Петр Иванович еще успел закутаться в шарф, когда Анна подошла к нему.
- Вы мне отправили записку? – взволнованно спросила она.
- Да. Вы документы принесли? Мне отдавать не надо, но они должны быть с Вами. – почему-то Миронов не хотел спешить с раскрытием своей личности. Пожалуй, взыграла его природная легкомысленность и ему захотелось немного разыграть свою племянницу. Наверное, поэтому голос он тоже слегка изменил. – Да, Вы не переживайте, барышня. Сейчас поедем к тому, кого Вы хотите видеть. Так, бумаги при Вас?
- Да. Скажите, он жив? – со страхом спросила Анна
.
- Ну Вы же сами знаете, что жив. Пойдемте.
И взяв Анну под локоть, Миронов повел ее к перекрестку, где их должен был ждать возница. Извозчик не подвел. Петр Иванович сполна с ним расплатился и сам сел править, договорившись, где на следующий день оставит экипаж.
Усадив Анну и устроившись на козлах, он припустил лошадь вскачь. Ехать было довольно далеко, а времени было в обрез. Дух князя себя пока никак не проявлял и Миронов очень надеялся, что не проявит. Времени на то, чтобы заехать куда-то и упокоить вредный дух не было совершенно.
Собственно, времени на все было катастрофически мало – Анну нужно было вернуть так, чтобы ее отсутствия никто не заметил, а ехать предстояло далековато. Потому Миронов все погонял и погонял коня. Это их и спасло…
Как только выехали на лесную дорогу, сразу за их коляской упала большая ветка. Если бы Петр Иванович не прикрикнул в очередной раз на лошадь, ветка попала бы как раз в них. Через некоторое время рядом упала еще одна ветка… Потом еще… Непонятные порывы ветра начали заносить снегом дорогу или швырять его в морду лошади… «Черт! Не иначе князь шалит! А я так надеялся, что его сила только возле дома может проявляться… Нужно во что бы то ни стало добраться до церкви – туда он не сунется! А потом придумаю что-нибудь… Но время...!»
Лошадь бежала, казалось из последних сил, а вокруг них творилось что-то невообразимое. Миронов иногда слышал вскрики Анны за своей спиной, но даже на мгновение не мог отвлечься от дороги. Наконец, они буквально влетели на церковное подворье. Не смотря на довольно позднее время, в церкви еще горели огни и на шум вышел и батюшка, и «нищий». Он помог спуститься Анне и вместе со всеми вошел в дом. А потом тихо пошел в свою каморку…
Анна выглядела напуганной и озадаченной. Она переводила непонимающий взгляд со своего провожатого на батюшку и обратно. Батюшка тоже ничего не понимал, но спокойно спросил:
- Чем могу помочь, дети мои?
Миронов оставил его без ответа, а Анну взяв под локоть подвел к двери в каморку. Прежде чем открыть перед ней дверь, он требовательно спросил:
- Бумаги?
Она молча протянула ему папку. Что-то, Анна сама не могла понять что, может какая-то интонация, заставляло ее доверять этому странному, по самые глаза замотанному в шарф человеку. А Миронов открыл перед ней дверь каморки и картинно провел рукой:
- Прошу.
И плотно закрыл дверь за ней. Меньше всего ему сейчас хотелось быть третьим лишним. Он стянул шарф и смущенно посмотрел на все еще стоящего рядом батюшку:
- Им поговорить надо, святой отец. Вы только пока спать не ложитесь… Вдруг Ваша помощь понадобиться. И… можно мне стул и свечку, я пока тут посижу…
Отец Артемий ничего не ответил, но стул дал и свечку тоже. Миронов поудобней уселся и решил пока просмотреть бумаги – надо ведь было знать, из-за чего весь сыр-бор. То, что он увидел, было бомбой. Письма, техническая документация, расписки… В папке не было бумаг по изобретению Брауна, но и без них компромата хватало. А ведь у него еще была тетрадь… «Ну что ж, карта сильная… Но и опасная… Зато точно есть, чем играть!» – задумался Петр Иванович над своими дальнейшими действиями. Тут его мысли потекли в другом направлении. – «Что-то у них больно тихо… О, а вот и стало громко! Что-то Аннет разошлась не на шутку! Ого, даже пощечина прилетела! Ну-ну…» За дверью опять установилась тишина…
Миронов посидел еще некоторое время. Потом не выдержал, встал и начал ходить взад-вперед… Время шло, за дверью было тихо…
Наконец, из каморки выглянул Штольман и знаком пригласил его войти. Выглядел он при этом так, что Петр Иванович не смог сдержать ухмылки, не оставшейся незамеченной. На одной щеке Штольмана еще слегка алел след от пощечины, при этом вид он имел весьма смущенный, а в глазах сияла радость и что-то еще, чему Миронов не мог дать определения. Анна обернулась на вновь прибывшего и теперь смотрела во все глаза, словно не доверяя тому, что видит:
- Дядя!? – возглас получился удивленным, радостным и немного рассерженным одновременно.
- Ну да, Аннет. К Вашим услугам! – Петр Иванович шутливо поклонился. – Вот только не надо мне сейчас ничего говорить. Сейчас у нас слишком мало времени. Потом, все потом…
- Петр Иванович, – Штольман подошел к Анне и взял ее за руку. – Я попросил руки Анны Викторовны и она согласилась. Могу я просить Вас, как представителя семьи Мироновых, о благословении?
- Ой, да что Вам мое благословение! По-моему Вы оба его получили уже тем, что я Аннет сюда привез. Давайте, лучше к батюшке пойдем, он еще не ложился…
- К батюшке? – слегка растерянно одновременно спросили и Анна, и Яков и, смущенно улыбнувшись, посмотрели друг на друга. И, видимо что-то прочитав в глазах друг друга, уже решительно повернулись в Миронову и одновременно кивнули.
- Только как же кольца?.. – растерянно спросила Анна.
- Эх, чтобы Вы без меня делали! – усмехнулся Петр Иванович и полез в карман, из которого на свет появился бархатный мешочек с двумя золотыми колечками. Кольца были простыми, без украшений и резьбы, но Анне они показались самыми прекрасными.
- Ну, что, Вы готовы? – спросил влюбленных Миронов и первым вышел за дверь. Не дожидаясь Штольмана и Анну, он пошел договариваться с батюшкой о венчании.
***
Это было, наверное, самое удивительное венчание, из всех, которые проводил отец Артемий. Венчались странный нищий, который внезапно оказавшись без бороды и выпрямившийся во весь рост, даже в лохмотьях меньше всего походил на нищего, и прекрасная барышня, невесть откуда возникшая сегодня на пороге его церкви. Но глаза этой пары светились таким восторгом и любовью, а сопровождающий их человек был настолько откровенно рад происходящему, что сомнений в том, что он делает, у батюшки не возникло ни на минуту.
***
Это было, наверное, самое безумное венчание, из всех, которые приходилось видеть Штольману. Вообще все происходящее и сейчас, и ранее казалось ему каким-то счастливым безумием. И если он сошел с ума, а все это было бредом сумасшедшего, то он не хотел приходить в себя. Яков прекрасно понимал всю сложность и ситуации вообще, и своего собственного положения. Правда с появлением Миронова появлялась уже некоторая надежда выпутаться из этой сети. Он понимал и то, что не сможет сейчас обеспечить Анне не то, что достойную жизнь, но даже и безопасность. Правда, когда он начал ей об этом говорить, в конце концов договорился до пощечины. И откровенно говоря по делу… И слава Богу, что она его тут же простила. И сама этой пощечины испугалась… А сейчас вот она, его любимая женщина, стоит рядом, смущенная и какая-то светящаяся изнутри, и обещает перед Богом быть только его. И он понимает, что вот это и есть самое главное в его жизни. А со всеми трудностями они справятся вместе. Они вообще ВМЕСТЕ смогут пройти через все, что выпадет в их общей жизни. И, когда Яков говорил «Да», сомнения его ни на секунду не посетили.
***
Это было, наверное, самое нетрадиционное венчание, из всех, о которых Анне приходилось слышать и видеть. И конечно, оно было совсем не таким, каким представлялось ей ее венчание в мечтах. И хоть она никогда не была поклонницей пышных торжественных свадеб с кучей гостей и традиций, но ей хотелось и белое платье, и чтобы родители были рядом. Правда здесь был дядя, но папы с мамой все же очень не хватало. Но когда Яков просил прощения за все, когда просил ее руки, она без раздумий согласилась. И была счастлива тем, что он жив, что он рядом и что сейчас она станет ЕГО женой и перед людьми. А небеса все решили за них много раньше. И когда-нибудь они обязательно еще потанцуют. Она ни минуты в этом не сомневалась.
***
Это было, наверное, самое забавное венчание, из всех, на которых приходилось бывать Миронову. Жених, статный красивый мужчина, сейчас в лохмотьях, надетых на нем, выглядел как-то несуразно и нелепо. И дело было не том, что были они не к месту. А в том, что несмотря на них, он настолько проникся торжеством момента, что был даже не лишен некоторого величия. Вот это торжественное величие одетое в лохмотья и смешило Петра Ивановича. Невеста, под стать жениху - в домашнем платье и со слегка растрепанной прической. И видно было, что внешний вид ее смущает чуть ли не больше, чем жениха его лохмотья. Но несмотря на все забавное, что сейчас было, на лицах Анны и Якова Миронов видел столько всего, что и словами не описать: и любовь, и нежность, и обещание, и радость, и еще много всего. Казалось эта церемония стирает с их лиц все то темное и страшное, через что им пришлось пройти за последние дни. Их лица сияли и Миронов ни разу не усомнился в правильности происходящего.
