Руки, полные богов (сборник драбблов)

      Амон уложил пирожки горкой. Подумал и сложил в виде солнца: «лучи» почти вываливались из блюда, но в целом, выглядело неплохо. Блинчики в форме сердечек Джейн не оценила, но Амон верил, что пирожки ей точно понравятся.       Она пришла ближе к девяти вечера, в облаке легких цитрусовых духов, стуча маленькими каблучками и на ходу стаскивая с шеи воздушный газовый шарфик.       Амону нравилось наблюдать за Джейн. За тем, как она улыбалась полными чувственными губами и сразу переходила к делу. Ее тонкие пальцы расстегивали его джинсы, стаскивали футболку. Она не носила белья, по крайней мере, когда приходила к Амону, и он мог ласкать ее маленькую грудь, стоило только расстегнуть кофту.       Кожа Джейн не была такой гладкой, как у богинь, у нее не было никакой силы, но она оставалась потрясающе яркой и живой, вспышкой света, какой могут быть только люди. По крайней мере, за многие годы, что прошли со смерти его последней человеческой возлюбленной, Амон всерьез заинтересовался только ею, Джейн. С того момента, как увидел ее в кассе кинотеатра, куда пришел посмотреть очередной фильм о Древнем Египте.       Тогда девушка меланхолично жевала жвачку, а на бейджике красовалось ее имя — Джейн. Она не отказалась составить компанию, только сообщила, когда заканчивается ее смена.       А еще у нее были потрясающие светлые волосы. Родившись в Египте, Амон обожал блондинок, они казались ему чем-то очень необычным и светлым. Он любил зарываться руками в волосы Джейн, пока она стояла на коленях, делая минет.       Но сегодня утянула его к стене, стаскивая джинсы и шепотом сообщая:       — Под юбкой у меня тоже ничего нет.       Запустив руку под воздушную цветастую ткань, Амон быстро убедился, что она не лукавит. Он погладил ее живот, скользнул пальцами между ног и глубже, внутрь Джейн. Она замерла на миг, а потом сама подалась вперед, начала двигаться, помогая ему. Положила голову на плечо Амону, порывисто вздыхая.       Когда после этого он наконец-то вошел в нее сам, Джейн закинула одну ногу на него, помогая, но выгибаться уже не могла, Амон крепко придавил ее к стене, ощущая только возбуждение и цитрусовый запах.       Джейн всегда кончала быстро, уткнувшись носом в плечо Амона, и он не знал, ощущала ли она его силу бога, его солнечный свет, пронизывающий клетки тела, волнующий, будоражащий. Но видел, как потом Джейн часто моргала, как будто ее ослепило.       Она часто предлагала второй заход или третий, стоило лишь немного перевести дыхание.       Но не в этот раз. Одернув юбку, Джейн застегнула кофту и согласилась на чай. К пирожкам, правда, не притронулась, только рассматривая их. Даже потыкала один пальчиком.       Вздохнув, посмотрела на Амона и произнесла фразу, которая во все времена не сулила ничего хорошего:       — Нам надо поговорить.       Анубис вязал узлы. Большую часть времени он проводил в Дуате, царстве мертвых, как того хотел отец. Но с точки зрения Анубиса, у него было не так чтобы ворох обязанностей, и он успевал еще и отчаянно скучать.       Так что узлы он вязать научился еще очень давно. Теперь же, в новом времени, это очень пригодилось в искусстве шибари. И под негромкую этническую музыку он охватывал веревкой обнаженную незнакомку перед ним, стягивал узлы, делая ее беспомощной — ровно настолько, насколько она сама хотела.       Обвязка нравилась Анубису. Джутовая веревка не обжигала кожу, позволяла складывать узоры и затягивать узлы. Имени девушки он не помнил, она сама его нашла в интернете, предложила, Анубис не был против.       Когда они закончили, он аккуратно снял веревку, бросил ее прямо на пол. Он давно скинул рубашку, оставшись в штанах и босиком — в комнате было жарко.       — Хочешь чего-нибудь?       Девушка качнула головой, разминая руки. На столе стоял графин, и Анубис налил себе простой воды. У него перед глазами еще стояла сложная обвязка, а руки помнили шероховатую веревку, когда ладони девушки коснулись его спины, а ее губы — татуировки у него на шее.       Похоже, она хотела продолжения, а вовсе не уходить домой.       Руки девушки очертили его ребра. Поставив на стол уже пустой стакан, Анубис обернулся, подхватил обнаженную девушку и посадил на стол перед собой, раздвигая ее ноги. В глазах отразилось удивление, но она не возражала.       Торопиться Анубис не собирался. Он взял руку девушки, коснулся губами запястья, провел языком по яркому следу от веревки. Его ладонь ласкала бедро девушки с внутренней стороны, пальцы неторопливо водили по коже, очерчивали низ живота, аккуратно массировали клитор.       Девушка вцепилась в волосы Анубиса на затылке, так сильно, что еще чуть-чуть — и это могло быть больно. Выдохнула ему в ухо:       — Значит, умеешь не только связывать?       Вместо ответа, Анубис снова ее подхватил и отнес на кровать. Похоже, гостья еще до этого заметила прицепленные на столбиках наручники, потому что тут же развела руки, как будто призывала к действию. Анубис не заставил просить себя дважды.       Он слышал, как перезвон наручников, которыми прикована девушка, вплетался в этнические напевы звучавшей музыки. Барабаны оказались очень вовремя, когда Анубис вошел в нее под тихий полустон.       Он знал, что во время секса боги могут слегка выпускать свою силу — будто гладить и ласкать партнера. Анубис видел, как что-то подобное проделывал Амон с женщинами, ручеек света, невидимо заполнявший чужие легкие. Но сам Анубис не настолько хорошо владел собственной силой и не решался, боясь навредить.       Правда, он догадывался, что всё происходит и помимо его воли. Он не только ощущал себя внутри девушки, он чувствовал такую же ритмичную, мощную силу, что скользила между ними. Веревки из темной ласкающей смерти, дороги, наполненные звездным светом и шелестом крыльев ночных зверьков.       Мир вокруг взрывался яркой, беснующейся смертью, когда Анубис кончал.       Он был одним из немногих богов, кто мог перемещаться в пространстве. Не слишком далеко, конечно. Анубис использовал чужие смерти, скользил по ним, будто по дороге — сбитая машиной собака, пойманная кошкой птица, больница со смертями людей и парк, где от старости умерла белка.       Он появился на пороге дома Амона довольно рано, но знал, что солнечный бог точно не спит. Гостья ушла еще вчера, Осирис снова вызывал в Дуат, и Анубис хотел зайти к Амону.       Тот открыл быстро, но выглядел хмурым. Они прошли на кухню, и Анубис тут же стащил один пирожок, разрушая идеальную композицию блюда. Он сразу откусил едва ли не половину и уселся на стул. А прожевав, спросил у угрюмого Амона, наливавшего чай:       — Что случилось?       — Мы расстались с Джейн. Еще вчера.       — С чего вдруг?       — Она заявила, что ей нужно большее. Зашла ко мне потрахаться на дорожку.       Это звучало очень грубо и слишком нетипично для Амона, так что Анубис тут же насторожился. Он знал, что с Джейн они были вместе едва ли пару недель, но Амона она явно зацепила.       — Может, тебе пора переключиться на брюнеток, — предположил Анубис. — Или на мальчиков.       Это наконец-то заставило Амона улыбнуться:       — Ой, нет! Мальчиков с меня хватит.       — Я не был настолько плох.       Амон закатил глаза:       — Один раз! Ты мне будешь это припоминать еще пару тысячелетий?       — А нечего было ко мне лезть! Я тебе всегда говорил, мне больше нравятся сиськи.       — Ханжа.       Доев пирожок, Анубис потянулся к следующему и только тут подумал, что, наверное, стоило спросить, а не набрасываться сразу на еду. Но он не завтракал и не помнил точно, ел ли вчера вечером.       — Можно же?       Амон широко улыбнулся и кивнул.