***
В бескрайней пустоте находилось нечто громадное. Оно было большим не в том смысле, в каком бывают большими деревья или горы. Его размеры были больше, чем любой человек мог увидеть и почувствовать. Это было нечто, что было больше, чем целая планета, оно вообще было непредставимо огромно, оно простиралось вдаль. Нечто было окружено множеством собственных зеркальных отражений, но каждое отражение существовало в одном и том же месте. Некоторые из них двигались по-другому, и иногда, очень редко, одно из отражений вступало в контакт с чем-то, с чем не вступали другие. Каждое из отражений было таким же реальным и ощутимым, как и остальные. И это всё делало это нечто таким громадным, что ни один человек не смог бы его описать, даже будь он учёным, что тысячи лет провёл в лучших библиотеках мира. И оно было живым. Каждое из этих отражений или расширений целого было такой же его неотъемлемой частью, как руки или глаза для человека. Каждая часть была под контролем этой сущности, и двигалась с определённым намерением и целью. Как будто эта сущность существовала во всех своих возможных отражениях одновременно. Самые дальние отражения существа отпадали и рассыпались на части, пока оно плыло в пустом безвоздушном пространстве, не двигаясь, а хитроумно проталкивая себя через бытие, содержащее её отражения, сжимаясь в одном месте, и разбухая в другом, перемещаясь со скоростью выше, чем скорость света. При её движении отдельные частички и фрагменты отлетали от целого, как отлетают на ветру семена от непостижимо огромного одуванчика. Семена более многочисленные, нежели пылинки на всей Земле. Один из этих осколков, казалось, начал расти, становился всё больше, заполняя видимое пространство пока полностью не вытеснил собой все вокруг. Как будто Луна падала на Землю. Падала на него.***
Прошло несколько часов с момента инцидента в туалете. Из-за того, что стычка произошла после окончания занятий, истекающее кровью на грязном кафеле туалета бессознательное тело осталось никем незамеченным. Хотя, возможно дело было не только в этом. Все это время с Клаудиусом происходили странные, неестественные изменения, по завершению которых, его не признала бы даже родная мать (окажись она хоть на минуту трезвой и не под кайфом). Но вот, изменения подошли к концу. Веки лежащего на полу человека (?) затрепетали, а с губ сорвался протяжный, но тихий стон. Тот, кто еще недавно отзывался на имя Клаудиус, открыл глаза и, приподнявшись на локтях, оперся на хлипкую перегородку. Немного отдышавшись и переборов приступ головокружения, он вздрогнул, и, поднеся руку к лицу, застыл, словно погрузившийся в воспоминания старик. Очнувшись от недолгого ступора, сидящий устало хмыкнул и произнес: - Знаешь, один очень умный человек как-то сказал, что если у тебя нет никаких проблем, это может означать лишь одно. Что ты -- мертв. Адьес, Амиго. И спасибо за новую жизнь. Произнеся этот непонятный постороннему набор фраз, некто, занявший тело ныне почившего Клаудиуса Герреро, с трудом поднялся на ноги и, опираясь на стену, отправился к выходу в коридор. Не обращая внимания на скудное освещение, обеспечиваемое лишь тусклыми лампами далеких фонарей за замазанным краской стеклом, человек буквально вывалился в коридор и поплелся к лестнице. Его путь лежал на первый этаж, в медпункт, где ему должны были оказать медицинскую помощь, ну или хотя бы вызвать скорую. Не смотря на поздний час, дверь в обитель школьной медсестры была открыта, однако ее самой на месте не оказалось, из-за чего раздосадованный халатностью персонала вселенец вынужден был сам искать лекарства. Впрочем, за исключением нескольких бинтов и кое-как опознанной перекиси водорода иных известных медикаментов в скудных запасах медпункта обнаружить не удалось. Если конечно не считать за лекарство початую бутылку коньяка, найденную в ящике стола. Приложившись к обнаруженной там же минералке, самопровозглашенный пациент намочил перекисью кусок бинта и, шипя сквозь зубы, обработал ею рану на голове. Взглянув в сомнениях на алкоголь, он поставил бутылку на место, и захватив с собой воду и компресс из уже проверенных ингредиентов, завалился на одну из коек, смяв пожелтевшее от времени постельное белье. Едва устроившись поудобнее, попаданец закрыл глаза и провалился в тяжелый сон.