Don't Be My Valentine

- Дался тебе мой бок, - Билл работал над тем, чтобы вернуть свою рубашку в хоть сколько-нибудь пристойное положение и совершенно не преуспевал в этом, - ну что ты к нему прицепился. Тем более что Пеннивайз явно что-то попутал и искал упомянутый бок в местах, где у людей и вовсе никаких боков никогда не водилось. - Он же у тебя вроде как болел? - билловы покушения на задранную распашонку Пеннивайз очевидно счел недопустимыми. Не спеша и с абсолютной невозмутимостью он перехватил руки Билла, не оставляющего надежд отвоевать свою свободу, независимость, и право хотя бы считаться сколько-нибудь одетым, прижал за запястья к лежанке, наваливаясь сильнее. Еще и успокаивающе прошептал "шшшш, ну будет уже, тихо, тихо, буйное дитя суровых свеев" - Никакое не дитя!! Ничего он не болел! - прорычал Билл, твердо вознамерившись скинуть с себя непрошеный груз, но, находясь в расстроенных чувствах, никак не мог сконцентрироваться и сгруппироваться для организации должного отпора. Светлые дужки бровей сурово сдвинулись, вишневый рот выгнулся сердитой подковкой. - Как это - не болел?! - возмутился Пеннивайз, и даже требовательно встряхнул Билла, словно куклу. - А кто тут жаловался на отбитый бок и ныл, что больно ударился?! Опять притворялся?! - Тогда и болел, когда жаловался, а сейчас перестал болеть, - Билл извивался под ним как мурена, и дергал руками, силясь избавиться от захвата, с беспокойством следя за действующими с ловкостью профессионального фокусника белыми пальцами, воспрепятствовать которым в деле затягивания на запястьях ремней не получалось категорически. - Да какого черта ты?!.. - и секундой спустя Билл обнаружил, что уже лежит растянутый на фиксаторах, как давешний погибший пациент. - Тебе, кстати, очень идут эти ремни, Билли, - отвесил ему сомнительной лестности комплимент Пеннивайз. - Ну вот что ты беснуешься? Не говори, что ты мысленно не примерял их на себя. Ты думал об этом. Ты как раз и хотел оказаться в такой позиции. - Не хотел. - Конечно, хотел, не притворяйся. - Я не притворяюсь. - Всегда притворяешься. - Ох, ну вот меня и разоблачили. Ты прав, - закивал Билл, - мне очень стыдно (нет), но я всегда притворяюсь. Знаешь, я и оргазм симулировал, а ты глупыш, верил, и думал, что мне хорошо. Светленькие бровки съехались вновь. - Какой же ты все-таки гадкий, Билли, - процедил Пеннивайз с задумчивым сожалением. - Не расскажешь, и как же тебе удавалось его симулировать?! - С присущими мне старательностью и артистизмом, - отрезал Билл, - коли уж специалист по человеческим формам жизни выдал экспертное заключение что суть моя - постоянное притворство. Мне просто всегда было забавно как ты настолько тешишься тем, что довел меня до пика, что даже не замечаешь, что ору-то я от боли, а не от восторга. Пеннивайз хищно прищурился. - Может быть, Билли, - вкрадчиво произнес он, - ты настолько был занят своей старательностью и артистичной симуляцией, что просто не уловил что меня тешит на самом деле? Может быть, меня доводит до пика именно то, что ты орешь как раз от боли? Чувствуя, как стало сводить лоб, Билл понял что пришел его черед хмурить брови. - Может быть, - он заморгал, сглотнув горечь непрошеной обиды, и стараясь звучать максимально безразлично и ровно, - ведь это уже та область, где притворяешься ты. Вернее, это та область, где единственное что ты можешь - это притворяться. Ты же не способен испытывать человеческие ощущения. Ни возбуждения, ни удовольствия. Ты лишь можешь в определенной степени считывать, что чувствуя я. Воссоздавать определенные физические реакции и процессы. Управляя занятой физической формой. Но до конца понять что означает каждое конкретное ощущение не можешь, ибо не знаешь, как это. - Уохохохо, вы прослушали экспертное заключение от специалиста по инопланетным формам жизни!! - засмеялся Пеннивайз. - Да было б что понимать, примитивные ощущения примитивных существ. Билли, ты даже представить себе не можешь, что значит ощущать в моем понимании этого определения, теми рецепторами и теми категориями, в тех параметрах и измерениях, как это делаю я. Твои жалкие человеческие пять органов чувств для меня по выразительности ничем не отличаются от диапазона табуретки. - Мои жалкие человеческие пять органов чувств, помноженные на тонкую душевную человеческую организацию и приправленные коктейлем из десятков переживаний человеческой психологии позволяют мне испытывать бездну оттенков самых разных эмоций, переживаний и ощущений... в диапазоне, который и не снился всем твоим погибшим галактикам, никогда не знавшим человека, - парировал Билл, и Пеннивайз вдруг посмотрел на него с почти настоящим сочувствием. - Вот сразу видно того кто не знаком с действием реально сильных веществ, меняющих физическо-эмоциональное восприятие. Ты просто не в курсе, насколько полнее и объемнее ты можешь ощущать, Билли, - гладкий прохладный шелк перчатки мимолетно огладил щеку: короткое прикосновение к горячечно пылающей коже, отозвавшееся вспышкой смутно различимого удовольствия, и Билл еле удержал себя на месте, не давая себе последовать за упорхнувшей в сторону рукой и, не дай бог, прижаться к ней. - Ты просто никогда не расширял свои границы, мой бедный неискушенный мальчик. - Не бедный, не неискушенный, и все я расширял, - невольно подчиняясь потребности противоречить во всем, строптиво возразил Билл, естественно, тут же напросившись: - Плохо расширял, Билли-бой, если больно было. - Ну так сделал бы хорошо, кто тебе мешал, - Билл пристально наблюдал за разворачивающимися на ландшафте его тела событиями: распашонка снова была задрана до шеи и сбита на сторону, а десять маленьких исследователей в белом шелке отправились в свои псевдонаучные изыскания вниз, начиная от его ключиц, с задержкой на стратегически важных точках местности. - Ты же и мешал. - ?!?! - Ты слишком нетерпеливый, Билли, - с рассчитано обозначенной в голосе печалью констатировал Пеннивайз, принимая мечтательно-созерцательный вид художника-живописца. Шелковые подушечки указательных пальцев принялись выписывать концентрические круги на груди Билла. - Я... а... что?! - Билл хватанул воздух ртом, задохнувшись от негодования. Хотелось думать, что от негодования. А не от того что ему рисовали кладбище микмаков вокруг сосков. Пальцы Пеннивайза двигались вдохновенно, холодя разгоряченную кожу, так что у Билла по позвоночнику пробегала легкая дрожь. От холода, пояснил сам себе Билл, чуть ежась и подавляя очередной вздох. - Нетерпеливый, - грустно повторил Пеннивайз, на мгновение глаза его алчно засверкали как те самые пресловутые угли в январе, но он тут же погасил взгляд, пряча его за порхнувшими ресницами. - Мой пылкий... нетерпеливый... привязчивый... мальчик. Его ладони, видимо, чисто благодаря скользящим свойствам шелка, легко скатились в низ живота Билла и умиротворенно устроились там, не проявляя больше никаких посягательств, сам же Пеннивайз, судя по всему, ушел в размышления о тленности физических вещей и преходящести бытия, и Билл обязательно спихнул бы его с себя, если бы были свободны руки. - Это не я нетерпеливый, - мстительно поведал Билл, - это просто кто-то другой очень тормознутый. - А? - Пеннивайз словно очнулся, с интересом посмотрел на него. - Что, Билли? - Вот-вот, - кивнул Билл, - о чем и речь-то. Ты же уже старенький, Пенни, почтенный дедушка, считай, песочек уже сыпется, реакции замедленные, ну, сколько тебе лет?! - Как ты смеешь задавать мне такие вопросы?! - оскорбился Пеннивайз. - Что значит - сколько лет?! Сколько ни есть - все мои. - А, ну понятно, еще и склеротик, значит. На белом лбу образовалась продольная морщинка, брови опять соединились в одну сплошную монобровь. Физиономия Пеннивайза скукожилась в недовольный дакфейс. - Так я слишком медлительный для тебя, Билли?! - наклоняясь ниже, пропел он с опасно ласковыми интонациями, противоречащими зло кривящемуся рту. Билл смотрел на этот яркий, влажный рот, который одинаково хорошо умел присасываться как к его собственному рту, так и к его члену, одинаково же заливая слюной и то, и другое, а зачастую еще и вообще всего Билла, натурально с головы до ног, так, что после было хоть в гигантскую салфетку заворачивайся - и Билл был просто уверен, что его дорогому Пенни это дико нравится. Нравится что после их взрослых ритуалов Чуди Билл остается уделанным слюной, спермой, и липкой мазючей помадой - весь в следах от своего клоуна, и иногда еще и с покусами. Ты слишком сладкий, я просто не удержался - каждый раз безжалостно заявлял Пеннивайз, когда пришедший в себя Билл, восстанавливая понемногу способность соображать и анализировать, находил себя покусанным и начинал негодовать по данному поводу. И тут Билл тоже был уверен, что все это один пиздеж - Пеннивайз и не предпринимал никаких попыток удержаться, он хотел укусить, и кусал, и с искренним детским восторгом потом любовался следами этих укусов на теле Билла. И да, конечно, он бывал настолько медлительным, что иногда Билл оказывался сбит с ног раньше, чем успевал запротестовать и выкрикнуть, что завтра ему предстоит провести весь день, прыгая дубль за дублем на батут во время съемок сцены в подземном логове Оно, для чего ему нужно безупречно идеальное физическое состояние. После, отдышавшись и вернув себе дар речи, Билл, конечно, с полным упоением мог надрываться на тему того, как ему теперь сниматься если он еле ходить может - Пеннивайз, надувшись, отсаживался в сторонку, и сидел в позе кота, сердито зыркая на Билла круглыми глазами и огрызаясь в ответ на его упреки. Билла просто бесило это его чисто детское "хочу и беру, плевать на последствия", ибо все последствия всегда были целиком и полностью того, кого хотели и брали, то есть Билла Скарсгарда. Донести логику необходимости считаться с обстоятельствами до не привыкшей себе ни в чем отказывать семифутовой "дитачки" Биллу так и не удалось. Иногда это и вовсе заканчивалось для него тем, что он повторно оказывался под клоуном, а следующий день начинал с пузырька Тайленола, и выходил на площадку белый под слоем белил на лице. Да, медлительность Пеннивайза была поистине невозможной. - Ну наверное, раз ты за мной не поспеваешь, и меня, с моим умеренно-сдержанным скандинавским темпераментом называешь пылким и нетерпеливым, наверное, ты и правда медлительный, для меня. Билл спокойно улыбался, хотя в мыслях со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и зажмурился. Руки в перчатках, до того расслабленно возлежавшие где-то в районе чуть пониже его пупка сейчас напряглись, двинулись, обхватили тело подчеркнуто нежно, хотя Билл знал - в любой момент это может смениться едва ли не калечащей хваткой. Но в конце концов, почему у них постоянно только в одни ворота можно троллить. Для поддержания здоровых отношений важна взаимность во всем. Густо накрашенные губы растянулись на миг в короткой ухмылке, рот ощерился рядами торчащих как шипы зубов. - Ай-яй-яй, - засокрушался Пеннивайз, в буквальном смысле сияя глазами: Билл практически видел как там, за чернотой зрачка, кружатся все быстрее, словно стайка светляков в своем ночном танце, яркие искры, сливающиеся в ослепительные огоньки, Мертвые Огоньки, - так я, значит, разочаровывал моего горячего как огонь, и страстного как Валентинов день мальчика своей неторопливостью и вдумчивым подходом?! - Мальчик еще к своему пятнадцатилетию понял, что реальная жизнь - это жестокая среда обитания, которая постоянно будет недодавать, если не будешь приходить и брать все нужное сам. Так что мальчик не в претензии, ибо все его надежды и ожидания связаны со своими действиями, а не с чужими. К тому же мальчик не оставляет чаяний, что сумеет научить тебя чему-то. - Чему ты собрался учить меня, Билли?! - Мне понадобятся мои руки, чтобы показать. Пеннивайз изобразил, что серьезно обдумывает его слова. - Ну допустим, - согласился он, и Билл почувствовал, что ремни больше не удерживают на месте. В тот же миг, спружинив спиной, он приподнялся, упираясь обеими руками в обтянутые плотной материей плечи - удобство противостоять находящемуся физически в твоем же теле как раз и заключается в том, что ты как никто другой знаешь что, как, и в каком месте к нему можно применить - и толкнул громоздкую фигуру, опрокидывая на лопатки и тут же взбираясь сверху. - Какой потрясающий вид! - похвалил ни мало не огорченный Пеннивайз. - Признайся, Билли, поза наездника - первое место в строчках твоего личного хит-парада тайных эротических фантазий?! - Все мои эротические фантазии с десяток лет как перестали быть тайными и стали реализованными, - бодро заверил Билл, с достоинством одергивая свою распашонку и расправляя ее полы, - ни одной не осталось, но если ты про потребность быть сверху, то да, это мое, спасибо, что спросил! - Не то чтобы мне это было сильно интересно, - захихикал Пеннивайз, - но, с другой стороны, ты действительно выгодно смотришься в этом ракурсе, так что, пожалуй, не буду тебя сгонять... скажи, тебе правда настолько дорога эта дурацкая рубашка, что ты так за нее цепляешься? Хотя тебе идет, ты в ней выглядишь по-детски беззащитно-мило. И одновременно порочно. Своеобразный вариант Лолиты, мейл-версия. Билл не сразу понял причин неприкрыто скверной улыбки, и догадался лишь когда нижнюю часть тела, от колен, которыми он обхватил Пеннивайза, до пояса, оплело множеством цепких суставчатых конечностей. Жесткие, царапающие кожу лапки тут же шустро полезли под рубашку и, не останавливаемые никакими морально-этическими терзаниями, проследовали и дальше, и глубже, так что Билл подскочил на месте, просто захлебываясь испуганным вскриком: - Да убери ты к чертям свою альтернативную анатомию! Ерзая, шипя, и отцепляя от себя одну за другой нечеловеческую лапу, он утратил бдительность, пропустив момент когда Пеннивайз занял удобную сидячую позицию, и примерился к своему седоку. Билл заметил что стал объектом охоты слишком поздно, и был закономерно пойман в объятия, стиснут до привычного хруста в костях и прижат к украшенной помпонами груди. - Какой капризный мальчик мне достался, - заметил Пеннивайз в ответ на тут же последовавшие претензии про сломаешь ребра, перехватывая Билла за талию и усаживая на себя, - вечно ему то больно, то неудобно, то еще что не так. Уж начинаешь, впадая в приступ гуманизма, осторожненько подготавливать, чтоб не притыкал потом, так сразу нарываешься на "убери свои альтернативные анатомии". - К чему ты собрался меня готовить? - насторожился Билл, вертясь, и изо всех сил пытаясь свалиться с пеннивайзовых коленок, на которые его все старались заботливо пристроить. Свалиться не удалось, а вот потереться о чужой стояк и пропалить свой - вполне. - К полету в космос! - фыркнул Пеннивайз. - К выходу за пределы околоземной орбиты! Не тупи, Билли, физически-то ты никак не дитя. Да и мозги не детские. Про твои распущенные фантазии совсем молчу. - Да я так и понял что у нас очередное "как насчет немного полетать" грядет. Просто я ненавижу, когда ты засовываешь в меня свои отростки. И ты, черт тебя возьми, прекрасно знаешь это. - Билл несильно ткнул кулаком в серебристое плечо. У него были серьезные подозрения, что Пеннивайз ни в малейшей степени не испытывает ни потребности, ни необходимости трансформироваться в что-либо более необычное, чем клоун, и что все добавляемые им в их игры арахнокомпоненты в виде щупалец или лапок - лишь еще один способ троллинга. Пеннивайз хохотнул, уставившись на него почти удивленно: разрумянившийся и растрепавшийся, рассерженный, с обиженно сверкающими глазами, Билл смотрел на него исподлобья, но не отводя взгляд, прямо, в упор. И пусть и пихнул кулаком, но не отталкивал. - Билли, да ведь если я этого не делаю, ты потом обязательно жалуешься, что тебе было больно. - Можно подумать, тебя это хоть сколько-то трогает. По-моему, ты даже гордишься. - Я просто знаю какой ты крепкий. Ты, конечно, очень любишь поныть, ну что поделать, как положено любой приличной принцессе, но способен вынести многое. - Например, твою свихнувшуюся тачку?! - "принцессу" Билл стойко проигнорировал. - То, что я способен вынести многое - достаточное основание чтобы отправить меня под колеса машины?! - Я тебя никуда не отправлял, Билли. Ты все свои шаги всегда делаешь сам. - Да. Конечно. - Билл снова видел завораживающий танец светлячков в пульсирующем сиянии. Слишком близко. И слишком завораживающе. Шаг назад сделать уже не выйдет. - Конечно, и ты никогда не направлял и не подталкивал меня. - Только если чувствовал, что ты этого хочешь. И лишь самую малость. Ты у меня мальчик самостоятельный, любишь все решать сам. Или любишь считать что решаешь. - Попасть сюда тоже ты мне помог? Самую малость? - Да нет же, Билли. Я вообще был изумлен, встретив тебя здесь. Это последнее место, где я ожидал бы тебя увидеть, но - это твой выбор. Значит, тебе так надо. Ведь никто кроме тебя не может выбирать, какими средствами и способами решать твои внутренние проблемы. - Ну вот это, - Билл выразительно покрутил головой, - я точно не выбирал, и сегодняшний день точно не так хотел провести. - "Так" - это как? В моих руках, на моих коленях? Да ладно, Билли, возможно, частью себя, но именно так и хотел. - Нет. - Нет?! А с чего тогда тебя вынесло из дома, как на Диком Гоне в Хэллоуин?! - Мое "нет" относилось не к твоим рукам, успокойся, а к тому, что "так" - это имеется в виду в этой больнице. - То есть против моих рук ты не возражаешь? - уточнил Пеннивайз, снова стискивая Билла так, что тот невольно охнул. - А если бы возразил, ты бы меня отпустил? - Ну разумеется! Если бы только ты в самом деле этого хотел. К слову, о пребывании в больницах. Знаешь, в чем плюс нахождения здесь? - Можно привязать к кровати? - мрачно предположил Билл. - Нет, хотя, бесспорно, это тоже дорогого стоит, по крайней мере, тебе очень идет быть привязанным к койке, жалко, я раньше не знал, мы проводили бы время еще увлекательней, - развеселился Пеннивайз и сунул вдруг ему прямо под нос какую-то банку. - Это что? - заранее предвидя что ничего хорошего там быть не может насторожился Билл. - Вазелин. Они его здесь просто цистернами везде льют, милота, правда?! - Пеннивайз сделал паузу и восхищенно залюбовался вспыхнувшим Биллом: - Билли! Ты что, покраснел?! - И не думал даже, - выдавил Билл. - И хватит тыкать мне в лицо своим вазелином! - Ну я его, собственно, тебе совсем не для лица предлагаю. - Пеннивайз помедлил, с недоумением пожал плечами. - Ну вот. Снова не угодил. Я для тебя же старался, Билли, чем ты опять недоволен? - Я, может, тебе еще и благодарен должен быть?! - Благодарность как любовь, дело сугубо добровольное. Никто тебя не заставит ее испытывать, она либо есть, либо нет. Я думал, тебе будет приятна моя забота. - Была бы приятна, если б так не походила на издевку. - Может быть, тебе просто надо поменять свое отношение к этому? Перестать присваивать чужим поступкам и словам окраску, которой они не имели, и попробовать разглядеть их изначальный, а не придуманный тобой посыл? И тогда ты перестанешь видеть издевки там, где на них и намека не было? - А, то есть все проблемы во мне, да? В моем отношении и в моем восприятии?! - Это ново для тебя? Билл сосредоточенно обдумывал ответную реплику, но, видимо, Пеннивайзу надоела игра словами. Равно как и рубашка Билла. - Билли, я ради тебя вообще-то все свои дела бросил, как почувствовал, что ты отчаянно зовешь меня, - вкрадчиво шепнул он, снова раздраженно дергая минималистичный кусок материи, - а у меня там, между прочим, работа простаивает, неужели я пренебрег своими служебными обязанностями только для того, чтобы ты меня тут динамил? - Господи... Пенни, ну КАКАЯ у тебя может быть работа?! - Ответственная, тяжелая, требующая много времени и сил, - с очень строгим видом заявил Пеннивайз, а Билл неожиданно для самого себя выпалил (и оставалось лишь надеяться, что это прозвучало с недоумением, а не с ревнивыми интонациями): - Связанная с вазелином? - Нет, Билли. Вазелином я уже здесь разжился. Прямо вот как увидел, сразу понял, что нам это пригодится. И что уж по меньшей мере кто-то один, очень нежный и очень капризный будет этому рад. Кто-то очень узкий. Мммммммм... Билли. Знаешь, что? - Что? - Ты просто очаровательно выглядишь, когда краснеешь. - Господи, - Билл закатил глаза. - Билли. - ЧТО. - А если бы ты вдруг сейчас проснулся и понял что я тебе только снился, ты бы сильно огорчился? Билл отчетливо вздрогнул и непроизвольно покрепче вцепился в широкие плечи. - Плохая шутка, Пенни, - одними губами произнес он практически беззвучно, внимательно и пытливо глядя в раскрашенное лицо, по которому было совершенно невозможно прочитать эмоции. Клоунский грим. Идеальная маскировка. Вот почему клоуны, эти маленькие персонификации вселенского Хаоса, всегда вызывали недоверие и даже неприязнь - они откровенно фальшивые. Прячут истинную суть за маской, являют вместо себя-настоящего личину, нарисованную яркой краской. Даже не личность - концентрат. Изображенное утрированное чувство - радость, или печаль, либо качество: коварство или наивность. А скрываться за этим концентратом может что угодно. Что-то, что неприятно удивит тебя, когда ты наконец столкнешься с этим открыто. - Очень плохая шутка. - Еще хуже ее делает то, что я не шутил. Я ждал здесь пока те двое врачей пробегали мимо, на лестницу и вниз, и я уснул, с ужасом подумал Билл. И, как обычно, мне приснился Пеннивайз. Сейчас я и правда проснусь, и обнаружу себя лежащим под электродами. И доктора рядом, который лицемерно скажет "ах, эти актеры... сделайте ему сто сорок по полторы". - Какая же ты сволочь, - проговорил он враз охрипшим голосом. - Давай сюда свой вазелин. - Зачем? - начал придираться Пеннивайз. - Взрослый ритуал Чуди будем проводить. Пеннивайз сверкнул глазами, но послушно отдал круглую банку. И даже позволил уложить себя на спину, и кротко помог Биллу стянуть орные клоунские штанишки с шароварчиками, которые в одиночку снимать было просто невозможно. Как обычно, Билл не без опасения взглянул на обнажившуюся промежность - однажды Пеннивайз с присущим ему чувством юмора решил порадовать своего мальчика не только качеством, но и количеством, и Билл потом неделю ходил, хватаясь за сердце, с моральной травмой от явленного ему зрелища целого соцветия мужских половых органов. И хотя Пеннивайз, после того как Билл несколько ночей подряд провел, укукливаясь с головы до ног в одеяло как в кокон, и заверял потом неискренне что, мол, большеникагда, вероятность подвоха никто не исключал. - Все в порядке? - елейным голоском осведомился Пеннивайз, заметив, куда устремлен взгляд Билла. - Моего мальчика все устраивает? - Как я могу сказать, что нет? - усмехнулся Билл. - У тебя мое тело, а у него мои реакции. - Билли, ты льстишь себе. Я добавил целый дюйм. Это была чудовищная провокация, но, естественно, Билл купился: - Врешь! - он уже откручивал на банке крышку, но не смог стерпеть такой наглой лжи, выскользнув из белья, прижался к своему клоуну бедрами: - Сравнивай! Линейку дать, или и так видно?! - Ну, реакции точно одинаковые, - сосредоточенно оценил Пеннивайз, Билл, прочищая горло, уже собирался было буркнуть, что и с размерами все идентично, но тут его оглушил победный крик "бип-бип!!" - и в ту же секунду Билл оказался лежащим на лопатках и с разведенными ногами. - Это же нечестно! - взвыл он. - Не нахожу ничего нечестного в том, что ты слабее, Билли, - бессердечно припечатал Пеннивайз, отбирая у него банку, и чмокнул в губы, - и не моя вина, что ты такой хорошенький и преимуществом в силе хочется пользоваться на полную катушку и не сдерживая себя. Билл аж всхлипнул. - Ооооой, да ладно-ка, ладно, - зафыркал Пеннивайз, - зато я знаю, чем воодушевить моего мальчика. Он с легкостью подхватил Билла на руки, приподнял, вновь усаживая к себе на бедра, в одно движение стряхнув перчатки огладил теплыми ладонями его лицо, задержавшись пальцами на губах. - Вот, - объявил он, очень довольный собой, - теперь ты сверху, теперь все как ты любишь. - Я не... - начал было Билл, но поперхнулся на полуслове, когда нырнувшие от его губ вниз пальцы, на которые не пожалели вазелина, скользнули в него привычным путем, разрабатывая и растягивая вход. - Хватит уже скандалить, Билли, - скорее прочитал он по артикулирующему рту, чем услышал сквозь шум в ушах, а потом пальцы отправились дальше, с хирургической точностью находя орешек простаты. - Лег-че, тво-ю-мать, - только что не выстонал Билл сквозь зубы, - не жеребца на конюшне щупаешь. И вообще я тебе потом это еще припомню. - И страшно отомстишь? - тихонько засмеялся Пеннивайз, но его поглаживания стали более волнообразными, плавными, смещаясь к краю чуть набухшего бугорка. Билл, обреченно осознав что сейчас он в очередной раз "очаровательно покраснеет", о чем ему, разумеется, незамедлительно сообщат, превентивно спрятал лицо в пышной пене оборок клоунского воротника, приглушенно пообещав оттуда: - Даже не сомневайся. - Буду ждать от тебя вызова на очередной взрослый ритуал Чуди, когда созреешь для вендетты. - Пеннивайз теперь дразнил его возвратно-поступательными движениями, намеренно выдерживая паузы, так что приходилось контролировать свое тело усилием воли, чтобы не подчиниться заданному ритму и не начать самому вбирать его в себя. Нельзя просто так взять и не исполнить обязательную часть программы выступлений "донные днища" в категории М+М: с насаживанием на трахающие тебя пальцы, призывом "возьми меня", и заходом на дорожку синхронного оргазма, замогильным голосом мысленно принялся вещать сам себе Билл, дежурно ища спасение в псевдосарказме. Высмеять собственную одержимость. Если нет способа излечить ее. А док вылечил бы, некстати подумалось ему. Если бы ты поделился с ним. Потому что это место - замена средневековому экзорцизму. Здесь избавляют людей от демонов, излечивают зависимость от навязчивых идей. Если бы ты рассказал. Правильными словами. Пара сеансов ЭСТ - и ты, возможно, избавился бы не только от своей одержимости, но и от всего того, что преследует тебя, но что не может существовать в реальности. Может быть, тебе действительно НАДО было попасть именно сюда?..