет его своему хореографу, и тот не возражает против его присутствия здесь, поэтому он, как и до этого, занимает местечко возле стены и просто смотрит. Групповые танцы это всегда красиво и интересно, но только танцоры знают, сколько сил в них вложено, сколько нервов потрачено и сколько из-за них неудач пережито. Глядя на отточенные до автоматизма движения парней и девушек, Мин понимает, что у каждого из них своя жизнь, свои проблемы и свои цели, но здесь и сейчас они сливаются в одно целое, в один живой организм, который дышит, живёт, двигается, функционирует, и если хоть один участник этой системы ошибётся, собьётся или остановится, то и весь организм, непременно, пострадает. Но пока у них идёт всё слишком гладко, на секунду Юнги даже кажется, что это не люди, а механизмы, роботы, выполняющие определённые команды, но когда он ловит взгляд Чимина в отражении зеркала, то понимает, что поспешил с выводами. Пак, буквально, прожигает его глазами, пытаясь передать весь смысл танца, но мысли старшего слишком далеки от языка тела, поэтому он не особо понимает его намёки, но у него ещё есть завтрашнее выступление, на которое он, конечно, пойдёт, и вот там-то насладится уже танцем, а не созерцанием «великолепной задницы в чёрных лосинах», как он прозвал Пака за это время.       Ещё спустя полчаса ему становится скучно, потому что молодой хореограф продолжает останавливать музыку, чтобы дать какие-то указания или поправки, и это совсем не весело.       — Ты устал, хён? — Среди перерыва подсаживается к нему Чимин, залпом выпивая половину бутылки воды.       — Немного странный вопрос, — усмехается Мин, на пару минут залипнув на то, как дёргается кадык парня при каждом глотке. Эстетичное зрелище, честно говоря, особенно, вкупе с влажными волосами и шеей, — устал сидеть или устал смотреть? — Добавляет он, переводя взгляд на пол.              — Ахах, ну да, — признаёт младший и растягивается звёздочкой на паркете.       — Если честно, то есть немного, — кивает Юнги и ложится рядом. Они вообще не обращают внимания на косые взгляды танцоров и учителя в их сторону.       — Мы скоро закончим, ещё около двадцати минут и домой, потерпи, — улыбается Пак и, нащупав ладонь Мина, начинает перебирать его пальцы, таким образом успокаиваясь и расслабляясь. Юнги старательно делает вид, что это в порядке вещей, и он вот ни разу не ощущает метающегося в груди сердца.       — Ага, — отзывается он и, кинув взгляд в сторону их рук, отмечает некую гармонию. Маленькие лапки Чимина, как будто созданы для его больших ладоней.       Через двадцать минут, как и обещал розоволосый, тренировка, наконец, заканчивается, и все танцоры расходятся по душевым кабинкам. Мин остаётся в коридоре и от нечего делать рассматривает доску достижений этого заведения. К своему удивлению, обнаруживает на ней как минимум три фотографии, на которых присутствует Чимин. Из разглядывания костюмов и макияжа, он делает вывод о том, что если завтра на младшем будет примерно такой же наряд и мэйкап, то ему лучше сразу приготовить себе валидол.       — Я всё, — за спиной старшего объявляет Чимин, отчего первый чуть ли не отскакивает от стенда.       — Ура, — усмехается он и первый направляется на выход, предварительно окинув розоволосого оценивающим взглядом, отмечая, что обычная одежда на нём смотрится не менее классно, чем эти чёртовы лосины, о которых он ещё не скоро забудет, если забудет вообще.       — Что скажешь, хён? — Спрашивает Пак, догнав Юнги уже возле остановки.       — Круто, скажу, ты охуенно танцуешь, скажу, и я хочу придушить вашего стилиста, скажу, — отвечает тот, опираясь плечом о столб.       — Ахах, почему? — Удивляется Чимин, внутренне почти ликуя от такой искренней реакции, потому что этот восхищённый взгляд в его сторону от старшего, о котором тот либо забыл, либо даже не подозревает, подделать невозможно.       — Нахрена он придумал вам эти лосины? Прости, но я буду прямолинейным. Во-первых, это жутко, во-вторых, смешно и, в-третьих… — «очень сексуально и возбуждающе», — неважно, — выпаливает Мин то, о чём думал последние два часа.       — Хёён, — смеясь, тянет Пак, отклоняясь назад. Если бы старший не видел до этого уровень его растяжки, то подумал бы, что он сейчас сломает себе шею или спину, — я же говорил, так очень удобно заниматься. В любой другой одежде невозможно даже на шпагат нормально сесть, — успокоившись, поясняет младший, мысленно гадая, что было этим «в-третьих».              — Окей, я тогда не шарю, — сдаётся Юнги и замечает нужный автобус, — пойдём, — кивает он Паку, и они проходят в практически переполненный транспорт. Впрочем, как и всегда. Чимин резко вспоминает казус, произошедший по дороге сюда, и его физиология тут же отвечает ему на это сильным румянцем на щеках. На этот раз парни успевают занять два соседних места, когда на второй остановке выходят несколько человек.       — Что теперь? — Спрашивает Юнги, удобно устроившись на своём сиденье возле окна.       — М? Не знаю даже, — задумывается Чимин, поняв, о чём он, — в универ возвращаться нет смысла, на завтра у меня всё готово, о! — Внезапно восклицает он на пол-автобуса, пугая этим парочку пассажиров, включая Юнги, — помнишь, кое-кто обещал мне дать послушать свои трэки? — Играет бровями он, чуть понизив голос, чтобы не привлекать излишнего внимания.       — О нет, — взывает к небесам Мин, жалея, что вообще открыл тогда рот.       — О да, — в тон ему ухмыляется Пак, — нам не обязательно ехать к тебе, если ты так не хочешь пускать меня в свою обитель, мы можем просто где-нибудь выйти и посидеть, например, в кафе, — поспешно говорит он, чтобы старший не подумал, что он настолько наглый.       — Да ладно, я не настолько нелюдимый, — усмехается Мин, припоминая, что вчера ещё успел убраться на всякий случай. На всякий случай прихода Пак Чимина в его квартиру, на самом деле, но это не важно, — у меня, по крайней мере, работает кондиционер, а в кафешках они обычно лагают. Да и, зная твою любовь к искренним эмоциям, я лучше пожалею уши бедных посетителей, — смеётся он и чувствует, как телефон в кармане начинает вибрировать.       — Ты хочешь сказать, что я слишком громкий? — Возмущается Чимин, не припоминая таких случаев, где он орал бы на всё помещение от восторга или чего-то другого.       — Не знаю, не знаю, — качает головой Юнги, и Пак опять замечает, как их разговор плавно слетел на «не ту» тему, — о, мою машину сделали, — сообщает Мин, прочитав смс от автомобильного сервиса, чем невольно затыкает розоволосого, который хотел уже что-нибудь ответить.       — Серьёзно? Мы можем её забрать? — Слишком радостно спрашивает он, только подтверждая то, о чём спорил три секунды назад.       — Ага, — говорит Мин и, оценив обстановку за окном, добавляет, — на следующей выходим.       — Классно, — непонятно чему улыбается младший.       — Боже, я ждал две недели, пока они её починят! — Делится Юнги, надеясь, что хоть сейчас всё в порядке, и в моторе больше не будет ничего стучать.       — Ого, они должны сделать тебе скидку, — поддерживает Чимин, и автобус останавливается.       — Ага, аж пять раз, — саркастично усмехается старший и, расплатившись, они выходят из транспорта, — так, если не ошибаюсь, то нам туда, — указывает Мин в сторону бесконечных сервисов ремонта и продажи всего-чего-можно, и парни направляются прямиком к ним.       — Хён, а ты придёшь завтра на выступление? Я совсем забыл спросить, — вспоминает Чимин, прокручивая в голове различные вопросы к Мину.       — Естественно, я зря что ли выдержал целых два часа ваших танцев? — Отвечает Юнги и прямо перед собой видит нужное здание, — вау, мы пришли, — говорит он и проходит внутрь. Чимин заходит следом и думает, что завтра будет волноваться в сто раз больше, зная, что где-то в зале сидит Юнги. Тот, к слову, быстро переговаривает о чём-то с работником и скрывается на парковке. Розоволосый сначала не понимает, что происходит, а когда на площадку выезжает белая машина, водителем которой оказывается Мин, то чуть ли не роняет челюсть, — садись, детка, подвезу, — ухмыляется он, резко затормозив рядом с младшим.       — Вау, — выдыхает тот и всё в том же шоке садится рядом с водителем, — ты так круто смотришься, хён, — восхищённо выдаёт он, рассматривая абсолютно чёрный, так резко контрастирующий с внешней окраской автомобиля, салон, — и я тебе не детка, — укоризненно замечает, когда до него доходит смысл обращения Мина к нему.       — Ребёнок, тогда, — смеётся тот и выруливает на трассу, — знаешь, у меня есть предложение получше моей скучной квартиры, — загадочно улыбается он, поглядывая на восторженного Пака. Ну точно, ребёнок.       — Какое же? — Розоволосый пропускает мимо ушей ещё одно обращение и уже заинтересованно уставляется на профиль лица Мина.             — Мы можем слушать мои трэки и музыку прямо в машине и одновременно с этим гонять по городу, согласен? — Медленно произносит Юнги и с долей удовольствия наблюдает за тем, как у Чимина загораются глаза.              — Шутишь? Конечно! — Восклицает он, — только это похоже на то, как богатый папочка снял милого мальчика на вечер, — подумав, добавляет он и начинает дико смеяться со своей же шутки.       — Господи, Пак Чимин, откуда в тебе столько пошлых мыслей? — Пугается Юнги, надеясь, что младший не настолько испорчен, — и с чего это ты милый? — Хмыкает он, заставляя его успокоиться.       — Ну, во-первых, я просто пошутил, и нет, я редко так шучу, честно, — тушуется розоволосый, мысленно пнув себя за то, что старший сейчас вообще решит, что он отбитый извращенец, — и, во-вторых, разве не милый? — Кидает он грустный взгляд на Мина, состроив самую милую свою мордашку.       — Ох, боже, за что мне всё это? — Закатывает глаза тот, но посмотрев на надутые губки и умоляющий взгляд, сдаётся, — милый, милый, доволен? — Фыркает он и выезжает на главную трассу.       — Ага, — улыбается Пак, радуясь тому, что смог заставить сурового Мин Юнги смягчиться, хотя какой он там суровый, — а куда мы едем? — Интересуется он, замечая, как городские многоэтажки постепенно сменяются частными домами, а ряды машин начинают заметно редеть.       — Потом узнаешь, — подмигивает Мин и подъезжает к какому-то магазинчику.              — Ты меня пугаешь, — усмехается Чимин и вместе с ним выходит из автомобиля.       — Сейчас купим чего-нибудь попить, поесть и дальше поедем, — говорит Юнги и, взяв на кассе корзину для продуктов, начинает набирать в неё всякой вкусной мелочи.       — Это будет пикник, хён? Или нет? Я не отстану от тебя, пока ты не расскажешь, — хнычет Чимин, помогая ему забрасывать вредные и не очень продукты.       — Не знаю пока, — врёт старший и, захватив пару бутылок колы, идёт расплачиваться.       — Давай я заплачу половину? — Предлагает розоволосый, но получает на это уничтожающий взгляд. Сложив всю еду в пакет, они выходят и, положив его на заднее сиденье, садятся в машину, — ты реально решил сыграть роль богатого папочки? — Смеётся Чимин, когда они возвращаются на дорогу и продолжают не известный ему путь.       — Если у тебя кинк на это, то могу и подыграть, — ухмыляется Мин, и Пак в третий раз за день хочет откусить свой длинный язык, потому что после каждой его шутки Юнги отвечает так, что его щёки превращаются в сплошное красное полотно, — хотя, похоже, ты ещё маленький для такого, — смеётся Мин, конечно, заметив его смущение.       — Хён! — Розоволосый считает это лучшим оправданием на любую заставляющую краснеть вещь. Крикнул «хён!» и всё, проблемы решены.       — Ты первый начинаешь, — справедливо усмехается старший, — мне остаётся только поддерживать твои шутейки сарказмом, но ты его не ценишь, а воспринимаешь всерьёз, — обиженно бурчит он, на самом деле, умиляясь тому, как стесняется Пак.       — Если бы я воспринимал твои слова всерьёз, то умер бы уже от смущения, — смеётся Чимин, думая, что уже не далёк от этого, — хён, а кто я для тебя? — Внезапно спрашивает он, воспользовавшись относительно подходящей ситуацией.       — Ээм, друг, конечно, — натянуто улыбается Юнги, не ожидавший такого прямолинейного вопроса.       — Мм, а можно ещё вопрос? — Говорит Чимин, начиная подозревать то, в чём несколько дней назад подозревал Чонгука и Тэхёна.       — С каких пор ты спрашиваешь разрешения? — Усмехается старший, внутри себя опасаясь любых последующих вопросов от розоволосого.       — Ты помогал кому-нибудь ещё, кроме меня? — Из всего вороха, крутящегося в его голове, Чимин выбирает именно это, считая, что ответ решит всё.       — Хм, в университете — нет. Но только потому, что нападают исключительно на тебя, — быстро поясняет Мин, пока Пак не вывел себе какую-нибудь формулу по его первым словам.       — А почему? — Не отстаёт тот, похоже, поставив цель, вывести старшего на чистую воду. Хотя ему просто хочется узнать настоящую причину его бескорыстной и искренней помощи ему.       — Почему что? — Не понимает Юнги.       — Почему ты всегда спасаешь мою задницу? — На американский манер усмехается Пак, припоминая, что уже спрашивал об этом, но вразумительного ответа так и не получил.       — Потому, что ненавижу, когда кого-то обвиняют ни за что, — отвечает Мин, но этим противоречит всем своим жизненным позициям.       — Ты врёшь, хён, — констатирует Чимин, раздумывая над тем, чего он вообще хочет от него добиться, — ты же ненавидишь людей, — добавляет он и внезапно вспоминает про песни.       — И? Чего ты хочешь, я не пойму? — Начинает злиться Юнги, но, глянув на закусившего от волнения губу Пака, замолкает.       — Хочу послушать твои трэки, — так удачно отвечает он и улыбается, протягивая руку к встроенному магнитофону.       — Дерзай, — хмыкает Мин, мысленно радуясь тому, что они так ловко свернули с этой темы, и через пару минут копошения младшего из колонок начинают звучать первые аккорды.       — Мне уже это нравится, — отбивая ритм рукой по колену, произносит розоволосый, и когда к музыке присоединяется хриплый голос Юнги, то впивается в него взглядом, выражающим сразу сотню эмоций, и все положительные, — если это не самое шикарное, что я слышал в своей жизни, то я не умею танцевать, — сообщает он, и Мин считает это лучшей похвалой его деятельности за всё её существование.       Спустя три трэка, когда быстрые биты сменяются лирическими, Чимин засыпает. Просто сползает немного вниз по сидению и сливается с музыкой, провалившись в манящий сон. Юнги не сдерживает умилительную улыбку, смотря на него, и решает не будить, пока не доедет до нужного места.       — Чимин-а, вставай, — тормошит младшего за плечо Мин, когда часы показывают 17:32, а они уже приехали туда, куда нужно.       — Мм? Что? — Сонно тянет Пак, открывая глаза, и ему приходится несколько раз поморгать, чтобы привыкнуть к вечерним лучам солнца, которые нежно скользят по его лицу.       — Мы на месте, — улыбается Юнги, надеясь, что это не выглядит слишком странно, потому что сонный Пак Чимин — это то, к чему он ещё не скоро привыкнет.       — А, ага, я уснул? Прости, хён, — потирая глаза, говорит он и выходит из автомобиля.       — За что? — Смеётся тот и, положив руки ему на плечи, разворачивает в противоположную от машины сторону, — смотри, — произносит вкрадчивым голосом, подведя младшего к деревянной, не особо надёжной, ограде прямо на краю поляны, просто залитой светом.       — О. Боже. Это… Это так шикарно, Юнги-хён! — Восторженно шепчет розоволосый, смотря на открывшийся вид вечернего Сеула. Солнце находится как раз в самом нужном месте и одаривает своими красно-оранжевыми лучами все строения города, отражаясь в стеклянных поверхностях различных многоэтажек и офисных зданий. Деревья с такого ракурса выглядят безумно маленькими и не менее красивыми, благодаря сочетанию цветов листьев и всё того же солнца. Машины на магистралях кажутся совсем крошечными и мечутся туда-сюда настолько быстро, что ни за одной из них невозможно проследить до конца. В этот момент у Чимина пропадают из головы все мысли, все страхи и все сомнения. Он чувствует себя очень хорошо. Даже лучше, чем дети, которые получают то, что они хотели на день рождения или спортсмены, которые выигрывают важные соревнования. Он понимает, что это называется счастье, но признать это пока не может, потому что, познав истинное счастье, человек больше не захочет жить, ведь смысл, в основном, в этом. Хотя ему, наоборот, хочется сейчас прийти в университет и заявить всем, что он не такой, каким его считают, показать свою настоящую сущность, выступить сольно на очередном конкурсе и сказать Юнги то, о чём он даже думать боится. В общем, сделать всё то, чего он никогда, пожалуй, не сделает. А значит, истинное счастье он пока не познал.       — Нравится? — Отрывает его от размышлений старший, так и не убрав руки с его плеч, напротив, добавив к ним голову, нависая сзади.       — Конечно, я даже не думал, что бывают такие места, — всё тем же шёпотом признаётся Пак, прислоняя свою макушку к щеке Мина. Они похожи сейчас на влюблённую парочку, но никого из них это не заботит потому, что так удобно, потому что им так нравится.       — Я случайно нашёл его, когда в прошлом году один раз психанул и свалил из города, — с улыбкой рассказывает Юнги, радуясь тому, что те времена уже позади.       — Психанул? Что-то случилось? — Обеспокоенно спрашивает розоволосый, только сейчас понимая, что личность Мин Юнги для него всё ещё самая большая загадка.       — Ага, были проблемы, — отмахивается тот, но младшего вообще не устраивает такой ответ.              — Хён, — строго произносит он, чуть поворачивая голову в его сторону, о чём тут же жалеет, ведь между их лицами остаются считанные сантиметры.       — Это не так важно, — продолжает избегать ответа старший, ненавидя говорить о своих трудностях, которые в последствии вызывают у собеседника жалость.       — Юнги, я же могу обидеться, — щурится Чимин, даже не замечая, что снова перешёл на неформальное обращение.              — А я могу тебя ударить за это «Юнги», — усмехается Мин, чувствуя, всякий раз когда младший его так называет, необъяснимое волнение и даже волну дрожи по телу.       — Ой, — смеётся Пак, но отступать не собирается, — я буду называть тебя так, пока ты не расскажешь, Ю-н-г-и, — специально растягивая его имя, добавляет он.       — Наглый, избалованный ребёнок! — Шипит старший, слабо шлёпнув розоволосого по бедру, — хорошо, только не перебивай, — сдаётся он, переведя взгляд на Сеул, — в прошлом году мои родители решили развестись, и отец настаивал на том, чтобы всё имущество было у него, а мама по сути должна была остаться на улице, из-за того, что, в основном, он зарабатывал и покупал всё это. У него был очень хороший адвокат, который, вполне, смог бы это осуществить, поэтому я постоянно мотался к ним в Тэгу пытался уговорить не делать этого, ведь они женились по любви, всё было хорошо, но, как мне рассказывала потом мама, она не смогла бы долго прожить рядом с человеком, который ежедневно устраивает скандалы по малейшему поводу и орёт на неё без какой-либо на то причины. Потом я начал помогать ей отсудить хотя бы часть дома и финансов, слава Богу, мне попался хороший начинающий юрист и разъяснил все их права и обязанности по отношению друг другу после развода, собственно, только благодаря ему, мама получила двухкомнатную квартиру в Тэгу вместо своей части их общего частного дома и половину денежных средств. Но они так сильно помотали мне нервы своим разводом, что я после этого ещё долго морально восстанавливался, из-за чего практически забил на универ. А из-за этого потом появились проблемы там в виде каких-то старшекурсников, которые предлагали помощь по учёбе и расценки за неё имели самые изощрённые, так что я сразу поставил их на место и решил просрать ещё один год, но, чтобы, по крайней мере, своими силами восстановиться после, — размеренно рассказывает Юнги, с отвращением вспоминая этот нелёгкий период в своей жизни.       — Ох… Я даже не знаю, что сказать, — заторможенно произносит Чимин, борясь с желанием обнять и пожалеть старшего, ибо тому это, явно, не понравится, — мне так обидно, что твои родители развелись, — грустно говорит он, невольно вспомнив своих родителей. Если бы те собрались разводиться, Чимин, скорее всего, не пережил бы этого, потому что с самого рождения образцом идеальной семьи для него была своя собственная, — а где сейчас твои мама с папой? Ты с ними общаешься? — Спрашивает он, заметив слегка нахмуренный вид старшего.       — Вот давай только без жалости, — фыркает тот, — это их решение, они взрослые люди, к тому же, для меня это не было таким сильным ударом, так как я уже год не жил с ними и понятия не имел, какие у них там отношения. Сейчас да, общаюсь с обоими. Мама так и осталась в Тэгу, а отец переехал в Ильсан, — отвечает он, и Пак слышит некую неприязнь в его голосе, когда он говорит о папе, — вообще это всё уже в прошлом, так что даже не думай об этом, я в порядке, если ты волнуешься, — встряхнув головой в знак выбрасывания из неё плохих воспоминаний, улыбается Юнги и разворачивается в сторону машины, — давай лучше поедим, и ты мне расскажешь, как судьба свела тебя с Чонгуком и Тэхёном, — посмеивается он и, достав из автомобиля пакет с продуктами, кладёт его на так удачно стоящую здесь лавочку.       — Хорошо, но я так быстро это не забуду, — предупреждает розоволосый и берёт упаковку пончиков и бутылку колы.       — Если что, потом подробней поговорим об этом, просто сегодня слишком хороший день, чтобы портить его моими проблемами, — говорит Мин и, взяв коробочку с солёным печеньем, присоединяется к младшему, который вернулся на прежнее место.       — Хён, это тоже важно, мне очень интересно всё о тебе, включая твои неудачи и вот такие серьёзные дела, правда, — признаётся Чимин и, разорвав упаковку, протягивает мягкий пончик старшему.       — С каких пор? — Усмехается тот, но послушно открывает рот, принимая выпечку из рук розоволосого.       — С того самого дня, когда я тебя впервые увидел, — пафосно смеётся Пак, но почти давится вдохом, когда губы и язык Юнги случайно или нет касаются его пальцев.       — Оу, какие откровения, так вот, вернёмся к этой парочке, — намекая на ТэГуков, поддерживает его смех Мин и в ответ на заботу протягивает ему одну печеньку.       — А, да, — спохватывается Пак, аккуратно обхватывая губами кондитерское изделие, — Чонгук перевёлся к нам, вроде как, сразу из школы, экстерном сдав какие-то экзамены, и мы встретились буквально в четверг, — прожевав, говорит он и снова подносит пончик ко рту Мина, — он сам подсел ко мне и начал разговаривать, а потом выяснилось, что они с Тэ с самого подросткового возраста знакомы, так мы и с Тэхёном познакомились. Помнишь, мы ещё столкнулись в игровых автоматах? И играли с тобой?              — Старший кивает, — вот, это они меня туда вытянули, я сам и через год бы туда не попал, — смеётся он и вспоминает про игрушку, — кстати, зачем ты мне тогда кота оставил? Это было очень мило и приятно, но неожиданно и странно, — усмехается он и передаёт чуть не подавившемуся Мину бутылку воды.       — Чёрт, так и подумал, что ты спросишь, — сделав пару глотков, сокрушается Юнги, не имея особого желания рассказывать о причинах, — нуу, просто из всех призов этот был и по цене подходящий и на вид приятный, — всё-таки поясняет он, умолчав о том, что просто напросто этот кот напомнил ему самого Чимина.       — Мм, угу, — отрешённо кивает тот и внезапно достаёт телефон, — ого, — расширяет он глаза, глянув на экран.       — Что там? — Интересуется старший, без задних мыслей заглядывая розоволосому через плечо.       — Восемь пропущенных от Тэхёна, пять смс’ок от него же и три от Чонгука, — сообщает Пак, показывая телефон Мину, — вообще-то я хотел попросить сделать пару селфи с тобой на фоне этой красоты, а не вот это вот, — смеётся он и, скрыв уведомления, протягивает руку вперёд. Спустя пару минут неловких действий с кадром, он сдаётся.       — Давай сюда, — усмехается Юнги и, взяв смартфон в свою длинную руку, разворачивает Чимина спиной к городу, а сам становится за ним, устроив голову у него на плече. Сделав пару снимков, они начинают дурачиться на камеру, строя всякие смешные рожицы. Чувство детского восторга снова посещает обоих парней в процессе этой безобидной затеи. После диких селфи, Пак возвращает себе телефон и, отойдя на нужное расстояние, начинает фотографировать старшего, когда тот встаёт в разные смешные позы. Прикрывая рот рукой, розоволосый смеётся почти в голос, но стойко завершает фотосессию Мина. Тот, не желая оставаться в долгу, тоже начинает снимать Чимина, который творит ещё более весёлые вещи, чем он сам.       — Ахах, боже, почему это так смешно? — Вытирает несуществующие слёзы Пак, вдоволь насмеявшись и пополнив свою галерею новыми кадрами.       — Не знаю, чёрт, — смеётся Юнги, и они ещё долго не могут успокоиться, потому что младший решает посмотреть на то, что получилось.       — Ухх, всё, хватит, я же умру сейчас, — еле дышит Мин, замечая, что они вовсю валяются на траве, а вокруг уже вообще-то ночь.       — Я тоже, — выдыхает Чимин и, наконец, закрывает фотографии, — фух, сейчас, я позвоню Тэ, а то они волнуются, похоже, — очень «вовремя» вспоминает о друге он и, не вставая, набирает номер Кима.       — Чимин?! Боже, что с тобой? Скажи, что ты жив, пожалуйста, — с первой секунды вопит Тэхён настолько громко, что даже Мин слышит и удивлённо переглядывается с Паком.       — Всё хорошо, Тэ, — смеётся тот, откидываясь на согнутую в локте руку, — прости, что не отвечал, я просто… — договорить ему не даёт ещё один дикий вопль из трубки.       — ТЫ С ЮНГИ?! О БОЖЕ, МЭН, Я ЗНАЛ! — Орёт он, и оттуда слышится какое-то копошение, — включи видеозвонок, — почти приказывает Тэхён, и розоволосый, закатив глаза, выполняет просьбу.       — Доволен? — Хмыкает он, отодвинув руку так, чтобы Киму было видно их обоих.              — Привет, хён, — расплывается в приторной улыбке Тэ и, повернувшись куда-то вправо, кивает головой в сторону телефона.       — Ага, — лениво отзывается на приветствие Юнги, находя Тэхёна ужасно раздражающим. И как он только мог вообще подумать, что эта экстраординарная личность ему нравится?!       — Я же сказал, что они на свидании, — тем временем говорит «личность» появившемуся в кадре Чонгуку, который удивляется так, как будто видит НЛО. Хотя для него Чимин и Юнги, лежащие вместе на траве неизвестно где — сродни НЛО.       — Я проспорил ему пятьдесят баксов, — морщится Чон, отойдя от мимолётного шока.       — Ничего ты ему не проспорил, — раньше офигевающего с происходящего Пака реагирует Мин, повернувшись на бок, чтобы удобней было смотреть, — мы не на свидании, — припечатывает он, бросая в камеру настолько злой взгляд, что оба парня на том конце связи вздрагивают.       — Да, ребят, хватит уже, мы не встречаемся, — вставляет розоволосый, собираясь завершить этот бессмысленный разговор.       — Ну не все люди, влюблённые друг в друга, встречаются, — замечает Тэ, за что получает сразу три удивлённых взгляда, — что? Вот когда вы скажете мне о том, что я был прав, и вы просто придуривались, то я с вас возьму уже не пятьдесят, а сто баксов, — фыркает он и собственнически закидывает руку на плечо Гука, — а пока, смотрите и завидуйте, — говорит он прежде, чем резко развернуть лицо младшего к себе и нагло поцеловать его прямо в губы и прямо на глазах у этих двоих.       — Ты пиздец отбитый, — ошарашенно выдаёт Юнги и, наклонившись вперёд, отключает звонок, потому что Чимин после увиденного может только глупо хлопать глазами, медленно переводя взгляд на старшего, — бля, забудь, Чимин, не обращай внимания на него, он ещё и не то может выкинуть, — спешит растормошить его Мин, пугаясь такой реакции.       — Нет, я не… Я знаю, просто… — всё ещё шокировано произносит розоволосый, пытаясь сформулировать то, как он к этому относится.       — Так, вставай, смотри, ночью здесь в сто раз красивее, чем днём, — прерывает его поток мыслей Юнги, помогая подняться и отвлечься.       — Вааау, — тянет Пак, вместе с Мином подойдя к ограждению. Теперь перед его глазами всё те же здания, но уже в чёрном цвете, разбавленные яркими городскими огнями, исходящими от фар редких автомобилей, витрин магазинов, уличных фонарей и других источников света. Зрелище действительно завораживающее… Яркая полная луна только добавляет волшебности и завершённости этому необычному виду, — хён, — шёпотом начинает Чимин, приблизившись к боку старшего, — я не по поводу поведения Тэ застопорился, а потому, что у них всё так идеально, они такие влюблённые и милые, что мне… возможно, тоже захотелось так, — очень тихо говорит он, так что Мину приходится напрягать слух, чтобы не пропустить ни одного словечка.       — Как «так»? — Тоже тихо уточняет он, боясь спугнуть образовавшуюся уютную атмосферу.       — Чтобы был такой человек, с которым можно спорить насчёт чьих-то отношений, но убить, если будут спорить на ваши, такой, которого запросто можно обнять или взять за руку и не бояться, что оттолкнут, не поймут, не примут и такой, которого можно в любой момент поцеловать и получить только восхитительные чувства, — рассказывает Чимин, краешком сознания понимая, что несёт полный бред, до которого старшему и дела быть не должно, но остановиться уже не может — Тэхён пробудил в нём желание поделиться хоть с кем-то своими мыслями о любви.       — Ох, Чиминни, — со смущённой улыбкой шепчет Юнги, собираясь с мыслями и прикидывая, что из того объёма слов, которые крутятся у него сейчас в голове, он может произнести, — если хочешь, можешь обнять меня, — смеётся он, смотря на младшего, который вскидывает на него до невозможного удивлённый взгляд.       — Оо, эм, хён, я… — начинает бессвязно бормотать розоволосый, даже не представляя, что делают в таких ситуациях. Решает довериться своим настоящим чувствам, — хорошо, — кивает и правда уже через секунду прижимает тело Мина к себе, зарываясь в его плечо носом. Тот сначала тормозит, потому что не думал, что Пак правда сделает это, а потом расслабляется и обнимает его в ответ, мягко стискивая в своих руках.       — Тэхён смутил тебя? — Спрашивает Мин, думая, что так стоять очень тепло и удобно.       — Немного, — улыбается Чимин, ещё сильнее вжимаясь в тело Юнги, объясняя всё тем же злосчастным тактильным голодом, — хён, не думаешь, что мы выглядим странно? — Спустя пару минут замечает он, но отстраняться совсем не хочет.       — Возможно, но какая разница? Здесь даже людей нет, которые могли бы это увидеть, — усмехается старший и с небольшим сожалением понимает, что нужно возвращаться, а то им ещё завтра на учёбу.       — Ну да, знаешь, меня достал Тэхён тем, что постоянно говорит про эти свидания! Как будто мы не можем просто погулять! Что в прошлый раз, что сейчас, — возмущается Пак и, негласно отстранившись друг от друга, парни направляются в машину.       — Ахах, ну, он просто слишком зациклен, — посмеивается Мин и садится за руль, — в его понимании нет такого понятия, как дружба, только любовь, ты что, — смеясь, добавляет он и, когда розоволосый занимает соседнее сидение, стартует с места.       — Нет, просто он, похоже, шипперит нас, — смеётся Чимин и начинает кутаться в свой тонюсенький свитерок, ведь на улице уже похолодало, а автомобиль ещё не успел прогреться.       — Не без этого, — усмехается Юнги и замечает ёрзанья младшего, — ты замёрз? Сейчас, подожди, — говорит он и, одной рукой удерживая руль, другой стягивает с себя кожаную куртку, — держи, — Мин протягивает её Паку и получает в ответ застенчивую улыбку.       — А ты, хён? — Спрашивает Пак, но с удовольствием принимает одежду и тут же накидывает себе на плечи.       — Мне не холодно, — успокаивает его Юнги, невольно умиляясь тому, как резко контрастирует его чёрная куртка с нежно-розовыми волосами младшего. Тот, чтобы согреть заледеневший нос, зарывается им в воротник и с мазохистским наслаждением вдыхает запах Мина, который напоминает ему что-то кислое, сродни лимону, с неизменными нотками лаванды, и он не без удивления понимает, что ему хочется дышать этим ароматом вечно — успокаивает, завораживает, оседает в лёгких, — раз уж мы можем говорить друг с другом прямо, то могу я спросить? — Внезапно произносит Юнги, проехав в тишине довольно большое расстояние, видимо, собирался с мыслями. Чимин за это время едва снова не уснул, ведь редкие отблески света на обочине неслабо бьют по глазам.       — Да, естественно, — улыбается он, поворачивая голову к старшему.       — Возвращаясь к разговору о свиданиях, тебе это правда кажется настолько абсурдным и нереальным? — С долей надежды в голосе спрашивает Мин, смотря исключительно на дорогу, — не пойми только неправильно, я ничего не хочу сказать, просто интересно, — сразу же добавляет он, прежде чем розоволосый успеет что-то произнести.       — Мм, не знаю даже, — задумывается тот и, скинув ботинки, забирается на кресло с ногами, — вряд ли, — через пять минут, наконец, отвечает, улыбаясь на вид напрягшегося Юнги.       — То есть, чисто теоретически, если бы я позвал тебя на свидание, ты бы согласился? — Сомнительно уточняет Мин, не особо веря словам младшего.       — Не знаю, всё возможно, — хитро улыбается тот, но внутри себя с небольшим страхом осознаёт, что да. Да, чёрт возьми, он бы согласился.       — Ладно, забудь, — качает головой старший, — чую, мы завтра с тобой ни в какой универ не пойдём, — усмехается он, смотря на время, которое уже перевалило за полночь, а им ехать ещё минимум сорок минут.       — Это точно, — вздыхает Пак и смотрит в окно, за которым вовсю царит ночная атмосфера со всеми её прелестями: от звёздного неба до полнейшей тишины. Хотя последней там, скорее всего нет, ведь они не очень далеко от города и здесь довольно различимы особенно громкие отзвуки никогда не спящего Сеула, — в принципе, мы можем переночевать у меня, — задумчиво произносит розоволосый, мысленно прикинув расстояние от того километра, на котором они сейчас, до своего дома.       — Хм, если ты не против, — пожимает плечами старший, впадая в небольшую панику от одной только мысли о совместной ночёвке.       — Я бы не предложил, если бы не хотел, — усмехается Чимин и устраивается на сидении так, чтобы было удобно смотреть на Мина, — хён, а тебе правда никогда никто не нравился? Кроме Тэхёна, конечно, — неожиданно для Юнги спрашивает он, сто раз прокрутив этот вопрос в голове и всё-таки решившись задать его.       — Мм, думаю, нет, — отвечает тот, и, промычав что-то вроде «угу», Пак теряет интерес к разговору, так как боится сболтнуть сейчас чего-нибудь лишнего.       — Мы на месте, — через полчаса дороги сообщает Юнги, заставляя Чимина открыть отчего-то закрывшиеся глаза и осмотреться вокруг, — тебя проводить? — Спрашивает Мин, и розоволосому требуется ещё пять минут, чтобы сообразить, что происходит и в каком они районе.              — Что? Какое «проводить»? Ты ставишь машину на сигнализацию, оставляешь её здесь и идёшь со мной спать, — мгновенно опоминается он и выходит из автомобиля.       — Уверен? — Вскидывает бровь Мин, но поднимается за младшим на его этаж.       — Что за вопросы вообще? Если ты сейчас проедешь ещё пять метров, то просто вырубишься и можешь попасть в аварию, а ты мне ещё живой нужен, — смеётся Пак и, открыв дверь, пропускает Юнги в квартиру, — или ты что-то от меня скрываешь и на самом деле ты не обычный студент, а маньяк, которого нельзя оставлять наедине с людьми ночью? — Ещё громче смеётся он, проходя на кухню, чтобы убрать захваченные из машины продукты в холодильник.       — Господи, Чимин, откуда у тебя такие мысли вообще? — С лёгкой улыбкой на губах качает головой Мин, чувствуя осторожное тепло в груди от слов младшего о том, что он ему нужен.       — Ну вот, тогда почему ты так противишься? — Спрашивает розоволосый и думает, пойти в душ сейчас или уже утром. «Потому, что сомневаюсь в своей выдержке рядом с тобой» — думает Юнги, но отвечает совсем другое.       — Просто это твой дом и тебе, скорее всего, будет не очень удобно, — неловко отводит он глаза.       — Юнги, ты мне уже не чужой человек, так что выкинь эти тупые мысли из головы и давай уже просто ляжем спать! — Фырчит Пак и с помощью старшего расправляет свою двуспальную кровать, — я бы мог предложить тебе футон, но у меня неотапливаемые полы и ты замёрзнешь ночью, поэтому будем ютиться здесь, — говорит он и, не переодеваясь, забирается в постель, отодвигаясь к стене.       — Я тебя скоро и правда бить начну, если так и будешь продолжать называть меня так фамильярно, — ворчит Мин, пока устраивается на своей части кровати.       — У тебя рука не поднимется на мою милую мордашку, — самодовольно заявляет Чимин, состроив непонятное эгьё, но только через несколько секунд понимает, что старший-то этого не видит — свет они выключили ещё в процессе подготовки спального места.       — Ты не милый, — фыркает Юнги и пытается перетянуть на себя одеяло, — ай! — Внезапно вскрикивает он, — что это? — Спрашивает ошарашенным голосом и начинает шарить под своим левым боком, — иг..игрушки? Серьёзно? — Скептично интересуется он, выявив на свет Минни и Юна.       — Ой, я забыл про них, — закусывает губу Чимин и, нащупав в темноте руку старшего, забирает искусственных животных себе.       — Ты… спишь с ними? — Судя по звуку, улыбается Мин, поворачиваясь лицом к младшему.       — Я… Ну, как бы… Я знаю, что это странно, — начинает оправдываться тот, в качестве защиты прижимая игрушки ближе к себе.       — А, по-моему, нормально, — хмыкает Юнги и протягивает ладонь вперёд, — ты ж ребёнок ещё, — смеётся он и треплет его по волосам.       — Хён! — Прибегает к излюбленному варианту ухода от ответов Пак, но чуть ли не мурлычет от приятных ощущений, невольно вспомнив, как старший однажды делал уже так на паре. Чертовски приятно.       — Ладно, спи, ма-лы-ш, — растягивая последнее слово, шёпотом произносит Мин, и щёки Чимина уже привычно алеют.       — И тебе сладких снов, па-поч-ка, — также шёпотом растягивает он в ответ и ухмыляется, когда чувствует, как рука в его волосах на мгновение замирает, а сам Юнги, кажется, на какие-то секунды перестаёт дышать.