Don't Be My Valentine

июль, 2016, озеро Онтарио, Порт Хоуп, Канада - Иногда я вот думаю, - едва слышно произнес Билл, невидящим взором глядя перед собой в одну точку. - Осторожнее, - рассеянно посоветовал Энди Мускетти, попеременно залезая носом то в монитор, то в свой блокнот, где делал пометки по хронометражу отснятого материала, - старики говорят, что это очень опасный и коварно затягивающий процесс, на который подсаживаешься незаметно и быстро, а потом всю жизнь не можешь отвыкнуть. И все думаешь и думаешь... и думаешь и думаешь... и думаешь и дум... а на потенцию влияет, на минуточку. Ибо из-за постоянного умственного напряжения кровь постоянно же приливает к голове. А другим частям тела ее недостает. Он вдруг встрепенулся, оживляясь, расправил плечи, выпрямил спину, провел рукой по растрепавшимся волосам: к нему направлялась с деловым видом и с диском в руках одна из молоденьких ассистенток в мини-шортах. - Бен просил чтоб ты послушал, - протянула она Мускетти диск, покосилась на громоздкую клоунскую фигуру, сидевшую нахохлившись и с трагично выгнутым скобкой ало-вишневым ртом, - после того как я передала ему твои слова о том что трек просится заменить. - Мои слова, которые я сам себе бубнил, так, что никто и не услышал? - уточнил Мускетти. - Я услышала. - С другой-то стороны площадки? - А что? Когда все идеально, ты так и кричишь - "это ИДЕАЛЬНО". А когда ты отснял материал, сел, тебе включили звуковую дорожку, а ты чешешь бороду и что-то там в нее бормочешь - это признак сомнений, все знают. - Уже и бороду просто так по ходу жизни не почешешь, - печально вздохнул Мускетти, но на догадливую ассистентку посмотрел благосклонно, - тут же станешь объектом анализа. Она определенно собиралась зависнуть с ними на прослушивание трека, и даже начала пробираться на привычную стратегическую позицию (Билл уже давно заприметил эту порочную тенденцию - полюбившийся многим в съемочной группе способ дислокации относительно режиссера и ведущего актера в гриме, сам Билл про себя именовал его "подальше от Скарсгарда-Пеннивайза"). Уже обходя по дуге стул, в ограниченное подлокотниками пространство сиденья которого с большим трудом был втиснут гипертрофированно увеличенный костюмом зад, и пытаясь не отвлекаться на огромное раскрашенно-помпоново-кружевное нечто, взирающее на нее исподлобья, ассистентка отвлеченно мазнула взглядом по сторонам и вдруг моментально потухла. Проследив направление в котором она смотрела Билл увидел у палатки реквизиторов Барбару Мускетти, уставившуюся на них холодными глазами и с пристальным вниманием кота, планирующего убийство посягнувшего на его миску сожителя по дому. Ассистентка тут же вспомнила о неких безотлагательных делах где-то в другом месте рабочей площадки и благоразумно сославшись на них унеслась прочь. - Вот о чем я толкую, - пробормотал Мускетти, глядя вслед удаляющимся шортам, - меньше мыслей, пацан, меньше мыслей. Избыток мыслей заглушает все природные инстинкты. Будь недумающим долбоебом. Как я. - Мне пока не актуально. Когда мне будет столько лет сколько сейчас тебе... я об этом подумаю. Мускетти фыркнул, запуская диск. - Бен гребаный гений, - отрывисто проговорил он пару минут спустя, слушая музыку. - Это - гениально. А "Каждые двадцать семь лет" мы пустим в самом начале. Это же будет очень символично, да? - Очень, - согласился Билл. - Каждые двадцать семь лет. Именно с этого и стоит начать. Это то, что относится к природе Оно. И к происходящему в Дерри на протяжении всей его истории. Я почитал в Интернете то, про что ты мне говорил. Число двадцать семь. Пифагор называл его... символом Мировой души, основой мирового порядка. Ведические учения. Клуб 27. Все знают про число 13 или 666, а многие ли знают про число 27? Но Стивен Кинг почему-то взял именно его. Не двадцать лет, не тридцать. Двадцать семь. Потому что это цикл, продолжительность одного полного оборота. За ним должно быть обновление, правильно? Новый виток, новая жизнь. Думаю, все эти знаменитости из "Клуба", кто умер в двадцать семь лет, оказались в положении засбоившей системы: по какой-то причине не сработал перезапуск, и выйти на новый виток не получилось. Поэтому новая жизнь у них не началась. А старая закончилась с первым циклом, на двадцати семи годах... Потому они все и погибали. А Кинг - вот кто точно гребаный гений. - Абсолютно. - Мускетти поискал глазами вокруг. Конечно, лежала рядом, как всегда. Личная библия Билла Скарсгарда, с которой он не расставался на время съемок. Тысяча четыреста страниц. Билл одолел их за десять дней. И продолжал перечитывать отдельные моменты, когда ему требовалось что-то прояснить или припомнить. - И ты, Билл, ты тоже гребаный гений. - Сам ты гребаный гений, Энди. - Хей-хо, так и есть. Нас не слишком ли много гениев тут собралось?! - Мускетти хохотнул. - Хотя. Оно того стоит. Вот только это мы так гениально провидим историю Оно, или у нас особый тип сверхчувствительности, и мы годимся Ему на роль проводников, какая версия тебе больше нравится? - Я бы сказал, что одно вытекает из другого, - Билл ответил без запинки и так уверенно, что самому стало неловко. - Ну да, - помолчав, кивнул Мускетти, - логично. Мы гениальные провидцы и Оно нас использует, воздействуя ментально. - Начав, согласно твоей теории, с Кинга. - Теория уже наша общая, не открещивайся. И в ее рамках Кинг действительно Пророк, - согласился Мускетти, - причем далеко не первый. Ведь это же классика жанра - истории о монстре, массово охотящемся на детей. Во всех культурах и мифологиях, в любом фольклоре было что-то такое. А Кинг как будто свел воедино все подобные легенды. И дал всему новое обоснование. - Да, придумал новый облик монстра, в виде клоуна, - Билл старался извернуться чтобы почесать спину у основания шеи, но, заключенный в тесноту стула никак не мог сладить с пышным воротником и непритворно страдал. Пока наконец несколько озадаченно, но с интересом наблюдавший за данными экзерсисами Мускетти не сообразил, почему его актер извивается на стуле словно выпутывающийся из веревок Гудини или не выпускаемый строгим учителем из класса ученик, которому приспичило на уроке. - Здесь? - обхватив за плечи и развернув от себя сочувственно спросил он, нацелившись на область, куда пытался пробраться Билл. - Ниже. Еще ниже. Да. Тут. - напряженно направляющий перемещение чужих рук Билл прикрыл глаза. Костюм был как броня. Тяжелый, неудобный, сковывающий движения. Вылезаешь из него, как из тренажерки. Да и не вылезешь без помощи-то. Хорошо, что Энди рядом, а то не бегать же за всеми приставая с просьбой почесать то тут, то там. И без того шарахаются. Как другие актеры всяких бэтменов играют?! А ведь обывательски считается что "в глупых фильмах по комиксам" играть - это просто прийти на площадку и собой на фоне зеленого поля постоять, плевое дело. - Вообще тебе бы на массаж походить, - Энди потыкал пальцем в плотную ткань. - У тебя тут все напрочь сведено, даже через все слои одежды чувствуется что там прямо монументальная закаменелость. Как будто тебе туда целый эрратический валун из Коламбия-Айсфилд запихнули. - Что, прости? - пробормотал Билл, ерзая, и гадая, когда в последний раз ел, и было ли съеденное чем-то большим, чем чашка черного кофе с сахаром: приступ внезапного головокружения застал врасплох, земля изящно выскальзывала из-под ног, и чтобы не вывалиться кулем с мукой со стула, пришлось вцепиться в подлокотники. В костюме запросто можно было словить тепловой удар в солнечный день, не хватало еще добавить к перегревам голодные обмороки. - Я пропустил, про что ты. - Я про эти огромные каменные глыбы, что остались с ледникового периода. Кстати, в канадском Джаспере располагается один из самых древних ледников на земле. Да и озера на высотах находятся в замерзшем состоянии до шести месяцев в году. Тут, да и в Штатах все в этих валунах, экстрасенсы и биоэнерготерапевты часто рядом с ними пытаются какие-то флюиды поймать. Ледник, протащивший через континет тонны песка и камней, шел как раз с Канадского Арктического архипелага, через цепь озер, область, где сейчас находится Нью-Йорк, и дальше, вглубь. В преданиях индейских племен, что селись по берегам озер, рассказывается об огромных камнях, которыми небо осыпало землю, после чего наступило похолодание, а движущаяся ледяная масса поволокла эти камни дальше, распространяя губительный холод и на другие земли. Индейцы потом избегали этих камней, считая их чем-то чужеродным и недобрым. Билла крыло необъяснимым чувством дежавю, и он сидел, замерев, а Мускетти, вдохновленный его молчанием, чуть массируя и разминая застывшую как доска спину, продолжил: - Здесь и до сих пор живет и здравствует один из самых живописных и мощных центров оледенения. Аляска, настоящий современный реликт Плейстоцена, - он вдруг прервал свой приступ красноречия, запнулся, сообразив что его актер только что дышать не перестал. Осторожно потряс Билла за плечо: - Ты чего?! - Ничего, - отмерзая, помотал головой Билл, - должно быть, просто гусь прошел по моей могиле. Когда я был маленький, мы жили здесь какое-то время, пока у отца были съемки, но я ничего не помню. Разве что зоопарк в Торонто. Там меня едва не сожрал тигр. - Понятно, я упустил шанс снять "Маугли" с тобой в главной роли. - Может, еще не упустил? - Да нет, боюсь, теперь ты слишком взрословат чтобы носиться в одной набедренной повязке по джунглям в компании медведя и пантеры. Посвяти себя монстрам Кинга. - Кинг хотел писать про тролля, - сообщил Билл задумчиво, - про каноничного Тролля-под-мостом. А тролль взял и трансформировался по ходу написания романа в клоуна. Вопреки первоначальным намерениям Кинга. - Как будто что-то продиктовало ему, как следует изменить концепт? - Мускетти прищурился, примериваясь к не нравящемуся ему участку, подергал за ворот: - Как считаешь, у меня в одиночку получится тебя раздеть? - Я даже не знаю как ответить, чтобы это не прозвучало провокацией. - Ээээй, - Мускетти с притворным возмущением отвесил Биллу шуточный подзатыльник, - я не из тех режиссеров которые требуют чтобы с ними спали за возможность играть главную роль! - Что ж ты молчал-то об этом?! А я-то все ждал, когда же ты потребуешь платы. - У меня скромные требования: мне достаточно гениальной игры и вживания в образ, а с этим у тебя проблем нет. Когда я смотрю на тебя в кадре у меня полное ощущение что я вижу Пеннивайза, не тебя. - Угу, - Билл указал рукой в сторону таскающих оборудование, - а у меня такое ощущение что остальные видят не меня, а Пеннивайза и вне кадра. - Когда ты в гриме и костюме клоуна, да. - Мускетти вернул воротник в прежнее положение, взбил руками оборки, восстанавливая их пышность. - Ну так и должно быть: ты перестаешь быть собой, создаешь чужую сущность. В ней есть что-то от тебя, но в целом ты становишься сосудом, который заполняется новым содержимым. И люди это чувствуют, отсюда их настороженное отношение. - Ты именно такого и добивался своими действиями, когда отделил меня от всех, - несколько обиженно заметил Билл. Никому не нравится быть изгоем. Невозможность побыть в обществе других людей иногда серьезно угнетала. - Я и не скрывал зачем делаю это, - подтвердил Мускетти с гордостью, - и это было гениальное решение, в результате ты каждый день все больше сближаешься со своим персонажем. Иногда мне кажется что когда мы после окончания съемочного дня остаемся тут попить пива и поорать ночью песен у костра, ты у себя тет-а-тет общаешься с Пеннивайзом, который учит тебя как лучше его сыграть. - Я бы общался с вами, но ты не разрешаешь. Так что выбирать не приходится. Что мне остается, кроме моего Пенни. Общаюсь с тем, с кем есть. - Ну ради пользы рабочему процессу можно и потерпеть? - Я и терплю. Мускетти залюбовался на заходящее кроваво-оранжевое солнце - оно было таким почти всегда на закате в эти жаркие летние дни - и не заметил, как Билла передернуло, и как он потом поежился, словно ему немыслимым образом стало зябко в мини-сауне его клоунского костюма в этот душный вечер. - Наверное, нам потом будет не хватать этих жарких дней, и этих звездных ночей, - посетовал Мускетти, - этого ветра с озера, и низко висящей над самой водой луны... Билл? Билл неопределенно хмыкнул. - Наверное. Человеку ведь свойственно привязываться. А тут красиво. И потом, здесь размышления о тех невероятных вещах, что Кинг в своей книге затронул поверхностно не кажутся бредом параноика. Здесь я могу позволить себе строить разные безумные теории. - Что за невероятные вещи, не поделишься? - мгновенно заинтересовался Мускетти враз забыв про все наипрекраснейшие закаты. Неподдельное внимание к актерам и их мнению. Энди Мускетти всегда был готов послушать, что София скажет про мотивацию Бев, как Уайатт объяснит холодность отца Стэна, насколько глубоким считает Джейден чувство вины Билла Денбро из-за пропажи брата, и в чем Ник видит истоки жестокости Генри Бауэрса. Дети ходили за Энди хвостиками, слушали его завороженно, и больше всего радовались, получая его похвалу. И уж точно они его обожали. - Ну, - Билл задумчиво прикусил накрашенную губу, тут же поморщился от неприятного вкуса, - Оно возвращается каждые двадцать семь лет для охоты на детей, так? Оно может принимать разные формы и создает разные фантомы и сущности, страшные образы, в которых убивает детей: Пеннивайза, Оборотня, Прокаженного, даже гигантскую акулу, чей плавник приятель мальчика со скейтбордом, встреченного взрослым Денбро, видел в Канале. Но Оборотень и Челюсти - это порождения кинематографа двадцатого века, уловленные образы, пугающие конкретного человека. Пеннивайз - образ, который Оно принимало веками, Неудачники видели клоуна и на деревянной гравюре, и на старых фото. И он выглядел настоящим. Существующим. Майк слышал рассказ о клоуне, не отбрасывающем тени, который в 1929 году участвовал в перестрелке во время разборок с бандой Брэдли. И другой рассказ, о забавном парне, что показывал сальто, жонглировал стаканам и монетками в баре, соседствующем с "Серебряным Долларом", где в 1905 году устроил кровавую бойню местный лесоруб которого позже линчевали. То есть, кошмарные образы, принимаемые Оно индивидуально для тех, кого они могли напугать, были реальны лишь для них. В отличие от Пеннивайза, которого видели все, и который взаимодействовал с реальным вещами и реальными людьми. - Это же любимый образ для Оно, - напомнил Мускетти, - как удобный домашний костюм, в котором ходишь не первый год. - Насколько он физический? До какой степени Оно включает его в реальность? - Я не совсем понимаю что ты... - Смотри, - Билл нетерпеливо взмахнул рукой, - друг пацана со скейтбордом видел Челюсти. Эдди - Прокаженного. Стэн - мертвых мальчиков в башне. Билл и Ричи улепетывали на Сильвере от Оборотня. Но как бы понятно, что все эти сущности, которые Оно являло своим жертвам - не реальные, не существующие в настоящем мире. Билл и Ричи неслись на Сильвере по улицам, но не думаю что хоть кто-то из случайных прохожих увидел бы преследующего их оборотня. Равно как и мертвые мальчики, которых увидел только Стэн, птица, которая загнала Майка на весь день в трубу, да и акула - если бы плавала в канале, кто-нибудь бы ее увидал, но нет, эта акула была для одного-единственного подростка, которого жутко напугал спилберговский фильм. Миссис Керш, "дочь Роберта Грея", с которой пила тот канализационный чай в бывшем доме своего отца Беверли - ведь потом, когда Беверли снова посмотрела на дом, он был заколочен. Просто как будто все эти формы Оно не принадлежат нашей реальности, а существуют в какой-то иной, и могут включать в нее выбранных людей. А Пеннивайз - совсем другое дело. Он словно реально существует в нашем мире. Его даже фотографировали и рисовали. Думаю, с ним и разговаривали, и общались - во время его представлений в барах, или за игрой в карты. Так мне интересно - если Оно уходит в спячку на двадцать семь лет, означает ли это что Пеннивайз, свернувшись клубочком, спит все эти годы где-то в тоннелях канализации? Или спит только мета-форма Оно, а Его любимая физическая форма, любимый образ, оставляется Им более чем на четверть века? И если так, то что это существо собой представляет и как проводит время?!.. - Ух ты, - долгое время изумленно храня молчание наконец выдал Мускетти. - Да я знаю, - вздохнув, сказал Билл. - Как я и говорил, иногда вот я думаю, и надумываются мне все более и более странные вещи. - Значит, Оно наедается и засыпает на 27 лет, а Пеннивайз все эти 27 лет... что? Чем он занимается? - Я не знаю, - Билл пожал плечами. - 1905 год, 1931, 1958, 1985... окончание следующего цикла пришлось бы на 2012 год, если брать за основу хронологию Кинга. Сейчас Оно бы спало, а вот его любимый домашний костюм был бы предоставлен сам себе. Чему бы он себя посвятил? - Уж наверняка не участию в миссиях Красного Креста. - Мускетти задумчиво пощипал себя за бородку. - Любимым забавам Оно? Охоте, игре? Вообще мы предполагаем его какой-то самостоятельной личностью или частью Оно? - Ни то, ни другое. - Билл пытался сформулировать хоть сколько-нибудь удобоваримо то, что вертелось у него в голове и был бесконечно благодарен Мускетти за то что тот без колебаний принял подачу и поддерживает правила игры. - Клоун - это и есть Оно. Это человекоформа Оно. Которая выглядит более, или менее человекообразной в зависимости от задач. Через него Оно существует в мире людей, может жить среди них. Настоящая, изначальная форма Оно наверное не могла бы восприниматься человеческой системой органов чувств, и, возможно, просто не смогла бы вписаться в измерения нашего мира. Рассеялась бы как некая тонкая материя. - Но ведь Пеннивайза не видели в периоды между пробуждениями Оно, - задумался Мускетти, - что объяснимо: раз Оно спит, то спит и все проецируемое им, нет? - Не знаю, у Кинга это вроде бы так, но или он просто не углублялся в это, или не заострял внимания читателей, но... природа, если можно использовать тут данное слово, природа Оно такова, что Оно, при своей почти бесконечной жизни, засыпает на двадцать семь лет как мы ложимся спать после ужина. Для Оно в мета-мире эти двадцать семь лет - ничто. В мире людей - целая взрослая жизнь. Меня во время чтения книги просто поражало, насколько Пеннивайз тонко чувствует людей, как досконально знает человеческую психологию, мотивацию, логику. Не от того ли, что он живет среди людей уже третье столетие? - Черт, Билл, ты упоролся, - захохотал Мускетти, - но окей. Что ж, если так, то живя среди людей и притворяясь одним из них Оно постаралось бы обеспечить себе комфортные условия. А для Него комфортные условия - это обильная еда. Где бы Оно могло питаться столь любимым Им детским страхом? - На сеансе фильма ужасов. - Вариант. Мне нравится. Ну или, если Пеннивайз силен в мимикрии, он мог бы работать в каком-нибудь детском центре или школе. Днем рассказывал бы страшные истории, а по ночам, когда дети мучились бы кошмарами, питался этим страхом. - Мускетти увлеченно штриховал что-то карандашиком в своем блокноте, Билл, заглянув ему через плечо, увидел набросок, изображающий Пеннивайза с указкой в руках у доски и парты с ребятишками. - А вообще, спасибо, что поделился, Билл. Мне правда интересна твоя теория относительно Пеннивайза. И знаешь, я бы ее даже развил. Мы оба сходимся с тобой в том, что принимаем за время появления Пеннивайза - в известном нам облике и с известным именем - год исчезновения первого поселения Дерри. Тогда Боб Грей развлекал детишек нехитрыми фокусами с жонглированием, и именно с того периода началась история собственно Танцующего клоуна Пеннивайза. Но в мировой культуре есть сюжеты о детских смертях или исчезновениях и гораздо более ранних времен. Мы знаем, что Оно в своем роде привязано к Дерри, Оно - и есть Дерри, а что насчет его человекоформы? Двадцать семь лет, пока центральный офис спит, оставленный предоставленным самому себе менеджер может шароебиться по всему белу свету, с удовольствием предаваясь любимому делу охоты на детей. Кстати, есть несколько средневековых преданий о трагедиях, случавшихся именно с детьми. Это не знакомые ли нам ножки с помпонами на ботинках там наследили?! - Гамельнский крысолов, к примеру. - И крестьянский фольклор: валлийские сказания о фейри из холмов, или шведские мифы о троллях, что живут под землей и утаскивают человеческих детей. Билл, ты что? Это не я, это вообще-то твои соотечественники придумали. Или не придумали. - Ничего. - Билл заставил себя улыбнуться, не в первый раз радуясь маскирующим свойствам клоунского грима. Маскирующим эмоции. - Просто тот чертов гусь снова прошел по моей могиле. - Гусь? - Он уже убежал. Гуси очень быстро бегают, когда нашкодят. - У тебя приступ паники от обычного гуся? - Но он же ходил по моей могиле. Билл украдкой проверил, не дрожат ли руки. Гребаная излишняя чувствительность. - Ну в следующий раз как увидишь что очередная длинношеяя тварь подбирается к стратегически важному месту твоего будущего упокоения - зови меня. Я великолепно готовлю гуся с жаренными апельсинами или яблочным чатни, - Мускетти покровительственно улыбнулся, скрывая за шуткой реальное беспокойство. Это нормально для режиссера - тревожиться за психику его актеров. Мускетти переживал за детский каст и старался снизить риск психологических травм на съемках, но сейчас внезапным озарением осознал насколько, сосредоточив заботу на детях, он недооценил уровень нагрузки на исполнителя роли главзла. - Кто сказал "гусь"? - Барбара Мускетти возникла как ниоткуда, по обыкновению уложила ладони на плечи брату: - У нас намечается барбекю? Мой дорогой гениальный братец собирается гениально приготовить нам жаркое из гуся?! - Из гуся, что третирует могилу Билла, - пояснил Мускетти, запрокинув голову назад, и Барбара тут же принялась вертеть ему рожки из отросших волос на макушке. - Надо избавить Билла от этой глупой птицы раз навсегда. - Не путай гуся и гусыню, - Барбара дернула его за вихор. - Глуповата как раз гусыня, ибо выступает как олицетворение житейских женских качеств: поверхностного ума, легкомысленности, "мамочкиной" чрезмерной опеки, любви к сплетням и бессмысленным, но продолжительным разговорам ни о чем. Женщина-гусыня - страшное дело, с выбранным на роль яйца объектом она носится как одержимая. А гусь - птица солярная, связанная с жизнью, жизненным циклом, и возрождением, - она склонила голову набок, чуть закусила губу, глядя на внимательно слушающего ее Билла, - это неплохо, что гусь ходит по твоей могиле, Билл. Он предзнаменует твое перерождение, быть может. - А можно он не будет перерождаться, пока мы не закончим съемки? - несколько нервно осведомился Мускетти, Барбара закатила глаза: - Энди, это ж не значит что он переродится в какого-нибудь Ченнинга Татума, перерождение тут подразумевает преодоление ступени взросления, психологического и метафизического, духовного, познавательного. Это изменение человека внутри, гармонизирующее его душу. Всем нам свойственно метаться и сомневаться, взвешивать и выбирать. Не волнуйся - если Билл и переродится, ты этого даже не заметишь. А камера тем более. - Я чего-то не знал о гусях до сегодняшнего дня, - шепнул Билл Мускетти, и тот энергично закивал головой: - Вот что значит когда у тебя есть своя собственная мудро-женщина, воплощенная в твоей сестре. Всегда все объяснит и разложит по полкам. Надо было тебе с ней про обывательскую жизнь Пеннивайза трепаться. Про гусей - это неинтересно. Гусь вообще хорош только на тарелке под шубкой из приправ и овощей. - А египтяне величали Гуся Великий Клекочущий или Великий Гоготун, - укорила Барбара. - Гусь снес космическое яйцо, из которого вылупился бог солнца Ра. Или наоборот. По другой версии, сам гусь вылупился из огромного солнечного яйца и создал Вселенную. - Так, получается, - медленно произнес Билл, - гусь - это Матурин?! - А значит, он противостоит Пеннивайзу, - тут же подхватил Мускетти, и они оба захохотали так, что на них заоглядывались. - Неучи, - откомментировала Барбара, - помимо прочего, гусь еще во всех ритуалах и церемониях чаще всего использовался в роли жертвенной птицы. В суровые и жестокие времена господства в мире Великой Римской империи, жрецы, чтобы избавить людей от напасти, или от одержимости... - Не надо, - попросил Мускетти, - пожалуйста, вон, Билл уже сквозь грим побледнел. - Как хотите, - поджала губы Барбара. - Но насчет того что главная роль этой птицы - жертвенный дар высшим силам, задумайся, братик. Может, стоит собраться чтобы принести жертву богам во имя успеха фильма. Устрой нам всем барбекю с гусем, - она послала сочувственную улыбку Биллу, - ну я конечно имею в виду: нам всем кроме одного. Полтора часа спустя, когда Билл наконец-то в облике самого себя покидал гримерную, где его отмывали от краски, снимали накладку на череп и парик, а потом доставали из костюма трое верных оруженосцев из его личной команды, над автопарком съемочной группы уже витали ароматы пряностей и жаренного мяса. Билл с искренним огорчением прислушался к доносившемуся откуда-то из-за трейлеров голосу Энди Мускетти, разобрал среди общего гомона звонкий смех Софии Лиллис, которая просто обожала тусить со взрослыми, окончательно расстроился и понуро убрел к себе в свою отшельническую обитель. Утешая себя тем что все равно за жирное мясо гуся на ночь желудок спасибо не скажет. Хотя... Какого черта, Билл был бы согласен сидеть там с веганской нарезкой из овощей. Вообще без еды. И даже молча. И слушать при этом про Римскую империю. Он с рождения находился в окружении множества людей - большая семья, разъезды по миру, не привык к одиночеству, и сейчас отсутствие общения и отделенность от коллектива просто угнетали. Эти съемки оказались самыми тяжелыми в жизни, эта роль оказалась самой тяжелой, он начинал бояться потеряться в ней, Энди Мускетти умел несколькими фразами заставить этот страх исчезнуть, но у режиссера далеко не всегда находится время на проникновенные терапевтического плана беседы с актерами. И без того иногда Биллу даже неудобно становилось что Мускетти нянчатся с ним так, как будто беря его для роли в фильме они взяли на себя одновременно обязательство усыновить его на весь съемочный период. Он не успел сделать и пары шагов от двери, когда знакомый вкрадчивый голос за спиной издевательски прошептал: - Чего так долго, Билли-бой? - Господи... - Билл напряженно замер, не оборачиваясь. - Неееееет. Вторая попытка. - Господи, - повторил Билл упрямо, - когда я просил тебя избавить меня от одиночества, я совсем не это имел в виду! - Какой же ты несносный эгоист, Билли. Почему ты думаешь, что только тебе может быть одиноко?! Я тут тоже только с тобой общаюсь! - Дай угадаю: это потому, что кроме меня тебя никто не видит? Билл и сам не собирался оглядываться и видеть. - Так и тебя не видят, Билли, - елейным голоском прошелестело за спиной, - смотрят многие, а видеть - не видят. Видят как раз меня, а не тебя. Может, тебя в тебе стало слишком мало? Может, меня в тебе стало слишком много? Ты сам-то вообще как, разделяешь нас? Или уже не можешь сказать наверняка, где проходит граница? Где та черта, до которой ты Билл Скарсгард, а за ней - Пеннивайз? Руки в тонких белых перчатках осторожно скользнули на плечи, язык влажно прошелся по шее, ухо кольнуло привычной болью, когда его легонько прихватили острые зубы, а потом в него же липкие, пахнущие вишневым джемом губы доверительно прошептали: - А может... я всегда был тобой, Билли?! Может, это я - единственно настоящий из нас двоих? А ты - искусственно созданная мной личность, которой я позволял расти, чтобы она маскировала меня пока я нахожусь в человеческом мире. И которой сейчас становится пора уйти навсегда. Билл даже не отдернул голову в сторону, когда неестественно длинный и неестественно гладкий, скользкий и верткий как змея язык снова прошелся ему по шее. - Не говори, что не думал об этом! - аж привзвизгнув от восторга проворковал голос на ухо. - Ты думал, и думаешь об этом, и все чаще. И ты понимаешь, что или это так, ииииииилиии... ты просто сходишь с ума, Билли-бой. В ту же секунду Билл ощутил, как пол исчезает из-под ног, а его самого подбрасывают вверх, ловят, и, поймав за пояс, впечатывают спиной в стену с такой силой, что едва только дух не вышибает. - Ну вообще-то есть еще и третий вариант, Билли-бой, - желтые блюдца глаз плавали (летали, они все летают) прямо перед носом Билла, вишневый рот радостно оскалился рядами зубов, - вариант, заключающийся в том, что все происходит по-настоящему. Так что выбирай, Билли, какой расклад тебя устраивает больше. Или за тебя выберут в дурке, в которую ты неминуемо попадешь в итоге своих неразрешимых внутренних конфликтов! Билла до чертиков раздражало что он висит в чужих руках как безвольная кукла, что ноги его болтаются в нескольких дюймах над полом. Его до чертиков раздражало что этот... это... знает его мысли так, как будто это были его мысли, а не Билла. Должно быть, раздражение физиономия Билла отображала так красноречиво, что этим посчитали необходимым оскорбиться. - Ты кажется чем-то недоволен, Билли?! Хочешь, чтобы я оставил тебя навсегда?! Хочешь расстаться?! - Нет, - после затянувшейся паузы выдохнул Билл. - Конечно, нет, - холодный свет иррационально все приближающихся глаз, которые, казалось, заполнили собой весь трейлер (мир, весь мир, потому что это глаза пожирателя миров), был кругом, так, что Билл почти плыл (летал) в нем. - Я же нужен тебе, так, Билли-бой? - Пока что нужен, - криво улыбнулся Билл, - но кто знает, может, когда-нибудь позже я тоже захочу по примеру древних римлян принести в жертву гуся, чтобы избавиться от определенной напасти. Глаза отдалились. Вишневый рот выгнулся недовольной злой скобкой, светлые бровки сошлись на переносице. - Смотри только, как бы не пришлось пожертвовать чем-то более ценным, Билли, - промурлыкал Пеннивайз, - ведь с тебя могут взять и больше чем ты рассчитывал дать. Аккуратно опустив Билла на пол, он с радостным воодушевлением хлопнул в ладоши. - Итак, - деловито продолжил он, - как насчет очередного раунда взрослого ритуала Чуди?! Или ты сегодня только по Древнему Риму?!