My savior... is you?

      Когда Чимин встаёт и пытается протереть глаза, он понимает, что очень сильно не выспался. Первые десять минут он вообще пытается сообразить, зачем ему вставать так рано, а когда вспоминает, то просыпается мгновенно. Подскочив с кровати, парень умывается и начинает метаться по квартире в поисках своих чёрных спортивных штанов и какой-нибудь майки. Находит и штаны, и майку — тоже чёрную. Переодевшись, он идёт в ванную и встаёт перед зеркалом. Волосы укладывает гелем, на веки наносит лёгкие бледно-серые тени и чёрную подводку, делающую его взгляд более выразительным, в отдельные участки кожи лица втирает совсем чуть-чуть тонального крема, чтобы скрыть природные покраснения, а губы покрывает тонким слоем земляничного блеска. Выйдя в коридор, розоволосый ещё раз придирчиво осматривает себя уже в большом зеркале, а затем подхватывает рюкзак с уже сложенной в него выходной одеждой и тетрадями и выходит из дома, не забыв брелок. Автобусы в такую рань, естественно, не ходят, поэтому до университетской площадки ему приходится добираться пешком. Но это даже хорошо — Чимин обожает природу, а особенно, её сочетание с современными постройками, коих в Сеуле становится всё больше. На часах 4:46, а ему остаётся всего пара перекрёстков. Хоть не опоздает. Сейчас ему вчерашние опасения кажутся полным бредом, ведь какой дурак ради каких-то шуток или приколов будет вставать в четыре утра и переться в университет? Вот именно, никакой, а вот ради хорошей игры — запросто. Ну, это Чимин надеется, что она будет хорошей, а там уже как получится. Но вот ворота СНУ, и ему приходится выбросить всё лишнее из головы и зайти внутрь. Подойдя к площадке, он замечает, что Юнги уже здесь. Сначала Пак хочет обнаружить себя, но передумывает, решив понаблюдать за разминающимся парнем. И зрелище того стоит: в отличие от Чимина, на нём не штаны, а шорты и опять же чёрные (Пак тихо усмехается тому, что они очень даже сочетаются сейчас с ним), его ноги очень худые по сравнению с натренированными танцами ногами розоволосого, а весь образ так и источает уверенность и любовь к тому, что он делает.       — Привет, — машет ему Мин, когда в очередном повороте замечает кого-то постороннего со стороны входа.       — Привет, — сконфуженно говорит Чимин и, бросив рюкзак на трибуны, подходит ближе, гадая, заметил ли старший, что он здесь давно или нет.       — Выспался? — Заботливо спрашивает Мин, перекидывая мяч из руки в руку.       — Честно, не очень, но сейчас нормально, — отвечает Пак, следя за мячом, и думает, нужно ли ему задать Юнги ответный вопрос.       — Хорошо, играем на интерес или на что-то? — Щурит глаза старший и резко отдаёт пас Чимину. Тот не ожидает этого и только в последний момент успевает словить его.       — Не знаю, мне, в принципе, без разницы, как ты решишь, — говорит он и отдавать мяч не собирается.       — Тогда на желание, — заявляет Юнги и, воспользовавшись замешательством младшего, забирает его, — до десяти очков, — добавляет он и оббегает Чимина.       — Хорошо, — запоздало соглашается тот и бежит за старшим, который оказывается уже возле его кольца.       — Один, ноль, — радостно оповещает Мин, собираясь забросить новый гол, — будь побыстрее, Чимин-а, — хитро улыбается он и прямо перед рукой младшего бросает мяч. Попадает точно в цель, — два, ноль, Чиминни, — посмеивается он и, быстро вернув себе мяч, бросает ещё раз. Пак честно хочет сделать хоть что-то, он же был лучшим игроком в школе, в самом деле, но Юнги использует запрещённые методы в виде милых прозвищ и своей улыбки, заставляя его отвлекаться, — для того, чтобы хорошо играть, не достаточно просто любить баскетбол, — начинает учить Мин, блокируя все движения Чимина, — нужно ещё уметь находить подход к противникам, — усмехается он и в который раз ловко огибает младшего, делая очередной удачный бросок, — три, ноль, Пак Чимин, три, ноль, — уже в открытую смеётся он, смотря, как лицо Пака вытягивается в удивлении, а затем на нём появляется выражение, означающее полную готовность к борьбе. Мин тихо усмехается своему «ученику» и решает немного поддаться. Чимин чувствует прилив сил, желание выиграть, дух соперничества и всё в этом роде и со скоростью гепарда налетает на старшего, лишая того заветного мяча. В три прыжка он оказывается напротив кольца Мина и, оглянувшись, делает бросок. Промахивается, чем незамедлительно пользуется Юнги и забирает мяч себе, — ещё один нюанс, — ухмыляется он, продвигаясь к кольцу Чимина, — нельзя смотреть на противника в момент броска — это собьёт только тебя, не его, — поясняет он, — четыре, ноль, — добавляет, снова спокойно отбивая мяч от пола.       — Ну блин, я так никогда не выиграю, — сокрушённо произносит Пак, уже даже не пытаясь сражаться.       — И ещё один важный момент, — не теряется Мин, с лёгкостью забрасывая два мяча подряд, — шесть, ноль, — замечает он и продолжает, подойдя к младшему вплотную, так что тот вообще забывает, что они тут делают и кто он такой, — никогда не сдавайся, Чимин, — произносит Юнги, и розоволосый уже сомневается, что он сейчас об игре, — давай, взбодрись, покажи мне, на что способен, — призывно говорит Мин и, отойдя на пару шагов, кидает ему мяч. Пак ловит его, и в его глазах загорается желание доказать, что он не просто так занимал позицию нападающего в школьной команде. Он пересекает всю площадку и с прыжка забивает красивый мяч, — воот, уже лучше, — тянет Юнги и даже хлопает ему в ладоши, — можешь же, когда хочешь, — усмехается он, отчего у Чимина краснеют щёки вместе с ушами. Он ещё на том эпизоде, когда Мин попросил его показать на что он способен, еле сдержал свою физиологию, а сейчас вот не смог, — а похвала от врага — ещё одна сбивающая с ритма игры вещь, — говорит Юнги, и Пак понимает, что мяч снова у него, — семь, один, — оповещает тот, но розоволосый и так видит, что эту схватку он проиграл, — думаю, в следующий раз ты будешь более собран, а пока, восемь, один, — добавляет Мин, — но у тебя ещё есть шанс, — смеётся он, смотря на совсем раскисшего парня. Энтузиазм у Чимина всегда задерживается ненадолго, особенно если перед ним такой вот Мин Юнги, раскрывающий себя с разных сторон и показывающий то, чего, Пак уверен, никому не показывал.       — Ладно, третья попытка, — улыбается розоволосый и, изловчившись, отбирает мяч. Сделав несколько бросков в чужую корзину, зарабатывает ещё два очка, — видишь, восемь, три, — радуется он, но у него снова забирают «игрушку».       — Радоваться маленьким победам, конечно, нужно, но только вне игры, — смеётся Юнги и… — девять, три. Даю тебе последний шанс, — предупреждает он, специально дразня Чимина тем, что не делает последний бросок.       — Это ничего не изменит, Юнги, — говорит тот и только через пять секунд тишины понимает, как назвал старшего, — ой, в смысле… — бормочет он, прикрывая рот рукой.       — Кстати, да, — замечает Мин, снова сокращая расстояние между ними, — скажи-ка мне, как ты меня называешь? — Прищуривается он, похоже, сдерживаясь от того, чтобы не прижать Пака к какой-нибудь вертикальной поверхности.       — Ю-юнги, — дрогнувшим голосом отвечает тот, опуская взгляд.       — Формальности для тебя ничего не значат, да? Или ты считаешь меня настолько близким человеком, что позволяешь себе такое? — Откровенно насмехается над ним Мин.       — Нет, прости, я… Я буду называть тебя хёном, если хочешь, — зажмурившись, говорит Пак, заметив, что он очень нервничает, и его руки дрожат.       — Да, — твёрдо произносит Юнги, и Чимин даже поднимает взгляд, чтобы увидеть в его глазах серьёзность и что-то ещё, чего он распознать не может. Но Мину, похоже, этого и не нужно, потому что он резко разворачивается и забрасывает трёхочковый, — всё, желание моё, — улыбается он, и Чимину кажется, что у того раздвоение личности — что это было? Две секунды назад суровый решительный bad boy, а сейчас милый, доброжелательный Юнги-хён. Обалдеть можно.       — Это было очевидно, поздравляю с победой, — улыбается в ответ Пак и пожимает протянутую Мином руку. Тот обхватывает его маленькую ладошку своими красивыми пальцами и держит.       — Желание я озвучу позже, — говорит он и, наконец, убирает руку, предварительно скользнув теми офигенными пальцами по тыльной стороне ладони младшего. Тот же кивает и старается игнорировать мурашки, пробежавшие по всему телу, — пойдём переодеваться, — уже возле выхода зовёт Юнги, заметив, что розоволосый ничего не предпринимает. Чимин ойкает и бежит следом, захватив с собой рюкзак, — надеюсь, ты усвоил урок, — говорит Мин, когда они уже проходят в здание универа, а затем и в душ.       — Да, спасибо, хён, — улыбается Пак, нарочно выделив последнее слово. Юнги кидает на него ещё один непонятный взгляд, от которого младшему становится немного не по себе, но молчит. Они вместе встают под выключенный душ. Старший без колебаний стягивает с себя шорты с майкой и включает воду, пока Чимин откровенно охреневает с едва заметного пресса, бледной кожи и такого стройного тела. Словив себя на мысли, что залипает слишком долго, он отводит взгляд и тоже раздевается. Так же, как и Мин до нижнего белья — не дальше. Теперь очередь Юнги рассматривать. Пак боковым зрением видит его изучающий, а потом и… вожделеющий (?) взгляд на своём теле. Мин скользит им с ног до груди, задерживаясь немного на бёдрах и рельефном прессе. Розоволосый изо всех сил старается не смутиться и не отвернуться — это будет слишком странно. И кстати, с каких пор его стали волновать мужские взгляды в свою сторону? Он же раньше спокойно принимал со всеми душ, что изменилось сейчас? Почему от взгляда Юнги ему становится жарко и, что ещё хуже, хочется уединиться? Именно над этими вопросами он решает подумать в свободное время, а пока, быстро ополаскивается и идёт одеваться. Выйдя в коридор, он останавливается, чтобы подождать старшего, — хён, — остановив его за руку, зовёт Чимин, когда тот за малым не пролетает мимо.       — Что? — Спокойно спрашивает тот, останавливаясь.       — Я не смог вчера поблагодарить тебя за телефон, — начинает Пак, роясь в рюкзаке в поисках брелка.       — М? Да не стоит, всё нормально, — отмахивается тот и собирается уже уйти, но Чимин находит то, что искал, и протягивает ему.       — Вот, спасибо большое, — невнятно бормочет розоволосый и смотрит на то, как Юнги удивляется, но берёт сувенир в руки.       — Мило, спасибо, — улыбается он, тут же прицепляя брелок на телефон. Чимин совсем смущается от этого и раздумывает над тем, спросить ли старшего о их текущих отношениях или не стоит. И ещё кое о чём.       — Хён, а записки… — говорит он, в который раз замечая, как Мин резко реагирует на это «хён» из его уст. Ему это льстит, безусловно.       — Что? Какие записки? — Хмурится тот, и Пак внезапно передумывает что-либо выяснять.       — Нет, ничего, — мотает он головой и, глянув на время, понимает, что до начала первой пары осталось всего ничего, — пойдём, у нас филология, — говорит он и направляется прямо по коридору. Вместе с Мином они садятся впереди, так как сегодня всё-таки суббота, и студентов, как говорилось ранее, практически нет. Юнги тоже, скорее всего, не пришёл бы, если бы не игра. Но Чимин ехидно про себя усмехается тому, что хоть одну субботу старший не пропустит. Войдя в кабинет, преподаватель Со первым делом осматривает присутствующих, и его левая бровь самовольно ползёт вверх, когда он замечает прямо перед собой Мина. Но, конечно, говорить он ничего не собирается, поэтому раскрывает свой журнал с темами и начинает лекцию.       — Так, что там насчёт записок? — Спустя десять минут «увлекательной» информации от преподавателя, спрашивает Юнги, и Чимин сначала вообще не понимает, о чём он. А, когда понимает, старательно прячет глаза.       — Ничего, хён, забудь, — отвечает он, намеренно использовав средне-формальное обращение, чтобы отвлечь этим старшего.       — Не хочу, мне интересно, тебя кто-то достаёт или что? — Отвлечь не получается — тот слишком заинтересован в вопросе. Пак кидает на него мимолётный взгляд и несколько секунд прикидывает, говорить или нет. Решает поделиться.       — Нет, всё хорошо, наоборот, кто-то постоянно оставляет мне заботливые послания, и я не знаю, что с этим делать, — сокрушённо говорит он, и ему кажется, что Мин как-то напрягается при этом разговоре.       — Хм, ну это же хорошо? — Предполагает он, смотря на младшего с какой-то надеждой в глазах, — зачем с этим что-то делать? Или тебе это не нравится? — А теперь в его голосе присутствуют нотки разочарования. Или Чимин, и правда, себе это всё надумывает?       — Нет-нет, мне даже приятно, но боюсь, что это делается с не очень хорошими намерениями, — поясняет Пак и замечает странную нависшую тень над собой. Подняв голову, натыкается взглядом на сурового учителя.       — Сейчас с не очень хорошими намерениями я позову декана, — усмехается тот и указывает рукой на трибуну возле доски, — прошу, Пак Чимин, если Вы не забыли, то Вы должны мне доклад, — говорит он, и розоволосый, взяв заранее подготовленные бумаги, идёт ораторствовать. Рассказывать о происхождении и современной важности корейского языка всего четырём людям, не включая преподавателя, оказывается проще, чем всей группе. Вот так всегда бы. И голос не дрожит, и слова не путаются, и взгляд не бегает — красота, одним словом. Получив законную, заработанную честным трудом пятёрку, Пак возвращается на место.       — Молодец! — Неожиданно для него хвалит его Юнги.       — Спасибо, хён, — улыбается он в ответ, теперь уже убедившись в слабости старшего на это заветное слово, потому что всякий раз, когда он его произносит (а произносит он его всегда тягуче-приторно), Мин меняется в лице, на котором можно успеть прочесть самые разные эмоции.       — Так вот, если тебя не сильно напрягают эти записки, то, может, забьёшь на них? — Возвращается к разговору Юнги, и Чимин снова задаётся вопросом: почему его это так волнует?       — Да, скорее всего, хён, — кивает он, записывая какие-то важные правила в тетрадь. Естественно, он не забьёт. Всё-таки это первый человек в его жизни, проявляющий к нему такую чистую и бескорыстную заботу, а отворачиваться от такого не очень-то и хочется. На несколько минут в их небольшой компании воцаряется тишина, в которую врывается только голос преподавателя. Но внезапно для Чимина все звуки затихают, сменяясь странным звоном и шумом в ушах, он испуганно поднимает голову от конспекта и чувствует, как вокруг всё начинает медленно плыть. Последнее, что он видит перед тем, как отключиться — обеспокоенное лицо Юнги, который, похоже, пытается его о чём-то спросить.

\**\**\**\

      Глаза розоволосый открывает уже через пять минут. Сначала несколько раз моргает, стараясь сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь, а затем осторожно поднимается.       — Очнулся? Что случилось? — Взволнованно спрашивает Мин, который за эти пять минут успел пережить три мысленных инфаркта и передумать сотни причин для обморока у младшего. Он помогает ему принять вертикальное положение на скамейке в коридоре универа и тычет в нос ваткой с нашатырным спиртом. Пак морщится, но зато, сразу же приходит в себя.       — Мм, я не знаю, хён, просто резко потемнело в глазах и голова закружилась. Может, там было слишком душно? — Предполагает он, замечая в глазах Юнги остатки страха. Мин Юнги испугался за него. Эта мысль встаёт на первый план, вытесняя все остальные.       — Возможно, пойдём, — говорит тот, специально отводя взгляд — он и так дал слабину и показал то, чего этот парень не должен был видеть.       — Куда? Обратно? — Спрашивает Чимин, удивлённо смотря за тем, как старший аккуратно берёт его руку в свою и так же аккуратно помогает подняться.       — Нет, отведу тебя домой, хватит с тебя учёбы на сегодня, — усмехается Мин, а вот розоволосому сейчас вообще не до усмешек — куда Юнги собирается его вести? Домой? То есть, он увидит его квартиру? А вот это уже то, чего Паку не хотелось бы от слов «совсем», «вообще» и «абсолютно». Да, у него чисто, уютно, опрятно, но… Он никогда никого не приглашал в гости за все полтора года учёбы в универе, а тут и без приглашения собираются, да ещё и Мин Юнги.       — З-зачем, хён? Я сам дойду, всё нормально, — активно начинает протестовать он, но руку вырвать не пытается — старший держит слишком крепко.       — Ага, до ближайшего столба ты сам дойдёшь, — без смеха говорит Юнги и упрямо тащит его на выход.              — Да нет, мне уже лучше, правда, — врёт Чимин, всё ещё чувствуя неслабое головокружение.       — Я вижу, — отрезает Мин, удобней перехватив ладонь Пака, и, повернувшись к нему, вторую свою руку осторожно кладёт ему на талию, как бы поддерживая.       — Ч-что ты делаешь, х-хён? — Голос розоволосого неожиданно для него звучит на пару тонов выше и слабее, чем обычно. Он ошарашенно переводит взгляд со старшего на его ладонь на своём боку и от следующей своей мысли моментально краснеет — ему кажется, что рука Юнги идеально обхватывает его тонкую талию.       — Всего лишь помогаю, — парирует Мин и начинает движение. Честно говоря, Чимин ему очень благодарен, потому что сам он действительно дальше ворот бы не ушёл — свалился бы там же, а оставаться в универе в таком состоянии слишком опасно для здоровья.       — Но… — вопреки своим мыслям начинает Пак, не привыкший к таким вот проявлениям заботы, но его никто не слушает.       — Никаких «но», Чимин, просто заткнись и дай мне сделать то, что я должен, — довольно грубо говорит Юнги, отчего розоволосый закусывает губу, затихает и вообще пытается слиться с асфальтом. Всё-таки не стоит забывать о том, что Мин Юнги всё ещё bad boy. И да, Чимин даже не подозревает, почему старший считает должным отвести его домой, но во избежание проблем вопросов задавать не будет. Сконцентрировав своё внимание на руке Мина, Пак решает проанализировать свои мысли и чувства: 1) он не чувствует отвращения от того, что его практически обнимает парень, 2) он не хочет скинуть его руку, что уже затрудняет адекватное восприятие ситуации, но 3) по крайней мере, он не чувствует так красиво описанных в романах покалываний или жжений в районе прикосновения и самое ненормальное из всего, что приходит в его голову 4) он хочет накрыть эту ладонь своей, пусть и не такой большой, и почувствовать под подушечками пальцев эти выступающие костяшки, выделяющиеся вены и острую кость запястья. Просто ради эксперимента — на самом ли деле руки Юнги такие шикарные, какими кажутся при взгляде на них, — эй, я не имел в виду, чтобы ты заткнулся совсем, — немного сконфуженно произносит Мин, прерывая весь поток рассуждений Чимина. Тот за малым не спотыкается о так не вовремя попавшуюся под ноги кочку.       — А, да, ты же не знаешь, где я живу, хён, — очухивается Пак, осматриваясь по сторонам и отмечая, что через пару минут они уже будут в его районе.       — Ты идёшь интуитивно, так что мне даже не приходится ничего делать, — посмеивается старший и, наконец, убирает руку с красивого изгиба тела розоволосого. А тот, если жара не чувствовал, то вот пробежавший холодок по этому месту ощутил, причём отчётливо. Юнги удобней перехватывает его руку, и они выглядят сейчас, как парочка, возвращающаяся со свидания. Ну или только Чимину так кажется, потому что Мин, похоже, вообще не заморачивается и делает вид, что всё в порядке вещей.       — Ещё два дома, хён, и мы на месте, — сообщает Пак, смотря строго себе под ноги. Если бы ему кто-нибудь когда-нибудь сказал о том, что его будет провожать до дома сам Мин Юнги, да ещё и держа его руку в своей, то он бы только посмеялся над этим или в привычной манере проигнорировал, но сейчас вот смеяться совсем не хочется. Спрашивать о происходящем у старшего бесполезно. Он либо соврёт, либо опять заткнёт, а ни то, ни другое розоволосому не подходит, так что он молчит и старается сильно не обращать внимания на то, насколько странно это выглядит.       — Здесь? — Спрашивает Юнги, указывая точно на его подъезд.       — Ага, — кивает Чимин и, пользуясь ситуацией, освобождает свою руку из цепких пальцев, чтобы открыть дверь.       — Давай пешком, мне кажется, к лифту твой организм пока не готов, — усмехается старший, уже собираясь завернуть на лестницу.       — Да нет, хён, нормально всё будет, я просто на девятом этаже живу, — останавливает его розоволосый и нажимает на кнопку вызова лифта.       — Ладно, но сам будешь виноват, если что-то пойдёт не так, — строго предупреждает тот, вызывая лёгкую улыбку у Пака, и проходит в быстро подъехавшую кабинку. Младший заходит вслед за ним и выбирает свой этаж. Как только лифт делает первые движения, Чимин чувствует, как все его внутренние органы сжимаются и резко падают вниз. Вместе с ними вниз начинает скатываться и он сам. Аккуратно, по стеночке. Юнги в зеркале на боку лифта замечает странные движения младшего и в одну секунду оказывается рядом, — чёрт, ты идиот, я же сказал, что так и будет, когда научишься слушать? — Слишком зло говорит Мин, пытаясь удержать Чимина в вертикальном положении, да и в сознании тоже.       — Извини, хён, мне… мне страшно, — выпаливает тот, потому что тёмные пятна перед глазами так и норовят утянуть его в свою черноту, но очень медленно, словно издеваясь. Паника не заставляет себя ждать, и розоволосый резко хватается за плечи старшего, вцепляясь в них мёртвой хваткой. Юнги сейчас, на самом деле, ещё страшнее, чем ему — он никогда не имел дело с людьми, которые вот так запросто могут отключиться в любую минуту. Но он не сдаётся и решает применить один из самых действенных способов — бьёт его по лицу. Сильно так, со вкусом.       — Ещё и извиняется… Придурок, — шипит Мин, смотря, как Чимин борется с собой и пытается смотреть на него. Удар, похоже, он вообще проигнорировал, — потерпи, Чимин, потерпи ещё пару секунд, — резко меняет настроение Юнги, начиная уговаривать младшего, как ребёнка. Он осторожно берёт полусознательное тело на руки, собирая внутри себя всю силу духа, только чтобы не начать самому паниковать. К счастью, получается, и уже через три секунды, когда останавливает лифт, он выходит на лестничную площадку, придумав в голове весь дальнейший план действий, — Чимин, очнись, пожалуйста, скажи номер квартиры, Чимин, — громко зовёт Мин, тормоша почти отключившегося парня. Тот думает, что это конец. Он и не здесь, и не там — очень страшно, а голос Юнги врывается в его сознание, словно через вакуум или толщу воды. Мин уже отчаивается услышать от него хоть слово, поэтому начинает шарить по его карманам в поисках ключей. Благодаря весь мир, находит и наугад подходит к одной из квартир. Пак всё-таки сдаётся темноте и отрубается. А Юнги спустя две неудачные попытки, наконец, находит нужную дверь. Повозившись с замком, он с пинка открывает её и быстро проходит внутрь, продолжая удерживать розоволосого на руках. К его счастью, спальня находится ближе других комнат. Мин в один шаг оказывается рядом с кроватью и осторожно кладёт на неё Чимина. Затем он обшаривает весь дом в поисках нашатыря. Находит и, вылив чуть ли не всю бутылочку на ватку, подносит её к носу младшего. Пак дёргается, интуитивно отодвигается назад, но, уперевшись в спинку кровати, возвращается на подушку и открывает глаза. Юнги, не сдержавшись, облегчённо выдыхает — он уже хотел звонить в скорую, — ты дурак, Чимин, полный придурок, — сквозь лёгкую нервную улыбку говорит он и несильно шлёпает Пака по бедру, — ты как? — Уже успокоившись, спрашивает он, наклоняясь над его лицом. Чимин хочет ответить, но старший настолько близко, что он даже может чувствовать его сбитое от чего-то дыхание, и сказать что-то сейчас представляет для него небольшую сложность, — ладно, молчи, я вижу, что очень хреново, я сейчас, — не дав возможность Паку хоть как-то оправдаться, произносит Юнги и, вручив ему ватку, скрывается в дверях кухни. Розоволосый переводит взгляд на потолок и понимает, что с трёхнедельным отсутствием мышечных нагрузок ему не стоило так сильно выкладываться в сегодняшней игре. А пока он прокручивает в голове другие версии своего аморфного состояния, Мин приносит тарелку с чем-то дымящимся и вкусно пахнущим.       — Что это, хён? — Не своим голосом интересуется Чимин, чуть отодвигаясь к стене, тем самым освобождая место для старшего.       — Просто суп, ничего противозаконного, — смеётся тот и, присев рядом, набирает немного жидкости в ложку, — только попробуй отказаться — убью сразу же, — с предупреждающей улыбкой говорит он, поднося ложку ко рту Чимина.       — Я и не собирался, — усмехается тот и, приподнявшись, принимает еду, — давай я сам, хён, — сконфуженно предлагает он, протягивая немного дрожащую руку к тарелке.       — Нет, — строго отвечает Мин и, хлопнув его по ладони, набирает новую порцию, — пока я не буду убеждён в том, что ты поел, отдохнул и чувствуешь себя вполне приемлемо — никуда не уйду, — говорит он, вызывая у Пака недоумение и почему-то смущение. Юнги ведёт себя, как заботливая мамочка, которая подозревает своего ребёнка в анорексии, но у Чимина же причина стоит вообще не близко с этим. Но спорить с Мином — то же самое, что и рыть себе могилу. Поэтому он молча открывает и закрывает рот, получая новые и новые ложки супа. Вкусного, кстати, супа.       — Всё, в меня больше не влезет, — смеётся он, когда чувствует, что желудок уже против еды.       — Ладно, сейчас чай принесу, — к удивлению Пака, соглашается Мин и действительно через пару минут приносит две кружки — одну с чаем, другую с кофе, — я надеюсь, ты не против того, чтобы я угостился твоим кофе, — усмехается он, протягивая младшему чай.       — Нет, конечно, хён, это я дурак, не предложил даже, прости, — спохватывается тот, аккуратно обхватывая любимую кружку. И как Юнги только угадал?       — Всё нормально, я бы удивился, если бы ты после пережитого ещё думал бы о ком-то, — говорит Мин и снова присаживается рядом.       — Обычно я думаю, — фыркает розоволосый, отпивая сладкий напиток.       — Обычно? — Удивляется старший, наслаждаясь вкусом далеко не дешёвого кофейка.       — Да, я не знаю, что ты обо мне думаешь, но это правда. Я всегда ставлю интересы и вкусы людей выше своих, — зачем-то начинает рассказывать Чимин, думая, что нужно заткнуться, пока не разболтал чего-нибудь не того.       — Ну и зря, — хмыкает Юнги, похоже, не собираясь ничего выяснять, — так, у тебя есть кто-то, кто мог бы посидеть с тобой до завтра? — Резко переводит он тему, отчего младший чуть не выплёвывает новый глоток.       — Зачем это? — Не понимает он, отставляя кружку подальше.       — У меня просто есть кое-какие дела, так что я не смогу, а оставлять тебя одного нельзя, — поясняет Мин, поднимаясь с постели.       — Почему это? Мне не пять лет, Юнги, — начинает раздражаться Чимин, даже опустив уважительное обращение.       — Во-первых, я в курсе, во-вторых, ты в любой момент можешь снова грохнуться в обморок и, в-третьих, я не разрешал тебе обращаться так неформально, — спокойно отвечает Юнги и, обведя комнату глазами, натыкается взглядом на розового кота, сидящего у изголовья кровати.       — А кто ты такой, чтобы мне что-то разрешать или запрещать? — Вскидывается розоволосый и сам пугается своей реакции.       — Ты лучше бы с теми уродами был такой смелый, — хмыкает Мин, а Пак напрягается — откуда он узнал? — Окей, ты не усвоил урок в лифте, и это твои проблемы, я предупредил, пока, — говорит Юнги и выходит в коридор. Пак хочет пойти за ним, чтобы уладить ситуацию, но, сделав одно движение, падает обратно — его сознание всё ещё не готово к таким широким шагам, — дверь потом закрой, — уже с лестничной площадки кричит Мин, а после слышится хлопок этой самой двери, и наступает тишина. Чимин ещё несколько минут прислушивается, пытаясь различить хоть какие-то звуки, но убедившись в полном одиночестве, поворачивается на левый бок и притягивает к себе игрушку. Он прекрасно видел, что Юнги заметил кота и даже то, что его губы дёрнулись в попытке улыбнуться, но он сдержался.       — Минни, ты видел это? — Обращается он к искусственному животному, понимая, что такими темпами это скоро войдёт в привычку, — он, конечно, очень милый и заботливый, но проницательный, и это бесит, — надувает он губы, мозгом понимая, что Мин вообще не сделал ничего, чтобы он мог на него злиться, наоборот, только помог, — чёрт, я же даже не поблагодарил его, — сокрушённо говорит он в воздух и достаёт из кармана телефон, — что вообще со мной происходит, когда он рядом? — Спрашивает он у кота, попутно набирая сообщение старшему. Игрушка ожидаемо не отвечает, но Чимину по-прежнему не нужны ответы, — кстати, а сегодня записок не было, — вспоминает он, прокручивая весь день в голове, — и нападок тоже, — отмечает Пак и нажимает на кнопку отправки, — нет, ну сегодня суббота, эти недалёкие в неё не ходят, а вот с записками странно, — рассуждает Чимин и слышит звук нового оповещения, — так быстро? — Он тут же открывает пришедшее сообщение и просто не может не улыбнуться. Под его «Юнги-хёён~ прости-прости-прости я разозлился и не сказал тебе спасибо… СПАСИБО БОЛЬШОЕ ЮНГИ-ХЁН!!! Если бы не ты, я бы, наверное, умер. Я готов благодарить тебя всю жизнь, хён» появляется «Хорошо, ты будешь прощён, только если исполнишь моё желание, которое я, между прочим, честно выиграл. С тебя встреча. Завтра в два часа дня возле городского парка», — мы пойдём завтра гулять с Юнги, представляешь? — Возвращает Пак своё внимание игрушке, гладя её, как настоящего кота, — но я всё ещё не доверяю ему, — смеётся он и, почувствовав резкую усталость, решает поспать.

\**\**\**\

      Проснувшись, Пак сразу же смотрит на время — 18:36. Ужаснувшись, он пробует подняться. Как ни странно, получается. Да и общее состояние у него уже заметно улучшилось, поэтому розоволосый встаёт и медленно плетётся на кухню, захватив с собой ноутбук и кота — второй, похоже, стал уже неотъемлемой его частью. Сделав себе кружку чая, он первым делом пишет Чонгуку, а потом включает тот самый фильм, который ему не удалось посмотреть в прошлый раз — всё равно на большее его организм пока не способен, а значит, внеплановый выходной. Чон на его вопрос о том, где они с Тэхёном сегодня были, отвечает «в музее», и Чимин невольно смеётся, представив, как эти двое бродили между статуями, держась за руки, и, останавливаясь возле особо интересных картин, обсуждали их. Может, всё было и не совсем так, но кто запретит ему представлять то, что он хочет? Написав «Надеюсь, вы остались довольны своим свиданием ;)», Пак достаёт с полки специально оставленную на «чёрный» день пачку с печеньем и, прочитав ответ от младшего — «ХЁН! Мы просто гуляли, это не свидание», он отправляет короткое «Ладно-ладно», ни разу не веря словам Гука, и теперь правда окунается в сюжет американского кинематографа, крепко обняв игрушечного кота.       Спустя два часа фильм заканчивается, а Чимин напоминает растёкшуюся лужицу, потому что сюжет слишком грустный, актёры играют слишком правдиво, а конец счастливый, но это не повод не поплакать над ним. Стерев уже подсыхающие слёзы с щёк, розоволосый включает мультфильм. К чёрту эти драмы. Так проходит ещё два часа, а потом и три и четыре, и очухивается он только в шесть утра.       — Блин, Минни, ты почему меня не заставил остановиться? — Хнычет Пак и, собрав все вещи, идёт спать, естественно, забыв поставить будильник.