My savior... is you?

      Сквозь сон Чимин чувствует, как по его еле-прикрытому тонкими шортами бедру что-то движется. Пошевелившись, он осторожно открывает глаза, пытаясь посмотреть вниз. Смотрит и замирает, боясь сделать хоть какое-то лишнее движение, потому что по его голому (!) бедру движется не «что-то», а конкретный такой длинный красивый мужской палец. Медленно так, плавно от колена к самой кромке спальных шорт. Чимину не требуется и пяти минут, чтобы понять, кто обладатель этого красивого пальца. Думать о причине действий Юнги у него нет никакого желания, поэтому он решает прекратить эту сладкую пытку и обнаружить себя. Нарочно громко выдохнув, он жмурится и потягивается. Рука тут же исчезает с его тела.       — Наконец-то, — говорит Мин, наблюдая за потихоньку просыпающимся парнем, — я уж думал, мне придётся использовать какие-нибудь методы, чтобы разбудить тебя, — смеясь, добавляет он, вызывая у Пака внутреннюю усмешку — «ты уже это сделал».       — Юнги-хён? — Изумлённо спрашивает он, протерев глаза и окончательно вернувшись из сна в реальность.       — Радуйся, что это именно я, а не какой-нибудь вор, потому что дверь ты так и не закрыл, — ворчит Юнги, как кажется Чимину, облизывая его взглядом. Ещё бы! На нём только мягкие короткие шорты и тонкая майка, не скрывающая мышц рук и груди. К тому же, она постоянно задирается, открывая вид ещё и на пресс.              — Я забыл, а что ты здесь делаешь? — Щурится Чимин и, поднявшись с постели, подходит к шкафу, чтобы выбрать, что надеть.       — Я прождал тебя полчаса, ты не отвечал на звонки, и я подумал, что ты либо игнорируешь меня, либо опять что-то случилось. Но, как я вижу, ни первое, ни второе, просто кое-кто любит поспать, — смеётся Мин, скользя взглядом по накачанным ногам, спине и плечам, ах да, и задерживаясь на такой округлой заднице, которую Чимин любезно оттопыривает, пытаясь найти что-то у себя в шкафу.              — Прости, хён, я очень поздно лёг. Или рано, — задумывается розоволосый и вытаскивает, наконец, на свет облегающие джинсы и светлый свитер.       — И что же ты такого, интересно, делал? И долго ли ты собираешься передо мной извиняться за всё? — Ухмыляется Юнги, смотря, как Чимин, стесняясь, смущаясь и краснея всем, чем можно, переодевается.       — Всего лишь смотрел фильмы, и да, всю жизнь, я же сказал вчера, — честно признаётся младший, к своему счастью, справившись с одеждой.       — Всё? Пойдём? — Спрашивает Мин, проходя в коридор.       — Эм, нет, пять минут, хорошо? Я сейчас, — говорит Пак и идёт в ванную. Покончив с утренними процедурами, он наносит на лицо немного пудры, на глаза — нежно-голубые тени в тон тонкому свитеру, а на губы, как всегда, любимый блеск, — можем идти, — улыбается он, выйдя к старшему.       — Х-хорошо, — запинается Юнги, ощущая какую-то разительную разницу в образе младшего. У него чувство, будто несколько минут назад с ним разговаривал и мило краснел обычный студент, а сейчас перед ним супер известная модель всея мира.       — Если ты имеешь что-то против этого, то можешь сказать, хён, я не обижусь, я уже привык, — натянуто улыбается Пак и, закрыв квартиру, вызывает лифт.       — Нет, с чего ты взял? — Отводит взгляд старший, почувствовав, что на Чимина в таком виде ему смотреть немного сложнее, но тот понимает этот взгляд по-своему.       — Просто ты так посмотрел, — объясняет розоволосый, постепенно разочаровываясь в Юнги, даже не зная его истинных мыслей.       — Я удивился, что ты и без макияжа выглядишь офигенно, а с ним — так вообще, — говорит Юнги и проходит в подъехавшую кабинку вслед за Паком.       — Правда? — Не до конца верит младший, нажимая на кнопку первого этажа.       — Да, ты очень красивый, тебе разве никто этого не говорил? — Честно отвечает Мин, не видя смысла скрывать очевидное.       — Ээ, нет, но спасибо, — смущается тот, опуская глаза в пол — такие комплименты его всегда заставляли краснеть и теряться, да и было их за всю его жизнь от силы штук пять, и то половина от мамы.       — Обалдеть, вокруг тебя живут слепые люди. Тебе следует пересмотреть своё окружение, — посмеивается Мин и выходит из лифта.       — У меня его в принципе нет, — усмехается Пак и следует за старшим на улицу.       — А Тэхён с Чонгуком? — Зеркалит усмешку тот, — хотел показаться сироткой? — Уже смеётся он, подстраиваясь под размеренный шаг розоволосого.       — Нет, они… Они пока просто приятели, я не знаю, — но если Юнги шутит, то Чимин всё воспринимает всерьёз.       — Хэй, не грузись, я же просто прикалываюсь, — Мин несильно цепляет его плечо своим и сворачивает за угол, успев схватить ничего не понимающего парня за руку, — вот, выбирай, — говорит он, указывая на обширный ассортимент мороженого в одном из уличных холодильников. Откуда он взялся здесь в марте, Пак даже не представляет.       — Не надо, хён, зачем? — Опешивает он, но на лакомство смотрит жадным взглядом — это то, чего он хотел всю зиму, но никак не мог купить.       — Ты не завтракал и не обедал, это не еда, конечно, но на время желудок забить сойдёт, — говорит Юнги и, получив согласный кивок и указание на клубничный рожок, покупает его младшему, а себе — стаканчик кофе.       — Спасибо, — улыбается Пак, принимаясь за любимую сладость.       — Я от тебя уже раз двести слышал это слово, — смеётся Юнги и тоже делает глоток обжигающего напитка.       — Ну если ты только и делаешь, что заботишься обо мне, — возмущается Чимин, попутно размышляя над тем, чем они вообще собираются заниматься, — и да, я всё хотел спросить, почему ты это делаешь, хён? Зачем? — Решается он, вспомнив ту ситуацию с телефоном и ту с одним из отморозков, который пытался его «направить на путь истинный».       — Что именно? И с чего ты взял, что я забочусь о тебе? — Фыркает Мин, на самом деле скрывая за этим нервозность, вызванную таким неожиданным вопросом.       — Ты вернул мне мой смартфон, помог с тем уродом, который чего-то хотел от меня, не дал вчера умереть, да и сейчас вот покупаешь еду, чтобы я не ходил голодным. Это и есть забота, хён, — поясняет розоволосый и замечает, что они не следуют какому-то определённому маршруту — просто гуляют. Юнги правда позвал его прогуляться и поговорить? Но, опять же, зачем? Если честно, Пак даже побаивается таких проявлений внимания, он уже отвык от такого.       — Не выдумывай, Чимин, да, я помог тебе несколько раз, но это просто совпадение, не больше, не обнадёживай себя, — отведя взгляд, говорит Юнги, и розоволосый уже понимает, что он врёт. Он не знает, в какой момент он научился распознавать его ответы по отвлечённым действиям, но это даже играет ему на руку.       — Я уже ни на что и ни на кого не надеюсь, Юнги, — тем не менее, он не собирается выдавать свои внезапные способности, предпочитая играть так, как хочет старший. Раз у него пока нет причин говорить ему правду, то и Чимин не будет настаивать.       — Ты всегда, когда злишься, переходишь на неформал? — Смеётся Мин, находя такое поведение крайне забавным.       — Да, — резко отвечает тот, но злится не по-настоящему, отчего он похож сейчас на маленького ребёнка, которому купили не ту игрушку.       — Ладно, успокойся, я не это имел в виду. Давай просто погуляем, узнаем друг друга получше, отдохнём от универа безо всяких загонов, окей? Нам и так, мне кажется, хватает проблем, — примирительно говорит Юнги и, осмотревшись, замечает небольшой парк развлечений. До центрального довольно далеко, поэтому такие маленькие можно встретить в любом районе. В их прейскурант обычно входят: тир, машинки, караоке, детские карусели, качели и слабенькая центрифуга.       — Вот-вот, — соглашается с ним Чимин и, проследив за его взглядом, упирается глазами в тир.       — Хочешь сыграть? — Замечает Мин, и у него на лице сама собой появляется улыбка, когда Пак мгновенно меняет свой взгляд с настороженного на радостный, а сам, похоже, готов чуть ли не прыгать от счастья. Юнги в который раз удивляется тому, что младший так легко поддаётся ситуациям и тому, что ему так мало нужно для счастья. Но если это так, то он готов сделать всё, что угодно, ради такой вот искренней, красивой улыбки и ярких, блестящих глаз.       — Да, — активно кивает Чимин и почти бежит к игре. Мин тихо посмеивается над его ребячеством и идёт за ним, — хён, здесь десять попыток по пятьсот вон (~27р.) каждая, — сообщает Пак, как только Юнги оказывается рядом.       — Ну нормально, за деньги даже не переживай, — успокаивает его старший и, переговорив с владельцем о деталях и сразу же оплатив сеанс, берёт две игрушечных винтовки, одну из которых протягивает Чимину, а вторую оставляет себе.       — Хён, я не умею, — внезапно произносит розоволосый, около двух минут повозившись с оружием и придя к выводу, что без теории у него ничего не получится.       — Серьёзно? Ахах, я подумал, что ты, наоборот, хорошо играешь, раз сразу сюда пошёл, — смеётся Мин и, отставив свою винтовку, вплотную подходит к Паку.       — Нет, я просто всегда хотел попробовать, — тушуется тот и слегка вздрагивает, когда руки Юнги неожиданно оказываются на его плечах, а сам Юнги, буквально, прижимается к нему сзади всем телом.       — Сейчас попробуешь, я научу, — улыбается он и перемещает свои ладони на запястья Чимина, поднимая его руки вверх вместе с оружием, — главное, расслабься, — говорит он, и розоволосый послушно выдыхает, заставляя себя не волноваться, — так, правую руку фиксируй рядом с рёбрами, а левую вытягивай вперед, — учит Мин, сопровождая свои слова направляющими действиями, — ага, молодец, а теперь чуть наклони голову и прищурь один глаз, — завершает свой урок старший, следя за правильностью выполнения своих указаний. Чимин затаив дыхание делает так, как сказали, и старается сосредоточиться на цели, а не на дыхании Юнги возле своей шеи, — давай, у тебя получится, — почти на ухо ему выдыхает Мин, и Пак уже не уверен, что понял, чего от него хотят. Но, чувствуя некое давление со стороны старшего, он всё-таки прицеливается и стреляет. Промахивается, — ничего, у тебя ещё девять попыток, — подбадривает Юнги и, наконец, отходит к своему отсеку.       — Спасибо, хён, — улыбается Чимин, едва сдержавшись от того, чтобы не послать старшему воздушный поцелуйчик. Хотя он и не уверен, что тому бы не понравилось. Мин ничего не отвечает на это и делает сразу три выстрела, из которых только один оказывается неудачным, — ваау, хён, ты так крут! — Восхищённо выпаливает розоволосый и невольно засматривается на сосредоточенного Юнги: его руки напряжены, брови нахмурены, взгляд устремлён на какую-то то ли сову, то ли ворону, а вся его поза так и источает… сексуальность. Именно это слово самое подходящее, лишь оно способно передать то, как выглядит Юнги. Он, кстати, услышав приятные слова от Чимина, весь напрягается и с новым рвением начинает стрельбу. Уже через пятнадцать секунд все его попытки заканчиваются блестящей победой.       — Учись, пока я добрый, — самодовольно улыбается он, снимая с плеча винтовку.       — Обалдеть, хён, это правда очень круто, — не сдерживается Пак и даже повисает на плечах старшего, искренне радуясь, пусть и не своему, выигрышу.       — Естественно, — смеётся Мин, но смущённо закушенная губа и отведённый взгляд выдают его с головой.       — Я тоже так хочу, — хнычет младший и идёт к своему оружию, — я же должен как-то тебя отблагодарить, так что я попытаюсь выиграть какую-нибудь игрушку, — решительно произносит он и, прокрутив в голове все указания Юнги, начинает стрелять. Из девяти оставшихся выстрелов даже два раза попадает, но этого недостаточно для выигрыша — нужно как минимум пять положительных попыток, — чёрт, — сокрушённо выдыхает розоволосый и отставляет винтовку.       — Не расстраивайся, Чимин-а, всё ещё впереди, — пытается поддержать его Юнги, возвращая арсенал владельцу, — лучше выбери приз, который мы отсюда унесём, — он тормошит Пака за плечи и подводит к стойке.       — Почему я? Это же твоя победа, — грустно спрашивает тот, всё ещё не отойдя от поражения.       — И? Я не очень люблю игрушки, так что в любом случае подарю тебе, — говорит Юнги, судорожно перебирая в голове варианты того, чем можно развеселить потускневшего парня.       — Правда? — Недоверчиво уточняет тот, обращая своё внимание сразу на три приглянувшихся ему искусственных создания.       — Да, — кивает Мин и смотрит туда же, куда и младший.       — Ладно, тогда мне нравится вон та собака, — заметно веселеет Чимин, указывая на довольно милую игрушку.       — Отлично, мы забираем её, — говорит Юнги продавцу и, получив выигрыш, вручает его Паку.       — Спасибо, хён, — сияет тот, принимаясь обнимать полученную игрушечную собаку. Теперь у его Минни будет друг.       — Ага, пойдём, — бормочет Мин, как-то ревниво поглядывая на радостного Чимина и его новый объект внимания.       — Что будем делать дальше, хён? — С энтузиазмом спрашивает Пак, как будто это не он пять минут назад готов был разреветься от обиды.       — Мм, давай сходим в парк фонтанов? Я давно хотел там побывать, но времени не хватало, я же не в этом районе живу, — предлагает Юнги и видит впереди ларёк со сладкой ватой самых различных цветов. Почему-то ему кажется, что младший не откажется от идеи купить парочку, поэтому он направляется прямиком туда.       — Да, давай, я хоть и живу рядом, но только раз там был и то мельком, — говорит Чимин, едва успевая понимать, куда идёт Мин. А тот без его ведома покупает две сахарные ваты — одну синюю, другую розовую — и уже возвращается к нему, — вау, хён, откуда ты узнал, что я обожаю эту прелесть? — Радостно восклицает Пак, протягивая руку к палочке с розовой сладостью.       — Догадался, — улыбается старший, позволяя розоволосому забрать любимое лакомство, — а за это ты мне расскажешь о себе всё, — хитро ухмыляется он, уже сравнявшись с младшим.       — Ээ это… Разве ты не знаешь ничего? — Резко меняется в лице тот, вспомнив, кем его считают в универе, как он одевается, как выглядит и далее по списку. Его сейчас как будто вернули с небес на землю. Одним ударом так вернули.       — Нет, — честно признаётся Юнги, не понимая такой смены настроения.       — Х-хорошо, тогда слушай, — начинает Пак, мысленно готовясь к тому, что после его рассказа старший просто развернётся и уйдёт. И это в лучшем случае. Да, он проявил себя, как человек заботливый, милый, даже добрый, совсем не такой, каким его описывают, но это не повод расслабляться и всецело начать доверять ему. Были в жизни Чимина пара людей, которые клялись, божились, что никогда его не предадут, но где они сейчас? Правильно, на той стороне морали.       — Подожди, расскажи мне не то, о чём говорят, а о себе настоящем, — прерывает его Мин, вызывая у него недоумение, — поверь, я не слепой и не глухой и прекрасно осведомлён о том, какие слухи о тебе ходят, и я честно скажу, что не верю ни одному из них хотя бы потому, что из меня они тоже сделали отбитую мразь, — добавляет он, и Чимин уже хочет пересмотреть свои жизненные позиции. Не так сразу, конечно, но всё же.       — Ладно, только с одним условием, — щурится он, поудобней перехватывая одной рукой игрушку, а второй — сладкую вату, готовясь к долгому и, безусловно, интересному разговору, — ты тоже расскажешь мне всё, как есть.       — Хорошо, — легко соглашается Мин и чуть сбавляет темп, чтобы они успели поговорить до того, как подойдут к фонтанам.       — Нуу, для начала скажи, что конкретно тебя интересует? — Спрашивает Пак, перебирая в голове все свои самые интересные события в жизни, ведь в любом случае ему придётся сегодня поведать большинство из них.       — Так, ну, где ты родился, есть ли у тебя родители, почему учишься на психолога, да всё подряд рассказывай, — говорит Юнги и смотрит на младшего в ожидании ответа.       — Ладно, я родился в Пусане, родители есть, да, остались там, присылают раз в месяц двести тысяч вон (~10 000р.), на психолога учусь, потому что особо выбора не было, а так я очень люблю танцевать и даже хожу в танцевальную студию, — на этих словах у старшего поднимаются брови — он не знал об этом, — да, об этом никто не знает, — улыбается Чимин, прочитав немой вопрос на лице Мина, — не знал, — с улыбкой поправляет он себя, понимая, что ему вот ни разу не жалко того, что теперь его относительный секрет знает не просто кто-нибудь, а Мин Юнги, — так вот, если кратко, то я люблю людей, люблю им помогать, но этого никто не ценит, — застенчивая улыбка сменяется грустной, но тут же исчезает, — хотя это не важно, сейчас мир конкретно изменился, так что я уже ни на что не надеюсь.       — Говоришь так, как будто живёшь с девятнадцатого века, — не сдерживаясь, смеётся Мин.       — Ахах, нет, просто в детстве всё было гораздо проще, — произносит розоволосый, с неохотой поддаваясь воспоминаниям, — что ещё рассказать, — задумывается он, внезапно осознав, что его жизнь, оказывается, такая скучная, — ещё я работаю в кафе, но ты уже знаешь об этом, мм, ну и всё, наверное, я не знаю, — тушуется он, опуская взгляд.       — А личная жизнь? — Усмехается Мин, замечая, как щёки младшего неожиданно приобретают розоватый оттенок, в тон его волосам, от такого невинного вопроса.       — Там всё… никак, — смущается Пак.       — Вообще-вообще никак? — Щурится Юнги, как будто что-то знает, хотя он ничего знать не может.       — Да, у меня никогда никого не было, — честно отвечает Чимин и замечает, что они уже близки к цели.       — Даже не нравился никто? — Продолжает допрашивать Мин, нарочно вызывая у Пака смущение.       — Н-нет, — запинается тот, чувствуя, что что-то не так. Но пока он до конца не может осознать, что именно ему не нравится в его словах.       — Оу, так ты у нас совсем невинный ребёнок? — Умилительно усмехается Юнги, до этого пребывавший в полной уверенности в том, что Чимин был и остаётся безумно популярным. С его-то телосложением, внешностью и таким ангельским характером.       — Хён! — Возмущённо восклицает розоволосый, за малым не топнув ногой, отчего старшему вообще хочется рассмеяться над его таким детским поведением, но он не хочет его обидеть, так что не будет, — я всё рассказал, теперь ты, — переводит тему Чимин и сворачивает к запримеченной лавочке.       — Ладно, ладно, только не злись, — посмеивается Мин и идёт следом, — давай тогда по тому же принципу. Что тебя интересует? — Спрашивает он, усаживаясь рядом с уже примостившимся парнем.       — Нуу, почему ты учишься в нашей группе, хотя на год старше, где ты живёшь, почему тебя все боятся, хотя я не заметил, что ты грубый или злой, наоборот, ну и тоже, есть ли у тебя кто-нибудь? — Одним потоком выпаливает Пак под конец фразы избегая взгляда Мина, потому что смущает очень.       — Хмм, в вашей группе учусь, потому что оставался один раз на второй год — были проблемы, из-за которых я часто пропускал, живу я за двадцать остановок от твоего района в собственной квартире, которую мне купили родители, боятся меня все, видимо, из-за моего образа. Хотя ладно, будем честными, было несколько ситуаций в универе ещё пару лет назад, когда ко мне пытались приебаться одни ублюдки, которых я тут же отучил приёбываться к людям. А так как это видела половина студентов, даже и не имеющих понятия о причинах моего поведения, то из меня на следующий же день сделали врага народа, отбитого отморозка и нелюдимого придурка, которого следует сторониться. Ну, если по-правде, то мне так даже проще, я не особо люблю контактировать с людьми, потому что они те ещё мрази, — на одном дыхании рассказывает Юнги, а младший слушает, это самое дыхание затаив. Он бы никогда не подумал, что простые слухи могут так изменить жизнь человека. Хотя, казалось бы, кому, как не ему об этом знать, — ну вот, — продолжает Мин, дождавшись в глазах Пака понимания, — я вообще не знаю, почему я с тобой сейчас так откровенно разговариваю, но, похоже, у нас слишком много общего, чтобы держаться по отдельности. Знаешь, как бывает у соулмейтов? — Смеётся Мин, и у розоволосого расширяются глаза — он только что назвал их соулмейтами? — Забей, — смеясь, прерывает его разбушевавшуюся фантазию старший, — а насчёт личной жизни… Когда-то у меня был человек, который мне нравился. Точнее, мне казалось, что он мне нравился своими чудаковатостью, отбитостью и даже немного сумасшествием, но, когда мы начали общаться, я понял, что с этим придурком долго рядом не продержусь, — снова смеётся Юнги, и тут у Чимина что-то внутри не складывается.       — Ты сказал «придурком»? — Ошарашенно переспрашивает он, думая, что, возможно, ему показалось.       — Чёрт, да, — с каким-то сожалением говорит Мин и поднимает на младшего такой взгляд, от которого тому хочется закутать его в плед и никуда не выпускать — слишком много надежды и чуть-чуть боли в глазах.       — А, о, правда? — Нервно говорит он, чувствуя, как их разговор сейчас скатится в самую неловкую неловкость во Вселенной.       — Это… Я знаю, Чимин, окей, надо было сказать тебе раньше, тогда бы ты сразу послал меня, и тебе не пришлось бы испытать сейчас такой шок, — начинает бессвязно бормотать Мин, уверенный, что Пак сейчас просто выскажет ему всё, что думает и уйдёт.       — Что? О каком шоке ты говоришь, если Тэхён и Чонгук встречаются, а я был свидетелем начала их отношений, — вопреки всем негативным мыслям старшего смеётся Чимин и, преодолев сомнения, придвигается к Мину, размышляя, сделать ему то, что он хочет или лучше не надо.       — Что? Ты серьёзно? Они… вместе? — Опешивает тот и неосознанно вздрагивает, когда, подняв голову, чуть ли не сталкивается лбами с младшим, — то есть Тэхён всё-таки добился, — уже тише добавляет он, и на его губах начинает играть лёгкая, какая-то родительская, улыбка. Его поведение окончательно вводит Чимина в заблуждение.       — М? Добился чего? — Непринуждённо спрашивает он, склонив голову к плечу.       — Чонгука, — смеётся Юнги и, подняв взгляд, тут же опускает его, потому что смотреть сейчас в такие внимательные глаза розоволосого ему немного сложно.       — Хён, ты чего-то не договариваешь, — обиженно говорит тот, придвигаясь ещё ближе.       — Да, — признаётся тот и всё-таки смотрит.       — Ты можешь мне сказать, об этом всё равно никто не узнает, ты же убедился уже, — просит Чимин и решается. Подавшись вперёд, обнимает старшего, устроив свою голову у него на плече, а руками обвив его шею, — хён, я не против никакой любви, ты должен знать это, — шепчет он, на свой страх и риск переместив ладонь на мягкие чёрные волосы Мина.       — Хорошо, тогда, надеюсь, ты не сильно будешь удивлён тем, что якобы нравился мне как раз Тэхён, — говорит в ответ тот и тоже обнимает, но его ладони уже как-то привычно перемещаются на талию младшего.       — Вау, а он в курсе? — Единственное, что может спросить Пак, чуть отстранившись от Юнги и заглядывая в его тёмные глаза.       — Да, собственно, мы даже не стали ничего начинать из-за того, что он сразу мне выпалил о своей влюблённости в Гука, — усмехается Мин и думает, как долго они собираются так сидеть.       — Ох, тебе… Было больно? — Заботливо спрашивает Чимин, хотя и понятия не имеет, о чём он говорит и почему вообще это всё говорит.       — Господи, Чимин, какого хрена ты такой добрый? — Смеётся Мин и убирает руки с его боков, — нет, я же сказал, что мы сразу всё выяснили и решили, да и у меня нет привычки кра́шиться по людям, которые уже имеют любимого человека, — добавляет он, чтобы Пак не надумал себе чего-нибудь не того. А он уже сто раз себе всё надумал и передумал, до конца пока не веря в происходящее и в то, что его жизнь так резко изменилась за какие-то три дня. Зато теперь ему понятно, откуда Тэхён и Юнги так хорошо знают друг друга. И да, он чувствует что-то неприятное, представляя, как Юнги — вот этот вот Мин Юнги — глядя на Тэхёна, думает, что тот ему нравится. Чимин в этом видит определённую неправильность. А почему он её видит, решает подумать дома.       — Так всё в порядке? — Отпуская старшего, уточняет он, скорее не для ответа, а поиздеваться. Как и тот над ним своими вопросами про личную жизнь.       — Я тебя сейчас ударю, — беззлобно смеётся Юнги, и Пак подхватывает его смех, так не вовремя отмечая, что улыбка старшего — одна из самых красивых, какие он только видел. Без шуток, правда, очень завораживающая и вызывающая желание постоянно её вызывать, какой бы тавтологией это не звучало, — окей, только ты не подумай, что я гей или что-то вроде, ты же не подумал? — Подозрительным тоном говорит Мин, отчего розоволосый тушуется и встаёт с места, — Пак Чимин, ты же блять не решил, что я по пацанам? — Уже угрожающе произносит старший, не слыша ответа от Пака, а тот едва сдерживает смех.       — Я думал, ты это и имел в виду, — закусив губу, чтобы не рассмеяться всё-таки отвечает Чимин и кивает головой в сторону таких манящих фонтанов.       — Нет! Эй, даже не думай так, бля, Чимин, я не гей, — начинает паниковать старший, нагоняя розоволосого.       — Ага, — закатывает глаза тот, прекрасно понимая, что Мин не врёт, но кто запретит ему от души поприкалываться над ним?       — Я серьёзно, слышишь, — уже и правда серьёзным тоном говорит Юнги, хватая его за предплечье.       — Да верю я, господи, но ты так нервничаешь, что я могу начать сомневаться, — весело щурится младший, кидая мимолётный взгляд на сомкнувшиеся вокруг своей руки пальцы.       — Придурок, — фыркает Юнги, но руку не убирает, а тянет Чимина за неё к самому большому фонтану. Подбежав к нему, резко отпускает, из-за чего тот за малым не падает в воду. Если бы не Мин, он бы уже искупался, а этот наглец ещё и улыбается, специально испугав его возможным падением.       — Хён, ты, вроде, не маленький, — смеётся Пак и, воспользовавшись замешательством старшего, наклоняется к бортику и, набрав немного воды в ладонь, выплёскивает её ему в лицо.       — Кто бы говорил, — усмехается тот и, проведя рукой по лицу, делает то же самое — зачерпнув в руку немного воды, брызгает на Пака. Розоволосый весело смеётся, ощущая себя ребёнком и чувствуя внутри такое искреннее действительно детское счастье, которое не посещало его уже давным-давно. Юнги, к слову, испытывает те же чувства, вот так беззаботно носясь с Чимином от фонтана к фонтану, периодически захватывая порции прозрачной, чистой жидкости, чтобы потом поделиться этим с младшим.       — Всё, всё, хватит, хён, — смеётся Пак, падая на бортик очередного фонтана спустя неизвестно какое количество часов. Сколько времени они здесь провели и какой сейчас час он не знает, но если судить по красноватым оттенкам, в которых купаются все предметы вокруг, то уже вечер.       — Ты весь мокрый, — усмехается Мин, приземляясь рядом и без стеснения разглядывая розоволосого.       — Ты не лучше, — отзеркаливает его усмешку тот, наслаждаясь небольшим отдыхом.       — Пойдём сушиться? — Предлагает старший и встаёт с места. Он несколько секунд трясёт головой, из-за чего вокруг разлетаются маленькие брызги, которые тут же исчезают где-то в воздухе. Пак переводит на него взгляд и застывает, смотря на насквозь мокрую чёрную майку, облепляющую его тело, чёрные штаны, теперь наверняка противно липнущие к ногам и на волосы, которые в свете лучей заходящего солнца приобрели тёмно-фиолетовый оттенок.       — Ага, — поздновато соглашается он, заставив себя отлипнуть и подняться, предварительно забрав с собой игрушку, которую они пристроили под фонтаном от лишних глаз. Подстроившись под шаг Мина, младший взъерошивает волосы рукой и думает, что выглядит не очень. Потому что, розовые пушистые волосы сейчас похожи на сосульки и неприятно свисают на лоб, а макияж, скорее всего, расплылся. Юнги же думает совсем не так, когда поворачивается к нему, чтобы что-то сказать, но натыкается взглядом на чистое красивое лицо, по щекам которого стекают редкие капли воды и сразу же прячутся за вырезом свитера. Если бы эстетика была человеком, она выглядела бы как Чимин. Всё-таки, по мнению Мина, естественная красота младшего гораздо лучше всех его, пусть и профессиональных, мэйкапов. На удивление обоих, они весь обратный путь разговаривают на самые различные темы, начиная от уже поднадоевшей учёбы и заканчивая тем ребёнком, который уронил в воду мороженое и полез доставать, хотя запросто мог захлебнуться — уровень воды был гораздо выше его роста, — нет, ну представь, если бы не та женщина, он бы и правда утонул, — говорит розоволосый, в который раз прокручивая в голове эту ситуацию, — а его мама? Ты же видел, ей было всё равно, — продолжает рассуждать он, открывая дверь своего подъезда, — она, видите ли, птичек фотографировала, — возмущается Чимин, не замечая смущённой улыбки на губах старшего. А смущенная она оттого, что Юнги слишком сильно восхищается этим альтруистом.       — Успокойся, Чимин-а, это её личное дело, — вымученно выдыхает он, проходя в уже знакомую и, честно говоря, полюбившуюся квартирку.       — А как же гуманность? Отзывчивость? — Резко разворачивается тот и от греха подальше сажает игрушечную собаку на тумбочку.       — Ну не знаю, возможно, это хорошо, но я, кажется, упоминал о том, что не приверженец всего этого, так что либо тебе придётся смириться с этим, либо… — заканчивать предложение ему почему-то не хочется, лучше бы Чимин просто принял это.       — Либо что, Юнги-я? — Хитро щурится розоволосый, специально прибегнув к такому не любимому Мином приёму.       — Либо я потом придумаю, что тебе сделать, и за «Юнги-я» отдельно, а сейчас пошли в душ, а то мы заболеем нахрен, — переводит всё в шутку старший и первый заходит в ванную.       — Ты уже как у себя дома ориентируешься, — посмеивается Чимин, проходя следом и останавливаясь на пороге, — но, скорее всего не знаешь, где находятся полотенца, гели и шампуни, так что вот это всё, используй, что хочешь, а я пока принесу тебе чистую одежду — добавляет он, собираясь выйти.       — Хорошо, спасибо, — не глядя отвечает Юнги и, не дожидаясь хлопка двери, стягивает с себя мокрющую майку, открывая младшему вид на довольно худой торс, острые лопатки и бледную кожу. Но худоба старшего не вызывает у Чимина желания накормить его, скорее… прикоснуться. Собственно, после этой мысли и раздаётся хлопок двери. Пак, буквально, вылетает из помещения и, приложив холодные руки к горящим щекам, идёт к себе. Дёрнув головой, видимо, надеясь на то, что такие мысли больше не возникнут, он открывает шкаф и начинает перебирать свои бесконечные свитера в поисках чего-нибудь не голубого и не розового. Найдя красный свитшот, он со стоном облегчения достаёт его на свет. Со штанами оказывается гораздо проще — они либо чёрные облегающие джинсы, либо ничего. Взяв нижнее бельё и остальные вещи в руки, розоволосый складывает их в аккуратную стопочку и идёт обратно в ванную. Молча положив одежду на стиральную машинку, он уже берётся за ручку двери, но его останавливает голос Юнги.       — Купаться собираешься? — Спрашивает тот, и его слова сопровождаются каким-то копошением.       — Да, конечно, — отвечает Чимин, отворачивая голову ещё дальше, чтобы случайно не увидеть то, чего ему видеть не нужно.       — Ну так вперёд, — звучит прям у него над ухом, и он испуганно вздрагивает, — знаешь, это странно, как будто ты никогда не принимал душ на физ-ре вместе со всеми, тем более, мы вчера уже мылись вместе, почему ты так боишься увидеть… — договорить ему не даёт дикий вопль Чимина.       — Хён! Прекрати, одевайся, я сейчас, — быстро выпаливает он и исчезает в комнате, даже не подозревая, что Мин в процессе всего разговора был одет.       — Хмм, нужно что-то делать с твоим самоопределением, Чимин-а, — заходя в спальню, пафосно тянет Юнги, и у Пака невольно вырывается смешок. Он расслабляется, осознав, что перед ним всё тот же Юнги-хён и поднимает взгляд. Осмотрев его с ног до головы, отмечает, что его одежда сидит на нём так… правильно, как будто так и должно быть. Такие рассуждения уже здорово пугают Чимина, но он пока не решается подумать об их природе.       — Да, ты правильно понимаешь, твой свитшот теперь не твой свитшот, — смеётся Мин, любовно оглядывая чужую вещь на себе.       — Ахах без проблем, хён, — улыбается младший и, взяв чистую одежду, относит её в ванную.       — Я тогда пойду, а шмот тебе верну при любом удобном случае, свой я забрал, — из коридора говорит Юнги, и Чимина осеняет.       — Подожди, я хотя бы пакет тебе дам, хён, — подскакивает он и, выкопав откуда-то из кухонных ящиков непрозрачный пакет, приносит его старшему.       — Спасибо, — кивает тот и, упаковав свою ношу, подходит к входной двери, — и да, если ты сейчас вдруг решишь заняться самобичеванием, то даже не смей допускать мысль о том, что я каким-то волшебным образом перестану существовать в твоей жизни, потому что теперь этого никогда не случится, — серьёзно произносит он то, что Чимин хотел услышать больше всего — его не бросят.       — Хён… — только и может выдохнуть он, подходя к Мину и заключая его в крепкие тёплые объятия. Списывает это на тактильный голод и куда-то ему в шею шепчет тихое «спасибо», и, если на то пошло, то этот момент настолько личный и даже интимный — в самом чистом смысле этого слова — что даже атмосфера вокруг меняет своё восприятие. Юнги хотел пошутить про то, что он не исчезнет, потому что должен ему вещи, если что-то пошло бы не так, но после такой откровенной реакции младшего, все шутки вмиг потеряли весь свой смысл.       — Ну всё, отлипни, а то мне придётся ещё раз искупаться у тебя, потому что тебя всё ещё можно выжимать, — спустя пару минут посмеивается он, отстраняя от себя розоволосого.       — Ой, прости, хён, я забыл, — смеётся тот, отводя взгляд из-за смущения от своего порыва. Обычно он может сдерживаться, но с Юнги почему-то всё идёт не так и не туда.       — Дуй в душ, а то правда заболеешь, увидимся, — командует старший и выходит на лестничную площадку, оставляя Чимина одного наедине со своими не особо весёлыми мыслями.       Следуя указаниям Мина, розоволосый плетётся в ванную и заставляет себя ни о чём не думать хотя бы во время водных процедур. Получается довольно хорошо, так что в комнату он уже возвращается посвежевший, готовый обнимать весь мир, но сначала разобравшись в завалах своих догадок и размышлений, и с новым другом для кота.       — Минни, знакомься, это новый член нашей маленькой семьи — Юн, он теперь будет жить с нами, — объявляет он розовой игрушке, всё также покорно сидящей возле его подушки, — вы должны подружиться, — улыбается Пак, ложась на кровать лицом к обоим ненастоящим животным, — а сейчас вам двоим предстоит выслушать мои бредовые мысли, поскольку я больше ни с кем не могу ими поделиться, — грустно усмехается он и всё ещё надеется на то, что это нормально, и каждый второй так делает, — в общем, я не знаю, что происходит, — начинает Чимин и, удобно устроившись на постели, принимается гладить мягкую «шёрстку» на каждой из игрушек, — Юнги-хён такой… странный. Он очень интересный, весёлый, милый, добрый, умный, красивый, боже мой и, похоже, гей, — розоволосый так и не поверил слабым оправданиям старшего, а его действия ещё больше заставили его убедиться в его ориентации, — я не против, для меня все люди равны, но, знаете, «всё в порядке, пока это не касается тебя», а вот меня уже это напрямую касается. Минни, ты должен был видеть, как он утром, буквально, приставал ко мне, — возмущённо замечает парень, хотя до конца не уверен в том, что понял всё правильно, — но пугает меня не это, ребят, — серьёзно произносит он, пытаясь увидеть в глазах «животных» хоть намёк на понимание, но, естественно, не находит, — а то, как я начинаю себя вести в его присутствии, — всё-таки признаётся он. Но не каким-то там игрушкам, а как раз таки себе, — я понимаю, до этого, когда я его не знал и трясся при любом пересечении, но сейчас… Юнги совсем не такой, каким выглядит. И мне, чёрт возьми, нравится именно он настоящий. Но не в том смысле, чтобы прям, как парень, но как человек точно, — сбивчиво говорит он, понимая, что озвучивание подобных мыслей очень смущает, — ладно, забудем об этом, лучше скажу, что мне безумно понравилась наша прогулка! Он научил меня стрелять в тире, купил мороженое, сладкую вату, и мы даже брызгались водой из фонтанов! Я всё ещё не могу осознать, что тот Мин Юнги, которого якобы знает весь университет и вот этот Мин Юнги — один и тот же человек, и… — внезапно у Чимина начинает звонить телефон, и ему приходится прервать свою пылкую речь, чтобы посмотреть на название контакта. «Тэхён» — горит на экране, и розоволосый удивленно отвечает на звонок.       — ТЫ ПРОСТО ОБЯЗАН МНЕ РАССКАЗАТЬ О СВОЁМ СВИДАНИИ С ЮНГИ! — Орёт в трубку Ким, как только слышит оживление на том конце связи. Чимин ошарашенно отводит мобильник от уха, затем возвращает и пытается вникнуть в суть «приказа», — Чимин? — Сомнительным тоном уточняет Тэ, а то мало ли.       — Д-да, но, что ты только что сказал? — Всё ещё в шоке переспрашивает тот, уставившись взглядом в стену напротив.       — Что ты должен рассказать мне о том, как прошло ваше свидание с Юнги-хёном, — уже спокойней повторяет цель своего звонка Тэхён, ожидая, что на него сейчас наорут и пошлют куда подальше. Но спустя пару минут тишины его пока никуда не посылают, и это уже даёт ему надежду на конструктивный диалог.       — Это… Это было не свидание! Тэхён, какого хрена? Это вообще не свидание! Я не гей! Я думал, ты понял это, но не суть, но это вообще не было свиданием, — «просыпается» Пак, почему-то резко занервничав и почувствовав, как его щёки снова начинают отчаянно пылать.       — Да-да, конечно, — усмехается Ким, и в телефоне слышатся какие-то посторонние звуки, — может, откроешь подъезд? Я так-то не в курсе кода твоего домофона, — говорит он, и розоволосый округляет глаза.       — Ты… Ты что? Ты здесь? Тэхён, почему ты не предупредил меня? Чёрт, сейчас, — вскакивает он на ноги и, бросив телефон на кровать, бежит открывать. Через пять минут на пороге его квартиры появляется Ким и…       — Чонгук? О, так вы вместе, — в который раз за такое короткое время удивляется Чимин и пропускает парней внутрь.       — Привеет, — улыбается Тэ, и они с Чоном по-хозяйски начинают обходить помещения, — у тебя чаёк есть? — Спрашивает Тэхён, сразу же проходя на кухню.       — Да, конечно, я могу что-нибудь существенное приготовить, если не торопитесь, — предлагает Пак, подходя к холодильнику.       — Не надо, мы тортик купили, — из коридора или ванной кричит Чонгук и через пару секунд присоединяется к ним, — у тебя уютненько, — улыбается он, поставив вышеупомянутый десерт на стол.       — Спасибо, — смеётся розоволосый, и его глаза невольно загораются при виде такого манящего лакомства.       — Это Чонгукки настоял, чтобы мы купили его, мол «Чимин-хён, скорее всего, любит сладкое», — хитро усмехается Тэ и бесцеремонно начинает рыться по шкафам в поисках кружек, — ты же не против? — Уже обрыскав большинство ящиков, уточняет он, на что Чон с Паком могут только рассмеяться. Чимин почему-то чувствует такой комфорт с этими двумя, хотя раньше его бы взбесило такое наглое вторжение в его жизнь.       — Садитесь, я налью, — выхватывает у Кима из рук три бокала розоволосый и наполняет их вкусным цветочным чаем.       — Ну, мы слушаем, — торжественно произносит Тэхён, когда чай оказывается на столе, торт разрезан и ожидает своего часа, а парни удобно устраиваются на своих местах.       — Эм? — Делает вид, что не понимает Пак, мило обхватывая руками горячую чашку.       — Я всё ещё о свидании, — усмехается Ким и кидает на Чонгука многозначительный взгляд, который понимает, похоже, только он.       — Ким Тэхён! Это не было свиданием — это во-первых, во-вторых, откуда вы вообще знаете о том, что мы гуляли? — Резко вскидывается Пак, стараясь сильно не показывать того, что он действительно волнуется от этого странного разговора.       — Ну, Юнги-хён любезно сообщил мне об этом ещё вчера, — самодовольно ухмыляется Тэ, вызывая этим у розоволосого недоумение — значит, они с Юнги и правда так хорошо общаются?              — Не морозься, хён, мы всё равно всё выясним, не у тебя, так у Юнги-хёна, — усмехается Чонгук, и Пак замечает, что этот мелкий уплетает уже третий кусок торта, о котором они с Тэ благополучно забыли.       — Так он вам и рассказал! — С долей надежды в голосе говорит он, всё-таки пододвинув тарелочку со сладостью к себе.       — Конечно, расскажет, — снова встревает Тэ, и вопросы уже появляются у Чимина.              — Вы в таких хороших отношениях? — Розоволосый честно пытается сделать так, чтобы его голос не звучал так отчаянно, но судя по выражениям лиц парней, это выходит не очень хорошо.       — Ладно, хён, давай не будем его мучать, он сейчас совсем расстроится, — обращается к Тэхёну Чонгук, и тут до Пака начинает медленно доходить.       — Хорошо, нет, твой Юнги не такой общительный и болтливый, каким мы сейчас его выставили, — смеётся Ким, — на самом деле…       — На самом деле это он заставил его сказать, куда он идёт в свой единственный выходной, да ещё и так рано! — Перебивает его Чон, — Юнги-хён не был бы Юнги-хёном, если бы не спал каждый выходной до трёх часов дня, но сегодня он вскочил ни свет ни заря. Нет, Тэ-хён не живёт с ним, не подумай, просто его квартира находится в паре шагов от его и они часто пересекаются на улице, и сегодня вот хён собирался ко мне, а когда вышел из дома, то столкнулся с Юнги-хёном, — рассказывает он, и Чимин невольно усмехается на словах «хён собирался ко мне». Теперь его очередь стебать.       — Это всё очень интересно, и я изначально ни разу не поверил вам, что Юнги может так запросто рассказать о своих планах, но что вы делали у тебя? — Играет бровями он, замечая моментальное смущение у младшего. Значит, попал в точку?       — Ничего такого, что могло бы показаться странным, — вместо Гука отвечает Тэхён, защищая его от внезапно раскрепостившегося друга, — всего лишь играли, — с улыбкой добавляет он, делая этим только хуже.       — Оо, я, пожалуй, воздержусь от выслушивания подробностей ваших «игр», — в открытую смеётся Чимин, и только тут Тэ понимает, как прозвучала его фраза. Краснеет сразу же.       — Я не это имел в виду, извращенец малолетний, — смущается он, утыкаясь в свою кружку уже остывшего чая.              — Чимин-хён, не обижай моего парня, — наигранно возмущается Чонгук, отчего Пак вообще начинает смеяться в голос.              — Гукки! — Ещё больше покраснев, легонько шлёпает его по плечу Тэ.       — Вы такие милые, господи, — утирая несуществующие слёзы, говорит он, мысленно радуясь тому, что удалось перевести тему.       — Спасибо, но мы здесь всё ещё не за этим, — берёт себя в руки Тэхён, впиваясь в Чимина выжидающим взглядом, — хватит изворачиваться, рассказывай, какой наш Юнги-хён на самом деле, — заявляет он, и Пак снова напрягается — всё-таки не удалось перевести тему. Он с минуту думает, а потом решается.       — Ладно, хорошо, я расскажу, не всё, конечно, но основное, только с условием, что после этого вы надолго от меня отстанете с этим, окей? — Предлагает розоволосый, думая, что этим двоим уж точно можно доверять, да и люди всё-таки получше игрушек будут.       — Ага, да, — «соглашается» Ким, хотя, конечно же, не собирается сдерживать обещание.       — Ну, мы, были в тире, ели мороженое, сладкую вату и обливались водой из фонтана — всё, собственно, — говорит Пак, не желая вдаваться в подробности, о которых, как ему кажется, не должен знать никто, — а, ещё разговаривали, — добавляет важную деталь и с чувством выполненного долга возвращается к своему куску торта.       — О чём разговаривали? — Слишком настороженно спрашивает Тэхён, и Чимин, глянув на Чона, понимает, что они оба в курсе, что именно он имеет в виду, поэтому отвечает.       — Да, Тэ, я в курсе, что он гей или би, не так важно, и про то, что он типо был в тебя влюблён, я тоже знаю, — ухмыляется он, обломав парням задумку удивить его или даже ошарашить такой новостью.       — Ох, — выдыхает Ким, почувствовав крайнюю неловкость от своей очевидности, — и ты в порядке? — Спрашивает он, и Пак теперь понимает, почему Мин так раздражался, когда он задавал ему подобные вопросы.       — Слушай, два моих друга встречаются и даже без стеснения могут залипать друг на друга в моём присутствии, спасибо, что хоть не больше, и ты спрашиваешь, как я себя чувствую от осознания того, что меня окружают геи? И главной иронией в этом всём является то, что геем-то всё наше окружение считает не вас троих, а меня, — смеётся Пак, осознав всю комичность ситуации.       — Блин, серьёзно, — поддерживают его смех ТэГуки, — ну а ты? — Многозначительно спрашивает Тэ, надеясь на понимание своего вопроса Чимином.       — Что я? Ты хочешь сказать… Как я всё ещё остаюсь натуралом среди вас? — Смеётся тот, но потом резко становится серьёзным, — я не знаю, ребят. Юнги… Он странный, он делает ужасно странные вещи, говорит слишком неоднозначно и вообще… Но я не ощущаю того, что, вроде бы, должен, — говорит он, теперь уже ожидая реальной помощи своему психическому состоянию, потому что эти парни явно могут в этом разобраться.       — Оу, Чиминни, ты только сильно не волнуйся, — вкрадчиво произносит Тэхён, на что Пак уже начинает волноваться, — но, у меня с Чонгуком было точно так же сначала, — договаривает он, и Пак сокрушённо опускает голову на сложенные на столе руки, сопровождая это вымученным стоном, — ахах, да шучу я, шучу, — успокаивает его Тэ, — я лично могу сказать, что ты склонен к такому, так что тебе в любом случае придётся смириться с этим.       — Хён, ты его только что латентным геем назвал, ты в курсе? — Смеётся Чонгук, которому уже надоели эти драмы, — Чимин-хён, давай ты подумаешь, как вообще относишься к Юнги-хёну, как хочешь с ним общаться, хочешь ли вообще, чтобы он и дальше был рядом, дружил с тобой или, может быть, что-то больше? Поверь, никто не сможет лучше тебя разобраться в этом, — включает он «учителя-философа», вызывая уважение у обоих хёнов, — думаю, пока тебе не стоит так сильно грузиться, потому что даже если он и нетрадиционной ориентации, то это не значит, что будет липнуть на каждом симпатичном парне, — подытоживает Чон и, глянув на время, понимает, что им уже пора, — так что, ты подумай, для себя всё проясни пока, а завтра уже будет гораздо легче, вот увидишь, — говорит он и поднимается с места.       — Ох, Гукки, я и не знал, что ты умеешь так говорить, — восхищённо выпаливает Тэхён и спокойно обнимает опешившего парня.       — Ладно, мы пойдём, Чимин-хён, если что ты в любой момент можешь звонить каждому из нас и делиться своими переживаниями и проблемами, мы же пообещали, что никогда тебя не кинем, помнишь? Так что будь спокоен, — улыбается Гук, обнимая Тэхёна в ответ. В отличие от них двоих Пака это нереально смущает — как они могут так свободно обниматься при ком-то постороннем? Хотя откуда ему знать, может, это и нормально.       — Хорошо, спасибо вам большое, вы тоже держите меня в курсе своих отношений, — улыбается Чимин, провожая так и не отлипнувших друг от друга парней в коридор, — и не смейте расставаться! Вы слишком классно смотритесь вместе, чтобы быть порознь, — добавляет он уже на лестничной клетке и, получив в ответ «спасибо», «ни за что не расстанемся» и «до завтра», возвращается к себе. На часах 23:02, поэтому Пак решает быстро помыть посуду и лечь спать, ведь завтра ему снова вставать в 6 утра.