Отвратительные вещи

Мир никогда не оставлял меня равнодушным. Всё, абсолютно всё хотелось взять под свой контроль. Самолёты, врезающиеся в здания на другом конце Земли. Родителей, что избивают беззащитных детей на улицах и вне зоны моей досягаемости. Войны, голод, смертельные болезни, да и саму неподконтрольную смерть было желание приручить. И я знал - я могу. Однажды в детстве приятель рассказал мне об удивительной вещи - о цикле удачи. Я помню, как мы сидели на лавочке во дворе, он забавно теребил в руках кудрявые волосы, жмурясь от солнечного света, а я с интересом слушал его рассказы о том, что после плохого обязательно случится хорошее, после ужасного - восхитительное. И настолько оно мне въелось, настолько глубоко проникло, что не замечать закономерность стало невозможно. Несколько дней назад я узнал, что мой друг детства повесился. Продолжая верить в цикл удачи, я мог только догадываться, что за поразительные вещи пережил он незадолго до этого. Но если не тешить себя иллюзиями, можно сказать лишь одно: задолбался. Народу на похоронах было немерено. Нагито действительно имел широкий круг друзей, знакомых, близких - и все его почему-то любили. Мне казалось, что ничего больше не нужно для счастья такому яркому, весёлому человеку, этому лучику солнца. Но детский эпизод снова и снова всплывал в памяти. Я не мог выдавить из себя ни слезинки. Нагито лежал, умиротворённый и, казалось, счастливый, с красиво сложенными на груди бледными руками, и всё, о чём я думал - убрать непослушную прядку со светлого лба, дабы ничто не вредило застывшей безупречности погибшего. Словно уравновешивая моё ненатуральное спокойствие, в двух шагах от меня голосила тощая женщина средних лет, то и дело задаваясь вопросом, чего же она не смогла дать любимому сынку для полного счастья. Отталкивающего вида мужчина поглаживал её по плечу, и на лице его читалась смертельная обида. "Не всё так просто", - промелькнула мысль у меня в голове, но я вовремя вспомнил, что не стоит судить о людях с первого взгляда. Перед убитой горем матерью хотелось встать на колени и извиниться - не она ведь отравила сыну душу. Хотелось извиниться за то, что я давно уже направляюсь вслед за Нагито, продержавшимся так долго - до двадцати. И беззаботный детский смех, уже отравленный, покорёженный, страшный, звоном отдавался в ушах. - Ни-ши-ши, - за моей спиной кто-то неприятно хихикнул. - Этого следовало ожидать. Повернувшись назад, я увидел низкорослого парня лет восемнадцати. Его аккуратный белый костюмчик словно сверкал на солнце, а тёмно-фиолетовые волосы были уложены неестественным образом. Паренёк нахально улыбался, и этот факт вызвал во мне волну возмущения, охватывающую всё тело. - Что вы себе позволяете? - процедил я сквозь зубы; на большее меня не хватило. - Позволяю многое, - всё так же нагло усмехаясь, ответил молодой человек, сбавляя голос до шёпота. - Ты разве не предвидел, что этот биологический мусор убьёт себя лет в девятнадцать-двадцать? Нафиг вообще так жить? Несгибаемый импульс заставил меня отвесить наглецу ощутимую пощёчину. Парень вывел меня из равновесия, и я чувствовал, как рушится внутри что-то доброе, как сгорает вера в людей, как начинает подташнивать. Несколько человек посмотрело в нашу сторону - к счастью, матери Нагито среди них не оказалось. - Кем вы ему приходитесь, чтобы судить о его жизни? - мой голос дрогнул. - У Нагито была золотая душа. У вас нет права называть его мусором. Мальчик в белом костюмчике засмеялся громче, не сводя с меня больших светло-сиреневых глаз. - Да он сам себя так называл, Господи, нашёл оскорбление! Мы встречались, - он присматривался ко мне, словно оценивая. - Хочешь, стану твоим? Последняя фраза была сказана игривым и беззаботным тоном, что совершенно не вязалось со сложившейся ситуацией. Чем-то этот парень меня поразил. Его любовь лежала в гробу, и не было ни единой возможности что-либо изменить, а он смеялся и заигрывал, точно освободился от тяжёлого груза, тянувшего вниз. Но у Нагито была золотая душа! Я ведь знаю, все знают! Так какого же чёрта?..