Паром отправляется не завтра

Воскресное утро, а я не спал. Я стоял в своей комнате в общежитии, смотрел на сумку, которую уже наполовину собрал. Остались только мои личные книги, не из библиотеки. Я больше не мог оставаться здесь. И как до этого дошло?! *** — Эрик?.. Я обернулся. За нашей скамейкой стоял Килгарра, такой же прекрасный, как и в день нашей первой встречи. Почти не изменился, только чуть длиннее стали волосы, наверное, на днях собирался сходить в парикмахерскую. Уставший вид, щетина, как я и думал, он возвращался со своего «волшебного рейса». Он был в своем белоснежном капитанском костюме, головной убор, название которого вылетело у меня из головы, держал в руке. Стоял почти по стойке «смирно» и пристально смотрел на меня, даже не замечая, что я не один. Да я и сам этого не замечал. Я засмотрелся на его, плененный взглядом любимых глаз, и будто бы не было этого жуткого года, этой разрушительной боли. Он был на расстоянии вытянутой руки, только встать и сделать шаг. Но нет, я сидел, не сводя с него изумленного взгляда. Мне было интересно, как я выглядел для него? Как много из нашего разговора он слышал? Что он обо мне думает? Но по его лицу было невозможно прочесть никаких эмоций. О его теплой улыбке я мог только мечтать, да? Нужно еще сказать спасибо, что он помнит мое имя. — Здравствуйте, — мое приветствие в тишине ночи прозвучало слишком громко, и я поморщился от усилившейся головной боли. — Ты его знаешь? — недоверчиво спросил Карл, и я с Килгаррой почти синхронно повернулись к нему, словно только вспомнив о его присутствии. — Да, это… — я замялся, не зная, как представить человека, которого безмерно люблю, — Этот мужчина год назад спас меня. Повисла тишина. Карл не знал, конечно же, про историю с сумасшедшими гопниками, которые решили поиграть со мной в Форест Гампа, и то, как Килгарра меня спас, позволив остаться на корабле. Поэтому Карл молчал. Но почему все, что сказал капитан — это мое имя? Может, просто из уважения? Хотя о каком уважении может идти речь, если вспомнить, при каких обстоятельствах мы расстались? Нам нужно уйти, прямо сейчас. Я не очень трезв, со мной друг, которому лучше не слышать то, что я хотел сказать этому мужчине, к тому же капитан, похоже, рассержен. Я встал со скамейки, чуть пошатнувшись, ухватил Карла за рукав и потянул за собой, вынуждая тоже подняться на ноги. — Извините, мы пойдем, — я попытался улыбнуться и уже развернулся, чтобы быстро ретироваться, но Килгарра мне этого не позволил. Он взял меня обеими руками за плечи и дернул к себе, я краем глаза заметил, что он уронил свою фуражку, но он сам даже не обратил на это внимание. Если бы он так крепко не удерживал меня, то я бы наверняка потерял равновесие и свалился к его ногам. Да, нечто подобное мне и хотелось сделать, потому что где-то в груди мгновенно проснулись все чувства, которые я топил последние полгода в алкоголе в барах. Однако мы все же были не вдвоем. Как только Килгарра дернул меня к себе, Карл, руку которого я отпустил, тоже развернулся, гневно смотря на капитана. — Уберите от него руки, — почти вибрирующим от напряжения голосом проговорил Карл. Смотреть на него было сейчас страшно, даже мурашки по спине пробежали, и я невольно отшатнулся, крепче прижимаясь к Килгарре. Он же, в свою очередь, даже ни единым мускулом не повел на агрессивное поведение Карла. — А то что? — хрипло и устало спросил капитан, не убирая рук с моих плеч. — А то я позвоню в полицию, заявлю о нападении, о сексуальном домогательстве, — Карл, похоже, ляпнул первое, что пришло ему в голову, и я невольно хихикнул. Руки капитана сильнее сжали мои плечи, и смеяться перехотелось. — Вы оба, как я понял из твоего объяснения, под наркотиком. Тебе-то видно не впервые связываться с полицией, но подставишь ли ты друга? — Карл прикусил губу, обдумывая сказанные Килгаррой слова, — А силой ты мне явно уступаешь, так что даже не думай ни на секунду, что ты можешь диктовать мне свои условия. Пока друг подбирал слова, чтобы как-то оправдаться, защититься или оскорбить, капитан уже продолжил говорить. — Поэтому сейчас ты исчезаешь из моего двора и не пытаешься следовать за нами. Эрик идет со мной. — Кто это сказал?! — наконец, смог возмутиться я, обернувшись к мужчине. Что это за отношение такое вообще? Я ему не игрушка и не вещь, чтобы решать за меня, с кем и куда я пойду. — Я сказал, — спокойно, без агрессии ответил Килгарра и, подхватив головной убор с земли, почти что силком поволок меня к своему подъезду. Карл, вопреки грозному выпаду Килгарры, пошел за нами, но я видел лицо капитана и понимал, что это плохая идея. Если они и в самом деле начнут драться, Кил легко его уложил на лопатки, да еще и похуже, чем те гопники, хотя, наверняка, сможет удержаться и ограничиться лишь разбитым носом. Но такого я Карлу все равно не желал. Капитан не сделает мне ничего плохого, в этом я был уверен. Максимум, что мне грозит — это неприятный разговор. А значит, Карлу лучше уйти. — Иди, со мной все будет в порядке, — на прощание сказал я Карлу, прежде чем дверь за нами захлопнулась. Когда мы вошли в квартиру Килгарры, воспоминания просто накрыли с головой. Я отрезвел практически мгновенно, потому что мне было стыдно за свое состояние и немного страшно. Килгарра выглядел не самым дружелюбным человеком сейчас, он кинул на меня хмурый, разочарованный взгляд и запер дверь квартиры, а затем снова поворачиваясь ко мне. Я опустил голову. Совсем не так я представлял нашу первую встречу после такого долгого перерыва. Я должен был выглядеть веселым и жизнерадостным, гулять с любящим меня человеком, а не с другом, из-за которого я стал катиться по наклонной. Я должен быть правильным, без долгов в университете, обычным парнем, у которого в сумке лежит альбом со скетчами… А сейчас кто стоит перед мужчиной, которого я люблю? Отброс общества, пьяница, прогульщик, лентяй. Я не хотел, чтобы Килгарра видел меня таким. И, наверное, впервые за полгода я пожалел, что пошел с Карлом тогда в клуб. — Заходи, — грубо бросил мне мужчина, сняв свой капитанский пиджак и разувшись. Я проводил его взглядом, когда он прошел в комнату. Нарочно долго провозившись со шнурками, я стянул кеды и последовал за Килгаррой. Не хотелось злить его еще больше. Он стоял у окна, отдернув занавеску и открыв створку форточки. Я заметил, что он крутил в руках нераспечатанную пачку сигарет. Неловко кашлянул, привлекая его внимание, но мужчина не торопился начинать трудный разговор, а потому у меня появилось время, чтобы рассмотреть комнату. За год тут почти ничего не изменилось, только вещей стало немного больше. На столе напротив кровати появился мой рисунок, портрет его брата в красивой рамке за стеклом. То есть первое, что видел Килгарра, просыпаясь, мой рисунок… Это не могло меня не взволновать. — Ты действительно под наркотиком? — вопрос прозвучал, словно гром, и лавина отчаяния обрушилась на меня. Я опустил голову, с наигранным интересом рассматривая свои носки. — Мы курили кальян. Я не знал, что они туда что-то запретное добавили. Черт! Ну вот, теперь это звучит так, словно я оправдываюсь, пытаясь свалить вину на других. Какой же я идиот! — А пробовал настоящие наркотики? Осознанно, — пояснил Килгарра, так и не повернувшись ко мне. — Нет, — ответил я, тяжело вздохнув, но тут же поднял голову, смотря мужчине в затылок. — А какое вам до этого де?.. — с запалом начал я, но осекся в конце вопроса, увидев лицо капитана, когда он, наконец, повернулся ко мне. Он улыбался. Только краешками губ, почти незаметно, брови еще были нахмурены, он явно был еще недоволен мной, но… Но я видел облегчение на его лице. Почему? Я же ему никто! Мы виделись всего два раза и расстались не на лучшей ноте. Так почему он волнуется обо мне? Почему смотрит так внимательно, будто решая мою судьбу? Хотелось подойти к нему и крикнуть в лицо, что он все уже решил, когда сказал мне, что будет спать на кухне, не оставшись со мной, после сжигающей страсти. Хотелось подойти к нему и дать ему пощечину за то, что своим взглядом дает мне надежду на что-то несбыточное. Хотелось подойти к нему и обнять, прижаться, попросить прощения, пока не знаю за что. Хотелось подойти к нему, но я отошел. Сделав шаг назад, к коридору, увеличил расстояние между нами. Я нахмурился и повторил свой вопрос. — Какое мне дело? — эхом повторил Килгарра, удивленно смотря на меня, — Я чувствую ответственность за тебя, Кроля… Я задохнулся от негодования. Ответственность? Какую, к черту, ответственность?! Я упер руки в боки и стал зло сверлить мужчину взглядом. — О чем вы говорите? Я не маленький мальчик, чтобы не отвечать за свои поступки! Рука капитана сильно сжала упаковку с сигаретами, но она была полной, потому не смялась, а лишь немного деформировалась. — Я тебя… Я сделал с тобой то, чего не хотел делать. Замечательный ответ, блин. Я поджал губы. Ну, все, это была последняя капля, теперь я выскажу ему все, что планировал сказать весь год, все то, что крутится на языке. — Не хотели? Так вы из жалости меня поцеловали в тот день? Из сострадания у вас на меня встал? Зачем вы врете? Что-то скользнуло по щеке, щекоча кожу. О, я плачу… Дурак. Утерев мокрую дорожку тыльной стороной ладони, я снова посмотрел на Килгарру. Он подошел ко мне, а я этого и не заметил. Снова отшатнувшись, я уперся рукой в его грудь, не давая сократить дистанцию между нами. Но он и не настаивал, просто смотрел на меня виновато. Что? Виновато? Мне не кажется? — Я тебе не вру, ты просто не так понял, — тихий, мягкий голос заполняет меня будто изнутри, и пустота, которая поселилась где-то в районе сердца, стала постепенно исчезать. — Я хотел тебя, и не из жалости! Но я не хотел принуждать тебя, брать почти силой… Он замолчал, пытаясь увидеть в моих глазах понимание, но я решительно ничего не понимал. Как он мог взять меня силой, если я сам себя ему предложил? — Не понимаешь? — спросил он, и я помотал головой. — Не понимаю, — тихо ответил я, не зная, разозлю его этим или нет. Килгарра отстранился и с усилием потер глаза, отшвырнув пачку сигарет куда-то к стене. — Ты себя когда последний раз в зеркало видел? — с тихой усмешкой спросил мужчина, смотря на меня чуть покрасневшими глазами. Я смутился, яростно приглаживая волосы и одергивая рубашку. Я помнил, что зеркало висит возле двери, но это было за мной, и как бы я плохо сейчас не выглядел, я не мог повернуться к Килгарре спиной. Однако мои попытки привести себя в порядок были встречены смехом. Я растерянно уставился на мужчину и опустил руки, а он, покачав головой, подошел ко мне и развернул к злосчастному зеркалу. Ну, вид у меня был вполне приличный, не считая измятой рубашки и растрепанных волос. Но мой взгляд не задержался на моем отражении, он сразу скользнул выше, рассматривая капитана, как будто через зеркало я мог это делать без стеснения, словно он стоит не за моей спиной, а где-то далеко, и не узнает, что я делаю. Уставший. Конечно, время далеко за полночь, а он, вместо того, чтобы спать, пытается что-то мне показать в зеркале… Глубокий взгляд, печальный… Я совсем не помнил, что эти карие глаза наполнены такой грустью. Или этого раньше не было? Где-то в груди знакомо заныли старые раны, как и всегда, когда я думал о нем. Тонкие губы сжаты в тонкую нитку, словно то, что он собирался сказать, доставляло ему боль. С трудом подавив желание развернуться и прижаться к нему, как девчонка, я опустил голову. — Что я должен увидеть? — пробормотал я, не в силах больше смотреть, как он стоит рядом со мной, но я не могу его коснуться. — Ты прекрасен, — сказал Килгарра после небольшой паузы. — Ты красивый, юный, талантливый молодой человек. Я могу с закрытыми глазами описать твою внешность. Твою длинную челку, скрывающую любопытные глаза с темными ресницами. Твои ямочки на щеках, когда ты улыбаешься… Но ты просто случайность. Ты случайно попал на мой корабль и случайно встретился со мной, а не с каким-нибудь матросом… Я слушал эти откровения, приоткрыв рот от изумления. Он описывал меня так, будто бы видел каждый день. Но я бы точно заметил его в толпе, даже если бы он смотрел издалека. Нет, этого быть не может, точно. А потом словно разбилось какое-то стекло, скрывавшее монстра, и в голове зазвучала одна мысль: «Я случайность…» Я неудачник. Человек-катастрофа. Я это знаю, но не хочу слышать этого от него. Пожалуйста… — Но при этом, эти случайности… они подкосили меня. Увидев тебя во второй раз в порту, когда ты предложил быть твоей моделью, я… — Килгарра резко развернул меня к себе и обнял. Я инстинктивно дернулся, потому что не слушал его и не понимал, что произошло. — Черт, Эрик, не плачь, прошу!.. Когда он это сказал, я заметил, что у меня дрожат руки, а в голове жестокую мысль, что я случайность, вытесняет его голос. — Пожалуйста, не плачь… Я отпущу тебя, честно. Мы только поговорим, я тебя не трону, обещаю. Не бойся… Не плачь… Я немного успокоился и поспешно отстранился, облизнув губы. — Я не боюсь, — я заверил Килгарру и сел на кровать, чувствуя, что ноги держать меня больше не хотят. Он сел рядом. — Извините, ну и что дальше, со случайностью? — Когда мы встретились во второй раз, ты сам пришел в порт. И тогда я понял, что это не было волей случая, ты вернулся, сам так решил, еще не зная, на что себя обрекаешь. О, нет. Я знал, я уже тогда знал, что влюбляюсь, я знал, что у меня почти нет шансов на взаимность. Единственное, чего я не знал, что буду страдать из-за него целый год, но все равно продолжать любить. — Ты мне сразу понравился, такой милый, честный, открытый. Смотришь своими ясными глазками и просишь помочь с работой в университет, как я мог отказать? Но я осознавал, что ты, по сравнению со мной, еще совсем малыш. Я вдвое старше тебя, — спокойно, но с ноткой печали в голосе, продолжил Килгарра. — И понимая это, я пригласил тебя к себе, это был опрометчивый шаг. Уже отдав тебе свой адрес, я понял, что хочу тебя. Хочу себе полностью, овладеть тобой, привязать к себе, чтобы никто не смел тебе угрожать, все бы знали, что ты мой… Он говорил такие откровенные и развратные вещи с абсолютно спокойным лицом, будто бы обсуждал виды морских узлов. А я мгновенно смутился, живо представляя себе эту картину: я с ним, я его, он заботится обо мне, овладевает мной каждую ночь, вернувшись из рейса, несмотря на усталость… Ну и зачем я это представил? В паху сладко заныло. После той ласки год назад, ко мне больше никто не прикасался, только я сам. Пришлось закинуть ногу на ногу, чтобы не выдать своего возбуждения. — Когда я понял, что я для тебя угроза, было уже поздно, я уже пообещал тебе помочь, быть моделью, или как ты это назвал… — Килгарра положил свою ладонь сверху моей, которая лежала на покрывале, и слегка погладил ее большим пальцем. — Но я дал себе слово, что не прикоснусь к тебе… И не сдержал его, когда ты сказал, что я тебе нравлюсь. Он дошел до того момента, когда все пошло не по сценарию, и у меня испуганно сжалось сердце. И не один я начинал терять контроль. Килгарра стал говорить громче, с напором, будто желая все изменить, исправить. — Ты должен был уйти! После поцелуя! Должен был сказать, что это было ужасно, что ты ошибся, извиниться и уйти! Я же говорил тебе, чтобы ты уходил! — Но это не было ужасно! — почти вскрикнул я от отчаяния. — Даже если бы у меня был шанс все изменить, я бы ни за что не отказался вас целовать. Поцелуй, который перевернул мою жизнь, который подарил мне столько счастья за несколько секунд… Отдать его? Отказаться? Ни за что! Я бы хотел попробовать его снова, если бы мог. Если бы я мог… Казалось, что теперь очередь Килгарры пребывать в оцепенении от удивления и шока. Он видно не ожидал услышать от меня этих слов. Мне даже показалось на секундочку, что он открывает и закрывает рот, как рыба, и не может ничего сказать. — А вы думали, что я солгал тогда? — я убрал свою руку из-под его ладони. — Нет, не лгал, мне все понравилось. Понравился поцелуй и… ваши ласки. — Что ты такое говоришь? — вспылил Килгарра, и я увидел, что у него смешно покраснела шея. — Ты забыл, наверное, как отстранился, когда мы закончили? Когда похоть перестала застилать тебе глаза, ты осознал, что это было мерзко делать с мужчиной, и отвернулся! Я резко вдохнул, что даже закашлялся, подавившись своим возмущением. — Это было со мной впервые! Я просто… испугался, что сделал что-то не так, мне было стыдно, что я так откровенно к вам приставал. Только и всего! — я прикусил нижнюю губу и свел брови. — Это вы ушли и оставили меня одного. Похоже, Килгарре нечего было ответить. Мы оба не поняли друг друга. Правильно говорят, что нельзя поддаваться слепой страсти, ведь если бы мы знали друг друга, то просто бы это обсудили, верно? Минуты тянулись, в тишине я слышал, как секундная стрелка часов на стене отсчитывает время. Интересно, я смогу тут остаться на ночь? Не выставит же он меня за дверь, когда мы закончим разговор? — Что с тобой случилось? — оборвал поток моих мыслей его голос. Я вопросительно на него посмотрел, ожидая пояснений. — Когда мы виделись год назад, ты был другим. Ты был действительно Кролей. Немного испуганным, но… настоящим, что ли. А теперь я вижу тебя в компании обдолбанного парня, который едва ли не зацеловывает тебя на скамейке во дворе. — Мы не целовались! Карл мой друг. И то, что мы были в вашем дворе просто случай… — «ность» закончил я про себя. Такая же случайность, как то, что я оказался на его корабле. Может это правильнее называть Судьбой тогда? — Он признавался тебе в любви, ты что, его не слушал? — Килгарра изумленно посмотрел на меня, как на корабле, когда я пытался объяснить, что сбежал от гопников. — Мне, вообще-то, плохо было, — с толикой обиды проворчал я, — А если вы сразу поняли, то не нужно было мешать его признанию… — Я не собирался на это молча смотреть. Он не твоего уровня, он тебя не достоин. Я хотел уже ответить что-нибудь язвительное, но Килгарра встал с кровати и помог встать мне. Он почти невесомо обнял меня за плечи и отвел на кухню. Усадив меня на диван и укрыв пледом, краешком губ улыбнулся. Как он понял, что меня слегка знобит? Пока на плите закипала вода, мужчина достал чистый заварочный чайник и порезал лимон тонкими дольками. Заварил свежий крепкий чай, и через десять минут передо мной стояла большая кружка ароматного напитка. — Пока тебе лучше не есть, выпей чай и ляжешь спать. Утром я накормлю тебя, и будешь в порядке. Я сжал кружку руками, чувствуя, что она постепенно обжигает кожу. Но мне нужно было сосредоточиться. — Но мы еще не закончили разговор. Я ожидал, что Килгарра скажет, что все уже не важно, что мы выяснили все, что его интересовало. Но он сел напротив меня и кивнул. — Верно. Так что с тобой случилось? Сделав маленький глоток горячего чая, я принялся рассказывать, начиная с нового года, как стал катиться по наклонной. Ничего не скрывая, не утаивая, я выложил ему все как на духу, оставив, правда, в рукаве пару козырей — те два месяца, что я ждал его у ограды порта. Он слушал, не перебивая, не качал головой, не цокал языком и не осуждал. Закончив рассказ на сегодняшнем походе в бар, я поднял на него глаза, ожидая реакции. — Почему ты начал этим заниматься? — единственный вопрос, который он задал после моего монолога. — Вы спрашиваете меня, почему? — я ухмыльнулся, — Потому что не мог забыть вас. Потому что скучал, с каждым днем влюбляясь все больше в ваш образ. А вас просто не было в моей жизни! Потому что мне не место в вашей, верно? Я два месяца ходил к докам, стоял там часами, чтобы краем глаза увидеть вас… А вы даже не знали! Живете себе и в ус не дуете! Я сорвался на крик, и плевать я хотел, что времени к двум часам ночи, и в панельных домах все прекрасно слышно. Килгарра молча поднялся из-за стола и вышел из кухни. Я бросил чай и пошел за ним. Нет уж, так не пойдет, теперь я точно все скажу! — Я не закончил!.. Килгарра открыл ящик стола и вытащил какой-то конверт. Он развернулся и протянул его мне. Недоуменно посмотрев на мужчину, а потом на конверт, я взял его. — Ну, открывай. Я же тебе его не подержать дал. Хмыкнув, я развернул конверт лицевой стороной. Никаких отметок, надписей, штампов. Не письмо, просто способ что-то хранить. Но что? Я отогнул не заклеенный край бумаги и заглянул внутрь. Похоже на фотографии. Сейчас уже никто не распечатывает фото, значит, старые. Может, его брата? Я достал не толстую стопку снимков и едва не уронил их следом за конвертом, который спикировал на пол. На фото был Я. На первой фотографии я стоял, опершись руками на ограду у доков, смотрел вдаль, челка заколота, а значит, я только закончил скетч. Вторая фотография немного размыта, фокус навелся не на меня, а на забор передо мной, но все равно можно было разглядеть, как я рисую. Затем фото, как я кормлю бездомного кота, все там же, у доков. Я и забыл, что этот рыжий негодник съел мой обед в тот день. И так еще десять или двенадцать фотографий, разных, но похожих, и на всех только я. На последней фотографии я сплю. Сплю? Я сжал стопку фото. Он сфотографировал меня в ту ночь, что мы были вместе? Зачем? Он знал, что больше мы не увидимся? Или нарочно не подпускал меня к себе, если знал, что я торчу у доков? Все эти вопросы я сразу и задал ему, правда, не поднимая головы. — Когда ты ушел утром, я понял, что больше не увижу тебя, ты больше не придешь. Но когда я увидел тебя издалека у нашего порта, то был потрясен, — Килгарра вздохнул. — Я так и не смог понять, если ты пришел, то почему не зашел, не искал меня. Ты никого там не знал, а значит, приходил, чтобы увидеться со мной, ты и сам подтвердил это пять минут назад. Так почему не подошел? Ты знал мой номер, знал, где я живу и работаю. — Я не думал, что вам это нужно, — я протянул фотографии обратно, теперь понятно, почему он может описать мою внешность с закрытыми глазами. — Я думал, что вы пожалели, что были со мной. И думал, что если ошибаюсь, то вы увидите меня у порта и подойдете… Я не мог позвонить. Простите. Он видел меня. И не просто видел, он еще и смог сфотографировать меня, но я этого даже не заметил. — Жаль, что время нельзя перемотать назад, правда? — с печальной улыбкой спросил я. Сейчас уже поздно что-то выяснять, поздно искать виноватого. Я почти на полгода смог его забыть и загубил часть своей жизни. Если не вылечу из университета, это будет чудом. Хотя, возможно, мне лучше уехать. Даже в одном городе жить с ним теперь будет невыносимо. Ждать, что он может появиться в любом переулке, надеяться, что он не возненавидел меня. Глупо и тяжело. — О чем ты говоришь? — спросил Килгарра. Фотографии лежали на столе аккуратной стопкой, а он стоял прямо передо мной, даже ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, — Мне не нужно ничего перематывать. Ты сейчас здесь, и как я понял, даже спустя год, тебя тянет ко мне? Я кивнул, и он продолжил. — Значит, это не страсть и не случайность. Эрик… — мужчина наклонился, резко сокращая расстояние до моих губ. — Я сказал, что отпущу тебя, как только мы поговорим. Но я солгал. Я не хочу тебя отпускать, а тем более отдавать тому Карлу. Я уже сглупил в прошлый раз, когда оставил тебя одного. И нужно быть идиотом, чтобы повторить эту ошибку. А я себя идиотом не считаю. — Значит, не важно, что мы… Что прошел год? — он кивнул, и я положил ладони ему на плечи, немного сжав его рубашку и подавшись к нему. — Значит, мы вместе? Знаю, что глупый вопрос. Эти глупости уточняют лишь те, у кого не было отношений и кто их боится. А я разве не такой? Я как раз таки трус, и мне нужны подтверждения. И я их получил тут же сполна. Он поцеловал меня, нежно, едва коснувшись обветренными губами, и я был доволен, что он не закурил. Ненавижу сигаретный дым, даже когда сам курю. Он уже хотел было отстраниться, что-то сказать, но я не дал ему этого сделать. Мне он был нужен. Так легко оказалось залечить душевные раны, просто обнимая его. Я приоткрыл губы, позволяя его языку скользнуть внутрь. Это было не обжигающе горячо, а по-домашнему уютно. Теплые ладони не пытались изучить все изгибы моего тела, плененные страстью, а бережно прижимали меня к нему. Дрожь от волнения и эмоций, хлещущих через край, стала утихать в его объятиях. Я улыбнулся, и поцелуй прервался. — Я ответил на твой вопрос? — спросил Килгарра, а я лишь уткнулся носом в его грудь, кивая и смеясь. *** Воскресное утро, а я не спал. Я перекинул сумку через плечо. Тяжеловата, и зачем я столько вещей из дома притащил в общежитие? Я больше не мог оставаться здесь, и как до этого дошло?!