***
За волосы больно дёрнули. Сквозь сон Чуя едва ли понял, что произошло. Он даже попытался отмахнуться, но его вновь потянули за прядку. Это заставило проснуться окончательно. С решительным настроем дать хороших люлей этому человеку, Накахара резко поднялся на руках и уже открыл рот, чтобы всё высказать, как вдруг удивлённо застыл. На него смотрели огромные карие глаза. Такие ужасно добрые и красивые. Лишь через секунду парень понял, что перед ним ребёнок. Такой милый ребёнок с пухлыми щёчками, очаровательной улыбкой и жутко красивыми глазами. — Что за… — он не договорил. Удивлённо захлопнув рот ладонью, он шарахнулся назад и широко распахнутыми глазами уставился на ребёнка. — Дазай?! Мальчишка перед ним выглядел максимум года на два. Не старше. Но то, что это Дазай Осаму — сомнений не было. Всё те же непослушные волосы и безумный взгляд его выдавали. — А взрослые дома есть? — выдавил он, продолжая смотреть на малыша. Но тот неожиданно склонил голову вбок, словно увидел что-то удивительное, и двинулся прямо на Чую. — Эй… а ну, не приближайся… — медленно отползая назад, пробормотал мафиози, но маленький Осаму не останавливался и вскоре достиг своей цели. Вскарабкавшись по груди перепуганного до смерти рыжеволосого, он протянул свою маленькую ручку к его волосам. Шляпник застыл от шока, но Дазай вдруг радостно улыбнулся и, сжав в крохотных пальчиках прядку сказал: — Кудряшки! — совсем по-детски, не выговаривая буквы, а затем громко и заливисто рассмеялся, наблюдая за тем, как пружинят волосы парня. И всё. Чуя в один момент понял, что пропал. Этот маленький, но такой милый ребёнок заставил растаять холодное сердце расчётливого мафиози. Парень понял, что буквально влюбился в это крохотное создание. Дети всегда милые, но этот буквально зацепил его душу. Тяжело вздохнув, Накахара осторожно взял мальчика на руки и поднялся на ноги. Дазай обхватил его шею руками и вновь принялся за полюбившиеся ему волосы. — Кудряшки, — повторил он, положив голову ему на плечо. Чуя прикрыл глаза. И почему он позволяет этому ребёнку трогать свои волосы?! — Эй, Дазай, — позвал он малыша. Но такое грубое обращение совсем не подходило к этому милому созданию. Потому, улыбнувшись, парень взглянул на него, такого совершенно невинного, принял решение: — Нет. Я буду звать тебя Осаму. По имени. Малыш улыбнулся в ответ. Словно понимал его. А Чуе пришлось смириться с тем фактом, что своё четырнадцатое февраля он проведёт не в компании девушки, а в компании ребёнка.***
Ему несколько раз звонил Акутагава. Ответить времени просто не было. Этот маленький Дазай занимал собой всё пространство, а также практически не слезал с его рук. Пришлось даже переодеться в одежду хозяина квартиры, чтобы было удобнее. Всё равно она ему сейчас велика. Вскоре Осаму захотел есть, и пришлось судорожно соображать, чем же его кормить. Выход нашёлся быстро, и уже через несколько минут неожиданно ставший заботливым Чуя кормил малыша яблочным пюре. Яблоки из холодильника знатно выручили. Кто бы мог подумать, что такой холодный с виду мафиози так любит детей? И ведь умудрился влюбиться даже в маленького Дазая, ведь взрослого он не особо жаловал.Или всё же жаловал?
Чуя поймал себя на мысли, что с того момента, как он увидел Дазая в том подвале, он почти не переставал о нём думать. «Накахара, нет! — взвыло подсознание. — Это всё в прошлом! Забудь!». Но он понимал, что не мог. Этот малыш вновь заставил старые чувства играть новыми красками. Ему было десять, когда он впервые его увидел. Он был его ровесником, но его взгляд показался слишком взрослым. Он разительно отличался от застенчивого рыжеволосого Чуи, который только и мог, что сжимать в руках плюшевого лисёнка. — Как тебя зовут? — услышал он. Удивлённо подняв свои голубые глаза, он увидел того самого мальчика. Он смотрел на него сверху вниз. И от такого взгляда захотелось сжаться в пружину. — Н… Накахара Чуя, — запинаясь, представился он, сильнее сжав игрушку, как вдруг мальчик широко и добро улыбнулся. — А я Дазай Осаму. Будем знакомы, Чуя, — а затем протянул ему руку в знак знакомства. Малыш, тиская в руках большого плюшевого пса, широко улыбнулся. Ту первую его улыбку, адресованную ему, Чуя прекрасно запомнил. Она была искренняя. Вот как сейчас. И как при таком раскладе остаться равнодушным? Накахара неосознанно протянул руку к малышу, чтобы поправить непослушную чёлку, а Дазай вдруг доверчиво схватил его за руку и крепко её обнял, словно Чуя был его старшим братом. — Мне нравятся твои волосы, — помешивая кофе, Дазай подпёр голову рукой, без зазрения совести рассматривая сидящего напротив Чую. Тот моментально вспыхнул, опуская взгляд на тарелку с пирожным. — Такие яркие, заметные. Хочется их потрогать. — Я не люблю, когда кто-то трогает мои волосы, — нахмурился он. — А тебе и подавно не позволю. Осаму весело рассмеялся, но всё же протянул руку и взял одну прядку в пальцы. Лицо его тут же стало таким задумчиво-прекрасным. Чуя едва мог свести с него взгляд. Так и смотрел, словно пытался запомнить каждую чёрточку. — Что? — словно очнувшись, спросил шатен. — Тебе неприятно? Я могу прекратить… — Всё нормально, — буркнул он, высвобождая волосы из его пальцев. Накахара неосознанно тронул себя за волосы. Мягкие и приятные. Почему-то Дазай всегда это замечал, но следом обязательно добавлял, что когда-нибудь привяжет ему на голову большой розовый бант. После, конечно, получал по первое число, но Чуя, даже злясь на него, всё равно понимал, что ему приятно такое необычное внимание напарника. Вот только тот преследовал только одну цель — поиздеваться над рыжеволосым. И это ещё больше злило. Малыш неаккуратно тряхнул игрушку, из которой вдруг вылетел скоп пыли. Не ожидавший подобного, мальчик неосторожно вдохнул её, а буквально следом так забавно чихнул, что Чуя просто не удержался и громко расхохотался. Удивлённый Дазай ещё несколько секунд сидел в прострации, а затем вновь принялся тискать своего огромного пса. Он наблюдал за ним скрытно. Делал вид, что занимается чем-то своим, например, читает книгу в библиотеке, или делает домашнюю работу, а сам незаметно поглядывал в его сторону. Учёба всегда давалась Дазаю легко. Он без особых проблем запоминал теоретический материал с первого прочтения, справлялся за несколько минут с задачками по химии и физике, геометрия вообще была его коньком, а алгебру он и подавно щёлкал, как семечки. Для Чуи точные науки были наказанием. — Дазай, ты домашку сделал? — поинтересовался он, потирая виски. — Предположим, — откликнулся сидящий на перилах второго этажа Осаму. Он больше любил читать, чем учиться. Поэтому старался тратить на уроки как можно меньше времени. Как бы он это не любил, он не хотел портить репутацию своего наставника своим плохим поведением и плохими оценками. Хотя все в Мафии знали, что он гений. — Дай списать химию, — лениво отозвался парень, надеясь, что напарник сейчас спустится. — Я всё равно ничего в ней не понимаю. Гаденькая наука. — Тебе стоит разбираться в химии хотя бы для того, чтобы разбираться в ядах, — недовольно отозвался Дазай, но всё же сбросил ноги на пол и медленно начал спускаться по лестнице. Накахара следил за каждым его движением. Ему нравилось, как он двигается. Но разве он когда-нибудь признается ему в этом? Конечно, нет. Для всех они соперники. Не друзья. Соукоку. За своими мыслями, он не заметил, как Осаму бессовестно стянул с его головы шляпу и надел на себя. — Отдай, ублюдок! — зло прорычал он, подрываясь на ноги. — А ты отбери, коротышка! — хохотнул тот. И это уже означало проигрыш. Подложив руки под голову, Чуя уставился в потолок. Дазай примостился под его рукой, прямо на груди, и теперь лишь сладко посапывал. Этот неугомонный ребёнок оказался не таким уж и проблемным. Всего-то нужно было лишь иногда кормить его, следить, чтобы он ничего не разбил и сам не убился. А когда в этой огромной квартире нашёлся плюшевый пёс — это вообще решило все проблемы. Он так им увлёкся, что шляпник мог спокойно отдохнуть и понаблюдать за ним. Просто разглядывать эти детские черты лица, пытаясь запомнить, как можно больше. В семнадцать он понял, что окончательно и бесповоротно влюблён в своего напарника. Нет, даже не так. Он его любит. По-настоящему любит, и хочет, чтобы чувства были взаимными. Но Дазай лишь усмехается, каждый день пытается над ним поиздеваться, отпустить комментарий по поводу роста и волос. Всё это наводит на мысли, что Чуя для него — просто напарник и соперник по работе. Ничего большего. Ревность каждый раз когтистой лапой стискивала сердце Накахары, когда он видел Осаму с очередной девчонкой. Та весело смеялась, а рыжеволосый знал, что это ненадолго. Он никогда не заводил длительных отношений. Две недели было самым большим сроком. Зато потом Чуя выслушивал всё в красках, позволяя напарнику со спокойной душой уложить голову к себе на колени. Для них это было обычным делом. Наверное, со стороны они выглядели как очень хорошие друзья. Но парень делал это только потому что ему нравилось касаться Дазая, пока тот не замечает, нравилось рассматривать его лицо, пока он лежит с закрытыми глазами. И каждый раз его посещала одна и та же мысль — он хочет его поцеловать. Но он не смел даже помышлять о таком. Это было бы сравнимо с самоубийством. И вдруг, на одном из собраний, Мори сообщил, что один из пяти Боссов Мафии, Дазай Осаму, ушёл со своего поста и исчез. Его тут же объявили предателем и сделали заклятым врагом организации. А Чуя после этого долго не мог прийти в себя. А когда смог, то заставил себя ненавидеть его. И когда спустя четыре года его поймал Акутагава, он незамедлительно решил навестить его. И это было большой ошибкой. Ненависть, которую он копил в себе так долго, вырвалась наружу, и он безжалостно поколотил его. Но зато после не мог выбросить этой улыбки из головы. Помнил каждое его слово, произнесённое в тот день. Помнил до сих пор. Довольный, Осаму сидел на полу и грыз дольку яблока. Чуя сидел ровно напротив и задумчиво грыз целое. Вскоре малышу надоело подобное занятие, и он, подобравшись к «старшему братику» залез к нему на руки, тем самым приводя в чувства. — Чуя, — пробормотал он, обнимая его. Удивлённый Накахара осторожно обнял ребёнка, совершенно не ожидая услышать своё имя. — Чу-уя… — Да, — парень не удержался и широко улыбнулся, прижимаясь щекой к мягким волосам мальчика. Он всегда мечтал так сделать, прижаться к ним, вдохнуть запах. Вот только хотел сделать это будучи в объятьях взрослого Дазая, а не маленького. — Хочешь спать? — Угу, — в подтверждение, малыш широко зевнул и мило причмокнул губами. Это выглядело настолько умилительно, что захотелось немедленно его потискать. Но тот уже начал засыпать прямо у него на руках, что только подтверждало его бесконечное доверие. — Господи, Дазай, ну, почему ты взрослый не такой? — печально вздохнул Чуя, после чего медленно поднялся на ноги и потащил уже сопящего в обе дырочки Осаму в комнату. Там, завалившись на двуспальную кровать, на которой уместилось бы полчище таких, как Накахара, уложил мальчика рядом с собой и, прижав к своей груди, заснул вместе с ним. — Ты правда ничего не видишь? — поинтересовался Дазай. — Вообще ничего. Скажи, зачем ты завязал мне глаза? — недовольно поинтересовался Чуя. — Сейчас узнаешь. Открывай рот. Будем играть в угадайку, — шатен хмыкнул. Накахара тяжело вздохнул, но всё же приоткрыл рот, в тайне надеясь, что этот полудурок не запихает туда красный перец. Но нет. На языке почувствовалось что-то холодное. О! Да это же мороженое! — Серьёзно? Мороженое, Дазай? — хмыкнул он, пытаясь распробовать вкус. — Говори, какое. Мы же в угадайку играем, — голос его звучал как-то немного приглушённо. Он что, сам жрёт сидит?! — Эм… это фисташковое, кажется, — нахмурился парень. — Нет, серьёзно, тебе больше заняться нечем? У нас полно работы! — У нас перерыв! Сиди на месте. И открой рот, — в приказном тоне сказал парень, а следом запихал ему в рот следующую ложку. — А это с чем? — Это совсем просто. Шоколад, — пожал плечами рыжеволосый. — Это выглядит как минимум глупо, Дазай. Хватит уже фигнёй страдать. Пошли работать. — Не будь занудой, — уже запихивая следующую порцию в приоткрытые губы, пробормотал шатен. — Это пломбир! Дазай, ну, что ты за человек?! — Чуя не выдержал и всё-таки сдёрнул с глаз повязку, да так и застыл. Его лицо было слишком близко. Так близко, что он чувствовал его дыхание… Веки задёргались. Глаза медленно открылись. Сквозь сонную пелену Накахара понял, что на него кто-то пристально смотрит. И когда зрение сфокусировалось, сердце неожиданно перестало биться. Паника подступила к горлу. — Скажи мне, Накахара Чуя, что ты делаешь в моей кровати? Дазай смотрел прямо ему в глаза, подложив руку под голову, словно пытался что-то рассмотреть. Рыжеволосый в ужасе шарахнулся назад, едва не свалившись с кровати, но его вовремя поймали за руку, затягивая обратно. — Ты… ты опять… взрослый, — выдавил парень, невольно скользнув по голому торсу бывшего напарника взглядом. Минуточку, он же не нагишом спит?! — А каким должен быть?.. И почему я не помню, как тут оказался? — суицидник задумчиво нахмурился, осматривая комнату. — Нет, самый главный вопрос — что ты тут делаешь? В моей кровати? И… в моей одежде?! — Тут такое дело… — мафиози зажмурился. — Что? Только не говори, что я был пьян и ты пытался меня домогаться, — ну, Дазай в своём репертуаре. И, конечно же, он заставил своими словами вспыхнуть рыжеволосого. — Идиота кусок! — не выдержал он. — Я принёс тебя в эту квартиру, когда на тебя напала одна миленькая девочка и вырубила тебя! А потом ты… господи боже… стал ребёнком! Двухлетним вашу мамашу ребёнком! Я с тобой целый блять день провёл, чтобы ты не набедокурил! И это твоя благодарность? Мудак ты, Дазай Осаму! Понял? — Я… что? — Дазай вдруг неожиданно расхохотался. — Серьёзно? Я был ребёнком?! — Прикинь?! Я тебе всё в подробностях перескажу! — мафиози не на шутку разозлился. Ну, вот, вернулся старый ненавистный Дазай. — Знаешь, ты очень мило тискал большого плюшевого пса! Я обязательно покажу пару фотографий нашим портовым ребятам. Думаю, они будут в восторге, увидев человека, которого боялись до смерти, таким! — И ты всё это время сидел здесь? — на его пламенную речь Осаму не обратил никакого внимания. — Ты же отказался провести со мной четырнадцатое февраля, нет? — Да пошёл ты! — разозлённо буркнул Чуя, уже собираясь свалить с кровати, как его неожиданно поймали за руку и притянули обратно. Через секунду он понял, что безвольно лежит на спине, а этот чёртов суицидник нависает сверху. Сердце вновь пропустило пару ударов. — Что ты делаешь? — удивлённо смотря на него, прохрипел рыжеволосый. Неужели он… — Позволишь тебя отблагодарить за столь благородный жест? — с хитрецой произнёс он, а затем вдруг склонился к лицу напарника, мягко прикасаясь к его губам своими. Накахара даже забыл, как дышать. Он столько раз представлял себе, что сам поцелует его, хотя понимал, что никогда в жизни не решится, и тут вдруг это сделал Дазай. Сам, без намёков или принуждения. Просто взял и поцеловал, словно всегда это делал. — Ты… — задыхаясь, пробормотал он, глядя в глаза шатена, когда тот отстранился. — Ты… ты… — Чуя, — на губах Осаму всплыла спокойная ухмылка. — Только не говори, что ты этого не хотел. Я же знаю, что очень даже хотел. И уже давно. Рыжеволосый мафиози вспыхнул от смущения. Как он узнал?! Неужели это было так заметно? — Какой же ты идиот, — выдержав паузу и сполна насладившись реакцией напарника, Дазай вновь склонился к его лицу, решительно запечатывая губы поцелуем. И Чуя сдался. С губ сорвался невольный протяжный стон. Боявшийся о подобном мечтать, Накахара запустил пальцы в его волосы и, сжав их в ладонях, с жадностью притянул несопротивляющегося напарника к себе. — Кудряшки, — вдруг протянул Осаму, беря в руки рыжие пряди. Мафиози удивлённо вскинул брови, глядя на него. А затем, просто не сдержавшись, расхохотался в голос, явно удивив своей реакцией шатена. — Что? Всегда мечтал так сказать! — Ты сказал мне это уже третий раз за день! — продолжая смеяться, ответил тот. — И да! Ты испортил мне выходной! — Ну, у меня ещё есть… четыре часа, чтобы это исправить, — с этими словами он вдруг наклонился к тонкой шее Накахары, мягко касаясь её губами. В голове не осталось ни одной приличной мысли. Все те желания, что томились в нём уже столько лет, в одно мгновение вырвались наружу. Он даже не верил собственному счастью. Он действительно может целовать его. Разве может быть что-то лучше этого?..